Культурная преемственность...
Как-то давно уже покойный митрополит Иоанн Снычёв
в бурливом споре со мной
о роли "инородцев" в октябрьской революции
вскользь заметил, что будь у советских богоборцев
газовые камеры и крематорныя печи,
как у немцев в Освенциме,
налаженная прусским Ordnung
машина тотального уничтожения
работала бы с пребольшими сбоями:
"При нашем отечьем разгильдяйстве и воровстве
то уголёк бы не подвезли,
то напортачили бы спьяну и враз всё сломали,
так что пришлось бы им по старому навыку
снова стрелять всех в затылок.
И набирайся в ЧК на Гороховой кадры из русских,
а не исключительно, как это было, из поляков, жидов и латышских стрелков,
вряд ли им бы удалось довести террор
до столь неслыханных злодеяний..."
Антисемитом себя владыко Иоанн никогда не считал,
да и о коновальной роли в чекистской скотобойне "инородцев"
писал и Александр Солженицын.
Для меня значимей в подобный прениях
вопрос культурной преемственности:
как великие инквизиторы Испании были детьми Ренессанса,
так и "лев революции" и ея Торквемада -
Феликс Дзержинский, был порождением эпохи декаданса.
Что-то сродное чувствуется в его религиозном стихослагательстве
и поэзной куртуазности того же Михаила Кузмина,
и эта же дионисийско-эротоманная утончённость на допросах
роднит его с инцестно-садистcкими оргиями,
много лет происходившими по ночам в "Башне" Вячеслава Иванова.
И не по тем ли гривуазным лекалам
железный Феликс "вытанцовывал" свое ЧК,
что и Андрей Белый свой знаменитый "Петербург":
и здесь и там на месте "героев"
не цельные личности вовсе,
а кокаинно-скачущия "органчики"?
Вирус приобщённости к больной культуре давал Феликсу
безошибочно эту декадентскую образованщину "ловить на полуслове"
и совершенно виртуозно ломать их через колено.
Не они ли на переломе столетий сами звали Русь к топору,
в одах воспевали предательство Иуды,
молились Аполлону и чаяли блаженное для них пришествие Антихриста?
Вот и доигрались, что говорится, до его телесного воплощения.
в бурливом споре со мной
о роли "инородцев" в октябрьской революции
вскользь заметил, что будь у советских богоборцев
газовые камеры и крематорныя печи,
как у немцев в Освенциме,
налаженная прусским Ordnung
машина тотального уничтожения
работала бы с пребольшими сбоями:
"При нашем отечьем разгильдяйстве и воровстве
то уголёк бы не подвезли,
то напортачили бы спьяну и враз всё сломали,
так что пришлось бы им по старому навыку
снова стрелять всех в затылок.
И набирайся в ЧК на Гороховой кадры из русских,
а не исключительно, как это было, из поляков, жидов и латышских стрелков,
вряд ли им бы удалось довести террор
до столь неслыханных злодеяний..."
Антисемитом себя владыко Иоанн никогда не считал,
да и о коновальной роли в чекистской скотобойне "инородцев"
писал и Александр Солженицын.
Для меня значимей в подобный прениях
вопрос культурной преемственности:
как великие инквизиторы Испании были детьми Ренессанса,
так и "лев революции" и ея Торквемада -
Феликс Дзержинский, был порождением эпохи декаданса.
Что-то сродное чувствуется в его религиозном стихослагательстве
и поэзной куртуазности того же Михаила Кузмина,
и эта же дионисийско-эротоманная утончённость на допросах
роднит его с инцестно-садистcкими оргиями,
много лет происходившими по ночам в "Башне" Вячеслава Иванова.
И не по тем ли гривуазным лекалам
железный Феликс "вытанцовывал" свое ЧК,
что и Андрей Белый свой знаменитый "Петербург":
и здесь и там на месте "героев"
не цельные личности вовсе,
а кокаинно-скачущия "органчики"?
Вирус приобщённости к больной культуре давал Феликсу
безошибочно эту декадентскую образованщину "ловить на полуслове"
и совершенно виртуозно ломать их через колено.
Не они ли на переломе столетий сами звали Русь к топору,
в одах воспевали предательство Иуды,
молились Аполлону и чаяли блаженное для них пришествие Антихриста?
Вот и доигрались, что говорится, до его телесного воплощения.