В нужном месте в нужное время
В пивной было накурено. Видимо, владельцы могли договориться с любыми проверяющими или им было уже наплевать на все правила в этом разваливающемся мире. Тяжелый дух дешевого табака переплетался с густым гулом разговоров, превратившимся в один непрерывный низкий звук.
Илья огляделся, свободных мест не было даже за стоячими столиками. Обидно. Не то что Илья мечтал напиться, но возвращаться на пыльную улицу, где немногочисленные угрюмые прохожие прятали глаза, стараясь не встречаться друг с другом взглядами, не хотелось совсем.
- Мужик, место ищешь? Давай, не стесняйся, пристраивайся.
Илья понял, что обращаются именно к нему, обернулся. За маленьким круглым стоячим столиком, оставшимся в пивной видимо еще с древних советских времен, стоял мужчина средних лет в ковбойке и приветственно махал рукой. На столе скромно расположились недопитая кружка пива и тарелка с розовой разваренной массой, что подавалось тут как креветки северные королевские. Владельцы точно хотели восстановить атмосферу пятидесятилетней давности. А чего? Тут вся страна пытается это с собой сделать, чего уж говорить о маленькой пивнухе на окраине бывшего областного центра.
Илья подошел. Вблизи мужчина оказался моложе, но алкоголь и тоска потихоньку превращали его в человека без возраста. Без возраста, без семьи, без будущего.
- Михалыч, - протянутая для пожатия рука незнакомца подрагивала у самого лица Ильи:
- меня так тут все кличут.
Илья немного отстранился и молча пожал руку, она была вялой и потной.
- Пиво какое тут? Хорошее? - не представляясь, кивнул Илья на полупустую кружку.
- Какое? Это ж не столица и не паб какой-нибудь, тут просто пиво. Вон там раздача. Только креветки не бери, Ксюха-зараза вчерашние переваривала, тарань лучше. И это, мне кружечку можешь, а то сегодня… - Михалыч замялся, придумывая что именно он сегодня в отличии от вчера. Но Илья уже двинул в сторону раздачи.
Через минуту он возвращался с четырьмя кружками:
- Иди рыбу возьми на кассе. Давай побыстрей, и пива там еще я купил.
- Я сейчас, сей минут, не волнуйтесь. Михалыч все сделает быстренько, одна нога тут, другая там.
Быстро не получилось, Михалыч по дороге к прилавку перебрасывался шутками с мужиками в зале, явно он здесь был одним из завсегдатаев. А при виде пива заметно повеселел.
- Вот, я сразу как тебя увидел, понял, что ты хороший человек. У меня глаз острый, сразу вижу, кто говно, а кто парень свой. Такой, который, вот.
Михалыч очень хотел завести разговор, но его собеседник лишь молчал, чистил вяленого леща, раскладывая на одноразовой тарелке раздельно мякоть, икру и требуху. Первую кружку Илья выпил практически в один глоток, а теперь, успокоившись, чистил рыбу и внимательно изучал окружающих.
Люди в пивной были какие-то блеклые, бесцветные. За полтора года войны краски постепенно стерлись, и с лиц людей и вообще. Даже одежда стала какая-то однообразная, серо-зеленая или черная. Говорят, что в столице по-другому, но тут вам не столица. Тут дыхание войны чувствовалось отчетливее, - и новыми могилами на городском кладбище; слухами, на которые сейчас прекратили обращать внимание; смрадом помоек; обрывками старых афиш на рекламных щитах. И пусть фронт практически не двигался, но война пожирала ресурсов все больше и больше, и людей, и денег, металла, зерна, детского смеха, надежд, любви, веры.
Михалыч тоже проследил за взглядом Ильи.
- Вот. Я говорил, что говнюков сразу отличаю, так этот, в кепке, Пашка - говнюк. Он мне три тысячи должен, мелочь, а не отдает, гад. А сам пенсию получает как инвалид. Вот.
Михалыч вдруг увидел на руке Ильи татуировку, немного переменился в лице:
- Ты оттуда. Я сразу понял. Вот. А меня не взяли, туберкулез у меня и плоскостопие, не взяли. Давно оттуда?
Илья натянул рукав на кисть, он «оттуда» действительно недавно. Гнал на найденном мотоцикле сутки по разбитым сельским дорогам, объезжая немногочисленные блок-посты. Да формально он еще там. Числится в своей гвардейской ордена чего-то там дивизии. Еще несколько дней и объявят пропавшим без вести. Всего несколько дней.
- Не хочешь говорить? Понимаю. У меня кум вернулся год назад. Списали под чистую, на мину-лепесток наступил. Тоже молчит, только пьет не останавливаясь. А чего не пить, пенсию выдали военную и за ранение кучу денег отвалили. А с протезом кинули, говорят очередь, то-се, говорят, нет протезов. Вот.
Михалыч смотрел на Илью, ждал реакции, но Илья продолжал молчать. Уставился в свою кружку, отпивал мелкими глотками пиво и закусывал просоленной икрой. Илья перестал обращать внимание на происходящее вокруг, понимая, что ничего нового или интересного там не увидит, а слова Михалыча доносились до него обрывками: как передача радио «Голос Америки», прорвавшаяся частями через глушилки в восьмидесятых; как письмо после вымаранных военным цензором кусков текста; как знакомые со школы звуки в случайно услышанной английской речи.
- Вот ты со мной согласись, что мы вовремя так встретились тут. Вроде случайность, ан нет. Это так судьба устроила. Вот. Свела нас. Неспроста.
Михалыч понял, что в кои-то веки ему достался идеальный собутыльник, слушает, не перебивает, не спорит. Наконец-то можно рассказать кому-то все, что он про мир понял. Михалыч хоть и выглядел простоватым, но кроме пивной имел еще привычку бывать и в читальном зале центральной городской библиотеки, разных философов изучать. Классиков он не привечал, а вот современных даже очень. И Славоя Жижека, и Дэвида Гребера, и Наома Хомски, и других. Ему нравилось, что они понятно пишут без всяких дурацких терминов.
- Вот смотри. В нашем случае сошлись время и пространство. Потому что они неразрывны. Не могут существовать друг без друга. Понимаешь?
Последнее слово Илья услышал, поднял глаза на Михалыча. Хотя вряд ли отчетливо видел его. Взгляд Ильи даже внешне был устремлен в себя. И судя по этому взгляду увиденное там не нравилось Илье. Что-то там внутри выедало остатки его желаний и шелуху от мечтаний. Илья уже и сам не помнил хоть какой-то своей мечты. Ему еще час назад казалось, что выпить пиво за бесцельным разговором в мирном шалмане среди незнакомых людей, это и есть то, о чем он грезил последний год.
«Видимо нет. Да нет у меня, значит, никакой мечты. И не было никогда. Вот.»
Этим «вот» Илья хотел поставить себя на одну ступеньку с собеседником.
Михалыч же не замечал изменившегося выражения лица своего единственного слушателя и продолжал, размахивая руками:
- Вместе они соединены в нашем мире. Как Зита и Гита. Тристан и Изольда. Время, оно же…
- Время, говоришь, - голос у Ильи стал надтреснутым, как у человека, который молчал минимум год:
- Время, блин. Какое на хер время. Эпоха безвременья. На опустошенном пространстве. Гармония полная. Ты, Михалыч, мне про какой такой мир сейчас тер? Про такой мир?! Или какой?!
- Тише, тише, тут же ушей сотни.
- Да похер. Вот чего ты ко мне со всей этой трухней полез?
- Да я только хотел про мультивременную сущность Вселенной рассказать.
- Хотел. Тогда рассказывай.
Михалыч вздохнул, быстро огляделся и начал говорить, не обратив внимания на невзрачного мужичка в мятой кепке, поднявшегося от соседнего столика и засеменившего к выходу. Голос его даже неожиданно набрал силу и звонкость, плечи расправились, а сам он стал даже выше и значительней.
Илья стоял рядом с закрытыми глазами, будто назойливая человеческая речь обволакивала и убаюкивала его. Будто гармония, о которой вещал Михалыч, реально существовала. Будто время и место действительно связаны. А значит, если изменить место, то и время станет другое. Будто…
Кто-то назойливо тряс его за плечо:
- Граждане, предъявите ваши документы.
За спиной Ильи стояли немолодой капитан полиции с очень толстым старшиной.
- Ну чего вы сразу с документами, товарищ капитан, вы ж меня знаете, я Михалыч, мы ж в соседних домах живем.
- Ничего я не знаю. Собирайтесь и пошли, разберемся, о чем вы тут пропаганду вещали.
Илья молча допил пиво, высморкался в пропахшую рыбой салфетку и двинулся в сторону выхода. Впереди шел капитан, замыкал шествие нелепо пыхтящий старшина с дубинкой в руке.
Илья незаметно достал из кармана куртки ПМ и выстрелил в затылок полицейского. Обернулся. Старшина уронил дубинку и мгновенно покрылся потом:
- Ты чего это? Чего? Перестань немедленно. Пожалуйста.
- Я ничего. Сейчас тебе Михалыч объяснит, как счастливо у всех нас сошлись время и место.
На лестнице лежали два трупа, валялась резиновая дубинка, рядом сидел и тоненько всхлипывал мужчина средних лет в ковбойской рубашке.
Илья ехал домой. И пытался вспомнить какое-то детское правило из математики про перемену мест.