+ + +
ПОЭМА
(окончание)
+ + +
Повис над рельсами зефир.
Едва-едва гудит клавир.
Опять все тот же Доницетти.
В поселке вновь и вновь его
Играли вдоль и вдрызг всего
На день Руси Тысячелетья.
А, значит,это было, бы-
ло,
было, коли да кабы
Росли грибы бы вдоль железной
Дороги, в огороде, где
Лишь огороди по гряде
Ну совершенно безполезны
+ + +
Четыредесять лет вперед
Без четырех Крым. Год на год.
Последний век чреды грядущей.
Наш Гончий в реку входит вброд.
Заканчивая оборот ?
Последний - значит, безбород,
Безросписен, безволк, безрод,
Изгиба в холке не имущий.
+ + +
Кумир, Земир. Ночной зефир.
Cейчас - похоже на чифир.
Тогда еще огонь и море
В опоре и взаимном споре.
Тогда еще была вода.
Еще ходили поезда
В Москву в любую непогоду.
От Балтики летел состав.
В озерах, вовсе не устав,
Мелькали, как полуустав,
Гряды, изгибы, гады, годы.
И Питиримск-Волоколамск,
И вдруг зачем-то Нижнекамск
(Да, надо ж так примститься сброду),
И Новый Иеросалим уже,
И Снигири, и Дедовск…
Лже-
Состав уже гремит по ходу.
+ + +
И все ж… Тогда, в поселке дач-
ном был много нам удач,
Любовных, явных, тайно, сходно…
Марина милою была,
И отражали зеркала
Речное рондо - рялно, родно.
…………………….
……………………..
……………………..
……………………..
+ + +
Потом уж все иначе шло.
Потом уж все иначе было.
Мелькнуло ль счастье и ушло,
В иное что перетекло.
Но все, что было, то могила
Не повторяется беда
Никак, нигде и никогда
А если все же ? Ах, ну да.
Уж полночь Борману пробила.
+ + +
Что сон ? Что песня ? Зеркала ?
Любовь и кровь и все дела ?
Мара морей минует мимо
Что означают купола
На память Иеросалима ?
Ну да, поэма. Будто бы
Был Патриарх, была свобода…
Ах, это сладостное бы
О вероятности судьбы
Иной у русского народа…
Народ… О чем они кричат
И философствуют булатом ?
Убит, убит, убит… - все чат,
Все рождено галлюцинатом.
Народ есть вечный кокон, сон,
Предмировое Онаон
Преждерожденный первоатом.
Кто ж выдумал ему, когда,
Мечты, что как бы изначальны ?
Топил Добрыня города,
Топил суда Ильич печальный
Исаич тоже приложил
Свое брадатое мочало…
За всем за сим «Чтоб ты так жил» -
Оно одно, одно звучало.
Да, это именно. Оно
Иль тоже нет ? Иль тоже мимо ?
Февраль. Открытое окно
Для вести Иерусалима.
Будь стар ты, нов ли, пой наон
Или партес - все буре в тон…
Тебе судья лишь Гедеон
Раавой Русь-эрец хранима.
Есть Пантократор. Нет Царя
Нам Узурпатора не надо.
И Космократора не надо.
И Автократора не надо
И Иллюстратора не надо.
И Терминатора не надо.
Не надо, ничего не надо
У алтаря, у алтаря!
Но, разойдяся с площадей,
Мы, как бы вскользь сказали как бы
И вся грамматика идей
Перевратилася в мукакбу
В макумбу, в вуду, в мудуду,
В кумыса конского коренья
И в сказочное «Ей, гряду!
Последнего стихотворенья.
О, сердца вещего струя,
О, серлце полное тревоги,
О,как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия.
+ + +
п
Про Новый Иеросалим
Была поэма неудачей
Писавший не был нефилим
Не по нему была задача
А Никон кем был ? Кто к нему
Прикладом в кедлью постучался,
Какие письма и к кому
Подписывал и отмечался ?...
Писавший, больше не летай.
Пускай умолкнут суперструны,
А ты, читавший, почитай
Про ссору Митры и Варуны.
+ + +
- Так Вы что, тоже о весне,
О сне, о муромской сосне,
О сказке, Вас коснувшей былью ?
- Ну да, о сне, скорей о сне.
О Третьей мировой войне,
Которую мы все забыли.
- Как так ? Она же впереди.
Босфор не взят. Царя не жди.
Все скользко. Сроки не пробили.
- Она давным давно прошла .
Не помните ? Ее забыли.
И Царь уж был, Москва была
В слезах и снах. Колокола…
И мы уже в Царьград входили.
Он вдруг свернул лицо назад.
Его сверкнул затылый зад
На солнце, ибо лыс был весь он.
Пыталась по стеклу оса
Пробиться тщетно в небеса.
В окне мелькали грады-веси.
Он дальше ехал вот такой.
Свою коньячную рюмаху
Он оборачивал рукой
Через плечо, и вот, с размаху
Ее впускал, как дидаскал,
Немного окропив рубаху
И, странно дело, но оно
Казалось ровно все равно.
- Забыли всё ? - Он вдруг спросил
Вдруг показалось, он без сил -
Вы вправду это все забыли ?
Не надо только на абы
Ведь либо жили, либо бы…
Эх, если бы да да кабы…
Но мы уже за это пили.
- Кто ? - Были муж, его жена,
Ея сестра, их всех волна,
Соседей куча у окна,
И сказки общие, и были.
Да, вот еще. Там был один
Какой-то странный господин
Тогда товарищ. Был однн.
В смысле один. Не без седин.
Все улыбался непреложно.
Всплывает вот из ничего
Фамилья странная его -
Семизалупенко, возможно.
Настала полночь. Били в ночь
Прикладом в двери. Встала дочь.
Взяла бокал, влила отравы.
Чуть пригубила. Вышла прочь.
Пешком пошла до переправы.
+ + +
«Вот-вот. Вот в этом смысл, вот- вот…
Не попадает год на год.
А смысл иной не проканает.
Судьбу Жиронды и Горы
Решают вилы-топоры,
А почему летят миры
Всегда и только в тарары,
И до сих пор никто не знает.
И мы не будем здесь про то,
Кто прав, а кто лишь конь в пальто.
Аминослав и Сурукто,
Каценоглу, Инлрон, Острище,
И Рулоакр, и бен Хазан -
Един обман, един фазан.
Все эти сказки для пейзан,
Просвищет на могиле нищий.
Но дель не в этом. Не ищи
Ни прапращуки, ни пращи.
Все - или так, или обратно,
И Миротавр, и Мор-глава
Сверхагадически елва
ли не инаковероятны».
Так Костомаров говорил,
И Мохнорылов говорил,
И Трупострупов говорил,
И Широпаев говорил,
И Брюс, и Стросс,
И Бланк, и Бовин.
И повторяют поезда
По день по сей сии всегда
Слова-права про нет и да
Качая годы-города
И дискурс весь али-дада
И безлюбовен и безкровен.
Об этом пишет В.Коровин.
+ + +
Невесть зачем, куда - не весть
Звезда к звезде нисходит взглядом…
Конца единой плоти несть.
Они от детства жили рялом.
Каток, поток, собачий круг,
Коньки, носки, собакодраки,
Без всяких сдвинули порук
Все их секреты, руки-раки,
Четырнадцатая весна
Уж их застала онона.
Святыми не были они…
Порой надолго отплывали
На край далече… Годы, дни…
Но неизменно. Вновь. Трава ли,
Листва ли, птицы ли, цветы.
И вновь, и снова. Я и Ты.
Еще в Румянцеве он жил.
Да, да, в поселке том у края
Отца уж старости кружил
Самум, но все-таки свежил
Лищь сад, где батя в образ рая
Посев посеяв и присев
Все любоаался на посев
Любой весной возле сарая,
Егор Егорович, Герой
Еще Союза, в горний строй
Пророчил сына, Снег, походы,,
Сын пацифистом не был, нет
Но он в искусствах видел свет.
В те годы счастья и тумана
Она служила у Царя.
Он не служил, писал романы.
Царь появился вдруг. Заря
Была мгновенною и рваной
Босфор. Начало декабря.
Простившись на века с нирваной,
Без слез, без страха, не прося
Все хоронили всех и вся.
А через год пошли парады,
Богослужения, награды,
Он тоже ездил в Цареград,
Стоял под сводами Софии
Партесом пел катавасии,.
Писал роман «Державин рад…»
+ + +
В тот год, зимой, царьградский сон
Их вновь соединил у моря
Позором не был страсти звон
Все было решено навскоре
Она ждала венца, и он
Уже, казалось, был не в споре.
Через нелелю во свое
Сверхбытие им путь под своды…
В тот день он сильно ждал ее.
Она его ждала все годы.
Что было - тоже… но… Свое,
Свое… не вышнее, не воды
Живой Реки, не Пир Вина.
А Пир и Долг одно… Она
Она хотела несвободы.
Припоминая, что должна.
Что Бытие - очаг Исхода.
+ + +
Она спешила. Все дела…
Того-сего, Тра-та-ла-ла…
Внезапно в Павшине сошла.
Поправив челку, прибрала
Сам-бровь косметикой нехитрой,
Остановилась. Как пчела,
К шоссе взвилась, точней, взвила
Ее рдяная взвесь in vitro
Она пересекла шоссе.
Перебежала к буеракам
Оврагам, перелескам. Все
Кто жил здесь, были к местным дракам
Привычны Ныне тихо. Но
Как бы куда-то. Как окно.
Она чуть улыбнулась. Взгорок.
Торчок железный за торчком.
Колючки проволочной морок
Не зацепиться б… Все пучком.
Там речка. Некогда Гремучка,
А ныне местная вонючка,
Заросшая лишь ивняком.
Ах ива, ива, Дездемона,
Офелия… Нет, Добросклона…
Три дня уже гнетет карман
В плаще языческий роман.
К ней сзади подошел Соловый,
В том ракурсе, что Соловьев,
Пять раз в бегах, три раза вдовый,
И всякий раз вот это - ров,
Тень перелеска, тучи птичьи
Вонючий сульфур приграничья.
Чуть дрогнув, чуть на склон взойдя,
Она глаза закрыла. Он же
Встал перед нею, словно должен
Вернуть ей денег и дождя.
Достал - да, да, майор, вот это -
Ударил ниже живота,
И окропилася планета,
Как тот и те, как ты и та.
+ + +
- Бери шинель, пошли домой -
Мне утром говорил немой
У железнодорожной кручи.
Он был не наш, не их, не мой,
Он слушал тучи - тот немой,
И слушал тучи, слушал тучи.
+ + +
Так мы сидели, говоря,
Что не заря горит, горя,
Что все зазря, что не зазря,
Все повторяли, повторя-
ли, повторяли, повторяя-
ли, повторяли, повторя-
ли, повторяли, повторяли.
Мы повторял, повторяя… -
ли повторяли, повторя=
ли повторяли -
ловторяя-
ли, повторяли, повторяли…
Что вси и вся сие труха,
Пути сухого сушь-соха…
Идти, шептать «Купиль-доха»
Осталось… Только не зазря ли ?
Но где труха, там Троерух,
Аквамарин, как море, сух
В челнах Еленв ли, Марины
Совы же имя София,
И Сам наполнен по края
В Нея влия века-старины.
- Нет, не зазря - мы повторя-
ли, повторяли, повторя
ли, повторяли, повторя,
Что не зазря, нет, не зазря,
Ни гул Ни взмахи Пустыря,
Ни тишина Нетопыря,
Ни вождь, ни дождь, ни Доницетти …
Невероятно, но Оно
Идет на ны с платформы Дно,
И опускается на дно
Больничное, где умер Петя.
Он умер. Царствие с Небес
На них, на нас, на лис, на лес,
На вероятные пределы
Нисходит, восходя везде.
Как музыканты на воде,
Летают волки по байде,
И нету дела, нету дела,
Что умер Петя, и нигде
Все нету дела, нету дела.
Да, нету … Именно вот так,
Не нет, а именно вот нету
Все = буерак, буряк, барак -
Ни смять, ни справить песню эту,
Когда в поселке жгут листву,
И чьи-то думы на плаву
Уходят вплавь за даль удела
Удела нет - вот в чем все дело.
Ни в небесах, ни на воде,
Ни даже на Чигирь-звезде
Что умер Петя, нет, нигде
Все нету дела, нету дела.
2016
(окончание)
+ + +
Повис над рельсами зефир.
Едва-едва гудит клавир.
Опять все тот же Доницетти.
В поселке вновь и вновь его
Играли вдоль и вдрызг всего
На день Руси Тысячелетья.
А, значит,это было, бы-
ло,
было, коли да кабы
Росли грибы бы вдоль железной
Дороги, в огороде, где
Лишь огороди по гряде
Ну совершенно безполезны
+ + +
Четыредесять лет вперед
Без четырех Крым. Год на год.
Последний век чреды грядущей.
Наш Гончий в реку входит вброд.
Заканчивая оборот ?
Последний - значит, безбород,
Безросписен, безволк, безрод,
Изгиба в холке не имущий.
+ + +
Кумир, Земир. Ночной зефир.
Cейчас - похоже на чифир.
Тогда еще огонь и море
В опоре и взаимном споре.
Тогда еще была вода.
Еще ходили поезда
В Москву в любую непогоду.
От Балтики летел состав.
В озерах, вовсе не устав,
Мелькали, как полуустав,
Гряды, изгибы, гады, годы.
И Питиримск-Волоколамск,
И вдруг зачем-то Нижнекамск
(Да, надо ж так примститься сброду),
И Новый Иеросалим уже,
И Снигири, и Дедовск…
Лже-
Состав уже гремит по ходу.
+ + +
И все ж… Тогда, в поселке дач-
ном был много нам удач,
Любовных, явных, тайно, сходно…
Марина милою была,
И отражали зеркала
Речное рондо - рялно, родно.
…………………….
……………………..
……………………..
……………………..
+ + +
Потом уж все иначе шло.
Потом уж все иначе было.
Мелькнуло ль счастье и ушло,
В иное что перетекло.
Но все, что было, то могила
Не повторяется беда
Никак, нигде и никогда
А если все же ? Ах, ну да.
Уж полночь Борману пробила.
+ + +
Что сон ? Что песня ? Зеркала ?
Любовь и кровь и все дела ?
Мара морей минует мимо
Что означают купола
На память Иеросалима ?
Ну да, поэма. Будто бы
Был Патриарх, была свобода…
Ах, это сладостное бы
О вероятности судьбы
Иной у русского народа…
Народ… О чем они кричат
И философствуют булатом ?
Убит, убит, убит… - все чат,
Все рождено галлюцинатом.
Народ есть вечный кокон, сон,
Предмировое Онаон
Преждерожденный первоатом.
Кто ж выдумал ему, когда,
Мечты, что как бы изначальны ?
Топил Добрыня города,
Топил суда Ильич печальный
Исаич тоже приложил
Свое брадатое мочало…
За всем за сим «Чтоб ты так жил» -
Оно одно, одно звучало.
Да, это именно. Оно
Иль тоже нет ? Иль тоже мимо ?
Февраль. Открытое окно
Для вести Иерусалима.
Будь стар ты, нов ли, пой наон
Или партес - все буре в тон…
Тебе судья лишь Гедеон
Раавой Русь-эрец хранима.
Есть Пантократор. Нет Царя
Нам Узурпатора не надо.
И Космократора не надо.
И Автократора не надо
И Иллюстратора не надо.
И Терминатора не надо.
Не надо, ничего не надо
У алтаря, у алтаря!
Но, разойдяся с площадей,
Мы, как бы вскользь сказали как бы
И вся грамматика идей
Перевратилася в мукакбу
В макумбу, в вуду, в мудуду,
В кумыса конского коренья
И в сказочное «Ей, гряду!
Последнего стихотворенья.
О, сердца вещего струя,
О, серлце полное тревоги,
О,как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия.
+ + +
п
Про Новый Иеросалим
Была поэма неудачей
Писавший не был нефилим
Не по нему была задача
А Никон кем был ? Кто к нему
Прикладом в кедлью постучался,
Какие письма и к кому
Подписывал и отмечался ?...
Писавший, больше не летай.
Пускай умолкнут суперструны,
А ты, читавший, почитай
Про ссору Митры и Варуны.
+ + +
- Так Вы что, тоже о весне,
О сне, о муромской сосне,
О сказке, Вас коснувшей былью ?
- Ну да, о сне, скорей о сне.
О Третьей мировой войне,
Которую мы все забыли.
- Как так ? Она же впереди.
Босфор не взят. Царя не жди.
Все скользко. Сроки не пробили.
- Она давным давно прошла .
Не помните ? Ее забыли.
И Царь уж был, Москва была
В слезах и снах. Колокола…
И мы уже в Царьград входили.
Он вдруг свернул лицо назад.
Его сверкнул затылый зад
На солнце, ибо лыс был весь он.
Пыталась по стеклу оса
Пробиться тщетно в небеса.
В окне мелькали грады-веси.
Он дальше ехал вот такой.
Свою коньячную рюмаху
Он оборачивал рукой
Через плечо, и вот, с размаху
Ее впускал, как дидаскал,
Немного окропив рубаху
И, странно дело, но оно
Казалось ровно все равно.
- Забыли всё ? - Он вдруг спросил
Вдруг показалось, он без сил -
Вы вправду это все забыли ?
Не надо только на абы
Ведь либо жили, либо бы…
Эх, если бы да да кабы…
Но мы уже за это пили.
- Кто ? - Были муж, его жена,
Ея сестра, их всех волна,
Соседей куча у окна,
И сказки общие, и были.
Да, вот еще. Там был один
Какой-то странный господин
Тогда товарищ. Был однн.
В смысле один. Не без седин.
Все улыбался непреложно.
Всплывает вот из ничего
Фамилья странная его -
Семизалупенко, возможно.
Настала полночь. Били в ночь
Прикладом в двери. Встала дочь.
Взяла бокал, влила отравы.
Чуть пригубила. Вышла прочь.
Пешком пошла до переправы.
+ + +
«Вот-вот. Вот в этом смысл, вот- вот…
Не попадает год на год.
А смысл иной не проканает.
Судьбу Жиронды и Горы
Решают вилы-топоры,
А почему летят миры
Всегда и только в тарары,
И до сих пор никто не знает.
И мы не будем здесь про то,
Кто прав, а кто лишь конь в пальто.
Аминослав и Сурукто,
Каценоглу, Инлрон, Острище,
И Рулоакр, и бен Хазан -
Един обман, един фазан.
Все эти сказки для пейзан,
Просвищет на могиле нищий.
Но дель не в этом. Не ищи
Ни прапращуки, ни пращи.
Все - или так, или обратно,
И Миротавр, и Мор-глава
Сверхагадически елва
ли не инаковероятны».
Так Костомаров говорил,
И Мохнорылов говорил,
И Трупострупов говорил,
И Широпаев говорил,
И Брюс, и Стросс,
И Бланк, и Бовин.
И повторяют поезда
По день по сей сии всегда
Слова-права про нет и да
Качая годы-города
И дискурс весь али-дада
И безлюбовен и безкровен.
Об этом пишет В.Коровин.
+ + +
Невесть зачем, куда - не весть
Звезда к звезде нисходит взглядом…
Конца единой плоти несть.
Они от детства жили рялом.
Каток, поток, собачий круг,
Коньки, носки, собакодраки,
Без всяких сдвинули порук
Все их секреты, руки-раки,
Четырнадцатая весна
Уж их застала онона.
Святыми не были они…
Порой надолго отплывали
На край далече… Годы, дни…
Но неизменно. Вновь. Трава ли,
Листва ли, птицы ли, цветы.
И вновь, и снова. Я и Ты.
Еще в Румянцеве он жил.
Да, да, в поселке том у края
Отца уж старости кружил
Самум, но все-таки свежил
Лищь сад, где батя в образ рая
Посев посеяв и присев
Все любоаался на посев
Любой весной возле сарая,
Егор Егорович, Герой
Еще Союза, в горний строй
Пророчил сына, Снег, походы,,
Сын пацифистом не был, нет
Но он в искусствах видел свет.
В те годы счастья и тумана
Она служила у Царя.
Он не служил, писал романы.
Царь появился вдруг. Заря
Была мгновенною и рваной
Босфор. Начало декабря.
Простившись на века с нирваной,
Без слез, без страха, не прося
Все хоронили всех и вся.
А через год пошли парады,
Богослужения, награды,
Он тоже ездил в Цареград,
Стоял под сводами Софии
Партесом пел катавасии,.
Писал роман «Державин рад…»
+ + +
В тот год, зимой, царьградский сон
Их вновь соединил у моря
Позором не был страсти звон
Все было решено навскоре
Она ждала венца, и он
Уже, казалось, был не в споре.
Через нелелю во свое
Сверхбытие им путь под своды…
В тот день он сильно ждал ее.
Она его ждала все годы.
Что было - тоже… но… Свое,
Свое… не вышнее, не воды
Живой Реки, не Пир Вина.
А Пир и Долг одно… Она
Она хотела несвободы.
Припоминая, что должна.
Что Бытие - очаг Исхода.
+ + +
Она спешила. Все дела…
Того-сего, Тра-та-ла-ла…
Внезапно в Павшине сошла.
Поправив челку, прибрала
Сам-бровь косметикой нехитрой,
Остановилась. Как пчела,
К шоссе взвилась, точней, взвила
Ее рдяная взвесь in vitro
Она пересекла шоссе.
Перебежала к буеракам
Оврагам, перелескам. Все
Кто жил здесь, были к местным дракам
Привычны Ныне тихо. Но
Как бы куда-то. Как окно.
Она чуть улыбнулась. Взгорок.
Торчок железный за торчком.
Колючки проволочной морок
Не зацепиться б… Все пучком.
Там речка. Некогда Гремучка,
А ныне местная вонючка,
Заросшая лишь ивняком.
Ах ива, ива, Дездемона,
Офелия… Нет, Добросклона…
Три дня уже гнетет карман
В плаще языческий роман.
К ней сзади подошел Соловый,
В том ракурсе, что Соловьев,
Пять раз в бегах, три раза вдовый,
И всякий раз вот это - ров,
Тень перелеска, тучи птичьи
Вонючий сульфур приграничья.
Чуть дрогнув, чуть на склон взойдя,
Она глаза закрыла. Он же
Встал перед нею, словно должен
Вернуть ей денег и дождя.
Достал - да, да, майор, вот это -
Ударил ниже живота,
И окропилася планета,
Как тот и те, как ты и та.
+ + +
- Бери шинель, пошли домой -
Мне утром говорил немой
У железнодорожной кручи.
Он был не наш, не их, не мой,
Он слушал тучи - тот немой,
И слушал тучи, слушал тучи.
+ + +
Так мы сидели, говоря,
Что не заря горит, горя,
Что все зазря, что не зазря,
Все повторяли, повторя-
ли, повторяли, повторяя-
ли, повторяли, повторя-
ли, повторяли, повторяли.
Мы повторял, повторяя… -
ли повторяли, повторя=
ли повторяли -
ловторяя-
ли, повторяли, повторяли…
Что вси и вся сие труха,
Пути сухого сушь-соха…
Идти, шептать «Купиль-доха»
Осталось… Только не зазря ли ?
Но где труха, там Троерух,
Аквамарин, как море, сух
В челнах Еленв ли, Марины
Совы же имя София,
И Сам наполнен по края
В Нея влия века-старины.
- Нет, не зазря - мы повторя-
ли, повторяли, повторя
ли, повторяли, повторя,
Что не зазря, нет, не зазря,
Ни гул Ни взмахи Пустыря,
Ни тишина Нетопыря,
Ни вождь, ни дождь, ни Доницетти …
Невероятно, но Оно
Идет на ны с платформы Дно,
И опускается на дно
Больничное, где умер Петя.
Он умер. Царствие с Небес
На них, на нас, на лис, на лес,
На вероятные пределы
Нисходит, восходя везде.
Как музыканты на воде,
Летают волки по байде,
И нету дела, нету дела,
Что умер Петя, и нигде
Все нету дела, нету дела.
Да, нету … Именно вот так,
Не нет, а именно вот нету
Все = буерак, буряк, барак -
Ни смять, ни справить песню эту,
Когда в поселке жгут листву,
И чьи-то думы на плаву
Уходят вплавь за даль удела
Удела нет - вот в чем все дело.
Ни в небесах, ни на воде,
Ни даже на Чигирь-звезде
Что умер Петя, нет, нигде
Все нету дела, нету дела.
2016