Jun 25, 2008 10:33
Александр Блок предчувствовал
на переломе девятнадцатого с двадцатым,
что новый век - в отличии от ушедшаго -
жестокого и железного станет:
"Двадцатый век... Еще бездомней,
Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла)...
И неустанный рев машины,
Кующей гибель день и ночь,
Сознанье страшное обмана
Всех прежних малых дум и вер...
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи..."
В веце двадцатом не только Церковь,
но и Её Величество учёная медицина,
с ея кляткой Гиппократу и высоким служением человечеству,
превратилась в жалкой привесок
тоталитарной машины,
как известно почти целиком и полностью,
денно и нощно пахавшей на "оборону";
стала вроде как тем самым
древним идолищем,
в раскаляемую пасть которого
заместо младенцев,
бросали "отработанный" и
совсем уже даже не пищавший
"человечий матерьял".
Сама Наталья Петровна говаривала,
что у неё самой и её сотрудников "поехала крыша",
именно тогда - ещё в начале 60-х -
когда они в научных изысках
переступили через все табу
медицинской этики века девятнадцатаго,
считавшей, как известно,
хирургическое вмешательство
во "святая святых" - человеческий мозг,
невозможным...
Наталья Бехтерева,
близкие