ТРОПОЮ ТАЙНЫНОТ АТАНА. Часть 6
Продолжение. Читать первую часть
ТРОПОЮ ТАЙНЫНОТ АТАНА. Часть 6
"Скоро, скоро эта Земля станет частью Тебя. Полуостров войдёт в Тебя, а Ты войдёшь в Него. Звери будут послушны Тебе и не причинят вреда, Птицы доверятся Тебе и приведут своих птенцов под покровительство Твоё. Воды местных Рек напоят Тебя и дадут пищу Тебе. Прими Их дары с благодарностью и не обмани доверия...".
Хранитель Полуострова, 1991 год.
Чавчувены в национальной одежде.
Этой ночью опять мне снятся удивительные по красочности и реальности сны. Я вновь переживаю минуты знакомства с Тайнынот Атаном, слушаю его речь, впитываю сокровенный смысл его слов. Я взлетаю и парю над Полуостровом, видя в деталях каждый километр своего маршрута. Мне что-то добродушно ворчит огромный медведь, наполовину спрятавшийся в кустах, наверное, пеняет мне на моих собак, которые не дают ему удовлетворить своё любопытство в полном объёме. Я слышу членораздельные звуки, складывающиеся из потрескивания смолистых веток в большом костре. И начинаю понимать смысл басовитого гудения ветра в кронах окружающих меня деревьев. Полуостров словно бы входит в моё сознание, в мою кровь и плоть...
Cтранник.
Он уже явно видит и понимает свою космическую программу, ее переплетение и взаимосвязь с земной кармой. Он свободен от стереотипов в познаниях и в повседневной жизни, а также волен в своих передвижениях и наклонностях характера. Он выстраивает окружающий его мир не с эгоцентрической позиции "я хочу, мне надо", а с точки зрения рациональности и увязки с Высшим смыслом и Программой, которую он уже вполне сознательно претворяет в этом пласте реальности. Этим он начинает притягивать к себе людей, идущих по тому же Пути, что и он сам...
Олений деликатес ягель
Я не стал возвращаться утром назад, на стоянку геологов. Просто собрал рюкзак, поклонился в сторону палаток (народ там, судя по всему, еще спал), и двинул дальше, вниз по реке. Примерно через час из-за сопок выкатилось тёплый подсолнушек дневного Светила и шагать стало не просто комфортно, но еще и весело. Кыччаваям, действительно, оказался самой приятной и гостеприимной во всех отношениях рекой. Здесь не было заваленных буреломом и плавником берегов, по воде не крутились страшные водовороты, тут меня постоянно сопровождала хорошая погода, а многочисленные медведи отличались не то чтобы дружелюбием, но не создавали никаких проблем.
Каждый вечер как в закольцованной кинокартине, происходило одно и то же событие, которое можно было даже назвать ритуалом. Только-только смеркалось, я к тому времени уже успевал разбить свой временный лагерь-бивак, и обязательно в этот момент среди кустов стланика показывалась ушастая любопытная мордень, внимательно изучающая незванного гостя, то есть, меня. Морда как правило подкрадывалась с противоположной ветру стороны, и некоторое время бесцеремонно разглядывала меня своими маленькими хитрыми глазками.
Обычно это продолжалось до тех пор, пока мне не надоедало назойливое пустопорожнее глазение, и я громко рявкал на собак: "Вы что там, слоны траншейные! Спите?! Медведь пришёл!" Я не успевал проговорить до конца последнюю фразу, как Сима с месте буквально взмывала в воздух (вероятно, для того, чтобы стать выше и успеть рассмотреть в полете приперевшуюся опасность) и разражалась полувоем-полулаем. Следом подскакивал Колихли, и оба они, учуяв медвежий запах, азартно бросались сквозь кусты и гнали очумелого от таких неожиданных действий зверя километра за полтора от моей стоянки. Для собак это также был ежевечерний ритуал, сродни увлекательной игре под названием "Погоняй медведя". Они возвращались назад через какие-нибудь полчаса, и я обязательно угощал их вкусняшкой: кусочком вяленой оленины, юколы, ландориком. Проходил день и на следующий вечер всё повторялось вновь...
Брусника
Я дохожу до места, где река раздваивается на Правый и Левый Кыччаваям, который на карте обозначен просто Кыччаваямом, без приставки "левый". Ухожу влево, в горы. Опять мне идти на перевал, хорошо хоть, что он нынче не такой отвесный, а достаточно пологий, хоть и долгий. Я вновь поднимаюсь вдоль русла горного ручья, временами зачерпывая рукой кристально чистую вкуснейшую воду. Здесь по бокам настолько высокие сопки, что они закрывают утреннее солнышко, и в распадке, по которому течет ручей, - легкий полумрак и прохлада. Я радуюсь этому, потому что знаю - как только время подойдёт к полудню, на меня опять свалится сорокаградусная жара, от которой плавятся мозги, ручьями струится пот, и идти в этот момент становится просто невозможно!
Обычно в это полуденное время я достаю из рюкзака своё одеяло, накидываю его на ближайший куст, а сам залезаю под него, и у меня начинается двух-трёхчасовая фиеста. Зато освежённый дневным сном, я потом долго могу идти по постепенно наступающему холодку, до самого позднего вечера... Мои собаки ничуть не возражают против такого графика движения, напротив, они с удовольствием "давят репу" вместе со мной, забравшись в тенёк под ближайшие кусты...
Ручей время от времени пропадает в мощном курумнике - каменной реке, стекающей с вершины перевала - слышно только его весёлое журчание где-то внизу, под камнями. По курумнику идти несколько легче, потому что камни сухие и шершавые, а не покрытые мокрыми и скользкими лишайниками или водорослями. Еще выше камни начинают оплетать мягкие тундровые мхи, а вот тут уже нужно держать ухо востро, мох может предательски соскользнуть под ногой и вызвать неожиданное падение.
Бурундук
Я внимательно смотрю под ноги, и потому не сразу замечаю неожиданную находку. На одном из камней в уютной моховой ямке-ложбинке лежит самое обыкновенное... яйцо! Белая скорлупа, идеальные формы, не хватает только синенького штампика птицефабрики-производителя на боку. ОТКУДА? ЗДЕСЬ? КУРИНОЕ? ЯЙЦО?!! Я бухаюсь на камень, хватаю яйцо в руки, начинаю его вертеть-крутить-осматривать. Вне всякого сомнения - это НАСТОЯЩЕЕ куриное яйцо! Но откуда? Вокруг же нет ни поселков, ни людей. Да, конечно, в двух десятках километров отсюда - стоянка геологов, но свежие куриные яйца не входят и никогда не входили в их полевой рацион. Да и в этом районе они не ходили, у них другие рабочие приоритеты.
Я реально подвис с этим яйцом. И позже, в дальнейшей дороге, время от времени возвращался к мыслям о нём. Я же чуть позже сварил его в чифир-баке и с удовольствием съел. Совершенно свежее, куриное яйцо! Почти в центре Полуострова! Ну, откуда же?!! Эта загадка так и осталась нераскрытой. И даже когда,вернувшись в Посёлок, я в цветах и красках описал находку знакомому охотоведу, он так и не смог идентифицировать яйцо ни с одним из, известных видов птиц, обитающих в этом районе. А потом долго смотрел на меня с подозрением в лазах, слушая мою совершенно фантастическую историю...
Достаточно быстро я выбрался на вершину перевала и тут же наткнулся на широкую, хорошо протоптанную лосиную тропу. Вероятно, животные постоянно переходят здесь по перевалу-водоразделу с долины одной реки в другую в поисках свежего корма. Еще раз огромная благодарность этому Месту и его Хранителю! Топаю с удовольствием по удобному пути и вдруг вижу перед собой два, нет, три озера, соединенные меж собой небольшими протоками. Но на карте не было никаких озёр. Чтобы удостовериться, я скидываю рюкзак, достаю из кармана карту, завернутую в полиэтилен и начинаю её разглядывать.
Ну, да! Всё правильно! Вот перевал, вот тот самый ручей, по которому я сюда поднимался. А озёр на карте и нет! Я сделал открытие? Здорово! Спешу к озёрам и наблюдаю совершенно фантастическую картину: водная гладь покрыта несколькими сотнями уток. Они неспешно плавают по поверхности, негромко покрякивают, видимо обмениваясь местными сплетнями, периодически ныряют в воду. И, что самое удивительное, они совершенно не боятся появившуюся на берегу фигуру человека!
Погружаю в воду руку - да она же тёплая, как парное молоко! Скоро настанет полдень, поэтому грех не воспользоваться таким случаем, и не искупаться в тепленькой водичке одного из трёх горных озёр! "Озёра тысячи уток" - внезапно приходит мне в голову название, и я решаю на правах первооткрывателя закрепить это имя хотя бы на своей карте. Я старательно рисую контуры трёх озерков, соединяю их между собой протоками, печатными буквами пишу на карте название (А что? Очень красиво! Ничуть не хуже "Озера танцующих хариусов") и произношу громко, во весь голос: "Нарекаю вас Озёрами Тысячи Уток"! Всё! Ритуал имянаречения завершён, а теперь - купаться!
Я скидываю сапоги, одежду и совершенно голым погружаюсь в благостные воды. О, Духи! Да здесь еще и дно ровное и песчаное! Вот это удача! Медленно плыву к центру озера. Оно неглубокое, в среднем - мне по горло, а я не отличаюсь высоким ростом. Вода с желтоватым оттенком, видимо от донного песка. А вокруг меня начинается примечательное действо! Утки собираются в самый настоящий хоровод и плавают вокруг, с любопытством рассматривая странный круглый и лохматый предмет (мою голову) на поверхности воды.
Они действительно меня совершенно не боятся! Можно ухватить любую из них за лапы, но я, конечно же, ничего подобного делать не собираюсь. По неписанному тундровому Правилу нельзя использовать в качестве добычи доверившееся тебе живое существо. Поэтому я просто с наслаждением плаваю в тёплой чистой воде и любуюсь сотнями разноцветных отливов перьев, окружающих меня со всех сторон. Полуостров всё ближе и ближе ко мне, он становится частью меня, а я сам становлюсь частью Его. Всё в точном соответствии, как мне пророчил в своё время Тайнынот Атан. Теперь я вижу: это действительно МОЯ земля, она во мне, она приняла меня за своего и готова в любой момент закрыть меня от любой опасности.
Часа через полтора, наплававшись до изнеможения, я сижу на небольшом пригорочке возле одной из проток, соединяющей озёра между собой, и с превеликим удовольствием пью свежезаваренный чаёк, закусывая его юколой. Юколу я макаю в открытую банку сгущённого молока из моего НЗ. Неимоверное и даже невозможное сочетание сушёной рыбы со сладкой сгущёнкой и горячим чаем вызывает во мне сложное чувство гастрономического наслаждения.
Чаёвка.
По протоке шныряют туда-сюда два утиных выводка во главе с озабоченными взъерошенными мамашами-кряквами. Я запретил собакам трогать и пугать птиц, и они спокойно лежат рядом со мной на пригорке, внимательно наблюдая за утиными передвижениями. Полный мир и гармония окружающего Пространства отдаётся тёплыми волнами в моём сердце. Я по-настоящему счастлив быть здесь, и мне хочется, чтобы это чувство тянулось дальше и дольше, не заканчиваясь и не прерываясь...
Дров на вершине перевала очень мало (я еле насобирал небольшую охапку для того, чтобы вскипятить один бачок чая), поэтому как бы ни хотелось мне задержаться тут еще на один день, я собираюсь и начинаю спуск в долину Тальнаваяма. Иду всё по той же, хорошо натоптанной лосиной тропе, посылая сохатым свою мысленную благодарность. Чувствую, что сегодня поставлю личный рекорд по передвижению: километров 40-45 за день пройду довольно легко и без напряга. Мышцы уже натренировались после лазаний по горам, всё тело в тонусе, физическая нагрузка воспринимается в удовольствие. И я шагаю, шагаю, шагаю уже вниз по реке, приближаясь к морю. Я видел его сверху, оно открылось мне темно-синей полоской издалека. Очень надеюсь, что именно сегодня я до него дойду...
Охотоморье.
...Совершенно неожиданно перед моими глазами распахивается темно синий от отражённого закатного неба морской простор. Я слишком сильно задумался на последних километрах пути, и почти не смотрел по сторонам. Просто шёл и шёл по набитой тропе, которая, как оказалась вела прямиком к морю. Взошёл на бугорок и вот оно, МОРЕ! А слева от меня я вижу очень небольшую, низенькую, метра полтора высотой, избушку-халабуду, сколоченную из ящичных досочек.
В маленьком оконце халабудки мерцает свет свечи, а из трубы неспешно поднимается к небу лёгкий, почти незаметный дымок. Вот оно как? Что-то слишком часто мне стали встречаться люди на середине моего Пути! К добру ли? Но уже минут через пятнадцать я отбрасываю подобные мысли прочь, сидя в обществе двух молодых и дружелюбных чавчувенов ("Паковичи мы" - представились они), поедая нежнейший мактак - кожу белухи и запивая его сладким чаем. Парни едят вяленую оленину из моих запасов, по которой они соскучились (уже скоро месяц они ловят здесь рыбу и топят нерпичий и белужий жир), и тягают ложку за ложкой сгущенку из моего НЗ.
- Я Колька, а он - Серёга! Мы тебя помним! Ты приезжал к нашему отцу на Пылгин... Ты ещё тогда оленью шкуру вечером вытряс на улице, а потом трое суток была пурга, - смеются во весь голос они, вспоминая реальный случай четырёхгодичной давности, а я смеюсь месте с ними. - Ох, тогда мамушка наша до-олго тебя вспоминала!
- А вы чего здесь уже столько времени торчите?
- Так мы каждый год сюда приходим, рыбу половить, а если повезёт - жир морзверя раздобыть. Нынче вот повезло: море выкинуло целую и свежую тушу белухи (отряд китообразных), мы с неё жира натопили килограмм восемьдесят, а то и все сто! Ты ешь мактак-то, ешь! Поди давно уже его не пробовал?
- Ну, да... Года два назад его в последний раз ел, брат привозил...
- Ну вот! А мы тут последнюю неделю только белухиным мясом, мактаком, да рыбой питаемся. Мука и крупа кончились, сахар кончился, чаю совсем мало осталось. Уже собирались к Каковичу идти за продуктами...
- О! А что, Какович здесь?
- Да он на Инчичане тоже рыбу ловит для своей бригады, отсюда - полдня пути, если по верху, по тундряку идти, а по отливу и того меньше. Если хочешь, можем завтра и пойти к нему, нам всё равно надо по рации сообщить, чтобы за нами лодку отправили, жир и рыбу пора вывозить.
- А почему именно здесь ловите?
- Так это наше родовое место, мы же родились здесь! Вот, на месте этой будки стояла наша яранга, а там, внизу, раньше было лежбище морзверя. Отец летом всегда сюда своё стадо пригонял: возле моря комаров почти нет, оленям раздолье и покой, и всегда нерпичий жир тут заготавливали и шкуры на подошвы торбасов. А нерпятина в котле на костре приготовленная - ух какая вкусная! Мясо надо вначале в дикую петрушку завернуть и в ручей на сутки положить...
- Да я знаю! Сам так же лахтака готовил не раз...
- А, ну да! Что мы тебе тут рассказываем? Ты же - СВОЙ!
Так выглядит настоящий пареньский нож, без "понтов", за которые просят 5000 рэ и выше, в магазинах для лохов.
Мы разговариваем несколько часов подряд. Парни соскучились по новостям, по живому, несколько иному для них общению, они жадно распрашивают о деталях моего маршрута и по всему видно - отчаянно завидуют мне от того, что их не было рядом со мной в минуты моих маленьких открытий и неожиданных встреч. За стенами нашей маленькой, но такой уютной, хижины - непроглядная темень, слышно как шумит море, хрустя береговой галькой. У нас же - нежаркое тепло струится от железной печурки-экономки, светло от света четырёх свечей, и душевно от неспешной беседы трёх людей, каждый из которых считает Полуостров своим родным домом...
Братья начинают вспоминать древние предания о славном прошлом своего народа, которые они слышали от своего отца и деда. Они взахлёб рассказывают про воина Авьека - фактически национального героя корякского эпоса, который умел настолько виртуозно владеть копьём, что даже суровые чукотские воины не решались вступать с ним в открытую схватку. Когда шли затяжные войны между коряками и чукчами, к стойбищу Авьека мало кто рисковал подойти ближе, чем на два перегона оленьей упряжки. Слава Авьека закрепилась после того, как он в одиночку с одним копьём в руках перемолотил целый отряд чукчей, состоявший из полутора десятков человек,пришедших на местные земли в поисках добычи: оленей и женщин. Место, где стояла его яранга, так и называют до сих пор - Авекова (Место Авьека), как и лососёвую реку, которая течет в тех краях.
Воины - каряки.
Далеко за полночь гасим свечи и растягиваемся на оленьих шкурах, брошенных на дощатый пол. Только мерный рокот моря, хруст гальки, да потрескивание остывающей печурки сопровождают нас, когда мы уходим в страну снов...
Читать продолжение...
Посетителей:
ТРОПОЮ ТАЙНЫНОТ АТАНА. Часть 6
"Скоро, скоро эта Земля станет частью Тебя. Полуостров войдёт в Тебя, а Ты войдёшь в Него. Звери будут послушны Тебе и не причинят вреда, Птицы доверятся Тебе и приведут своих птенцов под покровительство Твоё. Воды местных Рек напоят Тебя и дадут пищу Тебе. Прими Их дары с благодарностью и не обмани доверия...".
Хранитель Полуострова, 1991 год.
Чавчувены в национальной одежде.
Этой ночью опять мне снятся удивительные по красочности и реальности сны. Я вновь переживаю минуты знакомства с Тайнынот Атаном, слушаю его речь, впитываю сокровенный смысл его слов. Я взлетаю и парю над Полуостровом, видя в деталях каждый километр своего маршрута. Мне что-то добродушно ворчит огромный медведь, наполовину спрятавшийся в кустах, наверное, пеняет мне на моих собак, которые не дают ему удовлетворить своё любопытство в полном объёме. Я слышу членораздельные звуки, складывающиеся из потрескивания смолистых веток в большом костре. И начинаю понимать смысл басовитого гудения ветра в кронах окружающих меня деревьев. Полуостров словно бы входит в моё сознание, в мою кровь и плоть...
Cтранник.
Он уже явно видит и понимает свою космическую программу, ее переплетение и взаимосвязь с земной кармой. Он свободен от стереотипов в познаниях и в повседневной жизни, а также волен в своих передвижениях и наклонностях характера. Он выстраивает окружающий его мир не с эгоцентрической позиции "я хочу, мне надо", а с точки зрения рациональности и увязки с Высшим смыслом и Программой, которую он уже вполне сознательно претворяет в этом пласте реальности. Этим он начинает притягивать к себе людей, идущих по тому же Пути, что и он сам...
Олений деликатес ягель
Я не стал возвращаться утром назад, на стоянку геологов. Просто собрал рюкзак, поклонился в сторону палаток (народ там, судя по всему, еще спал), и двинул дальше, вниз по реке. Примерно через час из-за сопок выкатилось тёплый подсолнушек дневного Светила и шагать стало не просто комфортно, но еще и весело. Кыччаваям, действительно, оказался самой приятной и гостеприимной во всех отношениях рекой. Здесь не было заваленных буреломом и плавником берегов, по воде не крутились страшные водовороты, тут меня постоянно сопровождала хорошая погода, а многочисленные медведи отличались не то чтобы дружелюбием, но не создавали никаких проблем.
Каждый вечер как в закольцованной кинокартине, происходило одно и то же событие, которое можно было даже назвать ритуалом. Только-только смеркалось, я к тому времени уже успевал разбить свой временный лагерь-бивак, и обязательно в этот момент среди кустов стланика показывалась ушастая любопытная мордень, внимательно изучающая незванного гостя, то есть, меня. Морда как правило подкрадывалась с противоположной ветру стороны, и некоторое время бесцеремонно разглядывала меня своими маленькими хитрыми глазками.
Обычно это продолжалось до тех пор, пока мне не надоедало назойливое пустопорожнее глазение, и я громко рявкал на собак: "Вы что там, слоны траншейные! Спите?! Медведь пришёл!" Я не успевал проговорить до конца последнюю фразу, как Сима с месте буквально взмывала в воздух (вероятно, для того, чтобы стать выше и успеть рассмотреть в полете приперевшуюся опасность) и разражалась полувоем-полулаем. Следом подскакивал Колихли, и оба они, учуяв медвежий запах, азартно бросались сквозь кусты и гнали очумелого от таких неожиданных действий зверя километра за полтора от моей стоянки. Для собак это также был ежевечерний ритуал, сродни увлекательной игре под названием "Погоняй медведя". Они возвращались назад через какие-нибудь полчаса, и я обязательно угощал их вкусняшкой: кусочком вяленой оленины, юколы, ландориком. Проходил день и на следующий вечер всё повторялось вновь...
Брусника
Я дохожу до места, где река раздваивается на Правый и Левый Кыччаваям, который на карте обозначен просто Кыччаваямом, без приставки "левый". Ухожу влево, в горы. Опять мне идти на перевал, хорошо хоть, что он нынче не такой отвесный, а достаточно пологий, хоть и долгий. Я вновь поднимаюсь вдоль русла горного ручья, временами зачерпывая рукой кристально чистую вкуснейшую воду. Здесь по бокам настолько высокие сопки, что они закрывают утреннее солнышко, и в распадке, по которому течет ручей, - легкий полумрак и прохлада. Я радуюсь этому, потому что знаю - как только время подойдёт к полудню, на меня опять свалится сорокаградусная жара, от которой плавятся мозги, ручьями струится пот, и идти в этот момент становится просто невозможно!
Обычно в это полуденное время я достаю из рюкзака своё одеяло, накидываю его на ближайший куст, а сам залезаю под него, и у меня начинается двух-трёхчасовая фиеста. Зато освежённый дневным сном, я потом долго могу идти по постепенно наступающему холодку, до самого позднего вечера... Мои собаки ничуть не возражают против такого графика движения, напротив, они с удовольствием "давят репу" вместе со мной, забравшись в тенёк под ближайшие кусты...
Ручей время от времени пропадает в мощном курумнике - каменной реке, стекающей с вершины перевала - слышно только его весёлое журчание где-то внизу, под камнями. По курумнику идти несколько легче, потому что камни сухие и шершавые, а не покрытые мокрыми и скользкими лишайниками или водорослями. Еще выше камни начинают оплетать мягкие тундровые мхи, а вот тут уже нужно держать ухо востро, мох может предательски соскользнуть под ногой и вызвать неожиданное падение.
Бурундук
Я внимательно смотрю под ноги, и потому не сразу замечаю неожиданную находку. На одном из камней в уютной моховой ямке-ложбинке лежит самое обыкновенное... яйцо! Белая скорлупа, идеальные формы, не хватает только синенького штампика птицефабрики-производителя на боку. ОТКУДА? ЗДЕСЬ? КУРИНОЕ? ЯЙЦО?!! Я бухаюсь на камень, хватаю яйцо в руки, начинаю его вертеть-крутить-осматривать. Вне всякого сомнения - это НАСТОЯЩЕЕ куриное яйцо! Но откуда? Вокруг же нет ни поселков, ни людей. Да, конечно, в двух десятках километров отсюда - стоянка геологов, но свежие куриные яйца не входят и никогда не входили в их полевой рацион. Да и в этом районе они не ходили, у них другие рабочие приоритеты.
Я реально подвис с этим яйцом. И позже, в дальнейшей дороге, время от времени возвращался к мыслям о нём. Я же чуть позже сварил его в чифир-баке и с удовольствием съел. Совершенно свежее, куриное яйцо! Почти в центре Полуострова! Ну, откуда же?!! Эта загадка так и осталась нераскрытой. И даже когда,вернувшись в Посёлок, я в цветах и красках описал находку знакомому охотоведу, он так и не смог идентифицировать яйцо ни с одним из, известных видов птиц, обитающих в этом районе. А потом долго смотрел на меня с подозрением в лазах, слушая мою совершенно фантастическую историю...
Достаточно быстро я выбрался на вершину перевала и тут же наткнулся на широкую, хорошо протоптанную лосиную тропу. Вероятно, животные постоянно переходят здесь по перевалу-водоразделу с долины одной реки в другую в поисках свежего корма. Еще раз огромная благодарность этому Месту и его Хранителю! Топаю с удовольствием по удобному пути и вдруг вижу перед собой два, нет, три озера, соединенные меж собой небольшими протоками. Но на карте не было никаких озёр. Чтобы удостовериться, я скидываю рюкзак, достаю из кармана карту, завернутую в полиэтилен и начинаю её разглядывать.
Ну, да! Всё правильно! Вот перевал, вот тот самый ручей, по которому я сюда поднимался. А озёр на карте и нет! Я сделал открытие? Здорово! Спешу к озёрам и наблюдаю совершенно фантастическую картину: водная гладь покрыта несколькими сотнями уток. Они неспешно плавают по поверхности, негромко покрякивают, видимо обмениваясь местными сплетнями, периодически ныряют в воду. И, что самое удивительное, они совершенно не боятся появившуюся на берегу фигуру человека!
Погружаю в воду руку - да она же тёплая, как парное молоко! Скоро настанет полдень, поэтому грех не воспользоваться таким случаем, и не искупаться в тепленькой водичке одного из трёх горных озёр! "Озёра тысячи уток" - внезапно приходит мне в голову название, и я решаю на правах первооткрывателя закрепить это имя хотя бы на своей карте. Я старательно рисую контуры трёх озерков, соединяю их между собой протоками, печатными буквами пишу на карте название (А что? Очень красиво! Ничуть не хуже "Озера танцующих хариусов") и произношу громко, во весь голос: "Нарекаю вас Озёрами Тысячи Уток"! Всё! Ритуал имянаречения завершён, а теперь - купаться!
Я скидываю сапоги, одежду и совершенно голым погружаюсь в благостные воды. О, Духи! Да здесь еще и дно ровное и песчаное! Вот это удача! Медленно плыву к центру озера. Оно неглубокое, в среднем - мне по горло, а я не отличаюсь высоким ростом. Вода с желтоватым оттенком, видимо от донного песка. А вокруг меня начинается примечательное действо! Утки собираются в самый настоящий хоровод и плавают вокруг, с любопытством рассматривая странный круглый и лохматый предмет (мою голову) на поверхности воды.
Они действительно меня совершенно не боятся! Можно ухватить любую из них за лапы, но я, конечно же, ничего подобного делать не собираюсь. По неписанному тундровому Правилу нельзя использовать в качестве добычи доверившееся тебе живое существо. Поэтому я просто с наслаждением плаваю в тёплой чистой воде и любуюсь сотнями разноцветных отливов перьев, окружающих меня со всех сторон. Полуостров всё ближе и ближе ко мне, он становится частью меня, а я сам становлюсь частью Его. Всё в точном соответствии, как мне пророчил в своё время Тайнынот Атан. Теперь я вижу: это действительно МОЯ земля, она во мне, она приняла меня за своего и готова в любой момент закрыть меня от любой опасности.
Часа через полтора, наплававшись до изнеможения, я сижу на небольшом пригорочке возле одной из проток, соединяющей озёра между собой, и с превеликим удовольствием пью свежезаваренный чаёк, закусывая его юколой. Юколу я макаю в открытую банку сгущённого молока из моего НЗ. Неимоверное и даже невозможное сочетание сушёной рыбы со сладкой сгущёнкой и горячим чаем вызывает во мне сложное чувство гастрономического наслаждения.
Чаёвка.
По протоке шныряют туда-сюда два утиных выводка во главе с озабоченными взъерошенными мамашами-кряквами. Я запретил собакам трогать и пугать птиц, и они спокойно лежат рядом со мной на пригорке, внимательно наблюдая за утиными передвижениями. Полный мир и гармония окружающего Пространства отдаётся тёплыми волнами в моём сердце. Я по-настоящему счастлив быть здесь, и мне хочется, чтобы это чувство тянулось дальше и дольше, не заканчиваясь и не прерываясь...
Дров на вершине перевала очень мало (я еле насобирал небольшую охапку для того, чтобы вскипятить один бачок чая), поэтому как бы ни хотелось мне задержаться тут еще на один день, я собираюсь и начинаю спуск в долину Тальнаваяма. Иду всё по той же, хорошо натоптанной лосиной тропе, посылая сохатым свою мысленную благодарность. Чувствую, что сегодня поставлю личный рекорд по передвижению: километров 40-45 за день пройду довольно легко и без напряга. Мышцы уже натренировались после лазаний по горам, всё тело в тонусе, физическая нагрузка воспринимается в удовольствие. И я шагаю, шагаю, шагаю уже вниз по реке, приближаясь к морю. Я видел его сверху, оно открылось мне темно-синей полоской издалека. Очень надеюсь, что именно сегодня я до него дойду...
Охотоморье.
...Совершенно неожиданно перед моими глазами распахивается темно синий от отражённого закатного неба морской простор. Я слишком сильно задумался на последних километрах пути, и почти не смотрел по сторонам. Просто шёл и шёл по набитой тропе, которая, как оказалась вела прямиком к морю. Взошёл на бугорок и вот оно, МОРЕ! А слева от меня я вижу очень небольшую, низенькую, метра полтора высотой, избушку-халабуду, сколоченную из ящичных досочек.
В маленьком оконце халабудки мерцает свет свечи, а из трубы неспешно поднимается к небу лёгкий, почти незаметный дымок. Вот оно как? Что-то слишком часто мне стали встречаться люди на середине моего Пути! К добру ли? Но уже минут через пятнадцать я отбрасываю подобные мысли прочь, сидя в обществе двух молодых и дружелюбных чавчувенов ("Паковичи мы" - представились они), поедая нежнейший мактак - кожу белухи и запивая его сладким чаем. Парни едят вяленую оленину из моих запасов, по которой они соскучились (уже скоро месяц они ловят здесь рыбу и топят нерпичий и белужий жир), и тягают ложку за ложкой сгущенку из моего НЗ.
- Я Колька, а он - Серёга! Мы тебя помним! Ты приезжал к нашему отцу на Пылгин... Ты ещё тогда оленью шкуру вечером вытряс на улице, а потом трое суток была пурга, - смеются во весь голос они, вспоминая реальный случай четырёхгодичной давности, а я смеюсь месте с ними. - Ох, тогда мамушка наша до-олго тебя вспоминала!
- А вы чего здесь уже столько времени торчите?
- Так мы каждый год сюда приходим, рыбу половить, а если повезёт - жир морзверя раздобыть. Нынче вот повезло: море выкинуло целую и свежую тушу белухи (отряд китообразных), мы с неё жира натопили килограмм восемьдесят, а то и все сто! Ты ешь мактак-то, ешь! Поди давно уже его не пробовал?
- Ну, да... Года два назад его в последний раз ел, брат привозил...
- Ну вот! А мы тут последнюю неделю только белухиным мясом, мактаком, да рыбой питаемся. Мука и крупа кончились, сахар кончился, чаю совсем мало осталось. Уже собирались к Каковичу идти за продуктами...
- О! А что, Какович здесь?
- Да он на Инчичане тоже рыбу ловит для своей бригады, отсюда - полдня пути, если по верху, по тундряку идти, а по отливу и того меньше. Если хочешь, можем завтра и пойти к нему, нам всё равно надо по рации сообщить, чтобы за нами лодку отправили, жир и рыбу пора вывозить.
- А почему именно здесь ловите?
- Так это наше родовое место, мы же родились здесь! Вот, на месте этой будки стояла наша яранга, а там, внизу, раньше было лежбище морзверя. Отец летом всегда сюда своё стадо пригонял: возле моря комаров почти нет, оленям раздолье и покой, и всегда нерпичий жир тут заготавливали и шкуры на подошвы торбасов. А нерпятина в котле на костре приготовленная - ух какая вкусная! Мясо надо вначале в дикую петрушку завернуть и в ручей на сутки положить...
- Да я знаю! Сам так же лахтака готовил не раз...
- А, ну да! Что мы тебе тут рассказываем? Ты же - СВОЙ!
Так выглядит настоящий пареньский нож, без "понтов", за которые просят 5000 рэ и выше, в магазинах для лохов.
Мы разговариваем несколько часов подряд. Парни соскучились по новостям, по живому, несколько иному для них общению, они жадно распрашивают о деталях моего маршрута и по всему видно - отчаянно завидуют мне от того, что их не было рядом со мной в минуты моих маленьких открытий и неожиданных встреч. За стенами нашей маленькой, но такой уютной, хижины - непроглядная темень, слышно как шумит море, хрустя береговой галькой. У нас же - нежаркое тепло струится от железной печурки-экономки, светло от света четырёх свечей, и душевно от неспешной беседы трёх людей, каждый из которых считает Полуостров своим родным домом...
Братья начинают вспоминать древние предания о славном прошлом своего народа, которые они слышали от своего отца и деда. Они взахлёб рассказывают про воина Авьека - фактически национального героя корякского эпоса, который умел настолько виртуозно владеть копьём, что даже суровые чукотские воины не решались вступать с ним в открытую схватку. Когда шли затяжные войны между коряками и чукчами, к стойбищу Авьека мало кто рисковал подойти ближе, чем на два перегона оленьей упряжки. Слава Авьека закрепилась после того, как он в одиночку с одним копьём в руках перемолотил целый отряд чукчей, состоявший из полутора десятков человек,пришедших на местные земли в поисках добычи: оленей и женщин. Место, где стояла его яранга, так и называют до сих пор - Авекова (Место Авьека), как и лососёвую реку, которая течет в тех краях.
Воины - каряки.
Далеко за полночь гасим свечи и растягиваемся на оленьих шкурах, брошенных на дощатый пол. Только мерный рокот моря, хруст гальки, да потрескивание остывающей печурки сопровождают нас, когда мы уходим в страну снов...
Читать продолжение...
Посетителей: