Скрытая сатира и мнимое сочувствие
После долгих лет размышлений, я понял, в чем моя главная претензия к роману Достоевского «Преступление и наказание». Это философский роман, но главный мыслитель в нем - Раскольников, однако автор его мировоззрению не сочувствует, автор является его противником и, соответственно, изображает его так, чтобы это мировоззрение было заведомо уязвимо. Таким образом, роман является философски-хромым в том смысле, что в нем сколько-то развернуто не излагаются мысли, за которые автор бы нес ответственность - в нем лишь есть карикатура на опровергаемого противника. Та же ситуация в «Бесах», но «Бесы» по характеру текста - откровенный памфлет, и сам Достоевский называл его памфлетом, между тем как «звериная серьезность» в изображении Раскольникова маскирует сатирическую направленность, и маскирует именно что мнимым, имитированным сочувствием к Раскольникову. Такое имитированное сочувствие - может быть литературное открытие Достоевского. Оно очень сильно отличается от сочувствия успешным негодяям - по принципу «Моих грехов подсчет оставьте до поры, вы оцените красоту игры». Это сочувствие скорее сродни медикализации преступления - да, таких надо не казнить, а лечить. «Но вечно жалок мне изгнанник, как сумасшедший, как больной». Но несмотря на маскировку, роман несет на себе печать нарративной ущербности, характерной для сатирических произведений (например, для Салтыкова-Щедрина) - Раскольников не является «настоящим», полноценным главным героем, поскольку не является ни альтер-эго автора, ни предложением к отождествлению для читателя.