Из воспоминаний Елисеева можно сделать вывод, что линейцы не имели понятия о верховой езде.
Листаем воспоминания Елисеева и делаем удивительные выводы. Человек ставший в последствии легендой казачьей джигитовки, никогда не учился верховой езде в детстве, а само обучение проходило на интуитивном уровне. Вот, что пишет сам Елисеев.
Я был, наверное, во 2-м отделении станичного училища, когда отец купил рослую серую кобылицу и очень резвую. Ежегодно на Пасху, в станице были призовые скачки подростков и джигитовка казачат «подготовительного состава». Отец записал нас обоих «на призы». Меня на серой кобыле и Андрюшу на Кондоловском (соседском?) коне.
В один из праздников началась на улице нашей подготовка. Серую оседлали старинным дедушкиным седлом с широкою и высокою задней лукой. В зеленоватом с крылышками бешмете в казачьем поясе, с заткнутыми за него полами бешмета и плетью в руке - я взгромоздился в седло. Мне не объяснили правил посадки, поэтому, когда я поскакал, я не поднялся на стременах и задняя лука, широкая и высокая, при каждом взмахе лошади, толкали меня в сиденье и подбрасывали вверх и вперед. Мне показалось ужасно неудобным скачка на оседланной лошади, но гордость, что я уже скачу в седле, что на меня смотрят все соседи, что я готовлюсь «на призовую скачку», где обязательно нужно быть на оседлой лошади, - все это заставляло скрыть мое разочарование. За несколько дней я постиг, что нужно приподниматься на стременах, и уже седло для меня составляло целое наслаждение.
Начну с того, что знать и понимать, есть не одно и то же. Уметь джигитовать и правильно сидеть в седле, это также не одно и то же. Задача всадника в полевых условиях, не только быстрая скачка, но и преодоление различных препятствий, прыжки через канавы и барьеры, длительные марши. Получается, что ничему подобному молодых линейных казаков не учили. Разумеется все ездили с детства «охлюпом» на рабочих лошадёнках, заморенных тяжёлой работой. В седле никто ездить не учил. И вышло, как вышло, на намёте «галопе» всадника упёршегося в стремена стало выбрасывать вверх вперёд. Стойка в стременах облегчает езду резвым намётом, но не является правильной! Вот, что говорят по этому поводу наставления и Устав.
На обыкновенном намёте (галопе), когда лошадь идет плавными прыжками, надобности приподыматься на стременах не встречается, а, напротив, всадник на этом аллюре глубже садится в седло. Вследствие более приподнятого над спиной лошади положения и левая рука всадника будет высоко, a потому и напряжение поводьев таково, что удила действуют неизбежно на углы рта и почти только на них.
Руководство для казачьей езды, говорит о езде на карьере ( во всю прыть).
Для того чтобы с рыси или шага или с места, выпустить коня в карьер, всадник натянув несколько поводья, на себя быстро отдаёт их вперёд и даёт одновременно с этим короткий но сильный толчок лошади обеими ногами, посылая её скакать во всю прыть, если лошадь переходит в карьер неохотно и вяло, то её следует понудить к этому ударами нагайки. С началом движения, всадник привстаёт на стременах, подаётся грудью вперёд, и плотнее охватывает лошадь ногами, отнюдь не отделяя от неё колени. (Руководство для казачьей езды и выездки строевой казачьей лошади. Санкт - Петербург, изд. Березовского 1895 год)
И тут следует заметить, что «стоять» в стременах, и «привстать в стременах, это два разных понятия. Стоят в стременах жокеи на скачках.
Привстать на стременах, означает сделать упор в стремя, слегка приподняв седалище над седлом. На самом деле когда дилетанты говорят о »стоянии на стременах« это происходит из за иллюзии того, что им кажется, что всадник стоит на стременах с наклоном вперёд. На самом деле всадник сидит в седле с упором в стремена сделав наклон вперёд.
Дальше интересный момент.
Копируя черкеса, я сильно нагибал вперед туловище при быстром аллюре, и видимо пересаливал, так как даже Андрюша мне сделал замечание, что слегка меня обидело. Но я не подал вида и незаметно исправил свою посадку.
Из этой цитаты можно сделать вывод, что казачат никто не обучал ни теории ни практике верховой езды.Т.е. понятия о правильной верховой езде у линейных кубанских казаков не было. Всё постигалось эмпирическим путём, и воспоминаниях того же Потто о кавказских линейцах, как о неких супер наездниках, базируется скорее всего на том, что русские кавалерийские офицеры в то время с трудом ездили правильной рысью, а не то что галопом. То, что Елисеев стал гением джигитовки, это его личная заслуга, а не как не заслуга некой природной или школьной среды, которая его взрастила и сделала великим джигитом.