Мышь
МЫШЬ
Звук хлопнувшей входной двери мог разбудить кого угодно, но Елена Павловна не спала. Она лежала с закрытыми глазами и притворялась, ждала момента, пока сиделка не уйдет в свой обычный утренний маршрут в магазин и аптеку. Аккуратно стянула подгузник и бросила его рядом с кроватью. За последний месяц она незаметно от близких научилась вставать самостоятельно и передвигаться по квартире с ходунками.
Пусть медленно и с остановками, но сама.
- Так, что у нас тут? Опять эта гадина не убрала хлеб.
Елена Павловна уже год как практически оглохла, и поэтому говорила теперь все громко вслух. И то, что хотела сказать своим собеседникам, и то, что хотела произнести исключительно про себя. Окружающие морщились, но терпели и прощали.
Старушка начинала обход квартиры с кухни. Воровала еду. Сладкое и хлеб. Сахар в любой форме ей был категорически запрещен дочерями. Елена Павловна весила уже почти девяносто пять килограмм, поднимать ее в одиночку сиделке было крайне сложно. Обе дочки, и Александра, и Вероника со слезами на глазах умоляли маму ограничить себя в еде. Елена Павловна кивала и объясняла, что кушает только то, что ей дает «эта», как она называла сиделку Элю.
Дочки жили недалеко и каждый вечер по очереди навещали маму. Обе неожиданно сделали в последний год карьеру: Александру вдруг назначили заместителем главного врача поликлиники, а Веронику - исполняющей обязанности завкафедры русской филологии в педагогическом университете. Обе теперь пропадали на работе, стараясь оправдать доверие. И очень гордились своим новым статусом, рассказывали исключительно о своих производственных делах, о сложностях и ответственности. О собственных заслугах и талантах, приведших их к таким высоким должностям. И молчали, что бывшего заведующего кафедры сняли за один комментарий в соцсетях, расходившийся с «линией партии». Плюс очень удачно вспомнили написанную много лет назад кандидатскую диссертацию на тему «образ дерева в русских народных сказках и сказках народов СССР», где Вероника доказывала первичность именно русских сказаний над всякими иными. А у Александры в поликлинике просто в один день уволились все мужчины.
Елене Павловне рассказы дочерей были абсолютно неинтересны, как и сами дочери. Приходят, мельтешат. Она сначала просилась переехать к кому-нибудь из них, чтоб дочки ухаживали за ней, как она сама восемь лет за тещей, парализованной после тяжелого инсульта. Но те всегда ссылались на занятость, на тесноту квартир, на какое-то ЕГЭ детей, на независимость друг от друга.
- Ну да, ну да. Независимость. А для меня полная зависимость от этой Эли, приехавшей неизвестно откуда и хозяйничающей как у себя дома в моей кухне.
Елена Сергеевна аккуратно опрокинула на стол пакет с мукой и открытую бутылку с растительным маслом. А полупустую банку с вишневым вареньем разбила об пол.
- Вот же мыши распоясались. А надо убирать еду аккуратней! Я всегда говорила, что ты, Эля, деревенская замараха.
Обернувшись на устроенный «мышами» кавардак, она удовлетворенно кивнула и «поспешила» в гостиную к компьютеру. Спасибо внуку Егору, хоть он и балбес бесполезный, научил бабушку, как пользоваться ноутбуком. И на день рождения подарил свои старые наушники. Потом все внуки хохотали, что бабушка как Чебурашка в них. Фотографировали как кого-то тиктока. И ладно, малолетние оболтусы, что с них взять, зато бабушка слышит, если звук на максимум выкрутить.
Елена Павловна включила ноутбук, на экране загорелось время 9.47.
- Пятнадцать минут у меня есть, - одним пальцем она набивала пароль и вызывала абонента. Долгие-долгие гудки.
- Вова, Вовочка, сынок. Здравствуй.
- Мама, зачем ты звонишь в это время, я же сказал тебе, что у нас ночь. Не звони так. Ты Бетти разбудила.
Сын уже одиннадцать лет жил в Филадельфии.
- Ой, Вова, она мне не дает тебе звонить в другое время. Сама сидит все время перед компьютером, то с родственниками своими курлычит, то кино смотрит. А я без нее никуда ни подъехать не могу, ничего. Я твоим сестрам говорила, а они меня не слушают. Ты-то мне веришь?
- Конечно, мама. У тебя все нормально?
- Ну так я тебе говорю, меня тут как в тюрьме держат. На улицу на час вывозят на прогулку, кормят всякой дрянью по расписанию.
- Это очень плохо.
- Ужасно. Ужасно это. Я говорю им, а Александра мне говорит, что Эля эта медсестра со стажем и все процедуры делает мне и надо радоваться, что они такую опытную и работящую сиделку нашли. А она, она…
- Что она?
- …она как доктор Менгеле, вот какой она медицинский работник. Приехал бы ты сынок, забрал меня. Столько лет не виделись.
- Я тебе уже сто раз говорил, что не могу. Тебе визу не дадут и вообще.
- Да-да, я понимаю. А как у Элизабет дела?
В трубке послышался недовольный женский голос «Again your crazy fucking grandma?»
- Ой спасибо, и ей привет тоже передай. Она у тебя такая хорошая и красивая. Вот еще деточек бы вам.
- Мама. Все. Пока. Я тебе потом наберу.
Гудки. Елена Павловна поковыляла обратно в спальню. В замке двери заскрежетал ключ. Старушка, зажав пальцами нос, вылила в постель из судна нечистоты, а сама улеглась на пол рядом с кроватью.
- Эля! Эля! Я упала! На кухне опять мыши шебуршали. Я хотела встать, шугануть их. И упала. Помоги мне.
- Лена Павловна, как же вы так. Зачем? Мы же уже вызвали дезинфекцию.
Сиделка с трудом подняла Елену Павловну и усадила в инвалидной кресло. Споро убрала испачканное белье.
- Элечка, а что у нас на завтрак? Ты так все вкусно готовишь.
- Лена Павловна, налистники с домашним творогом.
- Обожаю твои блинчики. Вот только с мышами надо что-нибудь сделать.
- Обязательно. Я Веронике Валерьевне и Александре Валерьевне уже две недели назад сказала.
Елена Павловна удовлетворенно кивнула головой. Она не знала, что уже неделю как в квартире постоянно работали скрытые камеры.