Об Александре Осипове...
"Христос Воскресе, уважаемый Маэстро Kalakazo!
Как и обещала, посылаю файл с моими размышлениями об А.А. Осипове, которые я назвала "Расторжение брака (не по Льюису)". Взяла на себя смелость приступить к этой теме, поскольку она близка к сфере моих научных и экзистенциальных интересов. Я преподавала историю РПЦ на специальности "Теология" в Мурманском государственном техническом университете, кандидатскую диссертацию защитила по философской антропологии. Поэтому исследовать феномен А.А. Осипова было очень интересно.
Татьяна.
"РАСТОРЖЕНИЕ БРАКА
(не по Льюису)
В богословской сказке К.С. Льюиса “Расторжение брака” перед читателем проходит вереница неординарных персонажей, разорвавших союз с Господом и добровольно заточивших себя в ад. Но жизнь бывает сложней и драматичней самых сильных литературных текстов. В дни Страстной Седмицы хочется вспомнить о человеке, ошеломляющее отступничество которого стало для одних испытанием, для других - соблазном.
Личность анафематствованного Св. Синодом бывшего протоиерея и профессора Ленинградской духовной академии Александра Александровича Осипова в последние годы обсуждается достаточно активно. Появляются материалы, цель которых не заклеймить или оправдать ренегата, а понять его. В этом плане, на мой взгляд, особенно интересны публикации С.Л. Фирсова и Д.В. Ольшанского. Однако массовое сознание, как правило, избегает сложностей и тяготеет к стереотипам. В расхожей оценке Осипова обычно используются два клишированных клейма: Иуда и марионетка в руках режима. Столь упрощенные определения, по сути, отвергают саму возможность союза с Богом.
Но ведь он был, этот союз, было соработничество с Господом! Было миссионерское горение, дававшее мужество и силы вести проповедь Православия в тюрьмах и домах скорби (и это, заметим, в Эстонии с ее лютеранской традицией). Был усиленный синергией преподавательский талант, превращавший академические лекции Осипова в незабываемые события. Были подлинно христианские поступки (усыновление мальчика из “военных сирот”).
Нет, не Иуда, изначально пораженный сребролюбием, вспоминается мне при размышлении о несчастном отступнике. Скорее, в нем видится анти-Иов. Жизнь не щадила Осипова. Беды и скорби обрушивались на него постоянно. Примета высокой судьбы - он за все расплачивался по самой высокой ставке. Но повторить подвиг Иова многострадального он был не способен.
Для того, чтобы воспроизвести этот подвиг - пусть даже в превращенной форме, - наверное, нужно иметь чистую и простую веру “бретонской крестьянки” (вспомним Блеза Паскаля). А религиозное сознание Александра Александровича несло в себе элементы протестантской рациональности (на это, кстати, обращал внимание проф. С.Л. Фирсов). Что и не удивительно: влияние окружавшей Осипова до 1941 года европейской среды, полученное в Тартуском университете богословское образование с лютеранскими вкраплениями - это работало на формирование рациональности классического (картезианского) типа.
Верующих рационалистов на их духовном пути неизбежно подстерегает один капкан. Рано или поздно со всей беспощадностью перед ними встает проблема теодицеи. Приведу самую жесткую ее формулировку: “Как оправдать бытие Бога в мире, где торжествуют подлецы и умирают дети?” Мучительная острота проблемы осознается Осиповым задолго до акта отступничества. В 1947 году во время пасхального богослужения в храме ЛДА случилась беда: рухнувшая лестница покалечила много прихожан, собравшихся на службу. И тогда профессор адресует свои упреки Богу: “Через блокаду провел? - провел. Мир даровал? - даровал. Так что же Ты над этими, самыми верными детьми Твоими, пришедшими в эту ночь на поклонение Тебе, надругался?”
Позже, на атеистическом этапе жизни, Осипов будет предъявлять обвинения Творцу в более резкой и даже издевательской форме. В частности, в его интерпретации Третьей книги Царств Всевышний предстает как источник зла: “ Всеблагий и всесвятый податель всяческого добра обсуждает со своими ангелами наиболее верные пути убийства сотворенного им человека <…> Кто же выручает Бога в его затруднениях? Сатана! Он оказывается наиболее умным среди всех советников всеведущего Бога”. Вот такие несправедливые и шаблонные рассуждения! “Без Божества, без вдохновенья…” Нет глубины анализа, нет полета мысли, ибо кончилась синергия.
Конечно, духовная трагедия Александра Александровича Осипова в своем генезисе имеет множество факторов: вынужденное сотрудничество с НКВД-МГБ, жизненные катастрофы, личные амбиции... Но основной предпосылкой “расторжения брака”, мне кажется, стала неразрешимость вопроса о теодицее и, как следствие, потеря веры.
А ведь тупик теодицеи не столь уж беспросветен. Существуют варианты пусть не снятия, но хотя бы частичного разрешения проблемы. Это и путь вольтеровского - повзрослевшего и поумневшего - Кандида, в финале повести призывающего “возделывать свой сад”. Это и уход в “окаменелое бесчувствие”. Вспомним написанный в 1939 году “Приговор” Анны Ахматовой: “Надо, чтоб душа окаменела, // Надо снова научиться жить”.
Но Александр Осипов выбрал самый радикальный выход. Путь возвращения билета Творцу. Путь откровенного богоборчества, персонифицированный Достоевским в образе Ивана Карамазова. Печально.
PS. В очерке С.Л. Фирсова “…Атеист и друг ваш Александр Осипов” поражает одна трогательная деталь. В палату к мучительно умиравшему от рака позвоночника Осипову несколько раз пытались попасть его бывшие ученики по Академии. Увы, безуспешно..."
Как и обещала, посылаю файл с моими размышлениями об А.А. Осипове, которые я назвала "Расторжение брака (не по Льюису)". Взяла на себя смелость приступить к этой теме, поскольку она близка к сфере моих научных и экзистенциальных интересов. Я преподавала историю РПЦ на специальности "Теология" в Мурманском государственном техническом университете, кандидатскую диссертацию защитила по философской антропологии. Поэтому исследовать феномен А.А. Осипова было очень интересно.
Татьяна.
"РАСТОРЖЕНИЕ БРАКА
(не по Льюису)
В богословской сказке К.С. Льюиса “Расторжение брака” перед читателем проходит вереница неординарных персонажей, разорвавших союз с Господом и добровольно заточивших себя в ад. Но жизнь бывает сложней и драматичней самых сильных литературных текстов. В дни Страстной Седмицы хочется вспомнить о человеке, ошеломляющее отступничество которого стало для одних испытанием, для других - соблазном.
Личность анафематствованного Св. Синодом бывшего протоиерея и профессора Ленинградской духовной академии Александра Александровича Осипова в последние годы обсуждается достаточно активно. Появляются материалы, цель которых не заклеймить или оправдать ренегата, а понять его. В этом плане, на мой взгляд, особенно интересны публикации С.Л. Фирсова и Д.В. Ольшанского. Однако массовое сознание, как правило, избегает сложностей и тяготеет к стереотипам. В расхожей оценке Осипова обычно используются два клишированных клейма: Иуда и марионетка в руках режима. Столь упрощенные определения, по сути, отвергают саму возможность союза с Богом.
Но ведь он был, этот союз, было соработничество с Господом! Было миссионерское горение, дававшее мужество и силы вести проповедь Православия в тюрьмах и домах скорби (и это, заметим, в Эстонии с ее лютеранской традицией). Был усиленный синергией преподавательский талант, превращавший академические лекции Осипова в незабываемые события. Были подлинно христианские поступки (усыновление мальчика из “военных сирот”).
Нет, не Иуда, изначально пораженный сребролюбием, вспоминается мне при размышлении о несчастном отступнике. Скорее, в нем видится анти-Иов. Жизнь не щадила Осипова. Беды и скорби обрушивались на него постоянно. Примета высокой судьбы - он за все расплачивался по самой высокой ставке. Но повторить подвиг Иова многострадального он был не способен.
Для того, чтобы воспроизвести этот подвиг - пусть даже в превращенной форме, - наверное, нужно иметь чистую и простую веру “бретонской крестьянки” (вспомним Блеза Паскаля). А религиозное сознание Александра Александровича несло в себе элементы протестантской рациональности (на это, кстати, обращал внимание проф. С.Л. Фирсов). Что и не удивительно: влияние окружавшей Осипова до 1941 года европейской среды, полученное в Тартуском университете богословское образование с лютеранскими вкраплениями - это работало на формирование рациональности классического (картезианского) типа.
Верующих рационалистов на их духовном пути неизбежно подстерегает один капкан. Рано или поздно со всей беспощадностью перед ними встает проблема теодицеи. Приведу самую жесткую ее формулировку: “Как оправдать бытие Бога в мире, где торжествуют подлецы и умирают дети?” Мучительная острота проблемы осознается Осиповым задолго до акта отступничества. В 1947 году во время пасхального богослужения в храме ЛДА случилась беда: рухнувшая лестница покалечила много прихожан, собравшихся на службу. И тогда профессор адресует свои упреки Богу: “Через блокаду провел? - провел. Мир даровал? - даровал. Так что же Ты над этими, самыми верными детьми Твоими, пришедшими в эту ночь на поклонение Тебе, надругался?”
Позже, на атеистическом этапе жизни, Осипов будет предъявлять обвинения Творцу в более резкой и даже издевательской форме. В частности, в его интерпретации Третьей книги Царств Всевышний предстает как источник зла: “ Всеблагий и всесвятый податель всяческого добра обсуждает со своими ангелами наиболее верные пути убийства сотворенного им человека <…> Кто же выручает Бога в его затруднениях? Сатана! Он оказывается наиболее умным среди всех советников всеведущего Бога”. Вот такие несправедливые и шаблонные рассуждения! “Без Божества, без вдохновенья…” Нет глубины анализа, нет полета мысли, ибо кончилась синергия.
Конечно, духовная трагедия Александра Александровича Осипова в своем генезисе имеет множество факторов: вынужденное сотрудничество с НКВД-МГБ, жизненные катастрофы, личные амбиции... Но основной предпосылкой “расторжения брака”, мне кажется, стала неразрешимость вопроса о теодицее и, как следствие, потеря веры.
А ведь тупик теодицеи не столь уж беспросветен. Существуют варианты пусть не снятия, но хотя бы частичного разрешения проблемы. Это и путь вольтеровского - повзрослевшего и поумневшего - Кандида, в финале повести призывающего “возделывать свой сад”. Это и уход в “окаменелое бесчувствие”. Вспомним написанный в 1939 году “Приговор” Анны Ахматовой: “Надо, чтоб душа окаменела, // Надо снова научиться жить”.
Но Александр Осипов выбрал самый радикальный выход. Путь возвращения билета Творцу. Путь откровенного богоборчества, персонифицированный Достоевским в образе Ивана Карамазова. Печально.
PS. В очерке С.Л. Фирсова “…Атеист и друг ваш Александр Осипов” поражает одна трогательная деталь. В палату к мучительно умиравшему от рака позвоночника Осипову несколько раз пытались попасть его бывшие ученики по Академии. Увы, безуспешно..."