(no subject)
Я не должен говорить об этом. Только нужда объясниться побуждает меня не молчать, как то следовало бы. Главным образом, я боялся полной потери самого себя - прижатая к лицу подушка заглушает голос, заглушает всё - вот чего я боялся, и теперь боюсь. Этого более, чем иного - когда это покинет меня, ущербного сожителя, в тот самый час, когда из-за двери начнут кричать, чтоб открывал, что скрывать некуда…
Покуда страхи мои не сбылись. Негромкий голос, который заговорил со мною, и говорил со мною впоследствии, после согласия… подчас я терял из виду разницу между состояниями, кои довелось мне познать - между тем, когда он ещё находился снаружи и - уже в моей голове, сразу за щитком моего лба. Ему… этому… этой… субстанции, этой твари как будто желательно пребывать поближе к поверхности, - с той поры мне часто приходилось видеть мир через чужое плечо, - либо не хотелось провалиться глубже, чем допускали какие-то мне неведомые обстоятельства бытия голоса и моего насельника… Я чувствовал себя оттесняемым… как оттесняют в толпе друг дружку от любопытного зрелища - скажем, человека, выбросившегося из окна… но я существовал, я не прерывался.
…Нужны мои руки, мои глаза, моя усидчивость, - вот что я услыхал в ответ на мои отстраняющие вопросы, на мой отказ… я вижу самого себя вполне отстранённо глазами своей памяти, - я нажимаю всем телом на дверь, в проём которой незнакомец успел вставить конечность, не давая запереться мне и слушать - там ли он ещё… и мы препираемся шёпотом - вместо того, чтобы закричать на помощь я отчего-то шепчу и слабо отбиваюсь, как ребёнок в руках насильника. «Кому? Кто? И только?» - и в ответ: «А это не мало, знаешь ли, человече, мне этого не дано, я беру - чужое, твоё. Что скажешь?» - этот голос, наполненный искусно перенятой и тщательно усвоенной благовоспитанностью… мне явственно слышно, что за нею таятся безразличие и целенаправленное устремление… без смущения делает он признание - мои способности он к достоинствам не относил - к тому, чем мог бы гордиться сам… он признаётся в том, что ему желательно обладание инструментами, которые способен оценить только в приложении к стоящим перед ним задачам, он признаётся в том, что универсальность ему не дана. Ему нужен рисовальщик.
Я должен это произнести - раскрыть рот и сказать вслух - я одержим, меня зовут Джотто, и я одержим. Я как девица, обещавшая себя Христу ли, никому ли, единственному ли, которая, вопреки этому, случайного путника приводит к обоюдной молитве.