Бандитизм в южных уездах Русского государства (XVII в.)
Сельский «мир» Юга России был достаточно сплоченным сообществом. Коллективная распашка земель, война с татарами, промысловая деятельность в степи - все это происходило общими усилиями, создавая единый коллектив, действующий в общих интересах. Но как далеко могли зайти границы этого общинного интереса? Сложные условия степного пограничья делали эти границы довольно расплывчатыми, и сельский «мир» мог совершать также коллективные действия преступного характера, заниматься грабежом или разбоем. На этой особенности поведения сельского общества мы остановимся подробнее.
Начнем с дела об убийстве двух крестьян в деревне Ситная Воронежского уезда летом 1638 г. 9 июня местные крестьянки, отправившись за водой, обнаружили на берегу реки Воронеж труп неизвестного человека. Они немедленно сообщили об этом в Воронеж воеводе М.А. Вельяминову, который прибыл на место и немедленно начал расследование. В конечном итоге следствие показало, что были убиты крестьяне, отец и сын, отправившиеся к казакам на Дон для покупки лошадей. К убийству оказались причастны почти все мужчины - жители деревни. Они пригласили своих гостей вечером на застолье, в разгар которого крестьянин и его сын были зарезаны, а их трупы брошены в реку. Раскрыть это дело удалось случайно. Когда началось следствие жители «признались», что убийство произошло на почве ревности: якобы их гость начал приставать к жене одного из помещиков, произошла драка и случайное убийство. Жители даже принялись оправдывать виновного, указывая на случившиеся как на справедливое возмездие. Однако слишком много улик свидетельствовало против этой версии, хотя жители упорно держались своих показаний. В последний момент случайный свидетель (временно проживавший здесь мальчик пастух) помог воеводе раскрыть это преступление.
Поводом для убийства были деньги (70 рублей), которые проезжавшие крестьяне везли на Дон для покупки лошадей. Никто из виновных не был жестоко наказан, что объясняется несколькими обстоятельствами: во-первых, убит был крестьянин, работавший на земле частного лица и не представлявший для государства большого интереса, во-вторых, казнь виновных или членовредительство, как мера наказания, могли бы нанести серьезный урон обороноспособности деревни, ведь виновные были служилыми людьми. Показательно также событие в Челнавском остроге Козловского уезда, хотя оно и отличается от обыкновенного разбойного убийства. Здесь местный «мир» был недоволен активностью отставного стрельца Тимофея Чубулова, который занимался ростовщичеством. Воспользовавшись волнениями в Козлове, где власть захватили мятежники под влиянием слухов о восстании в Москве 1-4 июня, в Челнавском остроге «мир» объявил о взятии власти. Это было сделано, вероятно, только для того, чтобы осудить Чубулова. Под звуки барабанного боя ему было предъявлено обвинение в том, что он причинил много убытков людям и «весь мир выел». Растовщика признали виновным и казнили «всем миром». В ходе расследования этого дела все местные жители признались в совершенном и настаивали на его справедливости. В качестве наказания лишь несколько человек отсидели неделю в тюрьме.
В интересах «мира» совершались и преступления другого рода. В апреле 1678 г. в Воронежском уезде жители села Гремячье избили и ограбили проезжавших двух стрельцов. В ограблении участвовала только часть жителей села, во главе с местным помещиком Данилой Черным. Он рассказывал, что стрельцы когда-то избили его отца и призывал своих соседей рассматривать этот грабеж как справедливое возмездие. Попытка грабежа оказалась не очень успешной: стрельцам удалось отбиться и забраться на колокольню в местную церковь, где они принялись бить в колокол. Сбежались местные жители, но убедившись, что никакой большой беды не произошло, а их соседи всего лишь хотят избить и ограбить воронежских стрельцов, люди разошлись. Тогда стрельцы сдались грабителям. Они просидели связанные в чьей-то избе до утра, а потом их отпустили.
Данила Черный был вызван на допрос в Воронеж, где заявил, что стрельцы пришли к нему на гумно с воровскими целями и, испугавшись, убежали, но их не били и не связывали. Никто из жителей села случившегося не подтвердил, все упорно повторяли тоже самое. Какие-то свидетели, впрочем, сказали, что видели, как стрельцы бегут в село, взбираются на колокольню храма и звонят в колокол, но никто их не грабил. Вновь, как мы видим, местное общество проявило удивительное единство и сплоченность.
Другой пример - грабежи, которые устраивали жители деревни Малиновой Воронежского уезда. В этих грабежах участвовали не все представители «мира», но, конечно, все жители были в курсе происходящего. Около 10 мужчин ночью грабили проезжавших по Данковской дороге, проходившей возле их деревни (они прятались в гумнах с копьями и бердышами). Путников запугивали, отбирали вещи, а затем отпускали. При этом старались никого не бить и не калечить, награбленное делили между жителями деревни. Попались грабители случайно. Вышло, что один из жителей деревни потерял коня, о чем известил всех знакомых, включая и проживавших в соседнем селе Курино. Лошадь была обнаружена в местном овраге, и крестьяне Курино решили немедленно отвезти ее хозяину. Отправились поздним вечером в тот момент, когда жители Малиновой промышляли разбоем. Не узнав жителей соседнего села, разбойники начали свои обычные угрозы и требования. Завязалась потасовка, поднялся шум, на который сбежались жители обеих деревень. Разбойники вскоре были узнаны и доставлены к воеводе в Воронеж. Жители села Малинового, не причастные к грабежам, не препятствовали правосудию и даже подтвердили показания соседей из села Курино.
На Данковской дороге в Воронежском уезде занимались грабежом и жители деревни Погибельной Елецкого уезда. Всем «миром» они организовали разбойную группу, которая промышляла в Воронежском уезде, подальше от своего села, в надежде, что разбойников в этих местах никто не знал. Во главе банды из 8 человек находились авторитетные деревенские помещики, братья Данила и Прон Чурсины. Как долго продолжались грабежи, сказать трудно, но однажды все они были узнаны елецким крестьянином, который поехал купить железо. Разбойники отняли у него все, что можно было унести: «мерин соврас, зипун да шубу, штаны, рубаху, портки, крест, сковороду, бердышы, топор, хомут ременной, телегу и 22 рубля». Однако в следующей же деревне, куда ограбленный крестьянин пришел нанять новых лошадей в долг, он увидел свои вещи и «узнал тех разбойников в лицо», все они были схвачены и сознались.
В феврале 1677 г. воронежец Потап Кучин опознал свою шапку («вершок синий сермяжной ветхой, а испод овечный») на местном посадском человеке Куприяне Трофимове. На суде в Съезжей избе он рассказал воеводе Г.Х. Волкову, что ездил в прошлом году в Корочунский монастырь на церковную службу в честь праздника Владимирской Божьей Матери. Однако на дороге на него накинулись «неведомо какие люди» и сняли «зипун белой сермяжной ветхой да кожан козлиной», а также забрали сорок алтын денег. Как выяснилось позже, промышляли разбоем жители одного из местных сел. Ограбленный Кучин вернулся в монастырь, где написал жалобу властям и известил монахов л случившемся, но никто разбираться с этим делом не стал. В итоге, при посредничестве воеводы, Куприян Трофимов, хотя и уверял, что купил эту шапку на рынке, согласился отдать ее Потапу Кучину (таковы были нормы Соборного Уложения).
Коллективный разбой приносил доход местному «миру», а как форма поведения он был надежным способом обогатиться. Поймать таких разбойников, грабивших ночью возле села, было очень сложно, а еще труднее - отыскать свидетелей. Изредка жители объединялись даже в большие банды, совершающие налеты на соседние села и деревни. Это особенно было характерно для черкас - выходцев с Украины, активно заселявших с середины XVII в. южные уезды. В 1667 г. они построили крепость Землянск, откуда принялись совершать набеги на соседнее село Ведугу, жители которого жаловались по этому поводу: «приезжают к нам в село воровским своим насильством и озорничеством Землянска города жители с товарищи со многими людьми с каменем и со всяким огненным ружьем и саблями рубят и домишко наши все разорили и разграбили… хлеб наш жнут, и домой возят к себе».
Огромный размах принимали иногда конфликты между селами за сенные покосы. Например, в 1637 г., когда между Ливенским и Елецким уездами стал формироваться новый - Чернавский уезд, начались периодические столкновения чернавцев и ливенцев за поля, годные для покосов33. Когда чернавцы отправлялись в луга и дубравы косить сено, «ливенцы собирались многими людьми их били и грабили и сено косить им не давали». Конфликты и разбирательства между чернавцами и ливенцами за луга продолжались несколько лет и сопровождались ежегодными массовыми драками.
Похожая вражда наблюдалась между жителями Добровского и Козловского уездов, где споры за покосы и пастбища также регулярно перерастали в массовые драки. Взаимная ненависть и вражда между служилыми людьми двух крепостей была огромна, и каждая сторона всегда винила в своих бедах и проблемах соседа. Когда в 1651 г. добринский отставной драгун Григорий Житинев пас стадо лошадей, на него напали какие-то разбойники и угнали двух лошадей в сторону Козловского уезда. Недолго думая, местные служилые люди посчитали виновниками нападения козловцев. Они выбрали лучших и в «збратчину» отправились в Козловский уезд бить всех, кто попадется им по руку. На своего воеводу, который потом пытался наказать их за такое самоуправство, они написали обстоятельную жалобу, указывая, что тот мешает совершению справедливого возмездия. Прекратить эти коллективные столкновения у местных властей не было никакой возможности.
Преступления, совершаемые в интересах «мира», было очень трудно раскрыть, поскольку село или деревня объединялись в единый сплоченный коллектив, но в том случае если преступление было совершено на бытовой почве, случайно или в пьяной драке, сельский «мир» сам находило виновных и передавал их воеводе для суда. Так в 1640 г., на Пасху, двое жителей Воронежского уезда села Морозово обнаружили несколько тел убитых крестьян своей деревни. Жители вскоре сами нашли виновных и сообщили воеводе, что на дворе попа Ивана было шумное застолье, после которого крестьяне были убиты в пьяной драке сыном попа и его друзьями. Воронежский воевода распорядился «животы их переписав запечатать» и приказал «тутошным и окольным людям» взять подозреваемых на поруки.
Сельское общество выступало единым коллективом в случае конфликта с воеводой, когда приходилось отстаивать общие интересы. Рассмотрим показательное дело о конфликте воеводы Лебедяни Исаака Воронина с жителями села Избищи Лебедянского уезда в 1670-1671 гг.. Конфликт начался после того, как помещики этого села присоединили к своим владениям лежащие рядом пустые земли. Сделано это было согласно всем правилам, с соответствующей записью в «отказных книгах». Тем не менее воевода почему-то посчитал себя обиженным. Вероятно, он надеялся на богатые подношения со стороны местного «мира».
Конфликт очень быстро перерос в открытое противостояние. В Избищах проживали более 35 семей мелких помещиков-однодворцев, которые представляли собой довольно сплоченное сообщество, в случае необходимости способное объединиться и отстаивать интересы «мира». Воронин, между тем, если верить документам, чувствовал себя в Лебедяни очень уверено. Он собрал вокруг себя стрельцов, которым оказывал покровительство, а с остальными жителями не церемонился: брал взятки и собирал подношения. Воевода утраивал роскошные пиры, даже завел себе из местных жителей «чарачников» (видимо, товарищей по застолью), а также раздал стрельцам копья и велел им постоянно находиться при собственной особе. По городу и уезду ездили «ушники» воеводы, докладывавшие ему о любом недовольстве.
18 декабря 1670 г. Исаак Воронин решил устроить показательный поход на Избища. С «чарачниками и ушниками», в сопровождении стрельцов с копьями, со знаменем и под бой литавр он въехал в село. Здесь воевода остановился в чьей-то избе и собрал себе хлеба и «денег на поминки» (подарки). Люди из окружения воеводы отнимали продовольствие, получив впоследствии у местных жителей эпитет «грацких разорителей». Наконец Исаак Воронин и его люди отправились смотреть поля жителей. Здесь воевода приказал измерить землю, что вызвало недоумение и протест помещиков. Они могли простить воеводе грабежи и взятки, «чарочников и ушников», но покушение на землю воспринималось ими как государственное преступление, нарушение интересов «мира». Воевода оказался как бы между «миром» и царем, ведь традиционно земли считалась собственностью московского государя, которую он жаловал своим «холопам»-помещикам за верную службу. Между тем, какой-то «ушник» воеводы назвался мерщиком и принялся проводить измерения сельской земли. И «нашу поместную паханую землю мерел, а твоего великого государя указа, почему он мерил, никакова не показал», - сетовали жители Избищ позже в своей челобитной.
Жители кинулись бить «чарочников и ушников» воеводы, а затем и стрельцов, но Воронин был готов к этому и умело организовал отпор, а потом повел своих людей в наступление. Он велел стрельцам колоть копьями активных «бунтовщиков», а других бить обухами. Завязалась потасовка, жители отбивались как могли, и тогда сам Воронин, схватив бердыш, принялся гоняться за жителями по полю: троих «бунтовщиков» ему удалось «поколоть», а остальные разбежались. Нескольких человек связали и отвезли в Лебедянь, где с них было «вымучено» «по три рубля и больши». Воевода был очень доволен походом на Избищи и принялся в пятницу со своими людьми праздновать «Николин день» (19 декабря). Пирующие веселились до вечера субботы, и Воронин так увлекся пиром, что сжег «государев воеводский двор», в котором жил.
Жители села Избищи немедленно написали царю обстоятельную челобитную, где описывали все происходящее (включая, конечно, и пир, приведший к уничтожению воеводского двора), особенно подчеркивая обстоятельство, связанное с обмером их земли без царского указа, не по нормам «отказных книг». Челобитчики просили поручить разбирательство в этом деле возглавлявшему Белгородский разряд (военно-административное ведомство, куда входили города-крепости Юга России) князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому.
Из Москвы ответили довольно быстро. В Разрядном приказе заинтересовались поведением Исаака Воронина, особенно удивил подьячих факт обмера земель без указа, что посчитали большим нарушением. Г.Г. Ромодановскому в специальном наказе было поручено во всем разобраться и устроить очную ставку. Тон этого наказа позволяет нам предположить, что лебедянского воеводу в Москве считали виновным. Скорее всего, действия «мира» выступившего против обмера земли, получили оправдание со стороны Москвы, коллективные действия жителей Избищ в этом случае принесли своей результат.
Цитируется по: Ляпин Д.А. В интересах «мира»: формы поведения сельского населения Юга России в XVII веке // Novogardia. 2019. № 1. С. 220-226.
#Россия_16_17вв@zloi_moscovit