Эмтегей 1985. (ч.5)
Продолжение. Читать начало...
Чудесная погода, отличное настроение, поэтому игра в карты быстро надоедает. Хочется чего-нибудь свеженького, нетривиального. И тут слышатся шаги по деревянному мосту. Узнаю своего знакомого, с которым впервые встретился ровно год назад, от стойбища километрах в пяти, выше по течению Аян-Юряха. На гидрометеостанции, рядом с которой был «колымский Артек», пионерлагерь «Уголёк».
Фото Евгения Радченко
Чинганчгуки.
Это Эдик Лаптев, парнишка лет тринадцати. Он из семьи эвенов оленеводов, которые игнорировали колхозы и советскую власть, и продолжают кочевую жизнь, минимально соприкасаясь с цивилизацией. У них свой мир, в котором нет места радиоприёмникам, и унитазам, зато ду́хи для них такая же реальность, как для нас сантехник из ЖЭКа.
Обычно эвены отправляют детей в интернаты тоолько на время учёбы, с октября, или ноября, до апреля. Эдик же, в дополнение к интернату, один месяц в году, обязательно проводил в пионерском лагере. Наверное, родители считали, что это ему пойдёт на пользу, но они вряд ли догадывались, что в лагерь Эдик приходил только ночевать. Всё остальное время, он проводил в лесу.
Послышался шум, осыпающегося грунта у самого моста, и тут же на тропинке, ведущей к завалу плавника, где дед ловил хариусов, возникла крепкая фигура Эдика в синем школьном костюме с погончиками, и нагрудными карманами. На ногах, как и у большинства советских мальчишек - брезентовые кеды на красной резиновой подошве. В руках оструганная палка с обрывком лески.
- Дяденьки, это чьё?
- Ничьё! - Хором гаркнули мы, с удивлением переглянувшись друг с другом, никто из нас эту удочку в глаза не видел, но Эдик, видимо нашёл её, продираясь через кусты, когда шёл от моста к поляне напрямиг.
- Можно порыбачить?
- Бери, конечно, только рыба не клюёт уже несколько дней.
- Я попробую. - Эдик деловито отвернул лацкан куртки - пиджака, и извлёк оттуда одну из нескольких, приколотых «мушек». Ловко привязал на конец лески, и отправился к яме, под мост.
Мне стало интересно, и я устремился за ним. Смотр, как Эдик забрался на завал, опустил мушку на воду, и слегка подёргивая концом удочки, имитирует агонию, упавшего на воду насекомого. Глаза у парнишки такие узкие, что кажется, будто они у него крепко зажмурены. Непонятно как он вообще может что-то видеть вокруг. Вдруг с громким плеском огромная пасть заглатывает приманку, и Эдик спокойно выводит к берегу здоровенного чёрного хариуса! У меня аж челюсть отвисла от удивления! Везёт же дуракам и пьяницам, думаю.
Эдик, улыбаясь во весь рот, стал похож на мультяшный подсолнечник. Прямо озарился весь, засветился. Никогда не мог понять, почему азиатов называют «жёлтыми». Узбек, которого называли урюком, смуглый, но совсем не жёлтый. А вот эвены все, белокожие, как снежная королева. Какой же он жёлтый?
Достаю из ножен на ремне нож, срезаю ветку тальника с отростком, отрезаю отросток сантиметров на 10 выше от его соединения с основной ветвью, и получается кукан. Хариус отправляется на него, повиснув на отростке, нанизанный через жабры в рот изнури. Но чудо! Не успеваю я его нанизать, как Эдик вытаскивает второго хариуса, ещё крупнее! Затем третьего, четвёртого, и так, за двадцать минут, он у меня на глазах наловил пару килограмм рыбы!
- Дядя Андрей! А папироска есть?
- Есть конечно. Ты лови, я тебе прикурю сейчас.
- Да нет, не буду больше ловить. Мне же не нужна рыба.
- Что ж ты с ней будешь делать?
- Парочку съем, остальное вам отдам. - Затянулся полной грудью крепким дымом «Беломорены» Эдик.
- Чувак, да ты голодный поди? Пошли к нам, покушаешь, чаю попьёшь.
Аппетит у Эдика на зависть. Сначала прикончил огромный кусок вчерашнего налима в фольге, потом ещё три жареных хариуса, а потом целую пачку печенья, кусков десять сахара и две кружки крепкого чая. Пытались парня разговорить, но он от природы немногословен. Но при этом, очень доброжелательный, душевный пацан. Впрочем, «пацан» это не про него. Он в свои годы ведёт себя и рассуждает, как взрослый мужчина.
Дед закаркал, усаживаясь за столом, швырнув в сердцах удочку:
- Ничего не понимаю! Как вы столько рыбы наловили? Мёртвая яма, не берёт ни на одну мушку! Зелёную цеплял, красную, потом золотую, нет рыбы вообще.
- Иваныч, это мы с тобой тут туристы приблудившиеся, а для него, - киваю на солнцеподобного, с зажатой в зубах папироской, - тайга дом родной. Рыбу он и в унитазе поймает, а зверя и птицу, на голых камнях добудет не напрягаясь. Ему пропитание в тайге добыть проще, чем тебе холодильник открыть.
Есть у меня сосед по подъезду, с первого этажа, Саня Горяинов. Они с корефаном в прошлом годе поехали на Тамтор (Озеро в Якутии) на рыбалку на «Иже» с коляской, а вернулись без мотоцикла, зато с «Винчестером». Спрашиваю, откуда такое чудо, мол такие только в фильмах про индейцев видел. А тот и рассказывает:
«Наловили рыбы, сидим у костра, закусываем, вдруг копыта цокают. Подъезжает абориген верхом на лошади, а за спиной «Винчестер» болтается. Мы с дружком Так и опупели. А тот спешился, лошадь навязал, ружбайку в чехол у седла сунул, и к нам ковыляет. «Здрасте»! - говорит. Садится на корточки, молча ухи себе в миску начерпал, и хлебает. Это у них меж собой так принято. Что на столе есть, всё общее, и разрешения взять еду, у них не принято. Вещь какую, ни за что не возьмёт, если чужое, а еда у них собственности не имеет, вся общая.
Потом помидорку взял. Изнутри мякоть выгрыз, а шкурку в костёр выбросил.
- Чего ты кожу не ешь? Там все витамины.
- Нет. Нам этого незя. Не полозено нам.
- А-а-а… Ну раз «не полозено»… Слушай, брат, а чё за ружжо у тебя такое диковинное.
- Да… Старое совсем рузьё. Есё деды мои с ним охотились, а дедам от прадедов досталось.
- Можно глянуть?
- Смотри, чево там. Зарязено!
Беру ружбайку, обалдел! Затвор-скоба, колодка латунная. Деревянные детали очень плохи. Видно, что ружью лет сто уже. Смотрю, буквы хорошо читаются. «Model 1895. Winchester», а пониже, мелкими буквами, нечитаемое что-то. Коротенькое, прикладистое, ну такая лялечка! Спрашиваю: - «Как ствол посмотреть»? Ну этот «Чинганчгук» разряжает магазин, и как то вся винтовка вдруг от пары движений рассыпалась на несколько частей. Суёт мне отделённый, ствол в руки: - «На смотри». Гляжу на свет, а там... Ети его мать! Не канал, а «лунная поверхность» Нарезы видны ещё, но по всем параметрам, стрелять такое ружьё не может, о чём я и сообщил Чинганчгуку.
Тот напрягся, сасопел, говорит: - «Иди, ставь пустые бутыли на восемьдесят сагов». Пошёл, расставил на камнях тару, ждём чё будет. Это надо было видеть! Абориген сделал пять выстрелов секунды за три наверное, причём не оставил ни единой целой бутылки! Собрал с пола стреляные гильзы, и сунул их в карман. Затем зарядил ружьё снова, и мне протягивает.
Ну, пошёл я, расставил ещё пять бутылок. Целюсь, далеко! Если б с дробовика, я бы запросто их положил, а с пули трудновато. Выпулил пять патронов, ни одного попадания. Видел, как одна пуля выбила пыль метрах в двух от бутылки, в которую целился.
- Однако, стрелять совсем не умеес…
- Да это ружьё у тебя такое! С таким раздолбанным каналом ствола, оно вообще стрелять не должно, а выплёвывать пули под ноги.
- Показать есё как стрелять нада?
- Чё, патронов не жаль?
- Та… У меня пуль и пороха на дивизию хватит. И масынка для зарядки тозе есть. Да и рузей у меня таких три стуки.
- Да ты чё!!! А продай одну!?
- А мне деньги не нузны. Мне мотоциклетка нада. Тёся болеет, тязело ей на коне в больницу ездить. А в люльке на мотоциклетке я её буду как сарису возить.
- Блин горелый! Прям сейчас забирай!
- Сяс не могу, надо оленей в стадо отогнать. Завтра нотью песком за мотоциклеткой приду.
- Так мы сегодня уезжаем!
- Ну и сто. Рузьё забирай, мотоциклетку тут оставь. Клюти только сразу отдай.
- А если скомуниздят?
- Кто? Насы не возьмут. Васы если возьмут, то пуля в баску прилетит.
Вот так у них, чинганчгуков, всё просто. Чуть что, и «пуля в баску». Зато всё по честному»!
Вот так, Иваныч! Они дети тайги, люди с другой планеты!
И тут послышался звериный рык, палатка заходила ходуном, и на поляну выполз лохматый, опухший Толик Позин.
Читать продолжение...
Посетителей:
Чудесная погода, отличное настроение, поэтому игра в карты быстро надоедает. Хочется чего-нибудь свеженького, нетривиального. И тут слышатся шаги по деревянному мосту. Узнаю своего знакомого, с которым впервые встретился ровно год назад, от стойбища километрах в пяти, выше по течению Аян-Юряха. На гидрометеостанции, рядом с которой был «колымский Артек», пионерлагерь «Уголёк».
Фото Евгения Радченко
Чинганчгуки.
Это Эдик Лаптев, парнишка лет тринадцати. Он из семьи эвенов оленеводов, которые игнорировали колхозы и советскую власть, и продолжают кочевую жизнь, минимально соприкасаясь с цивилизацией. У них свой мир, в котором нет места радиоприёмникам, и унитазам, зато ду́хи для них такая же реальность, как для нас сантехник из ЖЭКа.
Обычно эвены отправляют детей в интернаты тоолько на время учёбы, с октября, или ноября, до апреля. Эдик же, в дополнение к интернату, один месяц в году, обязательно проводил в пионерском лагере. Наверное, родители считали, что это ему пойдёт на пользу, но они вряд ли догадывались, что в лагерь Эдик приходил только ночевать. Всё остальное время, он проводил в лесу.
Послышался шум, осыпающегося грунта у самого моста, и тут же на тропинке, ведущей к завалу плавника, где дед ловил хариусов, возникла крепкая фигура Эдика в синем школьном костюме с погончиками, и нагрудными карманами. На ногах, как и у большинства советских мальчишек - брезентовые кеды на красной резиновой подошве. В руках оструганная палка с обрывком лески.
- Дяденьки, это чьё?
- Ничьё! - Хором гаркнули мы, с удивлением переглянувшись друг с другом, никто из нас эту удочку в глаза не видел, но Эдик, видимо нашёл её, продираясь через кусты, когда шёл от моста к поляне напрямиг.
- Можно порыбачить?
- Бери, конечно, только рыба не клюёт уже несколько дней.
- Я попробую. - Эдик деловито отвернул лацкан куртки - пиджака, и извлёк оттуда одну из нескольких, приколотых «мушек». Ловко привязал на конец лески, и отправился к яме, под мост.
Мне стало интересно, и я устремился за ним. Смотр, как Эдик забрался на завал, опустил мушку на воду, и слегка подёргивая концом удочки, имитирует агонию, упавшего на воду насекомого. Глаза у парнишки такие узкие, что кажется, будто они у него крепко зажмурены. Непонятно как он вообще может что-то видеть вокруг. Вдруг с громким плеском огромная пасть заглатывает приманку, и Эдик спокойно выводит к берегу здоровенного чёрного хариуса! У меня аж челюсть отвисла от удивления! Везёт же дуракам и пьяницам, думаю.
Эдик, улыбаясь во весь рот, стал похож на мультяшный подсолнечник. Прямо озарился весь, засветился. Никогда не мог понять, почему азиатов называют «жёлтыми». Узбек, которого называли урюком, смуглый, но совсем не жёлтый. А вот эвены все, белокожие, как снежная королева. Какой же он жёлтый?
Достаю из ножен на ремне нож, срезаю ветку тальника с отростком, отрезаю отросток сантиметров на 10 выше от его соединения с основной ветвью, и получается кукан. Хариус отправляется на него, повиснув на отростке, нанизанный через жабры в рот изнури. Но чудо! Не успеваю я его нанизать, как Эдик вытаскивает второго хариуса, ещё крупнее! Затем третьего, четвёртого, и так, за двадцать минут, он у меня на глазах наловил пару килограмм рыбы!
- Дядя Андрей! А папироска есть?
- Есть конечно. Ты лови, я тебе прикурю сейчас.
- Да нет, не буду больше ловить. Мне же не нужна рыба.
- Что ж ты с ней будешь делать?
- Парочку съем, остальное вам отдам. - Затянулся полной грудью крепким дымом «Беломорены» Эдик.
- Чувак, да ты голодный поди? Пошли к нам, покушаешь, чаю попьёшь.
Аппетит у Эдика на зависть. Сначала прикончил огромный кусок вчерашнего налима в фольге, потом ещё три жареных хариуса, а потом целую пачку печенья, кусков десять сахара и две кружки крепкого чая. Пытались парня разговорить, но он от природы немногословен. Но при этом, очень доброжелательный, душевный пацан. Впрочем, «пацан» это не про него. Он в свои годы ведёт себя и рассуждает, как взрослый мужчина.
Дед закаркал, усаживаясь за столом, швырнув в сердцах удочку:
- Ничего не понимаю! Как вы столько рыбы наловили? Мёртвая яма, не берёт ни на одну мушку! Зелёную цеплял, красную, потом золотую, нет рыбы вообще.
- Иваныч, это мы с тобой тут туристы приблудившиеся, а для него, - киваю на солнцеподобного, с зажатой в зубах папироской, - тайга дом родной. Рыбу он и в унитазе поймает, а зверя и птицу, на голых камнях добудет не напрягаясь. Ему пропитание в тайге добыть проще, чем тебе холодильник открыть.
Есть у меня сосед по подъезду, с первого этажа, Саня Горяинов. Они с корефаном в прошлом годе поехали на Тамтор (Озеро в Якутии) на рыбалку на «Иже» с коляской, а вернулись без мотоцикла, зато с «Винчестером». Спрашиваю, откуда такое чудо, мол такие только в фильмах про индейцев видел. А тот и рассказывает:
«Наловили рыбы, сидим у костра, закусываем, вдруг копыта цокают. Подъезжает абориген верхом на лошади, а за спиной «Винчестер» болтается. Мы с дружком Так и опупели. А тот спешился, лошадь навязал, ружбайку в чехол у седла сунул, и к нам ковыляет. «Здрасте»! - говорит. Садится на корточки, молча ухи себе в миску начерпал, и хлебает. Это у них меж собой так принято. Что на столе есть, всё общее, и разрешения взять еду, у них не принято. Вещь какую, ни за что не возьмёт, если чужое, а еда у них собственности не имеет, вся общая.
Потом помидорку взял. Изнутри мякоть выгрыз, а шкурку в костёр выбросил.
- Чего ты кожу не ешь? Там все витамины.
- Нет. Нам этого незя. Не полозено нам.
- А-а-а… Ну раз «не полозено»… Слушай, брат, а чё за ружжо у тебя такое диковинное.
- Да… Старое совсем рузьё. Есё деды мои с ним охотились, а дедам от прадедов досталось.
- Можно глянуть?
- Смотри, чево там. Зарязено!
Беру ружбайку, обалдел! Затвор-скоба, колодка латунная. Деревянные детали очень плохи. Видно, что ружью лет сто уже. Смотрю, буквы хорошо читаются. «Model 1895. Winchester», а пониже, мелкими буквами, нечитаемое что-то. Коротенькое, прикладистое, ну такая лялечка! Спрашиваю: - «Как ствол посмотреть»? Ну этот «Чинганчгук» разряжает магазин, и как то вся винтовка вдруг от пары движений рассыпалась на несколько частей. Суёт мне отделённый, ствол в руки: - «На смотри». Гляжу на свет, а там... Ети его мать! Не канал, а «лунная поверхность» Нарезы видны ещё, но по всем параметрам, стрелять такое ружьё не может, о чём я и сообщил Чинганчгуку.
Тот напрягся, сасопел, говорит: - «Иди, ставь пустые бутыли на восемьдесят сагов». Пошёл, расставил на камнях тару, ждём чё будет. Это надо было видеть! Абориген сделал пять выстрелов секунды за три наверное, причём не оставил ни единой целой бутылки! Собрал с пола стреляные гильзы, и сунул их в карман. Затем зарядил ружьё снова, и мне протягивает.
Ну, пошёл я, расставил ещё пять бутылок. Целюсь, далеко! Если б с дробовика, я бы запросто их положил, а с пули трудновато. Выпулил пять патронов, ни одного попадания. Видел, как одна пуля выбила пыль метрах в двух от бутылки, в которую целился.
- Однако, стрелять совсем не умеес…
- Да это ружьё у тебя такое! С таким раздолбанным каналом ствола, оно вообще стрелять не должно, а выплёвывать пули под ноги.
- Показать есё как стрелять нада?
- Чё, патронов не жаль?
- Та… У меня пуль и пороха на дивизию хватит. И масынка для зарядки тозе есть. Да и рузей у меня таких три стуки.
- Да ты чё!!! А продай одну!?
- А мне деньги не нузны. Мне мотоциклетка нада. Тёся болеет, тязело ей на коне в больницу ездить. А в люльке на мотоциклетке я её буду как сарису возить.
- Блин горелый! Прям сейчас забирай!
- Сяс не могу, надо оленей в стадо отогнать. Завтра нотью песком за мотоциклеткой приду.
- Так мы сегодня уезжаем!
- Ну и сто. Рузьё забирай, мотоциклетку тут оставь. Клюти только сразу отдай.
- А если скомуниздят?
- Кто? Насы не возьмут. Васы если возьмут, то пуля в баску прилетит.
Вот так у них, чинганчгуков, всё просто. Чуть что, и «пуля в баску». Зато всё по честному»!
Вот так, Иваныч! Они дети тайги, люди с другой планеты!
И тут послышался звериный рык, палатка заходила ходуном, и на поляну выполз лохматый, опухший Толик Позин.
Читать продолжение...
Посетителей: