Так вот, про валенок, обшитый стальным листом.
Недавно в какой-то книге прочитал следующую мысль.
Мало уже кто их горожан видел, как варят сталь. Воочию. Своими глазами.
А кто из моих современников, тех, кто каждый день долбит по клавишам компьютера, помнит, как плавится сталь в мартене? Как идет разливка? Как делается прокат?
Кто вообще это видел? Своими глазами?
Особенно, скажем, из молодых (до тридцати лет) москвичей и ленинградцев?
Ощущение - незабываемое и завораживающее. (Американские фильмы про перестрелки на сталелитейных заводах вообще лишь бледное подобие, как таракан по сравнению с миноносцем).
Стена печей. Огонь дикого цвета с фиолетово-зеленым оттенком.
Сосредоточенные сталевары перемещаются строго по выверенным путям. Каждый точно знает, что ему делать. И никто не ошибается. Потому, что в таком храме огня и металла ошибаться нельзя. Это кощунство, значения которого в принципе не способны понять те, кто вопит о кощунстве в какой-нибудь церкви.
А кузнечный цех, в котором видел, как куется коленвал для чего-то гигантского вроде двигателя от небольшого корабельного двигателя!
…да только нет больше того завода. «Серп и молот» почти мертв. Остался один цех механосборки, да и тот на ладан дышит.
Магия большого влияния на мир становится все менее доступной большинству населения.
А это - уже деградация.
Что же касается валенка.
Увидел я тот валенок на ноге рабочего, который стоял у прокатного стана. С торца. Огромными клещами рабочий подхватывал раскаленный пруток стали, который выезжал из прокатных валков (миллиметров тридцать-сорок в диаметре), поддерживал пруток ногой, на которой был надет этот самый валенок со сталью, делал полуоборот и впихивал конец этого прутка обратно в валки (в параллельные), которые протягивали пруток обратно, еще больше уменьшая диаметр.
Вот для того и нужна была обшивка сталью - чтобы ногу не поранить. Вот для того и валенок, чтобы ноге жарко не было. И прокладка под сталью асбестовая, чтобы валенок не загорелся.
Неподалеку стояли автоматы с подсоленной водой. Работа, конечно, была тяжелейшая. Но как люди гордились ею!
Мало уже кто их горожан видел, как варят сталь. Воочию. Своими глазами.
А кто из моих современников, тех, кто каждый день долбит по клавишам компьютера, помнит, как плавится сталь в мартене? Как идет разливка? Как делается прокат?
Кто вообще это видел? Своими глазами?
Особенно, скажем, из молодых (до тридцати лет) москвичей и ленинградцев?
Ощущение - незабываемое и завораживающее. (Американские фильмы про перестрелки на сталелитейных заводах вообще лишь бледное подобие, как таракан по сравнению с миноносцем).
Стена печей. Огонь дикого цвета с фиолетово-зеленым оттенком.
Сосредоточенные сталевары перемещаются строго по выверенным путям. Каждый точно знает, что ему делать. И никто не ошибается. Потому, что в таком храме огня и металла ошибаться нельзя. Это кощунство, значения которого в принципе не способны понять те, кто вопит о кощунстве в какой-нибудь церкви.
А кузнечный цех, в котором видел, как куется коленвал для чего-то гигантского вроде двигателя от небольшого корабельного двигателя!
…да только нет больше того завода. «Серп и молот» почти мертв. Остался один цех механосборки, да и тот на ладан дышит.
Магия большого влияния на мир становится все менее доступной большинству населения.
А это - уже деградация.
Что же касается валенка.
Увидел я тот валенок на ноге рабочего, который стоял у прокатного стана. С торца. Огромными клещами рабочий подхватывал раскаленный пруток стали, который выезжал из прокатных валков (миллиметров тридцать-сорок в диаметре), поддерживал пруток ногой, на которой был надет этот самый валенок со сталью, делал полуоборот и впихивал конец этого прутка обратно в валки (в параллельные), которые протягивали пруток обратно, еще больше уменьшая диаметр.
Вот для того и нужна была обшивка сталью - чтобы ногу не поранить. Вот для того и валенок, чтобы ноге жарко не было. И прокладка под сталью асбестовая, чтобы валенок не загорелся.
Неподалеку стояли автоматы с подсоленной водой. Работа, конечно, была тяжелейшая. Но как люди гордились ею!