право на хиджаб
Когда возникает спор о праве носить хиджаб или никаб я ссылаюсь на профессионалов. Предлагаю изучить мнение Европейского суда по правам человека по этому вопросы в свете жалобы турецкой студентки которой запретили носить хиджаб в ВУЗе
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ДЕЛО "ЛЕЙЛА ШАХИН (LEYLA {SAHIN}) <**> ПРОТИВ ТУРЦИИ"
(жалоба N 44774/98)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 10 ноября 2005 года)
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю.
<**> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
По делу "Лейла Шахин против Турции" Европейский суд по правам человека, заседая Большой палатой заседая 18 мая и 5 октября 2005 г. за закрытыми дверями,
вынес 5 октября 2005 г. следующее Постановление:
D. Сравнительно-правовой анализ
55. Более 20 лет место исламского хиджаба в государственном образовании было темой дискуссий по всей Европе. В большинстве европейских стран дискуссии были сфокусированы, главным образом, на ношении хиджаба в начальных и средних школах. Но в Турции, Азербайджане и Албании был дискуссионным вопрос не только индивидуальной свободы, но и политического значения исламского хиджаба. Эти три страны-члены Совета Европы ввели нормативно-правовые акты, регулирующие ношение исламского хиджаба в университетах.
56. Во Франции, где принцип отделения церкви от государства является одним из краеугольных камней основ Республики, 15 марта 2004 г. был принят Закон, регулирующий в соответствии с указанным принципом ношение религиозной атрибутики и одежды в государственных начальных и средних школах. Данный Закон добавил новую статью L. 141-5-1 в Кодекс об образовании, которая гласит:
"В государственных начальных и средних школах ношение атрибутики и одежды, посредством которой ученики открыто выражают свою религиозную принадлежность запрещается. В школьных правилах должно быть установлено, что дисциплинарному производству предшествует беседа с учеником".
Данный Закон применяется ко всем государственным школам и образовательным учреждениям, в том числе к постбакалавриатским курсам (курсы подготовки к поступлению в высшие учебные заведения и техникумы). Он не применяется к государственным университетам. Кроме того, как говорится в циркуляре от 18 мая 2004 г., данный Закон касается только "такой атрибутики..., как исламский хиджаб, ермолка и слишком большие кресты, которые делают религиозную принадлежность их носителя безусловно узнаваемой".
57. В Бельгии не существует общего запрета на ношение религиозной атрибутики в школах. Во французском сообществе действует Декрет от 13 марта 1994 г., предусматривающий, что в рамках сообщества образование должно быть нейтральным. Ученики, в принципе, могут носить религиозную атрибутику. Но они могут делать это, только если соблюдаются права человека, репутация других лиц, национальная безопасность, общественный порядок и общественное здоровье и нравы, а также внутренние правила. Наконец, учителя не должны допускать религиозную или философскую пропаганду среди своих подопечных, а также организацию политических течений учениками либо от их имени. Декрет предусматривает, что ограничения могут быть введены школьными правилами. 19 мая 2004 г. французское сообщество приняло Декрет, вводящий равенство в обращении. Во фламандском сообществе в школах отсутствует единая политика по вопросу ношения религиозных и философских символов. В одних школах это позволено, в других нет. Если ученикам позволено носить такие символы, могут действовать ограничения по соображениям гигиены или безопасности.
58. В других странах (Австрия, Германия, Нидерланды, Испания, Швеция, Швейцария и Соединенное Королевство), как правило, после затяжного правового спора, государственные органы управления образованием позволяют ученикам и студентам-мусульманам носить исламский хиджаб.
59. В Германии спор шел вокруг того, могут ли учителя носить исламский хиджаб. Федеральный конституционный суд Германии, рассмотрев дело учительницы и земли Баден-Вюртемберг, постановил 24 сентября 2003 г., что отсутствие прямого законодательного запрета означало, что учителя имели право носить хиджаб. Кроме того, Федеральный конституционный суд Германии обязал федеральные земли закреплять правила о форме одежды, если они желали запретить ношение исламского хиджаба в государственных школах.
60. В Австрии отсутствует специальное законодательство, регулирующее ношение хиджаба, тюрбана или ермолки. В целом, считается, что запрет на ношение хиджаба будет оправдан только тогда, когда его ношение представляет опасность для здоровья или безопасности учеников.
61. В Соединенном Королевстве к ученикам, которые носят религиозную атрибутику, относятся терпимо. Трудности с уважением исламского хиджаба возникают редко. Данный вопрос также обсуждался в контексте борьбы с расовой дискриминацией в школах с целью сохранения их поликультурного характера (см., в частности, дело "Мандла против Дауэлл" (Mandla v. Dowell), The Law Reports 1983, pp. 548 - 570). Комиссия по расовому равенству, мнение которой имеет силу всего лишь рекомендации, также рассматривала вопрос о ношении исламского хиджаба в 1988 году в деле Алтринчемской средней школы (Altrincham Grammar School), закончившемся компромиссом между частной школой и членами семьи двух сестер, желавших, чтобы им позволили носить исламский хиджаб в школе. Школа согласилась разрешить им носить хиджаб при условии, что он будет темно-синего цвета (цвет школьной формы), завязан на шее и не украшен.
В деле "Обвинение (по жалобе Бегума) против директора и руководителей средней школы в г. Денби" (R (On the application of Begum) v. Headteacher and Governors of Denbigh High School) [2004] Высокий суд правосудия рассматривал спор между школой и ученицей-мусульманкой, желавшей носить джилбаб (длинное одеяние, закрывающее все тело). Школа требовала, чтобы ученики носили форму, одним из вариантов которой был хиджаб и шалвар камиз (длинное традиционное одеяние, носимое в Индии). В июне 2004 года Высокий суд правосудия отклонил жалобу ученицы, постановив, что ее свобода религии не была нарушена. Но это судебное решение было отменено в марте 2005 года Апелляционным судом, признавшим, что имело место вмешательство в свободу религии ученицы, так как мусульманское меньшинство в Соединенном Королевстве считало религиозным долгом ношение джилбаба с возраста полового созревания, и ученица придерживалась такого же мнения. Руководство школы не предоставило никаких оправданий данного вмешательства, так как процесс принятия решения не соответствовал свободе религии.
62. В Испании отсутствует прямой запрет на ношение учениками религиозных головных уборов в государственных школах. На основании двух Королевских указов, принятых 26 января 1996 г. и применяющихся в начальных и средних школах, если компетентный орган (автономное сообщество) не ввело специальные меры, руководители школ имеют право устанавливать школьные правила, которые могут включать положения о форме одежды. Как правило, в государственных школах позволено носить хиджаб.
63. В Финляндии и Швеции в школах можно носить паранджу. Но делается различие между буркой (данный термин используется для обозначения одеяния, скрывающего все тело и лицо) и никабом (одеяние, скрывающее верхнюю часть тела за исключением глаз). В Швеции обязательные предписания были приняты в 2003 году Агентством национального образования. В соответствии с этими предписаниями школы могли запрещать ношение бурки и никаба при условии, что они делают это с учетом общих ценностей равенства полов и уважения демократического принципа, на котором основана система образования.
64. В Нидерландах вопрос об исламском хиджабе рассматривается с точки зрения дискриминации, а не свободы религии, а к ношению хиджаба относятся терпимо. В 2003 году была принята необязательная для исполнения директива. Школы могут требовать от учеников носить школьную форму, если правила о форме одежды не являются дискриминацией и включены в проспект школы, а наказание за нарушения не является несоразмерным. Запрет на ношение бурки считается оправданным вследствие того, что необходимо иметь возможность общаться с учениками и узнавать их. Кроме того, Комиссия по равному обращению в 1997 году признала, что запрет на ношение паранджи во время общих занятий не является дискриминацией.
65. В ряде других стран (Чехия, Греция, Венгрия, Польша и Словакия) вопрос о ношении исламского хиджаба пока еще не стал предметом правовых споров.
C. Суть жалобы
1. Доводы сторон, сделанные в Большой палате
a) Заявитель
143. Заявитель утверждала, что введенный публичными властями запрет на ношение исламского хиджаба являлся явным вмешательством в ее право на образование, что привело к тому, что ей было отказано в допуске на экзамен по онкологии 12 марта 1998 г., не позволило ей зарегистрироваться в административном отделе университета 20 марта 1998 г., а также отказано в допуске на лекцию по нейрологии 16 апреля 1998 г. и письменный экзамен по здравоохранению 10 июня 1998 г.
144. Она согласилась, что вследствие своего характера право на образование должно регулироваться государством. По ее мнению, в
подзаконных актах в данной области должны применяться такие же критерии допустимого вмешательства в права, гарантированные статьями 8 - 11 Конвенции. В связи с этим она указала на отсутствие в турецком законодательстве каких-либо норм, препятствующих продолжению высшего образования, и отметила, что у проректоров в соответствии с действующим законодательством не было полномочий отказывать студенткам, носящим хиджаб, в допуске в университет.
145. Заявитель утверждала, что, несмотря на то, что она носила хиджаб, она смогла поступить в университет и учиться в нем без инцидентов в течение четырех с половиной лет. Поэтому она утверждала, что в момент поступления ее в университет и учебы в нем в национальном праве отсутствовали источники, позволявшие предвидеть, что ей будет отказано в допуске на лекции спустя несколько лет.
146. Повторяя, что меры, принятые в ее случае, были несоразмерны преследуемой цели, заявитель согласилась, что, в принципе, высшие учебные заведения имели законное право стремиться предоставлять образовательные услуги в спокойной и безопасной обстановке. Но, так как против нее не было возбуждено никакого дисциплинарного производства, можно сделать вывод, что ношение ею исламского хиджаба никоим образом не нарушало общественный порядок либо права и свободы других студентов. Кроме того, по ее словам, соответствующие органы университета имели в своем распоряжении достаточно средств, чтобы гарантировать общественный порядок, например, дисциплинарное производство или подачу уголовной жалобы, если поведение студента нарушало уголовный закон.
147. Заявитель утверждала, что, поставив продолжение учебы в зависимость от отказа от ношения хиджаба и отказывая ей в допуске в образовательные учреждения, когда она не соблюдала данное условие, руководящие органы университета нарушили ее право на образование и сделали его неэффективным. К этому добавлялся тот факт, что она была молодой взрослой женщиной со сформированной индивидуальностью, социальными и моральными ценностями, которую лишили возможности продолжать свое образование в Турции с учетом ее религиозных убеждений.
148. На этих основаниях заявитель считала, что власти Турции превысили пределы своего усмотрения, каким бы широкими они ни были, и нарушили ее право на образование, взятое в свете статей 8, 9 и 10 Конвенции.
b) Власти Турции
149. Ссылаясь на судебную практику Европейского суда, власти Турции отметили, что Договаривающиеся государства имели определенные пределы усмотрения в определении порядка регулирования сферы образования.
150. Они добавили, что заявитель поступила на факультет медицины им. Джеррахпаши Стамбульского университета, отучившись пять лет на факультете медицины Университета г. Бурса, где она носила исламский хиджаб. Проректор Стамбульского университета издал циркуляр, запрещавший студенткам носить хиджаб в Университете. Данный запрет был основан на решениях Конституционного суда Турции и Государственного Совета Турции. Как было указано в жалобе и в обращении о передаче дела в Большую палату, заявитель не столкнулась с рядом трудностей при поступлении на факультет медицины им. Джеррахпаши, что доказывало, что она пользовалась равным с остальными правом на доступ к образовательным услугам. Что касается вмешательства, имевшего место в результате исполнения циркуляра от 23 февраля 1998 г., власти Турции ограничились ссылкой на то, что оно было рассмотрено судами.
151. Власти Турции просили Большую палату поддержать Постановление Палаты, утверждая, что рассматриваемый циркуляр не противоречил судебной практике Европейского суда, учитывая пределы усмотрения, предоставленные Договаривающимся государствам.
2. Мнение Европейского суда
a) Общие принципы
152. Право на образование, закрепленное в первом предложении статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, гарантирует каждому, находящемуся под юрисдикцией Договаривающихся государств, "право на доступ в образовательные учреждения, существующие в определенное время", но это право на доступ является лишь частью права на образование. Чтобы данное право "было эффективным, необходимо, чтобы, inter alia, лицо-выгодоприобретатель имело возможность извлечь выгоду из полученного образования, то есть право на получение в соответствии с правилами, в той или иной форме действующими в каждом государстве, официальное признание образования, которое он завершил" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по "Бельгийскому делу о языках", pp. 30 - 32, § 3 - 5; см. также Постановление Европейского суда по делу "Чельдсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании" (Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark) от 7 декабря 1976 г., Series A N 23, pp. 25 - 26, § 52). Кроме того, в словах "никому не должно..." содержится принцип равного обращения со всеми гражданами при осуществлении ими своего права на образование.
153. Основополагающее право каждого на образование гарантировано в равной степени ученикам государственных и частных школ (см. Постановление Европейского суда по делу "Костелло-Робертс против Соединенного Королевства" (Costello-Roberts v. United Kingdom) от 25 марта 1993 г., Series A, N 247-C, p. 58, § 27).
154. Несмотря на свою важность, это право не является абсолютным и может быть ограничено; ограничения допускаются косвенно, так как право на доступ в образовательные учреждения "вследствие своего характера требует государственного регулирования" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по "Бельгийскому делу о языках", p. 32, § 5; см. также, mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Голдер против Соединенного Королевства", pp. 18 - 19, § 38; Постановление Европейского суда по делу "Файед против Соединенного Королевства" (Fayed v. United Kingdom) от 21 сентября 1994 г., Series A, N 294-B, pp. 49 - 50, § 65). Регулирование деятельности образовательных учреждений может варьироваться в зависимости от места и времени, inter alia, в соответствии с потребностями и ресурсами общества и отличительными чертами различных уровней образования. Следовательно, Договаривающиеся государства имеют определенные пределы усмотрения в данной области, хотя вынесение окончательного решения о соблюдении требований Конвенции возложено на Европейский суд. Для обеспечения того, чтобы введенные ограничения не нивелировали рассматриваемое право настолько, что нарушалась бы сама его сущность и терялась его эффективность, Европейский суд должен убедиться в том, что они предсказуемы для заинтересованных лиц и преследуют законную цель. Но, в отличие от статей 8 - 11 Конвенции, данное право не связано исчерпывающим перечнем "законных целей" в соответствии со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Подколзина против Латвии" (Podkolzina v. Latvia), жалоба N 46726/99, § 36, ECHR 2002-II). Кроме того, любое ограничение будет соответствовать статье 2 Протокола N 1 к Конвенции только тогда, когда использованные средства соразмерны преследуемой цели.
155. Такие ограничения не должны противоречить другим правам, закрепленным в Конвенции и Протоколах к ней (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по "Бельгийскому делу о языках", p. 32, § 5; Постановление Европейского суда по делу "Кэмпбелл Козанс против Соединенного Королевства" (Campbell and Cosans v. United Kingdom) от 25 февраля 1982 г., Series A, N 48, p. 19, § 41; и упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Янашик против Турции"). Положения Конвенции и Протоколов к ней должны рассматриваться как единое целое. Следовательно, первое предложение статьи 2 должно в случае необходимости рассматриваться в свете статей 8, 9 и 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Чельдсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании", p. 26, § 52).
156. Право на образование, в принципе, не исключает применения дисциплинарных мер, в том числе временного исключения или исключения из образовательного учреждения с целью обеспечить соблюдение его внутренних правил. Применение дисциплинарных наказаний является неотъемлемой частью процесса, с помощью которого школа пытается достигнуть цели, для которых она создана, в том числе развития и формирования личности и духовных качеств учеников (см., среди прочих источников, упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства", p. 14, § 33; см. также по вопросу об исключении кадета из военной академии упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Янашик против Турции", а по вопросу исключения студента по обвинению в мошенничестве - упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Сулак против Турции").
b) Применение вышеописанных принципов к настоящему делу
157. По аналогии с мотивировкой, приведенной по вопросу наличия вмешательства в право, гарантированное статьей 9 Конвенции (см. выше § 78), Европейский суд мог согласиться с тем, что приказ, на основании которого заявителю было отказано в допуске на различные лекции и экзамены, так как она носила исламский хиджаб, ограничивал ее право на образование, несмотря на то, что она имела допуск в университет и могла изучать выбранные предметы в соответствии с результатами, полученными ею на вступительных экзаменах. Однако анализ дела со ссылкой на право на образование в настоящем случае не может быть отделен от вывода, к которому пришел Европейский суд в отношении предполагаемого нарушения статьи 9 Конвенции (см. выше § 122), так как рассуждения, имевшие место в последнем случае, несомненно, применимы к жалобе на нарушение статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, заключавшейся в критике соответствующего распоряжения проректора в той же форме, что и в случае с жалобой на нарушение статьи 9 Конвенции.
158. В связи с этим Европейский суд уже установил, что ограничение было предсказуемым для заинтересованных лиц и преследовало законные цели защиты прав и свобод других лиц и поддержания общественного порядка (см. выше § 98 и 99). Очевидной целью данного ограничения являлось сохранение светского характера образовательных учреждений.
159. Что касается принципа соразмерности, Европейский суд в § 118 - 121 признал, что использованные средства были соразмерны преследуемой цели. При этом Европейский суд опирался, прежде всего, на следующие факторы, которые, очевидно, важны и в настоящем случае. Во-первых, рассматриваемые меры явно не мешали студентам соблюдать обязанности, налагаемые на них традиционными формами исповедания религии. Во-вторых, процесс принятия решений во исполнение внутренних правил, насколько это было возможно, соответствовал требованию взвешивать различные затрагиваемые интересы. Руководящие органы университета рассудительно искали средство, с помощью которого они смогли бы избежать отказа в допуске студенток, носящих хиджаб, и в то же время соблюсти свое обязательство защищать права других лиц и интересы системы образования. Наконец, данный процесс также, судя по всему, был обеспечен гарантиями (требование о соответствии законодательству и судебный контроль), которые могли защитить интересы студентов (см. выше § 95).
160. Кроме того, было бы нереально представить, что заявитель - студентка медицинского факультета - не знала о внутренних правилах Стамбульского университета, ограничивавших ношение религиозной одежды в определенных местах, и была не в достаточной мере информирована о причинах их введения. Она могла разумно предположить, что ей могло быть отказано в допуске на лекции и экзамены, если, как это впоследствии и произошло, она продолжит носить исламский хиджаб после 23 февраля 1998 г.
161. Следовательно, рассматриваемое ограничение не нарушало сущности права заявителя на образование. Кроме того, в свете своих выводов относительно других статей, на которые ссылалась заявитель (см. выше § 122 и ниже § 166), Европейский суд отметил, что данное ограничение не противоречило другим правам, закрепленным в Конвенции и Протоколах к ней.
162. Таким образом, первое предложение статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции не было нарушено.
III. Предполагаемое нарушение статей 8, 10 и 14 Конвенции
163. Как и во время рассмотрения дела в Палате, заявитель жаловалась на нарушение статей 8, 10 и 14 Конвенции, утверждая, что рассматриваемый циркуляр нарушал ее право на уважение личной жизни и право на свободу выражения, а также являлся дискриминацией.
164. Но Европейский суд не установил никаких нарушений статей 8 или 10 Конвенции, так как доводы заявителя представляли собой всего лишь иначе сформулированную жалобу на нарушение статьи 9 Конвенции и статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, в отношении которых он сделал вывод, что нарушения не было.
165. Что касается жалобы на нарушение статьи 14 Конвенции, взятой отдельно или в совокупности со статьей 9 Конвенции либо первым предложением статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский суд отметил, что заявитель не представила конкретных подробностей во время рассмотрения дела в Большой палате. Кроме того, как отмечалось выше (см. § 99 и 158), правила об исламском хиджабе не были направлены против религиозных убеждений заявителя, а преследовали, помимо прочего, законные цели защиты прав и свобод других лиц и поддержания общественного порядка и явно были нацелены на сохранение светского характера образовательных учреждений. Следовательно, основания, по которым Европейский суд сделал вывод, что статья 9 Конвенции и статья 2 Протокола N 1 к Конвенции не были нарушены, бесспорно, были применимы к жалобе на нарушение статьи 14 Конвенции, взятой отдельно или в совокупности с вышеупомянутыми положениями.
166. Таким образом, Европейский суд установил, что статьи 8, 10 и 14 Конвенции не были нарушены.
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ДЕЛО "ЛЕЙЛА ШАХИН (LEYLA {SAHIN}) <**> ПРОТИВ ТУРЦИИ"
(жалоба N 44774/98)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 10 ноября 2005 года)
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю.
<**> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
По делу "Лейла Шахин против Турции" Европейский суд по правам человека, заседая Большой палатой заседая 18 мая и 5 октября 2005 г. за закрытыми дверями,
вынес 5 октября 2005 г. следующее Постановление:
D. Сравнительно-правовой анализ
55. Более 20 лет место исламского хиджаба в государственном образовании было темой дискуссий по всей Европе. В большинстве европейских стран дискуссии были сфокусированы, главным образом, на ношении хиджаба в начальных и средних школах. Но в Турции, Азербайджане и Албании был дискуссионным вопрос не только индивидуальной свободы, но и политического значения исламского хиджаба. Эти три страны-члены Совета Европы ввели нормативно-правовые акты, регулирующие ношение исламского хиджаба в университетах.
56. Во Франции, где принцип отделения церкви от государства является одним из краеугольных камней основ Республики, 15 марта 2004 г. был принят Закон, регулирующий в соответствии с указанным принципом ношение религиозной атрибутики и одежды в государственных начальных и средних школах. Данный Закон добавил новую статью L. 141-5-1 в Кодекс об образовании, которая гласит:
"В государственных начальных и средних школах ношение атрибутики и одежды, посредством которой ученики открыто выражают свою религиозную принадлежность запрещается. В школьных правилах должно быть установлено, что дисциплинарному производству предшествует беседа с учеником".
Данный Закон применяется ко всем государственным школам и образовательным учреждениям, в том числе к постбакалавриатским курсам (курсы подготовки к поступлению в высшие учебные заведения и техникумы). Он не применяется к государственным университетам. Кроме того, как говорится в циркуляре от 18 мая 2004 г., данный Закон касается только "такой атрибутики..., как исламский хиджаб, ермолка и слишком большие кресты, которые делают религиозную принадлежность их носителя безусловно узнаваемой".
57. В Бельгии не существует общего запрета на ношение религиозной атрибутики в школах. Во французском сообществе действует Декрет от 13 марта 1994 г., предусматривающий, что в рамках сообщества образование должно быть нейтральным. Ученики, в принципе, могут носить религиозную атрибутику. Но они могут делать это, только если соблюдаются права человека, репутация других лиц, национальная безопасность, общественный порядок и общественное здоровье и нравы, а также внутренние правила. Наконец, учителя не должны допускать религиозную или философскую пропаганду среди своих подопечных, а также организацию политических течений учениками либо от их имени. Декрет предусматривает, что ограничения могут быть введены школьными правилами. 19 мая 2004 г. французское сообщество приняло Декрет, вводящий равенство в обращении. Во фламандском сообществе в школах отсутствует единая политика по вопросу ношения религиозных и философских символов. В одних школах это позволено, в других нет. Если ученикам позволено носить такие символы, могут действовать ограничения по соображениям гигиены или безопасности.
58. В других странах (Австрия, Германия, Нидерланды, Испания, Швеция, Швейцария и Соединенное Королевство), как правило, после затяжного правового спора, государственные органы управления образованием позволяют ученикам и студентам-мусульманам носить исламский хиджаб.
59. В Германии спор шел вокруг того, могут ли учителя носить исламский хиджаб. Федеральный конституционный суд Германии, рассмотрев дело учительницы и земли Баден-Вюртемберг, постановил 24 сентября 2003 г., что отсутствие прямого законодательного запрета означало, что учителя имели право носить хиджаб. Кроме того, Федеральный конституционный суд Германии обязал федеральные земли закреплять правила о форме одежды, если они желали запретить ношение исламского хиджаба в государственных школах.
60. В Австрии отсутствует специальное законодательство, регулирующее ношение хиджаба, тюрбана или ермолки. В целом, считается, что запрет на ношение хиджаба будет оправдан только тогда, когда его ношение представляет опасность для здоровья или безопасности учеников.
61. В Соединенном Королевстве к ученикам, которые носят религиозную атрибутику, относятся терпимо. Трудности с уважением исламского хиджаба возникают редко. Данный вопрос также обсуждался в контексте борьбы с расовой дискриминацией в школах с целью сохранения их поликультурного характера (см., в частности, дело "Мандла против Дауэлл" (Mandla v. Dowell), The Law Reports 1983, pp. 548 - 570). Комиссия по расовому равенству, мнение которой имеет силу всего лишь рекомендации, также рассматривала вопрос о ношении исламского хиджаба в 1988 году в деле Алтринчемской средней школы (Altrincham Grammar School), закончившемся компромиссом между частной школой и членами семьи двух сестер, желавших, чтобы им позволили носить исламский хиджаб в школе. Школа согласилась разрешить им носить хиджаб при условии, что он будет темно-синего цвета (цвет школьной формы), завязан на шее и не украшен.
В деле "Обвинение (по жалобе Бегума) против директора и руководителей средней школы в г. Денби" (R (On the application of Begum) v. Headteacher and Governors of Denbigh High School) [2004] Высокий суд правосудия рассматривал спор между школой и ученицей-мусульманкой, желавшей носить джилбаб (длинное одеяние, закрывающее все тело). Школа требовала, чтобы ученики носили форму, одним из вариантов которой был хиджаб и шалвар камиз (длинное традиционное одеяние, носимое в Индии). В июне 2004 года Высокий суд правосудия отклонил жалобу ученицы, постановив, что ее свобода религии не была нарушена. Но это судебное решение было отменено в марте 2005 года Апелляционным судом, признавшим, что имело место вмешательство в свободу религии ученицы, так как мусульманское меньшинство в Соединенном Королевстве считало религиозным долгом ношение джилбаба с возраста полового созревания, и ученица придерживалась такого же мнения. Руководство школы не предоставило никаких оправданий данного вмешательства, так как процесс принятия решения не соответствовал свободе религии.
62. В Испании отсутствует прямой запрет на ношение учениками религиозных головных уборов в государственных школах. На основании двух Королевских указов, принятых 26 января 1996 г. и применяющихся в начальных и средних школах, если компетентный орган (автономное сообщество) не ввело специальные меры, руководители школ имеют право устанавливать школьные правила, которые могут включать положения о форме одежды. Как правило, в государственных школах позволено носить хиджаб.
63. В Финляндии и Швеции в школах можно носить паранджу. Но делается различие между буркой (данный термин используется для обозначения одеяния, скрывающего все тело и лицо) и никабом (одеяние, скрывающее верхнюю часть тела за исключением глаз). В Швеции обязательные предписания были приняты в 2003 году Агентством национального образования. В соответствии с этими предписаниями школы могли запрещать ношение бурки и никаба при условии, что они делают это с учетом общих ценностей равенства полов и уважения демократического принципа, на котором основана система образования.
64. В Нидерландах вопрос об исламском хиджабе рассматривается с точки зрения дискриминации, а не свободы религии, а к ношению хиджаба относятся терпимо. В 2003 году была принята необязательная для исполнения директива. Школы могут требовать от учеников носить школьную форму, если правила о форме одежды не являются дискриминацией и включены в проспект школы, а наказание за нарушения не является несоразмерным. Запрет на ношение бурки считается оправданным вследствие того, что необходимо иметь возможность общаться с учениками и узнавать их. Кроме того, Комиссия по равному обращению в 1997 году признала, что запрет на ношение паранджи во время общих занятий не является дискриминацией.
65. В ряде других стран (Чехия, Греция, Венгрия, Польша и Словакия) вопрос о ношении исламского хиджаба пока еще не стал предметом правовых споров.
C. Суть жалобы
1. Доводы сторон, сделанные в Большой палате
a) Заявитель
143. Заявитель утверждала, что введенный публичными властями запрет на ношение исламского хиджаба являлся явным вмешательством в ее право на образование, что привело к тому, что ей было отказано в допуске на экзамен по онкологии 12 марта 1998 г., не позволило ей зарегистрироваться в административном отделе университета 20 марта 1998 г., а также отказано в допуске на лекцию по нейрологии 16 апреля 1998 г. и письменный экзамен по здравоохранению 10 июня 1998 г.
144. Она согласилась, что вследствие своего характера право на образование должно регулироваться государством. По ее мнению, в
подзаконных актах в данной области должны применяться такие же критерии допустимого вмешательства в права, гарантированные статьями 8 - 11 Конвенции. В связи с этим она указала на отсутствие в турецком законодательстве каких-либо норм, препятствующих продолжению высшего образования, и отметила, что у проректоров в соответствии с действующим законодательством не было полномочий отказывать студенткам, носящим хиджаб, в допуске в университет.
145. Заявитель утверждала, что, несмотря на то, что она носила хиджаб, она смогла поступить в университет и учиться в нем без инцидентов в течение четырех с половиной лет. Поэтому она утверждала, что в момент поступления ее в университет и учебы в нем в национальном праве отсутствовали источники, позволявшие предвидеть, что ей будет отказано в допуске на лекции спустя несколько лет.
146. Повторяя, что меры, принятые в ее случае, были несоразмерны преследуемой цели, заявитель согласилась, что, в принципе, высшие учебные заведения имели законное право стремиться предоставлять образовательные услуги в спокойной и безопасной обстановке. Но, так как против нее не было возбуждено никакого дисциплинарного производства, можно сделать вывод, что ношение ею исламского хиджаба никоим образом не нарушало общественный порядок либо права и свободы других студентов. Кроме того, по ее словам, соответствующие органы университета имели в своем распоряжении достаточно средств, чтобы гарантировать общественный порядок, например, дисциплинарное производство или подачу уголовной жалобы, если поведение студента нарушало уголовный закон.
147. Заявитель утверждала, что, поставив продолжение учебы в зависимость от отказа от ношения хиджаба и отказывая ей в допуске в образовательные учреждения, когда она не соблюдала данное условие, руководящие органы университета нарушили ее право на образование и сделали его неэффективным. К этому добавлялся тот факт, что она была молодой взрослой женщиной со сформированной индивидуальностью, социальными и моральными ценностями, которую лишили возможности продолжать свое образование в Турции с учетом ее религиозных убеждений.
148. На этих основаниях заявитель считала, что власти Турции превысили пределы своего усмотрения, каким бы широкими они ни были, и нарушили ее право на образование, взятое в свете статей 8, 9 и 10 Конвенции.
b) Власти Турции
149. Ссылаясь на судебную практику Европейского суда, власти Турции отметили, что Договаривающиеся государства имели определенные пределы усмотрения в определении порядка регулирования сферы образования.
150. Они добавили, что заявитель поступила на факультет медицины им. Джеррахпаши Стамбульского университета, отучившись пять лет на факультете медицины Университета г. Бурса, где она носила исламский хиджаб. Проректор Стамбульского университета издал циркуляр, запрещавший студенткам носить хиджаб в Университете. Данный запрет был основан на решениях Конституционного суда Турции и Государственного Совета Турции. Как было указано в жалобе и в обращении о передаче дела в Большую палату, заявитель не столкнулась с рядом трудностей при поступлении на факультет медицины им. Джеррахпаши, что доказывало, что она пользовалась равным с остальными правом на доступ к образовательным услугам. Что касается вмешательства, имевшего место в результате исполнения циркуляра от 23 февраля 1998 г., власти Турции ограничились ссылкой на то, что оно было рассмотрено судами.
151. Власти Турции просили Большую палату поддержать Постановление Палаты, утверждая, что рассматриваемый циркуляр не противоречил судебной практике Европейского суда, учитывая пределы усмотрения, предоставленные Договаривающимся государствам.
2. Мнение Европейского суда
a) Общие принципы
152. Право на образование, закрепленное в первом предложении статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, гарантирует каждому, находящемуся под юрисдикцией Договаривающихся государств, "право на доступ в образовательные учреждения, существующие в определенное время", но это право на доступ является лишь частью права на образование. Чтобы данное право "было эффективным, необходимо, чтобы, inter alia, лицо-выгодоприобретатель имело возможность извлечь выгоду из полученного образования, то есть право на получение в соответствии с правилами, в той или иной форме действующими в каждом государстве, официальное признание образования, которое он завершил" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по "Бельгийскому делу о языках", pp. 30 - 32, § 3 - 5; см. также Постановление Европейского суда по делу "Чельдсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании" (Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark) от 7 декабря 1976 г., Series A N 23, pp. 25 - 26, § 52). Кроме того, в словах "никому не должно..." содержится принцип равного обращения со всеми гражданами при осуществлении ими своего права на образование.
153. Основополагающее право каждого на образование гарантировано в равной степени ученикам государственных и частных школ (см. Постановление Европейского суда по делу "Костелло-Робертс против Соединенного Королевства" (Costello-Roberts v. United Kingdom) от 25 марта 1993 г., Series A, N 247-C, p. 58, § 27).
154. Несмотря на свою важность, это право не является абсолютным и может быть ограничено; ограничения допускаются косвенно, так как право на доступ в образовательные учреждения "вследствие своего характера требует государственного регулирования" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по "Бельгийскому делу о языках", p. 32, § 5; см. также, mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Голдер против Соединенного Королевства", pp. 18 - 19, § 38; Постановление Европейского суда по делу "Файед против Соединенного Королевства" (Fayed v. United Kingdom) от 21 сентября 1994 г., Series A, N 294-B, pp. 49 - 50, § 65). Регулирование деятельности образовательных учреждений может варьироваться в зависимости от места и времени, inter alia, в соответствии с потребностями и ресурсами общества и отличительными чертами различных уровней образования. Следовательно, Договаривающиеся государства имеют определенные пределы усмотрения в данной области, хотя вынесение окончательного решения о соблюдении требований Конвенции возложено на Европейский суд. Для обеспечения того, чтобы введенные ограничения не нивелировали рассматриваемое право настолько, что нарушалась бы сама его сущность и терялась его эффективность, Европейский суд должен убедиться в том, что они предсказуемы для заинтересованных лиц и преследуют законную цель. Но, в отличие от статей 8 - 11 Конвенции, данное право не связано исчерпывающим перечнем "законных целей" в соответствии со статьей 2 Протокола N 1 к Конвенции (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Подколзина против Латвии" (Podkolzina v. Latvia), жалоба N 46726/99, § 36, ECHR 2002-II). Кроме того, любое ограничение будет соответствовать статье 2 Протокола N 1 к Конвенции только тогда, когда использованные средства соразмерны преследуемой цели.
155. Такие ограничения не должны противоречить другим правам, закрепленным в Конвенции и Протоколах к ней (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по "Бельгийскому делу о языках", p. 32, § 5; Постановление Европейского суда по делу "Кэмпбелл Козанс против Соединенного Королевства" (Campbell and Cosans v. United Kingdom) от 25 февраля 1982 г., Series A, N 48, p. 19, § 41; и упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Янашик против Турции"). Положения Конвенции и Протоколов к ней должны рассматриваться как единое целое. Следовательно, первое предложение статьи 2 должно в случае необходимости рассматриваться в свете статей 8, 9 и 10 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Чельдсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании", p. 26, § 52).
156. Право на образование, в принципе, не исключает применения дисциплинарных мер, в том числе временного исключения или исключения из образовательного учреждения с целью обеспечить соблюдение его внутренних правил. Применение дисциплинарных наказаний является неотъемлемой частью процесса, с помощью которого школа пытается достигнуть цели, для которых она создана, в том числе развития и формирования личности и духовных качеств учеников (см., среди прочих источников, упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства", p. 14, § 33; см. также по вопросу об исключении кадета из военной академии упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Янашик против Турции", а по вопросу исключения студента по обвинению в мошенничестве - упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Сулак против Турции").
b) Применение вышеописанных принципов к настоящему делу
157. По аналогии с мотивировкой, приведенной по вопросу наличия вмешательства в право, гарантированное статьей 9 Конвенции (см. выше § 78), Европейский суд мог согласиться с тем, что приказ, на основании которого заявителю было отказано в допуске на различные лекции и экзамены, так как она носила исламский хиджаб, ограничивал ее право на образование, несмотря на то, что она имела допуск в университет и могла изучать выбранные предметы в соответствии с результатами, полученными ею на вступительных экзаменах. Однако анализ дела со ссылкой на право на образование в настоящем случае не может быть отделен от вывода, к которому пришел Европейский суд в отношении предполагаемого нарушения статьи 9 Конвенции (см. выше § 122), так как рассуждения, имевшие место в последнем случае, несомненно, применимы к жалобе на нарушение статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, заключавшейся в критике соответствующего распоряжения проректора в той же форме, что и в случае с жалобой на нарушение статьи 9 Конвенции.
158. В связи с этим Европейский суд уже установил, что ограничение было предсказуемым для заинтересованных лиц и преследовало законные цели защиты прав и свобод других лиц и поддержания общественного порядка (см. выше § 98 и 99). Очевидной целью данного ограничения являлось сохранение светского характера образовательных учреждений.
159. Что касается принципа соразмерности, Европейский суд в § 118 - 121 признал, что использованные средства были соразмерны преследуемой цели. При этом Европейский суд опирался, прежде всего, на следующие факторы, которые, очевидно, важны и в настоящем случае. Во-первых, рассматриваемые меры явно не мешали студентам соблюдать обязанности, налагаемые на них традиционными формами исповедания религии. Во-вторых, процесс принятия решений во исполнение внутренних правил, насколько это было возможно, соответствовал требованию взвешивать различные затрагиваемые интересы. Руководящие органы университета рассудительно искали средство, с помощью которого они смогли бы избежать отказа в допуске студенток, носящих хиджаб, и в то же время соблюсти свое обязательство защищать права других лиц и интересы системы образования. Наконец, данный процесс также, судя по всему, был обеспечен гарантиями (требование о соответствии законодательству и судебный контроль), которые могли защитить интересы студентов (см. выше § 95).
160. Кроме того, было бы нереально представить, что заявитель - студентка медицинского факультета - не знала о внутренних правилах Стамбульского университета, ограничивавших ношение религиозной одежды в определенных местах, и была не в достаточной мере информирована о причинах их введения. Она могла разумно предположить, что ей могло быть отказано в допуске на лекции и экзамены, если, как это впоследствии и произошло, она продолжит носить исламский хиджаб после 23 февраля 1998 г.
161. Следовательно, рассматриваемое ограничение не нарушало сущности права заявителя на образование. Кроме того, в свете своих выводов относительно других статей, на которые ссылалась заявитель (см. выше § 122 и ниже § 166), Европейский суд отметил, что данное ограничение не противоречило другим правам, закрепленным в Конвенции и Протоколах к ней.
162. Таким образом, первое предложение статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции не было нарушено.
III. Предполагаемое нарушение статей 8, 10 и 14 Конвенции
163. Как и во время рассмотрения дела в Палате, заявитель жаловалась на нарушение статей 8, 10 и 14 Конвенции, утверждая, что рассматриваемый циркуляр нарушал ее право на уважение личной жизни и право на свободу выражения, а также являлся дискриминацией.
164. Но Европейский суд не установил никаких нарушений статей 8 или 10 Конвенции, так как доводы заявителя представляли собой всего лишь иначе сформулированную жалобу на нарушение статьи 9 Конвенции и статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, в отношении которых он сделал вывод, что нарушения не было.
165. Что касается жалобы на нарушение статьи 14 Конвенции, взятой отдельно или в совокупности со статьей 9 Конвенции либо первым предложением статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции, Европейский суд отметил, что заявитель не представила конкретных подробностей во время рассмотрения дела в Большой палате. Кроме того, как отмечалось выше (см. § 99 и 158), правила об исламском хиджабе не были направлены против религиозных убеждений заявителя, а преследовали, помимо прочего, законные цели защиты прав и свобод других лиц и поддержания общественного порядка и явно были нацелены на сохранение светского характера образовательных учреждений. Следовательно, основания, по которым Европейский суд сделал вывод, что статья 9 Конвенции и статья 2 Протокола N 1 к Конвенции не были нарушены, бесспорно, были применимы к жалобе на нарушение статьи 14 Конвенции, взятой отдельно или в совокупности с вышеупомянутыми положениями.
166. Таким образом, Европейский суд установил, что статьи 8, 10 и 14 Конвенции не были нарушены.