Горгоны революции...
Покидая сии мрачныя дворы-колодцы в начале Гороховой,
не могу не вспомнить свежевавших здесь в качестве палачей
Варвару Яковлеву и Елену Стасову.
Что-что, а женщины в ЧК обессмертили свои имена
самой лютой беспощадностью к "врагам народа",
намного превосходившей классовую ненависть
мужланного сословия.
Их именами пугали маленьких детей,
а попавшие в ЧК молили Бога только об одном:
чтобы они не попались в руки к этим неистовым фуриям
в обрызганных кровию кожанках.
В Екатеринославле ещё до недавних пор с содроганием
вспоминали Конкордию Громову,
"товарища Розу" - в Киеве,
Евгению Бош - в Пензе,
"чекистку Любку" - в Баку,
"чекистку Зинку" - в Рыбинске,
Веру Брауде - в Казани и Томске,
бывшую фельдшерицу Ревекку Майзель-Пластинину - в Архангельске,
Надежду Островскую - в Севастополе,
эта милая учительница начальных классов
была заглавным мясником
в расстреле офицеров Черноморского флота.
В Одессе прославила себя венгерка Ремовер,
раздевая подозреваемых и пытая их голыми,
вместе с подозреваемыми расстреливая заодно
и вызванных на допрос свидетелей.
Там же ещё на пару с ней и зверствовал негр Джонсон.
Но всех затмила славою Розалия Залкинд - "Землячка",
совместно с Бела Куном расстрелявшая в Крыму
в 1920-м 50 тысяч белых офицеров.
Это именно о её пыточном мастерстве
писал тогда же Максимилиан Волошин:
"Правду выпытывали из-под ногтей,
В шею вставляли фугасы,
“Шили погоны”, “кроили лампасы”,
“ Делали однорогих чертей”».
Как-то в питерском Доме на набережной,
построенном когда-то для политкаторжан,
меня познакомили с прелюбезнейшей бабулей,
вязавшей для любимого правнука носочки:
никак в моём сознании не сходилась
память нецих об огненной Горгоне,
в 34-м у подозреваемых прищемлявшей пальцы рук в дверях
и каблуками ломавшей челюсти,
вот именно с этой обаятельнейшей старушкой -
персональной пенсионеркой союзного значения
с двумя орденами Красного Знамени
под портретом железного Феликса на подушечках
в ея "красном углу",
и носившей то же самое имя и ту же самую фамилию.
«Однофамилица, - подумал тогда я, -
чего ведь в жизни только не бывает...»
не могу не вспомнить свежевавших здесь в качестве палачей
Варвару Яковлеву и Елену Стасову.
Что-что, а женщины в ЧК обессмертили свои имена
самой лютой беспощадностью к "врагам народа",
намного превосходившей классовую ненависть
мужланного сословия.
Их именами пугали маленьких детей,
а попавшие в ЧК молили Бога только об одном:
чтобы они не попались в руки к этим неистовым фуриям
в обрызганных кровию кожанках.
В Екатеринославле ещё до недавних пор с содроганием
вспоминали Конкордию Громову,
"товарища Розу" - в Киеве,
Евгению Бош - в Пензе,
"чекистку Любку" - в Баку,
"чекистку Зинку" - в Рыбинске,
Веру Брауде - в Казани и Томске,
бывшую фельдшерицу Ревекку Майзель-Пластинину - в Архангельске,
Надежду Островскую - в Севастополе,
эта милая учительница начальных классов
была заглавным мясником
в расстреле офицеров Черноморского флота.
В Одессе прославила себя венгерка Ремовер,
раздевая подозреваемых и пытая их голыми,
вместе с подозреваемыми расстреливая заодно
и вызванных на допрос свидетелей.
Там же ещё на пару с ней и зверствовал негр Джонсон.
Но всех затмила славою Розалия Залкинд - "Землячка",
совместно с Бела Куном расстрелявшая в Крыму
в 1920-м 50 тысяч белых офицеров.
Это именно о её пыточном мастерстве
писал тогда же Максимилиан Волошин:
"Правду выпытывали из-под ногтей,
В шею вставляли фугасы,
“Шили погоны”, “кроили лампасы”,
“ Делали однорогих чертей”».
Как-то в питерском Доме на набережной,
построенном когда-то для политкаторжан,
меня познакомили с прелюбезнейшей бабулей,
вязавшей для любимого правнука носочки:
никак в моём сознании не сходилась
память нецих об огненной Горгоне,
в 34-м у подозреваемых прищемлявшей пальцы рук в дверях
и каблуками ломавшей челюсти,
вот именно с этой обаятельнейшей старушкой -
персональной пенсионеркой союзного значения
с двумя орденами Красного Знамени
под портретом железного Феликса на подушечках
в ея "красном углу",
и носившей то же самое имя и ту же самую фамилию.
«Однофамилица, - подумал тогда я, -
чего ведь в жизни только не бывает...»