По Муромскай дорожке
Дорогие друзья, вышла из печати моя новая книжка
"По Муромскай дорожке",
гомеопатическим тиражом 400 экземпляров,
с рисунками несравненной kosachgraf
и предисловием моего достоблаженно-скорбного друга,
отца Михаила Шполянского shpol .
Все подробности у моей безсменной помощницы tanikota
http://tanikota.livejournal.com/93422.html.
http://tanikota.livejournal.com/94321.html
ПРЕДИСЛОВИЕ
Сердце странника
Есть тексты, о которых невозможно что-либо сказать однозначно.
Любое определение будет неполным, всякое обобщение - ложным. Наши скудные коммуникационные штампы не справляются с задачей адекватного описания полноты смыслов. Когда есть доминирующая тема, мы говорим о ней, но получаем только фрагмент мыслей и чувств: «Точный образ». «Изысканный слог». «Психологическая глубина». «Вторично». «Банально». «Оригинально». В конце концов, всё сводится к ярлыкам: «графомания», «гениально», «так себе, перспективно, но ничего особенного».
О текстах Kalakazo сказать что-то определённо-узкое, выделить доминирующую черту его творчества практически невозможно. И потому, боюсь, не избежать уже ставших общим местом в «умных» околоцерковных разговорах пассажей об антиномичности . Но что делать? - так оно и есть. Литературная вселенная Kalakazo действительно антиномична. Она не сводима к единообразию, к прямым координатам идей и форм; её исполненность являет себя в синтезе противоположностей.
С одной стороны, текстам Kalakazo свойственна уникальность формы, напоминающей то былинный сказ, то витиеватый говорок деда-краснобая, то стилизацию под просторечье, то изысканный верлибр. Перетекание образов и смыслов создаёт неповторимый узор текста, с первого абзаца которого неизбежно узнавание.
С другой стороны, при такой яркой самобытности - никакой претензии на «шедевральность», новаторство, автору одинаково чужды и апломб мэтра, и лукавое хихиканье игреца. Столь же антиномичны и чувства автора. Нелицеприятность, трезвенность, предельная, до беспощадности, честность, и тут же - тихая красота евангельского духа там, где сердце странника обретает свет Христов.
Свои тексты Kalakazo называет «скрипты» - подчёркивая специфику формы. Но будет ошибкой считать, что её оригинальность определена генезисом: публикациями в «Живом Журнале». Скорее наоборот: стилистика подавляющего большинства постингов в ЖЖ тяготеет к опрощению. Скрипты же Kalakazo приобретают завершённую и по-своему совершенную форму именно в книжной публикации, на белом листе живой бумаги.
Итак, третья книга: «По Муромскай дорожке». В сборник вошли фрагменты нескольких циклов, объединённых центральной темой: город Муром и его окрестности как духовно-историческая сердцевина Земли Русской. Времена прошлые и нынешние, славные и страшные, звучные и глухие Времена, то сияющие подвигом духа, то помраченные ржавелостью пыточного крюка, то опутанные саваном безвременья. Места, камни, книги, люди. Из вязи переплетающихся историй проступает щемящая подлинность, вне физического времени-пространства, но прорастающая в глубины души. Светлая ностальгия по ушедшему, китеж-градская легенда, а рядом -зияющие раны былого, и тут же - обнаженно-точные картины современности. Приметы времен оказываются знаками, знаки мест становятся ключами, ключи открывают засовы памяти. Автор с проницательной пристальностью вглядывается в малые величины: крохотный уездный городок, затерянный в болотах монастырь, семья сельского батюшки, одинокое служение местного антика. Особое место в описаниях занимает тема церкви: обители, храмы, монашествующие, поповка, «князья церкви», народ православный. Это неудивительно: десятки и десятки лет автор живет в сердцевине российско-православной ойкумены. При этом Kalakazo сохранил почти невозможное качество зрения: неангажированность идеологией, «партийностью», пристрастиями. В православной и околоцерковной публицистике доминируют две крайности: либеральная критика и консервативное охранительство.
Для одних церковь - это погрязшая во всевозможных бесчинствах общественная структура. Для других - сакральный фетиш, сама возможность критики которого не допустима. На этом фоне скрипты Kalakazo - явление уникальное. Там, где порок опутал святыню - будь то тонкие метастазы лукавства и подлости или кровавая опухоль перерождения, - слово Kalakazo остро как скальпель. В его текстах встречаются почти невыносимые описания обнаженных ран церкви - но это не поругание или осмеяние. Это - крик боли раненого сердца, сердца, верующего во Христа и Его взыскующего. И как бы ни был этот крик страшен - он есть не богохульство, а огнь, богохульство и богоборчество поядающий. Потому закономерно, что из того же сердца исходит удивительное тепло, евангельская нежность, светлая печаль и мирная радость - тогда, когда автор пишет о неистребимых до последнего часа Земли антиках: о иеромонахе, возрождающем монастырек посреди болот, о доморощенном музее в сараюшке и его собирателе-энтузиасте, о самобытном таланте иконописца из поповки, о мудрости и подвижнической жизни старенькой провинциальной учительницы, о сельском пиите-бессребренике, о матушке-игуменье небольшой обители. И этот свет, даже слабый его лучик, оказывается сильнее глыб тьмы - потому, что он - Свет Христов. Понимание того открывают читателям книги Kalakazo.
Опубликованные тексты Kalakazo вызывают реакцию диаметрально противоположную: активное неприятие, возмущение с одной стороны, горячее одобрение, до восхищения, с другой. Так и должно быть: тот, к которому обращен текст, имеет право выносить свое собственное суждение.Интересным в данном случае является не факт разномыслия, а его
напряженность и амплитуда. Накал дискуссий вокруг личности и трудов Kalakazo сам по себе свидетельствует о неординарности созданного им духовно-литературного мира. И потому книги Kalakazo стоит искать и находить, держать в руках и читать. Кому-то предстоит радоваться и обогащаться, кому-то, возможно, в негодовании отложить.
Но безразличным остаться трудно.
Иерей Михаил Шполянский shpol
https://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post21621608/
https://kalakazo-archiv.livejournal.com/10436.html
"По Муромскай дорожке",
гомеопатическим тиражом 400 экземпляров,
с рисунками несравненной kosachgraf
и предисловием моего достоблаженно-скорбного друга,
отца Михаила Шполянского shpol .
Все подробности у моей безсменной помощницы tanikota
http://tanikota.livejournal.com/93422.html.
http://tanikota.livejournal.com/94321.html
ПРЕДИСЛОВИЕ
Сердце странника
Есть тексты, о которых невозможно что-либо сказать однозначно.
Любое определение будет неполным, всякое обобщение - ложным. Наши скудные коммуникационные штампы не справляются с задачей адекватного описания полноты смыслов. Когда есть доминирующая тема, мы говорим о ней, но получаем только фрагмент мыслей и чувств: «Точный образ». «Изысканный слог». «Психологическая глубина». «Вторично». «Банально». «Оригинально». В конце концов, всё сводится к ярлыкам: «графомания», «гениально», «так себе, перспективно, но ничего особенного».
О текстах Kalakazo сказать что-то определённо-узкое, выделить доминирующую черту его творчества практически невозможно. И потому, боюсь, не избежать уже ставших общим местом в «умных» околоцерковных разговорах пассажей об антиномичности . Но что делать? - так оно и есть. Литературная вселенная Kalakazo действительно антиномична. Она не сводима к единообразию, к прямым координатам идей и форм; её исполненность являет себя в синтезе противоположностей.
С одной стороны, текстам Kalakazo свойственна уникальность формы, напоминающей то былинный сказ, то витиеватый говорок деда-краснобая, то стилизацию под просторечье, то изысканный верлибр. Перетекание образов и смыслов создаёт неповторимый узор текста, с первого абзаца которого неизбежно узнавание.
С другой стороны, при такой яркой самобытности - никакой претензии на «шедевральность», новаторство, автору одинаково чужды и апломб мэтра, и лукавое хихиканье игреца. Столь же антиномичны и чувства автора. Нелицеприятность, трезвенность, предельная, до беспощадности, честность, и тут же - тихая красота евангельского духа там, где сердце странника обретает свет Христов.
Свои тексты Kalakazo называет «скрипты» - подчёркивая специфику формы. Но будет ошибкой считать, что её оригинальность определена генезисом: публикациями в «Живом Журнале». Скорее наоборот: стилистика подавляющего большинства постингов в ЖЖ тяготеет к опрощению. Скрипты же Kalakazo приобретают завершённую и по-своему совершенную форму именно в книжной публикации, на белом листе живой бумаги.
Итак, третья книга: «По Муромскай дорожке». В сборник вошли фрагменты нескольких циклов, объединённых центральной темой: город Муром и его окрестности как духовно-историческая сердцевина Земли Русской. Времена прошлые и нынешние, славные и страшные, звучные и глухие Времена, то сияющие подвигом духа, то помраченные ржавелостью пыточного крюка, то опутанные саваном безвременья. Места, камни, книги, люди. Из вязи переплетающихся историй проступает щемящая подлинность, вне физического времени-пространства, но прорастающая в глубины души. Светлая ностальгия по ушедшему, китеж-градская легенда, а рядом -зияющие раны былого, и тут же - обнаженно-точные картины современности. Приметы времен оказываются знаками, знаки мест становятся ключами, ключи открывают засовы памяти. Автор с проницательной пристальностью вглядывается в малые величины: крохотный уездный городок, затерянный в болотах монастырь, семья сельского батюшки, одинокое служение местного антика. Особое место в описаниях занимает тема церкви: обители, храмы, монашествующие, поповка, «князья церкви», народ православный. Это неудивительно: десятки и десятки лет автор живет в сердцевине российско-православной ойкумены. При этом Kalakazo сохранил почти невозможное качество зрения: неангажированность идеологией, «партийностью», пристрастиями. В православной и околоцерковной публицистике доминируют две крайности: либеральная критика и консервативное охранительство.
Для одних церковь - это погрязшая во всевозможных бесчинствах общественная структура. Для других - сакральный фетиш, сама возможность критики которого не допустима. На этом фоне скрипты Kalakazo - явление уникальное. Там, где порок опутал святыню - будь то тонкие метастазы лукавства и подлости или кровавая опухоль перерождения, - слово Kalakazo остро как скальпель. В его текстах встречаются почти невыносимые описания обнаженных ран церкви - но это не поругание или осмеяние. Это - крик боли раненого сердца, сердца, верующего во Христа и Его взыскующего. И как бы ни был этот крик страшен - он есть не богохульство, а огнь, богохульство и богоборчество поядающий. Потому закономерно, что из того же сердца исходит удивительное тепло, евангельская нежность, светлая печаль и мирная радость - тогда, когда автор пишет о неистребимых до последнего часа Земли антиках: о иеромонахе, возрождающем монастырек посреди болот, о доморощенном музее в сараюшке и его собирателе-энтузиасте, о самобытном таланте иконописца из поповки, о мудрости и подвижнической жизни старенькой провинциальной учительницы, о сельском пиите-бессребренике, о матушке-игуменье небольшой обители. И этот свет, даже слабый его лучик, оказывается сильнее глыб тьмы - потому, что он - Свет Христов. Понимание того открывают читателям книги Kalakazo.
Опубликованные тексты Kalakazo вызывают реакцию диаметрально противоположную: активное неприятие, возмущение с одной стороны, горячее одобрение, до восхищения, с другой. Так и должно быть: тот, к которому обращен текст, имеет право выносить свое собственное суждение.Интересным в данном случае является не факт разномыслия, а его
напряженность и амплитуда. Накал дискуссий вокруг личности и трудов Kalakazo сам по себе свидетельствует о неординарности созданного им духовно-литературного мира. И потому книги Kalakazo стоит искать и находить, держать в руках и читать. Кому-то предстоит радоваться и обогащаться, кому-то, возможно, в негодовании отложить.
Но безразличным остаться трудно.
Иерей Михаил Шполянский shpol
https://www.liveinternet.ru/photo/kalakazo/post21621608/
https://kalakazo-archiv.livejournal.com/10436.html