Этническая нация: ценности и интересы (статья вторая) -11
Официальный экспорт и реальные заимствования
На протяжении XIX века и вплоть до 1970-х годов XX века официальная экспортная идеология «мира современности» обосновывала колониальную или неоколониальную, имперскую или неоимперскую «цивилизаторскую миссию». Динамика собственной жизни этого мира отзывалась на «периферии» противоположным образом, пробуждая национальное и классовое сознание, помогая формировать соответствующие сообщества, поднимать на борьбу за освобождение. Не только русский или китайский коммунизм был усвоением идей из «мира современности», сама антиколониальная борьба против «мира современности» вдохновлялась его же идеями. В своей работе «Воображаемые сообщества» Бенедикт Андерсон пишет о местной интеллигенции колоний: «Будучи, однако, интеллигенцией двуязычной и прежде всего интеллигенцией начала XX в., она в школьных классах и за их пределами имела доступ к тем моделям нации, национальности и национализма, которые выкристаллизовались из турбулентных и хаотичных опытов более чем вековой американской и европейской истории. Эти модели, в свою очередь, помогали придать форму тысячам рождающихся мечтаний».
Сейчас официальная программа «цивилизаторской миссии», диктуемой интересами гиперсистемы, состоит во внедрении ценностей открытой экономики, гражданского общества и демократического государства. Внедрением в том виде, к которому они постепенно эволюционировали в «мире современности» - то есть очищенных от «пота и крови», в привлекательном комплекте с «качеством жизни», с размыванием полномочий и ответственности государства, еще не успевшего (как в случае с большинством постсоветских стран) эти полномочия и эту ответственность по-настоящему обрести. Действенность такой прямой индоктринации из гиперсистемы обычно преувеличивается. Еще есть кому вспомнить нулевую эффективность в национальных республиках советской пропагандистской машины по крайней мере с начала 1970-х годов, несмотря даже на большие, ощутимые для каждого, успехи модернизации. В наше время это ограниченная игра с участием местных элит, когда «правильные названия» получают местные феномены, у которых есть только внешнее сходство с моделями-прототипами из «мира современности». Такие феномены именуются президентами и парламентами, политическими партиями и выборами, рыночной экономикой и неправительственными организациями, чтобы получить в «мире современности» внешнюю легитимацию и прикрыться ею во внутренней жизни страны. Это не «издержки роста», а фикция, которая - если она в какой-то степени влияет на реальность - чаще всего тормозит подлинное развитие страны и суверенной государственности.
Гораздо хуже те смыслы, которые средний человек на «временной периферии» сам своим умом впитывает из «мира современности» мириадами своих глаз, ушей и пор кожи. Из мира, где так долго шла великая борьба за свободного человека, оказавшегося в конечном итоге тривиальным потребителем и добровольным рабом собственных потребностей. Такой результат все-таки не может девальвировать величия этой борьбы, точно так же как советский «путь к коммунизму» не может девальвировать борьбы против эксплуатации человека, которая шла по всему миру.
Проблема в том, что собственная жизнь «мира современности» миновала динамическую фазу. Силой своего живого примера этот «мир» теперь не толкает «периферию» вперед, не снабжает ее вдохновляющими смыслами, не открывает глаза на угнетение и несправедливость. «Периферийное» общество, нуждающееся в «поте и крови», как младенец нуждается в молоке, впитывает потребительство во всех его формах и проявлениях.
В 1960-х годах население Армянской ССР было более советским по своей психологии. Оно еще не прошло тот путь возвращения к национальным ценностям, который тогда только начинался, чтобы резко набрать обороты в пору «перестройки». Несмотря на это, с точки зрения коллективной психологии, оно в большей степени было готово к жизни в независимом государстве. Жизнь «Запада» была тогда совершенно иной - достаточно вспомнить студенческую революцию 1968 года во Франции, движение против расовой дискриминации в США, песни «Beatles», шедевры мастеров итальянского кинематографа - Феллини, Висконти, Антониони, Пазолини, которые выражали не только свою эстетическую, но и общественную позицию. Конечно, у «мира современности» тогда было и другое лицо - колониальное, империалистическое, расистское, эксплуататорское (эти понятия нельзя уступать в монопольное пользование ортодоксальным коммунистам). Но дух «мира современности» воплощало его первое лицо, а не второе. Солидарность, общая борьба, расцвет самых разных идеологий - фермент брожения витал в воздухе, и эта информация, пусть в урезанном, искаженном, тенденциозном виде, была доступна и в СССР.
В 1960-х нигде еще не набрало силу разложение коллективизма и солидарности. В самом СССР после послаблений оттепели на некоторое время дух коллективизма освободился от принудительной казенщины и ненадолго стал в значительной степени искренним. Страна еще не перешла в следующую неизбежную фазу - не скатилась в болото брежневского «развитого социализма», с потребительским «вещизмом», моралью «ты - мне, я - тебе», переводом всех прежних ценностей в режим анекдота. Советский коллективизм 1960-х было бы гораздо легче переключить в режим национальной армянской государственности, чем в 1990-е выстроить прочный коллективизм заново в Армении или другой стране СНГ из жалких ошметков советского, полностью разложившегося во времена «застоя».
На протяжении XIX века и вплоть до 1970-х годов XX века официальная экспортная идеология «мира современности» обосновывала колониальную или неоколониальную, имперскую или неоимперскую «цивилизаторскую миссию». Динамика собственной жизни этого мира отзывалась на «периферии» противоположным образом, пробуждая национальное и классовое сознание, помогая формировать соответствующие сообщества, поднимать на борьбу за освобождение. Не только русский или китайский коммунизм был усвоением идей из «мира современности», сама антиколониальная борьба против «мира современности» вдохновлялась его же идеями. В своей работе «Воображаемые сообщества» Бенедикт Андерсон пишет о местной интеллигенции колоний: «Будучи, однако, интеллигенцией двуязычной и прежде всего интеллигенцией начала XX в., она в школьных классах и за их пределами имела доступ к тем моделям нации, национальности и национализма, которые выкристаллизовались из турбулентных и хаотичных опытов более чем вековой американской и европейской истории. Эти модели, в свою очередь, помогали придать форму тысячам рождающихся мечтаний».
Сейчас официальная программа «цивилизаторской миссии», диктуемой интересами гиперсистемы, состоит во внедрении ценностей открытой экономики, гражданского общества и демократического государства. Внедрением в том виде, к которому они постепенно эволюционировали в «мире современности» - то есть очищенных от «пота и крови», в привлекательном комплекте с «качеством жизни», с размыванием полномочий и ответственности государства, еще не успевшего (как в случае с большинством постсоветских стран) эти полномочия и эту ответственность по-настоящему обрести. Действенность такой прямой индоктринации из гиперсистемы обычно преувеличивается. Еще есть кому вспомнить нулевую эффективность в национальных республиках советской пропагандистской машины по крайней мере с начала 1970-х годов, несмотря даже на большие, ощутимые для каждого, успехи модернизации. В наше время это ограниченная игра с участием местных элит, когда «правильные названия» получают местные феномены, у которых есть только внешнее сходство с моделями-прототипами из «мира современности». Такие феномены именуются президентами и парламентами, политическими партиями и выборами, рыночной экономикой и неправительственными организациями, чтобы получить в «мире современности» внешнюю легитимацию и прикрыться ею во внутренней жизни страны. Это не «издержки роста», а фикция, которая - если она в какой-то степени влияет на реальность - чаще всего тормозит подлинное развитие страны и суверенной государственности.
Гораздо хуже те смыслы, которые средний человек на «временной периферии» сам своим умом впитывает из «мира современности» мириадами своих глаз, ушей и пор кожи. Из мира, где так долго шла великая борьба за свободного человека, оказавшегося в конечном итоге тривиальным потребителем и добровольным рабом собственных потребностей. Такой результат все-таки не может девальвировать величия этой борьбы, точно так же как советский «путь к коммунизму» не может девальвировать борьбы против эксплуатации человека, которая шла по всему миру.
Проблема в том, что собственная жизнь «мира современности» миновала динамическую фазу. Силой своего живого примера этот «мир» теперь не толкает «периферию» вперед, не снабжает ее вдохновляющими смыслами, не открывает глаза на угнетение и несправедливость. «Периферийное» общество, нуждающееся в «поте и крови», как младенец нуждается в молоке, впитывает потребительство во всех его формах и проявлениях.
В 1960-х годах население Армянской ССР было более советским по своей психологии. Оно еще не прошло тот путь возвращения к национальным ценностям, который тогда только начинался, чтобы резко набрать обороты в пору «перестройки». Несмотря на это, с точки зрения коллективной психологии, оно в большей степени было готово к жизни в независимом государстве. Жизнь «Запада» была тогда совершенно иной - достаточно вспомнить студенческую революцию 1968 года во Франции, движение против расовой дискриминации в США, песни «Beatles», шедевры мастеров итальянского кинематографа - Феллини, Висконти, Антониони, Пазолини, которые выражали не только свою эстетическую, но и общественную позицию. Конечно, у «мира современности» тогда было и другое лицо - колониальное, империалистическое, расистское, эксплуататорское (эти понятия нельзя уступать в монопольное пользование ортодоксальным коммунистам). Но дух «мира современности» воплощало его первое лицо, а не второе. Солидарность, общая борьба, расцвет самых разных идеологий - фермент брожения витал в воздухе, и эта информация, пусть в урезанном, искаженном, тенденциозном виде, была доступна и в СССР.
В 1960-х нигде еще не набрало силу разложение коллективизма и солидарности. В самом СССР после послаблений оттепели на некоторое время дух коллективизма освободился от принудительной казенщины и ненадолго стал в значительной степени искренним. Страна еще не перешла в следующую неизбежную фазу - не скатилась в болото брежневского «развитого социализма», с потребительским «вещизмом», моралью «ты - мне, я - тебе», переводом всех прежних ценностей в режим анекдота. Советский коллективизм 1960-х было бы гораздо легче переключить в режим национальной армянской государственности, чем в 1990-е выстроить прочный коллективизм заново в Армении или другой стране СНГ из жалких ошметков советского, полностью разложившегося во времена «застоя».