_+ + +
ПОЭМА
Ты помнишь, помнитшь ?... - Нет, не по-
мню,
Нет, не помню, нет, не помню
- То было.- Нет.- Сними шапо.
- Зачем, ? - Сними. Отдай шапо мне.
Отдай шапо. Там поезда
Еще ходили, и вода
Еще была, и лес травою…
Вставай, как вспомнишь, и всегда
С непокрывамой главою.
+ + +
Вот, перемрем. Возможно, все.
Все перемрем, но, коль не все
То, значит, может быть, не все,
Не все, не все, ну, все-не все ,
Но все, кто все, кто на косе
Болотной, в лесополосе.
Те точно все. Средь ос, в росе
Осенней в лесополосе…
Не то, что в лесополосе,
Не все, - нет, все, скорее, все,
Да, все, все в лесополосе.
Потом расскажут это все
За чашкой кофе на бесе-
де…
Вдруг - оса.
И всё. Всего за полчаса.
И рухнуть..
Враз. В одном часе.
Как лось на лесополосе.
Одно, мгновенное касанье.
Румянцево. Сон наяву.
Конец апреля. Жгут листву,
И дым струится над домами,
Как эти думы над умами,
И оседает на плаву.
И электричка на Москву
Уходит не по расписанью.
А это значит - наяву
Неугасимо угасанье
Трещит уклад. Зияй, расклад !
Мы постепенно вышли в сад.
Один сказал;
- Могу пропеть я.
Вокруг Великое Оно.
Оно одно. Войди давно.
- Войди давно ? Что это значит ?
- А то и значит. Вон, маячит,
Сменив сестрицу, брат Луна,
Вон - вероятная спина.
Вон совы. Ононоона
Вбирает внутрь тысячелетья…
- Так это все могу пропеть я?
+ + +
Не надо слов, ни сов, ни снов,
Ни псов, ни памяти, ни лада.
Здесь подрыватели основ
Живут втроем на два приклада.
Хоть говорят, что это чушь,
Их есть. Шпана в посадках груш.
Здесь глина и бывает сушь
Здесь кабаны. Вот эти уж
Никак не инженеры душ,
Хоть каждый - вечности баллада,
Марухи вечной вечный муж…
И, если вдруг взмахнет гроза под
Можайском где-нибуль, внезап-
но
в душу входит глущь:
- О,Боже,ведь уже и Запад!....
+ + +
Сияет преподобный лик.
Иосиф Санин свят, велик
Без преувеличенья вовсе…
Но вдруг, внезапно, малый миг
В нем насмерть вылает литовца
- Ты, Царь, - писал Царю он - Царь,
Но потому не тайнозритель,
Что нам, духовным, Царь, как встарь,
Непослушлив, и, хоть и Царь,
Но стал не Царь, а Царь-мучитель.
Повсюду, всюду и вокруг
От тиранической свободы
До тиранических порук
Нет промежуточного хода.
Не западня есть Запад, ад.
А Сада самозападенье,
А западенство - край оград
Вне Ведения и Веденья….
Бродить всю осень по листве,
Стенать, что гриб не уродился,
И вдруг понять, что на Литве,
Впотьмах, внезапно очутился!
+ + +
Ночь есть рождение весны.
Париж. Пиаф. Он стоит мессы.
Кровь католической Принцессы
С него течет. Жидовской прессы.
Сигнала ждет Париж. Гора
Три дня не пьет, и вот - пора
На фонари теперь Жиронду!
Вы не ошиблись. Да. Игра.
Представьте, здесь. В поселке, да.
Да, дачном.
Доницетти. Рондо.
Рододендрон. Рондомарин.
Дни века, яко сельный крин.
В лесу ночуют родноверы.
В саду Марина, Нина, Вера…
Вот кадр. Марина жжет листву.
В тени Елена.
Их молву
Не вспомнить сердцу пионера.
Здесь что-то примешалось, что-
то слишком спуталось и снилось…
Где кто стоял, смотрел на что,
Куда молчание продлилось…
Но этот вот статичный вид
Определил десятилетья,
Точней - века, точнее свит-
ка некоего предрасплетье.
+ + +
Год сорок первый Где-то здесь.
Где Дубосеково, по-моему
Бойцы покинули доднесь
Разваленную рукомойню.
И что-то слушают. Приказ ?
Приказ. Еще приказ. Приказ.
В последний раз гремит приказ.
Да умрем за единый аз.
И вот приказ. Да, да, приказ
«Чернеет Запад. Но Восток
В ответ алеет весь и сразу.
Долг Русских - перекрыть поток
Марксистско-энгельской заразы
Москва за нами. Танк и кнут
Лишь об одном: Тельман капут.
Так вот. Сегодня, в день величья
По поручению Вождя
Я к вам пишу из приграничья.
Я рядом, здесь. Под шум дождя
Я к вам пишу. Чего же боле ?
Что должен я поведать вам ?
Пока еще триумф свой воли
Вождь не вверяет головам
Готов открыть он свой вигвам
От мировой скрывая сферы,
Лишь вам, бойцы и офицеры
Когда наш Вожль в тридцать седьмом
Покончил с красною чумою
Их часть вполне себе с умом
Ушла в Германию без боя.
Их поддержал, вооружил
Кровавый Черчилль, друг нигредо.
Повсюдураспростертье бреда
Он вновь им целью положил.
Такая вот была картина
Германец дрогнул, задрожал,
А Гитлер слова не сдержал
И с Гели Раубаль сбежал,
Повидимому, в Аргентину.
И легковерный Дитер-Ханс
Поверил в Russish Mordekhans
Им что… Им лишь была бы сила
И чтоб славян бы покосила,
Да, новый вождь, но те же сны
Глядят Германии сыны,
И вот опять идут на ны,
Как в безлнах невской старины.
Народ немецкий весь обуян
Точнее скажем, обуян,
Как объяснил, собою буен,
Настас Иваныч Микоян,
Он роковых их зрелищ зритель,
По Тютчеву. Всяк немец пьян.
Мы им устроим вытрезвитель.
Мы простоим здесь весь истмат.
Мы здесь падем. Мы вновь восстанем.
Мы русский лес. Мы русский мат
Мы снег на спинке горностая.
Мы можем всё. Мы можем всех.
Мы можем даже нефилима.
А это значит - без помех
Дойдем хоть завтра до Берлина
Но наша бездна только здесь.
Здесь ляжем. Всякий град и весь.
Стоять. Не дрогнуть. До рассвета
А если кто-то кое-где-то…
Есть покаяние на это.
Пусть кто-то слаб, избег, измог…
Пусть приютит их средь лесов скит.
Dahin! Кругом возможно Бог.
Он с нами»
Генерал Носовский.
И встали ратные на бой
А сзади прочие - до кучи.
И двадцать восемь их в забой
Подземной бойни взшли, как тучи
Те тучи пролились огнем,
Эфиром, водухом и морем,
Германцы, дрогнув, ночью, днем,
Бежали, сломленные горем.
Они бежали по Евро-
пе, по Америке бежали.
Их жаль. Когда-то стражу Ро-
дериха вместе мы держали.
+ + +
Шел сорок пятый, славный год.
Война закончилась, и вот
Майор спросил «Скажм-ка, дядя,
Не вот не тот ли крокодил
Здесь по миру ходил-бродил
И в окна-двери, как дебил,:
Стучаал прикладом на ночь глядя.?»
В углу действительно сидел
Заросший волосом гундел,
Подобный холоду ли,вьюге,
И что-то странно бормотал,
Все повторял «Устал, устал…»,
Блуждая взором по округе.
Майор залез в броню стола,,
Раскрыл и показал бумагу.
Там фотография была
Того, кто здесь, в углу угла,
Сидел на стуле не по благу.
«В его штанах - сказал майор -
Нашли вот это. Вор, не вор…
Все думали, пока провор-
но б он не сдул резоны
Но дело в том… С чего б начать ?
Что год… Двухтысячный. Печать
Норвежской оккупационной зоны»
…………………….
…………………….
…………………….
……………………..
Беднягу вскоре увезли.
Куда ? Он где ? В какой дали ?
И далее… Он есть ди? Нет ли?
И почему зарок двурог,
О том лишь знает пыль дорог,
Да промежуток между строк,
Да пробегающие петли.
+ + +
Спросить «вполне себе» дегко;
Здесь что-то не совсем похо-
.же на истории учебник ?
Но что мы знаем о похо-
дах тех, кем полон требник ?
Кто Илия ? Соломон кто ?
Не вехи ли движенья Солнца,
Лишь Это убивает То,
Какие, в баню, кромапньонцы…
Не ангельские ль имена
Мы возглашаем за обедней,
И не последняя ль цена
Их будет явна в час последний ?
Что есть история ? Исто-
рия есть сверхчастица
И сверхволна. И то - и то.,
История сама есть то,
С чем вновь история простится..
+ + +
Все, вероягно, только тон.
И только тон имеет значить.
Там не торчит аудитон,
И Костомаров не маячит.
И посему Весны Весла
Числа и часа мы не вемы,
Ни даже где мелькнет осла
Неуловимая фонема.
+ + +
За чашкой кофе умер он.
Гримаса, как Лаокоон,
Распялась по лицу деспота,
И он упал к ногам того,
Кого алкала плоть его
Всю жизнь в парах греха и пота.
Все непременно неспроста
Откуда взять новопреста-
вленному Никодиму Рото-
-ву понимание Креста,
Когда он с детства непреста-
- нно рвался в римские места,
Забыв про мост венедской роты ?
+ + +
Вот где-то так… Или не так.
Но я пишу к тебе, читатель,
Мой давний друг ли, враг ли, так…
Черты не вспомню ни черта те…
Ты молод, стар ли, средовек,
Работник дня, ушедший в ночь… Но
Кто ты ? Что русский человек,
Вот это вроде да. Да, точно.
Итак, прими сие письмо.
Когда-то, помню, мы с тобою
Разбили старое трюмо
И долго собирали с бою
Осколки едкие стекла.
Не бейте, дети зеркала…
Еще ведь бабушка учила
Когда сидела, что-то шила,
Учила, шила и ушла.
Травинкой, мхом, землею стала.
Чье зеркало пред нами, чье
Сияло ,меркло, вновь блистало,
Обратно в чье небытиё
Глядельца бытиё врастало
И узнавало в вышине
Того же Гостя на Коне
Того же, что исчез в июле,
В ночи, под пулями, на стуле…
Он прибыл на Коне и на
Коне исчез. Он был Кобыла.
Род есть един. Одна страна,
И Царь один, и плебс елин
И если Царь не господин,
То плебс во рву рыгает и рыло
Он рухнет, захлебнется, бред
Изрыгнет и исчезнет вслед.
Сияло небылью и былью
Кому же зеркало, кому?
Да, самому. Ему, ему,
Тристату-Гланде-свет-Кобыле
Орлу принесшему суму
Царям последней Русской славы
Орлы светлы, и вот крыла вы,
Орлы, простерли все во тьму,
В ея последние пределы
Невероятно, но уму
До этих пашен нету дела.
О, рукоделье, ты вполне
Развертываешь да и не.
Дада - дада, дада душой -
В искусстве суть дада большого…
Ты помнишь, друг, свещу мышой
В руке полковника Левшова ?
Я знад его еще тогда,
В те басновластные года.
Полковник наш рожден был хватом…
С ним рядом - юный Коверда
С воздетым в небо автоматом.
+ + +
Теперь не та. Совсем не та.
Не та и всё, играет музы-
ка в день Воздвиженья Креста
На стогнах бывшего Союза…
Царем держава - не поем,
И бесов даймонами кличем
Что толку, если водоем
Уже не есть оплот столичен ?
Cкажи, Елена, по земле
Какой любви пребыть нетленной ?
Иль две Елены, две Еле-
ны две Елены во Вселенной ?
Париж. Парис. Шолом, Луна ! -
Была и эта старина.
О чем Троянская война ?
Кому, Елена, Крест ? Она
Не отвечала и одна
Ушла через Кривоколенный.
Все имена одно и то
же Имя вечное. Не то
Сказать не в силах я про то.
Я не нырец и не суфи я
Собор Святой Софии. Кто
Был тот Святый Престар-Никто.
Кто имя дал тебе, София ?
(окончание - далее)
Ты помнишь, помнитшь ?... - Нет, не по-
мню,
Нет, не помню, нет, не помню
- То было.- Нет.- Сними шапо.
- Зачем, ? - Сними. Отдай шапо мне.
Отдай шапо. Там поезда
Еще ходили, и вода
Еще была, и лес травою…
Вставай, как вспомнишь, и всегда
С непокрывамой главою.
+ + +
Вот, перемрем. Возможно, все.
Все перемрем, но, коль не все
То, значит, может быть, не все,
Не все, не все, ну, все-не все ,
Но все, кто все, кто на косе
Болотной, в лесополосе.
Те точно все. Средь ос, в росе
Осенней в лесополосе…
Не то, что в лесополосе,
Не все, - нет, все, скорее, все,
Да, все, все в лесополосе.
Потом расскажут это все
За чашкой кофе на бесе-
де…
Вдруг - оса.
И всё. Всего за полчаса.
И рухнуть..
Враз. В одном часе.
Как лось на лесополосе.
Одно, мгновенное касанье.
Румянцево. Сон наяву.
Конец апреля. Жгут листву,
И дым струится над домами,
Как эти думы над умами,
И оседает на плаву.
И электричка на Москву
Уходит не по расписанью.
А это значит - наяву
Неугасимо угасанье
Трещит уклад. Зияй, расклад !
Мы постепенно вышли в сад.
Один сказал;
- Могу пропеть я.
Вокруг Великое Оно.
Оно одно. Войди давно.
- Войди давно ? Что это значит ?
- А то и значит. Вон, маячит,
Сменив сестрицу, брат Луна,
Вон - вероятная спина.
Вон совы. Ононоона
Вбирает внутрь тысячелетья…
- Так это все могу пропеть я?
+ + +
Не надо слов, ни сов, ни снов,
Ни псов, ни памяти, ни лада.
Здесь подрыватели основ
Живут втроем на два приклада.
Хоть говорят, что это чушь,
Их есть. Шпана в посадках груш.
Здесь глина и бывает сушь
Здесь кабаны. Вот эти уж
Никак не инженеры душ,
Хоть каждый - вечности баллада,
Марухи вечной вечный муж…
И, если вдруг взмахнет гроза под
Можайском где-нибуль, внезап-
но
в душу входит глущь:
- О,Боже,ведь уже и Запад!....
+ + +
Сияет преподобный лик.
Иосиф Санин свят, велик
Без преувеличенья вовсе…
Но вдруг, внезапно, малый миг
В нем насмерть вылает литовца
- Ты, Царь, - писал Царю он - Царь,
Но потому не тайнозритель,
Что нам, духовным, Царь, как встарь,
Непослушлив, и, хоть и Царь,
Но стал не Царь, а Царь-мучитель.
Повсюду, всюду и вокруг
От тиранической свободы
До тиранических порук
Нет промежуточного хода.
Не западня есть Запад, ад.
А Сада самозападенье,
А западенство - край оград
Вне Ведения и Веденья….
Бродить всю осень по листве,
Стенать, что гриб не уродился,
И вдруг понять, что на Литве,
Впотьмах, внезапно очутился!
+ + +
Ночь есть рождение весны.
Париж. Пиаф. Он стоит мессы.
Кровь католической Принцессы
С него течет. Жидовской прессы.
Сигнала ждет Париж. Гора
Три дня не пьет, и вот - пора
На фонари теперь Жиронду!
Вы не ошиблись. Да. Игра.
Представьте, здесь. В поселке, да.
Да, дачном.
Доницетти. Рондо.
Рододендрон. Рондомарин.
Дни века, яко сельный крин.
В лесу ночуют родноверы.
В саду Марина, Нина, Вера…
Вот кадр. Марина жжет листву.
В тени Елена.
Их молву
Не вспомнить сердцу пионера.
Здесь что-то примешалось, что-
то слишком спуталось и снилось…
Где кто стоял, смотрел на что,
Куда молчание продлилось…
Но этот вот статичный вид
Определил десятилетья,
Точней - века, точнее свит-
ка некоего предрасплетье.
+ + +
Год сорок первый Где-то здесь.
Где Дубосеково, по-моему
Бойцы покинули доднесь
Разваленную рукомойню.
И что-то слушают. Приказ ?
Приказ. Еще приказ. Приказ.
В последний раз гремит приказ.
Да умрем за единый аз.
И вот приказ. Да, да, приказ
«Чернеет Запад. Но Восток
В ответ алеет весь и сразу.
Долг Русских - перекрыть поток
Марксистско-энгельской заразы
Москва за нами. Танк и кнут
Лишь об одном: Тельман капут.
Так вот. Сегодня, в день величья
По поручению Вождя
Я к вам пишу из приграничья.
Я рядом, здесь. Под шум дождя
Я к вам пишу. Чего же боле ?
Что должен я поведать вам ?
Пока еще триумф свой воли
Вождь не вверяет головам
Готов открыть он свой вигвам
От мировой скрывая сферы,
Лишь вам, бойцы и офицеры
Когда наш Вожль в тридцать седьмом
Покончил с красною чумою
Их часть вполне себе с умом
Ушла в Германию без боя.
Их поддержал, вооружил
Кровавый Черчилль, друг нигредо.
Повсюдураспростертье бреда
Он вновь им целью положил.
Такая вот была картина
Германец дрогнул, задрожал,
А Гитлер слова не сдержал
И с Гели Раубаль сбежал,
Повидимому, в Аргентину.
И легковерный Дитер-Ханс
Поверил в Russish Mordekhans
Им что… Им лишь была бы сила
И чтоб славян бы покосила,
Да, новый вождь, но те же сны
Глядят Германии сыны,
И вот опять идут на ны,
Как в безлнах невской старины.
Народ немецкий весь обуян
Точнее скажем, обуян,
Как объяснил, собою буен,
Настас Иваныч Микоян,
Он роковых их зрелищ зритель,
По Тютчеву. Всяк немец пьян.
Мы им устроим вытрезвитель.
Мы простоим здесь весь истмат.
Мы здесь падем. Мы вновь восстанем.
Мы русский лес. Мы русский мат
Мы снег на спинке горностая.
Мы можем всё. Мы можем всех.
Мы можем даже нефилима.
А это значит - без помех
Дойдем хоть завтра до Берлина
Но наша бездна только здесь.
Здесь ляжем. Всякий град и весь.
Стоять. Не дрогнуть. До рассвета
А если кто-то кое-где-то…
Есть покаяние на это.
Пусть кто-то слаб, избег, измог…
Пусть приютит их средь лесов скит.
Dahin! Кругом возможно Бог.
Он с нами»
Генерал Носовский.
И встали ратные на бой
А сзади прочие - до кучи.
И двадцать восемь их в забой
Подземной бойни взшли, как тучи
Те тучи пролились огнем,
Эфиром, водухом и морем,
Германцы, дрогнув, ночью, днем,
Бежали, сломленные горем.
Они бежали по Евро-
пе, по Америке бежали.
Их жаль. Когда-то стражу Ро-
дериха вместе мы держали.
+ + +
Шел сорок пятый, славный год.
Война закончилась, и вот
Майор спросил «Скажм-ка, дядя,
Не вот не тот ли крокодил
Здесь по миру ходил-бродил
И в окна-двери, как дебил,:
Стучаал прикладом на ночь глядя.?»
В углу действительно сидел
Заросший волосом гундел,
Подобный холоду ли,вьюге,
И что-то странно бормотал,
Все повторял «Устал, устал…»,
Блуждая взором по округе.
Майор залез в броню стола,,
Раскрыл и показал бумагу.
Там фотография была
Того, кто здесь, в углу угла,
Сидел на стуле не по благу.
«В его штанах - сказал майор -
Нашли вот это. Вор, не вор…
Все думали, пока провор-
но б он не сдул резоны
Но дело в том… С чего б начать ?
Что год… Двухтысячный. Печать
Норвежской оккупационной зоны»
…………………….
…………………….
…………………….
……………………..
Беднягу вскоре увезли.
Куда ? Он где ? В какой дали ?
И далее… Он есть ди? Нет ли?
И почему зарок двурог,
О том лишь знает пыль дорог,
Да промежуток между строк,
Да пробегающие петли.
+ + +
Спросить «вполне себе» дегко;
Здесь что-то не совсем похо-
.же на истории учебник ?
Но что мы знаем о похо-
дах тех, кем полон требник ?
Кто Илия ? Соломон кто ?
Не вехи ли движенья Солнца,
Лишь Это убивает То,
Какие, в баню, кромапньонцы…
Не ангельские ль имена
Мы возглашаем за обедней,
И не последняя ль цена
Их будет явна в час последний ?
Что есть история ? Исто-
рия есть сверхчастица
И сверхволна. И то - и то.,
История сама есть то,
С чем вновь история простится..
+ + +
Все, вероягно, только тон.
И только тон имеет значить.
Там не торчит аудитон,
И Костомаров не маячит.
И посему Весны Весла
Числа и часа мы не вемы,
Ни даже где мелькнет осла
Неуловимая фонема.
+ + +
За чашкой кофе умер он.
Гримаса, как Лаокоон,
Распялась по лицу деспота,
И он упал к ногам того,
Кого алкала плоть его
Всю жизнь в парах греха и пота.
Все непременно неспроста
Откуда взять новопреста-
вленному Никодиму Рото-
-ву понимание Креста,
Когда он с детства непреста-
- нно рвался в римские места,
Забыв про мост венедской роты ?
+ + +
Вот где-то так… Или не так.
Но я пишу к тебе, читатель,
Мой давний друг ли, враг ли, так…
Черты не вспомню ни черта те…
Ты молод, стар ли, средовек,
Работник дня, ушедший в ночь… Но
Кто ты ? Что русский человек,
Вот это вроде да. Да, точно.
Итак, прими сие письмо.
Когда-то, помню, мы с тобою
Разбили старое трюмо
И долго собирали с бою
Осколки едкие стекла.
Не бейте, дети зеркала…
Еще ведь бабушка учила
Когда сидела, что-то шила,
Учила, шила и ушла.
Травинкой, мхом, землею стала.
Чье зеркало пред нами, чье
Сияло ,меркло, вновь блистало,
Обратно в чье небытиё
Глядельца бытиё врастало
И узнавало в вышине
Того же Гостя на Коне
Того же, что исчез в июле,
В ночи, под пулями, на стуле…
Он прибыл на Коне и на
Коне исчез. Он был Кобыла.
Род есть един. Одна страна,
И Царь один, и плебс елин
И если Царь не господин,
То плебс во рву рыгает и рыло
Он рухнет, захлебнется, бред
Изрыгнет и исчезнет вслед.
Сияло небылью и былью
Кому же зеркало, кому?
Да, самому. Ему, ему,
Тристату-Гланде-свет-Кобыле
Орлу принесшему суму
Царям последней Русской славы
Орлы светлы, и вот крыла вы,
Орлы, простерли все во тьму,
В ея последние пределы
Невероятно, но уму
До этих пашен нету дела.
О, рукоделье, ты вполне
Развертываешь да и не.
Дада - дада, дада душой -
В искусстве суть дада большого…
Ты помнишь, друг, свещу мышой
В руке полковника Левшова ?
Я знад его еще тогда,
В те басновластные года.
Полковник наш рожден был хватом…
С ним рядом - юный Коверда
С воздетым в небо автоматом.
+ + +
Теперь не та. Совсем не та.
Не та и всё, играет музы-
ка в день Воздвиженья Креста
На стогнах бывшего Союза…
Царем держава - не поем,
И бесов даймонами кличем
Что толку, если водоем
Уже не есть оплот столичен ?
Cкажи, Елена, по земле
Какой любви пребыть нетленной ?
Иль две Елены, две Еле-
ны две Елены во Вселенной ?
Париж. Парис. Шолом, Луна ! -
Была и эта старина.
О чем Троянская война ?
Кому, Елена, Крест ? Она
Не отвечала и одна
Ушла через Кривоколенный.
Все имена одно и то
же Имя вечное. Не то
Сказать не в силах я про то.
Я не нырец и не суфи я
Собор Святой Софии. Кто
Был тот Святый Престар-Никто.
Кто имя дал тебе, София ?
(окончание - далее)