Завещание
Уже ни следа не осталось от былых лесов
на этом, похожем на вытянутую "прямую кишку",
Аптекарском острову:
нет здесь и "пережитков богатых дач" пушкинских времён -
графа Ивана Степановича Лаваля и
Арсения Андреича Закревского.
Во времена реформ царя-освободителя
полуразорённые дворянские гнёзда
с творениями Тома де Томона
и англицкими парками,
по каким прогуливался когда-то ещё Александр Сергеевич Пушкин,
были на корню скуплены пронырливыми
староверными купчиками.
И в этом, по их убеждениям,
торжествующем царстве "воссевшаго Антихристу"
они первым делом срубили все эти "вишнёвы сады",
шустро наваяв "пахусчих" заводов.
По соседству с таким вот "аккумуляторным промыслом",
до сего дни продолжающим, кстати,
сливать свои кислотные помои прямо в Карповку
и благоухать зелёным трубным дымом,
в 1900-м закладывается
архитектором Николаем Никоновым
Иоанна Рыльского монастырь.
Именно сюда, к находившемуся уже вторую неделю
полном беспамятстве протоиерею Иоанну Сергиеву,
по благословению митрополита Антония Вадковского
благочестивая игуменья Ангелина
и привезла пройдоху "юриста-выкреста".
Он сварганил совсем уже и новое "завещание"
знаменитого кронштадтского пастыря,
по какому тот уже вовсе не хотел быть погребённым
у себя на родине - на Архангельщине
в им же отстроенном монастыре на Суре,
но только здесь, у плескавшейся ядовитым Карповке,
и всё своё достояние,
найденное на кронштадтской квартире
в сотнях тыщ наличными,
завещалось, естественно,
уже Петербургской епархии.
После того как Иоанн Кронштадтский
был торжественно погребён
в подвале Иоанновского монастыря
совсем его никогда не жаловавшим
высокопреосвященным Антонием Вадковским,
обнаружился вдруг скандальный
и уголовно наказуемый "юридический подлог"
и то, что известный миру "святой батюшка"
две недели перед своим успением
находился уже в беспробудной "коме"
и что в новом, "им собственноручно" подписном документе
напрочь выпала и была совсем обойдена
давно уже сумашедшая супруга отца Иоанна.
Дело тогда благополучно замяли,
деньги - распилили,
житие - переписали,
а "невменяему" жену - отправили умирать в богадельню...
Еще по 80-м помню у подвального "того самого окошка"
собиравшихся тайнообразующе и "плакомшихся" иоанниток.
Насколько я вспоминаю,
они и вправду были убеждены,
что там погребён "сам Христос"...
Помню и "прославление отца Иоанна"
уже во вновь открытой обители.
Тогда на отстроенный у её стен помост
взгромоздилось всё питерское духовенство,
и он сразу и "рухнул",
не выдержав столь благочестивой тяжести!
Алексий Ридигер был в это время ещё в алтаре,
и самому пришлось лицезреть,
как "устроитель торжеств" отец Борис Глебов,
за секунду ещё до этого властный и надменный,
ползал перед ним на коленках
и, всё по старой привычке гнусавя и картавя,
умолял "о прощенье".
Удивительно тогда на всё происшедшее
отреагировал тогдашний "духовник"
архимандрит Кирилл (Начис),
какого Никодим вместе
с епархиальным секретарём Борисом Глебовым
в 60-70-е годы за отказ
"подписки о сотрудничестве",
гонял "яко цыгана" по епархии:
"Так этому устроителю и надо!
Собаке - собачья и смерть!"
Святейшего тогда Боренька надул,
соврав, что пострадавших совсем нет
и быть такого и не может,
и событие это с него слетело как с гуся вода.
Заливавшийся же тогда тенорной трелью
и, очевидно, ещё и кровью,
отец Виктор мне потом показал свою ногу
с выдранным оттуда пребольшим куском мяса.
Спустя несколько лет,
уже настоятелем охтинской копии Покрова на Нерли,
едва отец Виктор успел залезть на леса
перед самым Успением Богородицы,
чтобы "благословить" мозаику Пречистой,
как его порывом ветра и швырнуло
вместе с лесами прямо на оземь,
чтоб лежать потом ещё полдня прикрытым
окровавленной простынёю...
на этом, похожем на вытянутую "прямую кишку",
Аптекарском острову:
нет здесь и "пережитков богатых дач" пушкинских времён -
графа Ивана Степановича Лаваля и
Арсения Андреича Закревского.
Во времена реформ царя-освободителя
полуразорённые дворянские гнёзда
с творениями Тома де Томона
и англицкими парками,
по каким прогуливался когда-то ещё Александр Сергеевич Пушкин,
были на корню скуплены пронырливыми
староверными купчиками.
И в этом, по их убеждениям,
торжествующем царстве "воссевшаго Антихристу"
они первым делом срубили все эти "вишнёвы сады",
шустро наваяв "пахусчих" заводов.
По соседству с таким вот "аккумуляторным промыслом",
до сего дни продолжающим, кстати,
сливать свои кислотные помои прямо в Карповку
и благоухать зелёным трубным дымом,
в 1900-м закладывается
архитектором Николаем Никоновым
Иоанна Рыльского монастырь.
Именно сюда, к находившемуся уже вторую неделю
полном беспамятстве протоиерею Иоанну Сергиеву,
по благословению митрополита Антония Вадковского
благочестивая игуменья Ангелина
и привезла пройдоху "юриста-выкреста".
Он сварганил совсем уже и новое "завещание"
знаменитого кронштадтского пастыря,
по какому тот уже вовсе не хотел быть погребённым
у себя на родине - на Архангельщине
в им же отстроенном монастыре на Суре,
но только здесь, у плескавшейся ядовитым Карповке,
и всё своё достояние,
найденное на кронштадтской квартире
в сотнях тыщ наличными,
завещалось, естественно,
уже Петербургской епархии.
После того как Иоанн Кронштадтский
был торжественно погребён
в подвале Иоанновского монастыря
совсем его никогда не жаловавшим
высокопреосвященным Антонием Вадковским,
обнаружился вдруг скандальный
и уголовно наказуемый "юридический подлог"
и то, что известный миру "святой батюшка"
две недели перед своим успением
находился уже в беспробудной "коме"
и что в новом, "им собственноручно" подписном документе
напрочь выпала и была совсем обойдена
давно уже сумашедшая супруга отца Иоанна.
Дело тогда благополучно замяли,
деньги - распилили,
житие - переписали,
а "невменяему" жену - отправили умирать в богадельню...
Еще по 80-м помню у подвального "того самого окошка"
собиравшихся тайнообразующе и "плакомшихся" иоанниток.
Насколько я вспоминаю,
они и вправду были убеждены,
что там погребён "сам Христос"...
Помню и "прославление отца Иоанна"
уже во вновь открытой обители.
Тогда на отстроенный у её стен помост
взгромоздилось всё питерское духовенство,
и он сразу и "рухнул",
не выдержав столь благочестивой тяжести!
Алексий Ридигер был в это время ещё в алтаре,
и самому пришлось лицезреть,
как "устроитель торжеств" отец Борис Глебов,
за секунду ещё до этого властный и надменный,
ползал перед ним на коленках
и, всё по старой привычке гнусавя и картавя,
умолял "о прощенье".
Удивительно тогда на всё происшедшее
отреагировал тогдашний "духовник"
архимандрит Кирилл (Начис),
какого Никодим вместе
с епархиальным секретарём Борисом Глебовым
в 60-70-е годы за отказ
"подписки о сотрудничестве",
гонял "яко цыгана" по епархии:
"Так этому устроителю и надо!
Собаке - собачья и смерть!"
Святейшего тогда Боренька надул,
соврав, что пострадавших совсем нет
и быть такого и не может,
и событие это с него слетело как с гуся вода.
Заливавшийся же тогда тенорной трелью
и, очевидно, ещё и кровью,
отец Виктор мне потом показал свою ногу
с выдранным оттуда пребольшим куском мяса.
Спустя несколько лет,
уже настоятелем охтинской копии Покрова на Нерли,
едва отец Виктор успел залезть на леса
перед самым Успением Богородицы,
чтобы "благословить" мозаику Пречистой,
как его порывом ветра и швырнуло
вместе с лесами прямо на оземь,
чтоб лежать потом ещё полдня прикрытым
окровавленной простынёю...