Вдогонку модным спорам
Вдогонку модным спорам о вчерашней речи.
Да, Путин артистичен, он умеет быть артистичен. Но путинский артистизм имеет характерную черту. Он просыпается и расцветает тогда, когда Путин уверен, что полностью владеет ситуацией. Вообще, этот артистизм почти всегда имеет одну и ту же главную ноту: он замешан на ощущении собственной силы, превосходства. Тут Путин впадает в некую эйфорию - быстро шутит, перекатывает смыслы из руки в руку. И при этом непременно кого-то давит, прибивает к полу. Этот артистизм всегда - реализация превосходства. Упоение превосходством и силой. Он - демиург, держащий в руке всех и все. Le roi thaumaturge.
Мы, впрочем, знаем и другого Путина. Такого, какого многократно запечатлевала камера в до-президентскую его пору. Путина - ординарца-чинушу. Голова утянута в плечи, прилизанные волосы, напряжение в лице и в фигуре, скованность. Какой-то человек из Достоевского.
Это, конечно, связанные образы. Их надо воспринимать в единстве. Вот это беспреткновенное, упоенное парение власти и «маленький человек», придавленный переживанием своей «малости». Он тоже про «власть» этот человек. Про тоску по власти.
Да, он артистично двигался по сцене вчера (я думаю, кстати, он репетировал, больно уверенно, почти привычно шел по периметру). Это был важный ход, потому что таким образом он как бы овладел пространством, которого он, в принципе, видимо, боялся. Неплох был и интонационный рисунок речи. Но все это лишь скрашивало, прикрывало удивительное, несусветное ее содержание.
Какая-то неистовая «любовь к родине». Какие-то средневековые фантомы: «Мы - народ-победитель, это у нас в генах». С дрожанием лица выкрикиваемые призывы «умереть», непременно «умереть», за Родину и за Москву. Почти дико выглядевшие в мирное время и в отсутствии каких бы то ни было опасностей. Даже в речи самой эти опасности, в сущности, отсутствовали. Там лишь мелькнул странный образ тех, кто (в отличие от истинных любителей родины) «ходит налево». Что также имеет, в общем, вполне мирные, хотя ии предосудительные несколько коннотации. Главная странность заключалась в том, что речь, на самом деле, по замыслу была «объединительной», но в нее потом в качестве центральной темы была вписана тема «последнего решительного боя». Впрочем, очевидно, что без этого центрального мотива Путин не мог бы речь вытянуть, без этого допинга.
Почему-то принято сравнивать путинскую речь с митинговым риторством Навального. Ну, это просто один заимствованный прием - обращение к залу. Кроме него никакого сходства. Мне, на самом деле, речь интонационно скорее напомнила выступления «националистов» на «болотных» митингах (особенно на Сахарова). Такая попытка совершенно на пустом месте завести площадь полу-истерической экзальтацией, срывающаяся в фальцет. Причем, как и у Путина, причина в том, что они не могут эксплицировать аргументацию («русский народ гибнет под натиском грязных чурок»), отчего истеризм их выглядит каким-то совершенным недоразумением.
Путин тоже не может высказать аргументацию: сообщить, что это на самом деле его персональная угроза и его решительный бой. Путин колеблется между двумя риториками: «объединительной» риторикой стабильности и позитивного развития (даже с элементами либерализации и смягчения нравов) и «мобилизационной» риторикой последнего боя с враждебными силами. Он понимает, что первая важнее для людей. Но вторая - важнее для него самого. Он-то - на войне, он борется за власть. Это его личная битва за Россию продолжается.