Память о Первой мировой: в регионах и во внешней политике
В продолжение ранее выложенной общей статьи в НЗ выкладываю две другие о памяти о Первой мировой, которые с нею не пересекаются. Одна (в Вестнике Пермского университета) посвящена 100-летию ПМВ в контексте внешней политики России. Различные мероприятия на этом уровне начались ранее, нежели в России, что и неудивительно: память о ПМВ использовалась для того, чтобы подчеркнуть историческую роль нашей страны. Постоянное стремление доказать всем свое величие я называю "дискурсом подчиненности", это проявление неуверенности в себе как нации и стране. Одно из основных направлений - создание "мест памяти" за рубежом, т.е. установка памятников, которые бы представляли вторжение в символическое пространство других стран. Впрочем, все сводилось не только к громким мероприятиям: многие общественные или общественно-государственные организации вели достаточно продуктивную работу (учитывая соотношение ресурсов и масштабов) в отдельных странах. Конечно, за прошедшее время с момента написания некоторые моменты добавились (так,в 2017 г. памятник русским и советским солдатам мировых войн появился в Эстергоме, Венгрия). Плюс удалось найти еще дополнительные сведения: например, в 2002 г. на Аландских островах открылся памятник на месте захоронения погибших матросов. Есть повод для расширения и дополнения).Да и еще ряд моментов в материал не вошли и были обрезаны во время редакции. Надо будет в дальнейшем подготовить электронную, полную версию материала.
Вторая статья (в Вестники НИИ гуманитарных наук при Правительстве Мордовии) посвящена 100-летию ПМВ в региональном измерении. Причем для меня самое важное то, что все мероприятия свелись не только к Москве, Питеру и Калининградской области. Всего по стране за 2013-2015г г. было установлено более 50 памятников и мемориальных досок ПМВ. Эта статья, кстати, дает эмпирические подтверждения общему тезису о том, что память о ПМВ институционально оказалась больше нужна потомках, РПЦ и казакам (отсюда мне непонятны либеральные или левые стенания о том, что героическая страница истории той войны в публичном пространстве затмила всю трагедию войны), а государство скорее опиралось в вопросе проведения 100-летнего юбилея на инициативы снизу, нежели придумывала что-то свое
Ниже под катом отдельные вырезки
Показательно, что, судя по официальному сайту Кремля, впервые к этой
теме президент В.В. Путин обратился в 2005 г. во время совместного интервью с германским канцлером Г. Шредером газете «Бильд». На вопрос о ненависти к немцам из-за гибели во время блокады Ленинграда его брата Путин ответил отрицательно, указав на то, что ту войну развязал режим, а затем подкрепил аргументацию примером из семейной истории: «Мама рассказывала мне историю про моего деда, который был солдатом во время Первой мировой войны. Тогда войска противоборствующих сторон залегли в окопах в поле видимости друг друга. На участке, где воевал ее отец, по другую сторону линии фронта заняли позиции австрийские солдаты. Мой дед выстрелил в одного из австрийцев и тяжело ранил его. И вот тот лежит в луже собственной крови, и никто не спешил ему на помощь. Тогда мой дед выбрался из окопа и перевязал раненого. И прежде чем расстаться, они расцеловали друг друга» [25]. Этот сюжет возникает как пример должного поведения и отношения к противнику, «правильной войны». История весьма удачна с точки зрения «времени и места» ее произнесения: в Европе при обращении к истории Первой мировой «национально-героический» нарратив постепенно вытесняется «общечеловеческим», с акцентом как на страданиях простого человека, так и на примерах торжества общечеловеческих ценностей.
***
Другой не менее интересный пример преподносит Австралия, в национальной памяти которой участие австралийских сил совместно с новозеландцами (АНЗАК) в боях у Галлиполи является «учреждающим национальным мифом». Среди добровольцев АНЗАКА были и русские эмигранты, память о которых стала возрождаться усилиями русской общины. С 2007 г., после установки соответствующей мемориальной доски, стала ежегодной торжественная церемония возложения венков на центральном Военном мемориале в Мельбурне, в которой принимают участие представители местных властей, эмигрантских сообществ, казачества и православной церкви
***
Наиболее активно тематика Первой мировой использовалась в рамках двусторонних отношений с Сербией, Францией и Словенией. В целом это соответствует общему вектору российской внешней политики по отношению к ЕС: выстраивать сети двусторонних отношений с отдельными членами. Выбор именно этих стран определяется не столько «пригодностью» тематики Первой мировой, сколько значимостью этих стран для России (Сербия -ключевой партнер на Балканах, Франция и Словения -члены ЕС и НАТО, с которыми установлены достаточно тесные политические и экономические связи). Отметим также, что в 2015 г. в рамках перекрестного года Россия -Греция во Флорине был открыт памятник в честь русских войск, которые сражались на Салон
икском (Македонском) фронте, что также вписывается в общую логику.
***
Также несколько активизировалась работа, связанная с обустройством захоронений. В частности, дипломатические представительства, в некоторых случаях совместно с представительствами министерства обороны РФ по военно-мемориальной работе, ведут мониторинг их состояния (зачастую под этим понимается составление списка кладбищ). На средства российской стороны были восстановлены памятник и захоронение русских солдат в Оргееве (Молдавия, 2014 г), перезахоронены обнаруженные во время поисковых экспедиций 218 русских солдат на кладбище в Асоте (Латвия), обустроено кладбище русских военнопленных в Дебренце (Венгрия, 2015 г.) [16]. Усилиями, правда, уже представителей русскоязычных немцев было обустроено захоронение во Франкфурте, где были погребены русские военнопленные.
***
Однако в некоторых регионах коммеморация Первой мировой началась ранее, нежели на федеральном уровне. В частности, мы хотим указать на обозначившийся в конце 1980-х гг. процесс возрождения казачьих традиций, который опирался в том числе и на сохранившуюся семейную память о дореволюционных временах. Акцент на героизме делал логичным актуализацию разных страниц казачьего прошлого, включая и Первую мировую, что определило и специфику обращения к этой войне: роль казачества в общих усилиях русской армии. Если в 2000-е гг. все ограничивалось преимущественно отдельными публикациями, то в 2010-е гг. в различных станицах начали устанавливать первые мемориальные доски на фасадах православных храмов в честь земляков-героев или участников войны 1914-1918 гг. Так, в 2010 г. по инициативе атамана Келермесского хуторского казачьего общества (Адыгея) на стене Свято-Покровского храма была установлена мемориальная доска прославленному земляку прославленному летчику В.М. Ткачеву. В конце 2011 года в с. Новосвободной (Адыгея) появилась мемориальная доска в честь георгиевского кавалера К. Глухова (на ее открытии присутствовали и его потомки) [i], а в 2012 г. в Ессентуках открылась памятная доска на стене храма в честь 17 казаков - георгиевских кавалеров. Эта история получила резонанс еще в 2011 г., поскольку доска была изготовлена по инициативе пенсионера О. Глухова, который в связи с нежеланием властей города разрешить ее установку объявил голодовку
***
С деятельностью Русской православной церкви также связано возрождение традиции памятного храмостроения. В частности, в 2010 г. в г. Гусеве (бывший Гумбиннен) был освящен закладной камень на строительство храма-памятника павшим в годы Первой мировой войны (завершение работ планируется к концу 2016 г.). В 2014 г. в Парке Кулибина (Нижний Новгород) была открыта часовня в память о нижегородцах, погибших в годы Первой мировой войны
***Отдельно стоит отметить мемориальные доски на местах, где в годы Первой мировой размещались лазареты и другие военно-медицинские учреждения. Подобные доски были открыты в Липецке (2013 г.), Черняховске (2014 г.), Санкт-Петербурге (2014 г., на здании бывшего Дворцового госпиталя, где служила императрица Александра Федоровна), две в Курске (2014 г., одна отражает факт посещения императрицей этого лазарета, другая - Николаем II), Кисловодске (2014 г.), Ессентуках (2014 г.), Новосибирске (2014 г.), Владимире (2014 г, посвящена умершим воинам обеих мировых войн), Туле (2014 г., связана с посещением госпиталя Николаем II), Щелково (2014 г.), Бийске (2014 г.), Воронеже (2014 г., связана с посещением госпиталя Николаем II), Ставрополе (2015 г.). Из оригинальных памятников военно-медицинской тематики можно упомянуть открытый в 2014 г. в Самаре памятник героям Первой мировой «Корабельная рында теплохода Кашгар» (госпитальный пароход), а на территории 3-го Центрального военного госпиталя им. Вишневского, расположенного в Подмосковье в 2016 г. появился памятник сестре милосердия. Изображения на барельефах связывают этот памятник с событиями Крымской, Первой мировой и Великой Отечественной войн. Кроме того, в августе 2016 г. в Кирове Российским военно-историческим общество был установлен памятник сестре милосердия.
Тот факт, что некоторые доски были связаны с посещением госпиталей представителями царской семьи, неслучаен. Подобное стоит воспринимать не столько как проявление монархической идеологии, сколько как воспроизводство модели «центр - периферия», когда осмысление себя в качестве последней делает значимыми знаки внимания «центра». В этом плане показательны отрывки из региональных газет, посвященных истории своего города в Первую мировую. Так, авторы статьи о Тамбове в 1914 г. описание визита монаршей четы в город завершили так: «На этом краткое пребывание императорской семьи в Тамбове закончилось. Это был последний приезд Николая II на Тамбовскую землю. С тех пор никто из первых лиц нашего государства в Тамбове не был» [i]. А в 2004 г. в газете «Дагестанская правда» вышла статья, посвященная «юбилею» визита Николая II в Дербент. Завершалась она симптоматично: «Николай Романов - единственный из руководителей России и СССР, кто в XX веке посетил Дербент. Никогда не были в Дагестане В.Ленин, Н.Хрущев, Ю.Андропов, М.Горбачев, Б.Ельцин. Чаще всех в нашу республику приезжал В.Путин». [ii]
***Отметим также, что ассоциация «Военные мемориалы» (согласно распоряжению Правительства РФ, является единственным исполнителем работ, связанных с обеспечением сохранности иностранных военных захоронений в России) также занимается обустройством некоторых братских могил эпохи Первой мировой. В частности, согласно сайту организации, в Кировской области были установлены три памятных знака, посвященных венгерским военнопленным [i]. Впрочем, подобных захоронений намного больше: в Карелии существует 16 братских могил германский и австрийских военнопленных, умерших во время строительства мурманской железной дороги [ii]; в Красноярске на Троицком кладбище сохранились два захоронения: в одной погребен немецкий капитан, второе представляет собою братскую могилу солдат и офицеров [iii]. К сожалению, информация об этих захоронениях мало известно широкому кругу общественности, а эти места памяти могли бы быть актуализированы в рамках внешнеполитической стратегии по продвижению позитивного имиджа России: обустройство братских могил (чье состояние в реальности оставляет желать лучшего) можно было бы превратить в международные мероприятия с акцентом на историческом примирении и уважительном отношении к памяти бывших врагов
Вторая статья (в Вестники НИИ гуманитарных наук при Правительстве Мордовии) посвящена 100-летию ПМВ в региональном измерении. Причем для меня самое важное то, что все мероприятия свелись не только к Москве, Питеру и Калининградской области. Всего по стране за 2013-2015г г. было установлено более 50 памятников и мемориальных досок ПМВ. Эта статья, кстати, дает эмпирические подтверждения общему тезису о том, что память о ПМВ институционально оказалась больше нужна потомках, РПЦ и казакам (отсюда мне непонятны либеральные или левые стенания о том, что героическая страница истории той войны в публичном пространстве затмила всю трагедию войны), а государство скорее опиралось в вопросе проведения 100-летнего юбилея на инициативы снизу, нежели придумывала что-то свое
Ниже под катом отдельные вырезки
Показательно, что, судя по официальному сайту Кремля, впервые к этой
теме президент В.В. Путин обратился в 2005 г. во время совместного интервью с германским канцлером Г. Шредером газете «Бильд». На вопрос о ненависти к немцам из-за гибели во время блокады Ленинграда его брата Путин ответил отрицательно, указав на то, что ту войну развязал режим, а затем подкрепил аргументацию примером из семейной истории: «Мама рассказывала мне историю про моего деда, который был солдатом во время Первой мировой войны. Тогда войска противоборствующих сторон залегли в окопах в поле видимости друг друга. На участке, где воевал ее отец, по другую сторону линии фронта заняли позиции австрийские солдаты. Мой дед выстрелил в одного из австрийцев и тяжело ранил его. И вот тот лежит в луже собственной крови, и никто не спешил ему на помощь. Тогда мой дед выбрался из окопа и перевязал раненого. И прежде чем расстаться, они расцеловали друг друга» [25]. Этот сюжет возникает как пример должного поведения и отношения к противнику, «правильной войны». История весьма удачна с точки зрения «времени и места» ее произнесения: в Европе при обращении к истории Первой мировой «национально-героический» нарратив постепенно вытесняется «общечеловеческим», с акцентом как на страданиях простого человека, так и на примерах торжества общечеловеческих ценностей.
***
Другой не менее интересный пример преподносит Австралия, в национальной памяти которой участие австралийских сил совместно с новозеландцами (АНЗАК) в боях у Галлиполи является «учреждающим национальным мифом». Среди добровольцев АНЗАКА были и русские эмигранты, память о которых стала возрождаться усилиями русской общины. С 2007 г., после установки соответствующей мемориальной доски, стала ежегодной торжественная церемония возложения венков на центральном Военном мемориале в Мельбурне, в которой принимают участие представители местных властей, эмигрантских сообществ, казачества и православной церкви
***
Наиболее активно тематика Первой мировой использовалась в рамках двусторонних отношений с Сербией, Францией и Словенией. В целом это соответствует общему вектору российской внешней политики по отношению к ЕС: выстраивать сети двусторонних отношений с отдельными членами. Выбор именно этих стран определяется не столько «пригодностью» тематики Первой мировой, сколько значимостью этих стран для России (Сербия -ключевой партнер на Балканах, Франция и Словения -члены ЕС и НАТО, с которыми установлены достаточно тесные политические и экономические связи). Отметим также, что в 2015 г. в рамках перекрестного года Россия -Греция во Флорине был открыт памятник в честь русских войск, которые сражались на Салон
икском (Македонском) фронте, что также вписывается в общую логику.
***
Также несколько активизировалась работа, связанная с обустройством захоронений. В частности, дипломатические представительства, в некоторых случаях совместно с представительствами министерства обороны РФ по военно-мемориальной работе, ведут мониторинг их состояния (зачастую под этим понимается составление списка кладбищ). На средства российской стороны были восстановлены памятник и захоронение русских солдат в Оргееве (Молдавия, 2014 г), перезахоронены обнаруженные во время поисковых экспедиций 218 русских солдат на кладбище в Асоте (Латвия), обустроено кладбище русских военнопленных в Дебренце (Венгрия, 2015 г.) [16]. Усилиями, правда, уже представителей русскоязычных немцев было обустроено захоронение во Франкфурте, где были погребены русские военнопленные.
***
Однако в некоторых регионах коммеморация Первой мировой началась ранее, нежели на федеральном уровне. В частности, мы хотим указать на обозначившийся в конце 1980-х гг. процесс возрождения казачьих традиций, который опирался в том числе и на сохранившуюся семейную память о дореволюционных временах. Акцент на героизме делал логичным актуализацию разных страниц казачьего прошлого, включая и Первую мировую, что определило и специфику обращения к этой войне: роль казачества в общих усилиях русской армии. Если в 2000-е гг. все ограничивалось преимущественно отдельными публикациями, то в 2010-е гг. в различных станицах начали устанавливать первые мемориальные доски на фасадах православных храмов в честь земляков-героев или участников войны 1914-1918 гг. Так, в 2010 г. по инициативе атамана Келермесского хуторского казачьего общества (Адыгея) на стене Свято-Покровского храма была установлена мемориальная доска прославленному земляку прославленному летчику В.М. Ткачеву. В конце 2011 года в с. Новосвободной (Адыгея) появилась мемориальная доска в честь георгиевского кавалера К. Глухова (на ее открытии присутствовали и его потомки) [i], а в 2012 г. в Ессентуках открылась памятная доска на стене храма в честь 17 казаков - георгиевских кавалеров. Эта история получила резонанс еще в 2011 г., поскольку доска была изготовлена по инициативе пенсионера О. Глухова, который в связи с нежеланием властей города разрешить ее установку объявил голодовку
***
С деятельностью Русской православной церкви также связано возрождение традиции памятного храмостроения. В частности, в 2010 г. в г. Гусеве (бывший Гумбиннен) был освящен закладной камень на строительство храма-памятника павшим в годы Первой мировой войны (завершение работ планируется к концу 2016 г.). В 2014 г. в Парке Кулибина (Нижний Новгород) была открыта часовня в память о нижегородцах, погибших в годы Первой мировой войны
***Отдельно стоит отметить мемориальные доски на местах, где в годы Первой мировой размещались лазареты и другие военно-медицинские учреждения. Подобные доски были открыты в Липецке (2013 г.), Черняховске (2014 г.), Санкт-Петербурге (2014 г., на здании бывшего Дворцового госпиталя, где служила императрица Александра Федоровна), две в Курске (2014 г., одна отражает факт посещения императрицей этого лазарета, другая - Николаем II), Кисловодске (2014 г.), Ессентуках (2014 г.), Новосибирске (2014 г.), Владимире (2014 г, посвящена умершим воинам обеих мировых войн), Туле (2014 г., связана с посещением госпиталя Николаем II), Щелково (2014 г.), Бийске (2014 г.), Воронеже (2014 г., связана с посещением госпиталя Николаем II), Ставрополе (2015 г.). Из оригинальных памятников военно-медицинской тематики можно упомянуть открытый в 2014 г. в Самаре памятник героям Первой мировой «Корабельная рында теплохода Кашгар» (госпитальный пароход), а на территории 3-го Центрального военного госпиталя им. Вишневского, расположенного в Подмосковье в 2016 г. появился памятник сестре милосердия. Изображения на барельефах связывают этот памятник с событиями Крымской, Первой мировой и Великой Отечественной войн. Кроме того, в августе 2016 г. в Кирове Российским военно-историческим общество был установлен памятник сестре милосердия.
Тот факт, что некоторые доски были связаны с посещением госпиталей представителями царской семьи, неслучаен. Подобное стоит воспринимать не столько как проявление монархической идеологии, сколько как воспроизводство модели «центр - периферия», когда осмысление себя в качестве последней делает значимыми знаки внимания «центра». В этом плане показательны отрывки из региональных газет, посвященных истории своего города в Первую мировую. Так, авторы статьи о Тамбове в 1914 г. описание визита монаршей четы в город завершили так: «На этом краткое пребывание императорской семьи в Тамбове закончилось. Это был последний приезд Николая II на Тамбовскую землю. С тех пор никто из первых лиц нашего государства в Тамбове не был» [i]. А в 2004 г. в газете «Дагестанская правда» вышла статья, посвященная «юбилею» визита Николая II в Дербент. Завершалась она симптоматично: «Николай Романов - единственный из руководителей России и СССР, кто в XX веке посетил Дербент. Никогда не были в Дагестане В.Ленин, Н.Хрущев, Ю.Андропов, М.Горбачев, Б.Ельцин. Чаще всех в нашу республику приезжал В.Путин». [ii]
***Отметим также, что ассоциация «Военные мемориалы» (согласно распоряжению Правительства РФ, является единственным исполнителем работ, связанных с обеспечением сохранности иностранных военных захоронений в России) также занимается обустройством некоторых братских могил эпохи Первой мировой. В частности, согласно сайту организации, в Кировской области были установлены три памятных знака, посвященных венгерским военнопленным [i]. Впрочем, подобных захоронений намного больше: в Карелии существует 16 братских могил германский и австрийских военнопленных, умерших во время строительства мурманской железной дороги [ii]; в Красноярске на Троицком кладбище сохранились два захоронения: в одной погребен немецкий капитан, второе представляет собою братскую могилу солдат и офицеров [iii]. К сожалению, информация об этих захоронениях мало известно широкому кругу общественности, а эти места памяти могли бы быть актуализированы в рамках внешнеполитической стратегии по продвижению позитивного имиджа России: обустройство братских могил (чье состояние в реальности оставляет желать лучшего) можно было бы превратить в международные мероприятия с акцентом на историческом примирении и уважительном отношении к памяти бывших врагов