Начистоту, достоевщина
Я подошёл к известной границе, личному Рубикону. Результатом последнего года моей жизни полагаю считать открывшийся противоположный берег, и, если быть искренним, решение о переправе давно уже принято.
Нет, не Рубикон, пожалуй, а Иордан. Отсюда мне видна земля Обетованная. Там банки платят за мои костюмы и кабриолеты на побережьях пяти континентов, а крупные корпорации сбрасываются на обучение детей и оплату всего остального в моей бестолковой жизни. Евреи же тоже искали сытости и покоя. Израилю обещал Бог.
Да, это не вполне законно. А порою и вовсе наказуемо. Но Иисус Навин готов был сражаться ради своего народа. Отчего же мне относиться иначе к собственной семье?
Христианство легло во мне на странную почву, у дороги, и всходит вкривь, это понятно. Сама совесть говорит мне вещи, которых я пугаюсь. В том смысле, например, что там, за рекою, - твоё, твоё имение, отнятое у тебя и миллиардов людей языческими богами алчности, хитроумия и безразличия. Можешь - возьми от них, дай семье и человекам, укажи брод голодным. Такая болтунья.
Но ведь действительно: если нет Алёны Ивановны, а есть лишь нули и единицы внутри намагниченных пластин, то всё позволено! Кроме, разумеется, "обижать людей". Ведь Христос - в них.
Специфическая мораль, понимаю. Скажу больше, возмутительная. И выбор между плохим и очень плохим необходимо аргументировать себе гораздо серьёзнее и честнее, чем при банальной дихотомической альтернативе. Которой к тому же просто нет.
И сама борьба интересна, не скрою. Она по мне. Словно весь опыт, все способности мои и все обстоятельства сегодняшней моей жизни для того точились.
Одно только - благословить некому. Христианская такая закавыка. На авось и Господи помилуй.
Нет, не Рубикон, пожалуй, а Иордан. Отсюда мне видна земля Обетованная. Там банки платят за мои костюмы и кабриолеты на побережьях пяти континентов, а крупные корпорации сбрасываются на обучение детей и оплату всего остального в моей бестолковой жизни. Евреи же тоже искали сытости и покоя. Израилю обещал Бог.
Да, это не вполне законно. А порою и вовсе наказуемо. Но Иисус Навин готов был сражаться ради своего народа. Отчего же мне относиться иначе к собственной семье?
Христианство легло во мне на странную почву, у дороги, и всходит вкривь, это понятно. Сама совесть говорит мне вещи, которых я пугаюсь. В том смысле, например, что там, за рекою, - твоё, твоё имение, отнятое у тебя и миллиардов людей языческими богами алчности, хитроумия и безразличия. Можешь - возьми от них, дай семье и человекам, укажи брод голодным. Такая болтунья.
Но ведь действительно: если нет Алёны Ивановны, а есть лишь нули и единицы внутри намагниченных пластин, то всё позволено! Кроме, разумеется, "обижать людей". Ведь Христос - в них.
Специфическая мораль, понимаю. Скажу больше, возмутительная. И выбор между плохим и очень плохим необходимо аргументировать себе гораздо серьёзнее и честнее, чем при банальной дихотомической альтернативе. Которой к тому же просто нет.
И сама борьба интересна, не скрою. Она по мне. Словно весь опыт, все способности мои и все обстоятельства сегодняшней моей жизни для того точились.
Одно только - благословить некому. Христианская такая закавыка. На авось и Господи помилуй.