О тостах и научных докладах
Возможно, кому-то наскучило читать о языке, кто-то решил, что высказал свое «нет» и тем самым сделал все что мог. Но «заминать» тему все-таки не стоит.
Мы привыкли считать себя народом патриотичным.
Эпизод советского времени: Я отдыхаю в международном молодежном лагере на озере под Минском, где большая часть молодежи (от 20 до 30 лет), из разных концов СССР, но есть немцы, французы, финны из левых профсоюзных организаций, немного знакомые с русским языком. Со мной в номере оказались два грузина, и они естественно организуют у себя «прием» под предлогом дня рождения. Набивается куча народа - люди едят, пьют, общаются. 80 процентов понимают по-русски, по-грузински не понимает никто кроме них самих. Грузин объявляет тост. Подчеркивает, что произнесет его по-грузински, а потом переведет. Он произносит тост, пьет и вместе с ним все остальные. Уже потом он передает содержание. Все спокойно «хавают», что пили, сами не зная за что, общее восхищение грузинами только возрастает.
Думаю, больше половины грузин могло бы так поступить. А сколько армян? Да ни один. Это же неприлично, невоспитанно! Главная задача показать, что ты умеешь себя вести, ты не мещанин во дворянстве. Надо говорить хотя бы на ломаном русском, но только не проявить «неуважение» к присутствующим. Тем более, что ты принадлежишь к нацменьшинству, которое готовы принимать почти на равных, так что надо проявлять ответную благодарность.
В конце 80-х годов, в связи с карабахским конфликтом, в Ереване проходили собрания на предприятиях и в организациях. И даже тогда (в Ереване, на пике патриотизма), как мне рассказывал очевидец, на 100 человек в его организации на собрании присутствовало двое русскоязычных и ради них все собрание велось на русском языке.
Эпизоды совсем недавнего времени. Пару лет назад в Бейруте я оказался на заседании в честь юбилея Андраника Граняна - известного местного деятеля, автора словарей и учебников по грабару, организатора детских и юношенских хоров, многолетнего научного редактора арменологического обозрения университета Айказян. Сотни людей в огромном зале и никто из выступающих армян не говорит по армянски. Только по-арабски - ведь в зале на первом ряду одна арабская поэтесса и еще несколько арабских гостей. Несколько человек на более чем тысячу армян.
Присутствую в Польше во время арменологической конференции в Замостье. Хотя собрались арменологи, по определению обязанные знать армянский (тем более, что большинство армяне по национальности), рабочие языки для выступлений почему-то только английский и французский. Ученый из Еревана извиняется, что не хочет утомлять собравшихся плохим английским. Ну, слава Богу, наконец, армянская речь прозвучит в официальных выступлениях арменологической конференции, а не только во время обеда или кофе-брейков. Нет, ереванец начинает читать свой доклад по-русски!
Сама возможность серьезно поставить в обществе тему иноязычных школ отражает дефекты, которые возникли не вчера и не сто лет назад. Отражает тот тип армянского сознания, от которого мы страдали давно и еще долго будем страдать. Тип сознания, из-за которого те же грузины постоянно переваривали и продолжают переваривать части армянской нации и куски армянской территории. Из-за которого мы будем беззаветно служить в первую очередь чужим.
Зная неплохо грузин и азербайджанцев, могу с уверенностью сказать, что их патриотизм сидит на уровне хватательного и держательного инстинкта в каждом - от крестьянина до министра, от проститутки до мента. Им не нужно быть умными и честными, чтобы быть патриотами. Любая сколь угодно древняя и сколь угодно высокая культура будет пасовать перед этим четким делением на «своих» и «чужих», перед инстинктом присвоения всего, что оказывается в пределах досягаемости.
У армянина такого инстинкта нет. Армянин почему-то должен прийти к патриотизму каким-то окольным долгим путем, на основе интеллектуального познания и серии экзистенциально-нравственных выборов, в результате чего оказывается маргиналом прежде всего среди своих. Причем свои же, опасаясь, что другой армянин окажется в позиции морального превосходства над ними моментально начинают искать в нем червоточинки и клевать: если уж ты такой прямо патриот, то почему вот здесь, в этом пунктике ты подумал о себе, сделал так как тебе удобнее? Так что, дорогой, иметь моральный авторитет и задавать в обществе нормы поведения мы тебе и таким маргиналам как ты никогда не позволим.
Поэтому вопрос о неармянских школах это просто сыпь, которая выскакивает на теле, напоминая нам о поражении организма серьезным заболеванием.
Мы привыкли считать себя народом патриотичным.
Эпизод советского времени: Я отдыхаю в международном молодежном лагере на озере под Минском, где большая часть молодежи (от 20 до 30 лет), из разных концов СССР, но есть немцы, французы, финны из левых профсоюзных организаций, немного знакомые с русским языком. Со мной в номере оказались два грузина, и они естественно организуют у себя «прием» под предлогом дня рождения. Набивается куча народа - люди едят, пьют, общаются. 80 процентов понимают по-русски, по-грузински не понимает никто кроме них самих. Грузин объявляет тост. Подчеркивает, что произнесет его по-грузински, а потом переведет. Он произносит тост, пьет и вместе с ним все остальные. Уже потом он передает содержание. Все спокойно «хавают», что пили, сами не зная за что, общее восхищение грузинами только возрастает.
Думаю, больше половины грузин могло бы так поступить. А сколько армян? Да ни один. Это же неприлично, невоспитанно! Главная задача показать, что ты умеешь себя вести, ты не мещанин во дворянстве. Надо говорить хотя бы на ломаном русском, но только не проявить «неуважение» к присутствующим. Тем более, что ты принадлежишь к нацменьшинству, которое готовы принимать почти на равных, так что надо проявлять ответную благодарность.
В конце 80-х годов, в связи с карабахским конфликтом, в Ереване проходили собрания на предприятиях и в организациях. И даже тогда (в Ереване, на пике патриотизма), как мне рассказывал очевидец, на 100 человек в его организации на собрании присутствовало двое русскоязычных и ради них все собрание велось на русском языке.
Эпизоды совсем недавнего времени. Пару лет назад в Бейруте я оказался на заседании в честь юбилея Андраника Граняна - известного местного деятеля, автора словарей и учебников по грабару, организатора детских и юношенских хоров, многолетнего научного редактора арменологического обозрения университета Айказян. Сотни людей в огромном зале и никто из выступающих армян не говорит по армянски. Только по-арабски - ведь в зале на первом ряду одна арабская поэтесса и еще несколько арабских гостей. Несколько человек на более чем тысячу армян.
Присутствую в Польше во время арменологической конференции в Замостье. Хотя собрались арменологи, по определению обязанные знать армянский (тем более, что большинство армяне по национальности), рабочие языки для выступлений почему-то только английский и французский. Ученый из Еревана извиняется, что не хочет утомлять собравшихся плохим английским. Ну, слава Богу, наконец, армянская речь прозвучит в официальных выступлениях арменологической конференции, а не только во время обеда или кофе-брейков. Нет, ереванец начинает читать свой доклад по-русски!
Сама возможность серьезно поставить в обществе тему иноязычных школ отражает дефекты, которые возникли не вчера и не сто лет назад. Отражает тот тип армянского сознания, от которого мы страдали давно и еще долго будем страдать. Тип сознания, из-за которого те же грузины постоянно переваривали и продолжают переваривать части армянской нации и куски армянской территории. Из-за которого мы будем беззаветно служить в первую очередь чужим.
Зная неплохо грузин и азербайджанцев, могу с уверенностью сказать, что их патриотизм сидит на уровне хватательного и держательного инстинкта в каждом - от крестьянина до министра, от проститутки до мента. Им не нужно быть умными и честными, чтобы быть патриотами. Любая сколь угодно древняя и сколь угодно высокая культура будет пасовать перед этим четким делением на «своих» и «чужих», перед инстинктом присвоения всего, что оказывается в пределах досягаемости.
У армянина такого инстинкта нет. Армянин почему-то должен прийти к патриотизму каким-то окольным долгим путем, на основе интеллектуального познания и серии экзистенциально-нравственных выборов, в результате чего оказывается маргиналом прежде всего среди своих. Причем свои же, опасаясь, что другой армянин окажется в позиции морального превосходства над ними моментально начинают искать в нем червоточинки и клевать: если уж ты такой прямо патриот, то почему вот здесь, в этом пунктике ты подумал о себе, сделал так как тебе удобнее? Так что, дорогой, иметь моральный авторитет и задавать в обществе нормы поведения мы тебе и таким маргиналам как ты никогда не позволим.
Поэтому вопрос о неармянских школах это просто сыпь, которая выскакивает на теле, напоминая нам о поражении организма серьезным заболеванием.