Про Вьетнам
"В определенных кругах" (я понятно объясняю?) поездка в Таиланд воспринимается с такой же легкостью, как в "других" кругах - поездка на дачу. Или как денек-другой отдыха с палаткой и водкой. Примерно.
Возможно, в приличном обществе за такое заявление по головке не погладят, но я уже твердо решил сознаться.
На предыдущей работе мне уже как-то предлагали съездить в Таиланд и быть, как все - и очень удивлялись, почему это я не бросаю дела и не еду (действительно, почему?). Постепенно - карты там, журналы, разные описания -я эту страну неплохо освоил, не входя из кабинета.
Именно поэтому мне захотелось во Вьетнам.
Видимо, виртуальное знакомство с Таиландом несколько приглушило будущие реальные ощущения первооткрывателя. Априори мне все казалось слишком "раскрученным", слишком коммерческим (хотя Париж, например, тоже крупный коммерческий проект, но туда я готов съездить еще раз).
С такой вот теоретической базой 13 февраля я отправился в командировку, да не один - раз уж испытания, то по полной программе! Поехал я с одной знакомой девушкой - я с ней успел пожить под одной крышей и родить от нее двоих детей, или наоборот.
Девушка поехала за свой счет.
Это еще раз доказывает невозможность достижения социальной справедливости: я был на службе, почти на полном обеспечении - но ей, тем не менее, все равно пришлось заплатить за все из моего кармана.
Приземлились мы в Бангкоке рано утром, сдали багаж в камеру хранения и отправились в город. Времени у нас было примерно 3 часа, за которые нужно было доехать до королевского дворца (минут 40), найти там причал с "длиннохвостыми" лодками, поторговаться и поплавать по клонгам, потом вернуться в аэропорт и улететь в Ханой.
Такси нам посоветовали искать не там, где их ищут все (на выходе из зала прибытия), а там, куда шоферы привозят улетающих пассажиров. Говорят, что именно возле зала отлета можно сторговаться чуть ли не за полцены: водитель ведь уже приехал с клиентом, поэтому предпочтет вернуться в город не порожняком. Как пить дать - уступит. Таксист нашелся сразу же и, как нам показалось, быстро согласился на довольно низкую цену. Раз такое дело,- решили мы, - то зафрахтуем мы его и на обратную дорогу!
Бангкок оказался огромным городом - с небоскребами, пробками и шумом. Мимо нас проплывали портреты душки-короля, а также разные правительственные учреждения в траурной черно-белой драпировке (у короля недавно умерла сестра, поэтому госучреждения были в трауре; некоторые тайцы носили черную одежду -
тоже, как выяснилось, в знак солидарности). Оказалось, что тайцы влюблены в своего монарха в точности так, как написано в книжке. Его многочисленные портреты,украшенные флагами, и прочее верноподданничество воспринималось здесь очень органично, как неотъемлевая часть пейзажа.
Королевский дворец стоит у самой реки под названием Чао Прайя, так что у нас было хороший ориентир. Мы вышли из такси, пересекли небольшой рыночек и попали прямо в лапы лодочников. Сторговавшись, сели в длинную лодку, которая зашумела, задрожала - и поплыла.
Плыли мы по клонгам - местным каналам, задуманными для жизни, торговли и передвижения.
Другие туристические лодки тоже попадалсь нам навстречу
но в целом мы видели вокруг себя вполне настоящую, а не туристическую, жизнь. Так же, как в Венеции туристы умиляются романтическому гниению каналов, так и мы умилялись домикам, стоящим вдоль клонгов.
Домики образовывали улицы и даже, пожалуй, проспекты - побогаче и победнее.
Здесь были также школы, храмы и прочая тайская атрибутика, вроде плавучего рынка одной торговки. Повсюду очень аккуратно сушилось белье. Ощущение аккуратности возникало оттого, что каждая постиранная вещь висела на "плечиках". Так развешивают одежду в дубовом платяном шкафу, а не на пропахшей бензином и отбросами плавучей веранде. Впрочем, позднее мы освоили этот климатически оправданный способ сушки и глажки: выстиранную вещь хорошенько встряхиваешь и вешаешь на "плечики"; под действием стекающей вниз воды одежда потихоньку расправляется, мгновенно высыхает и готова к носке. Гладить не нужно.
Покатались по клонгам, вызвонили "нашего" таксиста и мигом домчались до аэропорта. В момент расплаты таксист начисто лишился того минимального английского словарного запаса, которым владел поначалу. Трудности перевода привлекли к нам устрашающе большое количество других таксистов, каждый из которых пытался втолковать нам по-тайски то, что невозможно было понять на их английском. В общем, победили они не умением, а числом, и заплатили мы больше, чем договаривались поначалу (оказывается, проезд по платной автотрассе оплачивается отдельно).
Несмотря на долгий паспортный контроль (включающий фотографирование), в самолет "Вьетнамских авиалиний" удалось попасть до закрытия дверей.
Два часа лету до Ханоя мы провели, похрапывая и мерно покачиваясь на стыках.
В ханойском аэропорту мы первым делом подошли к окошечку, у которого всем желающим выдавалась въездная виза - за 25 долларов. Нашими визами занимались люди в погонах и с повадками стройбатовцев. Их было четверо. Один (самый шустрый и самый младший по званию) нес на своих плечах все тяготы и лишения воинской службы: он сверял наши паспорта, впечатывал данные в какие-то бланки, красиво оформлял наклеивающуюся в паспорт визу. Другой сидел в дальнем углу помещения и морально готовился к любому развитию событий, ничего пока что не предпринимая. Просто сидел. Третий помахивал набором печатей, которые номеру первому так и не пригодились. Четвертый - самый видный красавец высокого капитанского звания - сидел за своим председательским столом и читал газету. В критический момент его потревожили, но на его лице не видно было и намека на досаду: он просто приложился своей, особой печатью к нашим паспортам. Нас завизировали.
Встречала нас девушка по имени Май Хоа, да не одна - а с минибусом. Впоследствии выяснилось, что во Вьетнаме, как и в Китае, важные персоны разъезжают либо на крутых тачках, либо на микроавтобусах, которые визуально увеличивают объем всякой важной персоны и внушают к ней уважение со стороны местных и неважных.
В Ханое было серо, из аэропорта мы ехали вдоль каких-то унылых полей и уличных рынков пост-советского типа. Девушка Май Хоа рассказывала о том, что деньги меняются всюду по более-менее одинаковому курсу, чуть ли не официальному - помнится, доллар упирался в 16-17.000 донгов, так что 10.000 донгов стоили нам порядка 2.3 шекелей. Разве что в гостиницах курс менялся в пользу килодонгов, но не смертельно.
В первый же день девушка Май Хоа учила нас переходить дорогу.
Уличное движение представляло собой сплошной поток машин, мотоциклов и мопедов ("мотобайков"), остановить который не представлялось возможным. О том же, чтобы пересечь дорогу, нечего было и думать Вот эта сайгонская фотография вполне могла быть сделана в Ханое или любом другом вьетнамском городе:
Как воспитательница детского садика, девушка Май Хоа взяла каждого из нас за руку и медленно, но решительно стала пересекать проезждую часть - как вяснилось позднее, "зебра" пешеходного перехода для этой цели вовсе необязательна. Мотоциклисты не стали ехать медленнее - они просто стали нас объезжать.
В дальнейшем такое неторопливое и прямолинейное движение от тротуара к тротуару неизменно сохраняло нам жизнь на дорогах братского Вьетнама. Главное - не паниковать, не спешить и не ждать, пока движение ослабеет - этого не будет! Впрочем, местные байкеры стараются не сбивать пешеходов понапрасну. На нашей памяти лишь однажды мотоциклист "подбил" западного туриста - который сам нарвался, бегая по проезждей части и суетясь.
А по поводу приемов безопасной езды можно сказать лишь то, что важнейшим водительским приспособслением - на любых типах транспортных средств - был гудок. Во всех случаях лишь он являлся гарантом быстрой, "пацанской" езды.
Ночлег нам определили во вполне комфортной 3хзвездочной гостинице совсем недалеко от Старого города и разных туристических мест. В лобби стояло цветущее персиковое деревце, символ Тета - вьетнамского Нового года, который
местные люди отметили буквально за несколько дней до нашего приезда.
В этой (и во всех остальных охваченных нами гостиницах) нам полагался бесплатный интеренет в лобби, зубная щетка, а также банный халат и белые тапочки (порой стираные, в некоторых местах - новье). Кроме этого, обязательным элементом вьетнамского гостиничного гостеприимства были маленькие бутылочки с водой -
во Вьетнаме не пьют воду из-под крана (я, правда, хлебнул однажды, но остался жив).
Гулять было недалеко. Выйдя из гостиницы, мы оказались на шумной торговой улице (других там просто нет), которая обладала узнаваемым "дальневосточным" колоритом - "как в кино". На улице ели, пили, продавали все подряд. Мы видели улицу мобильных телефонов, улицу каких-то скобяных лавок и слесарных мастерских, отдельно шли улицы разнообразных местных промыслов, всякой буддистской атрибутики и тд и тп.
На одной улице даже торговали фальшивыми килодонгами и долларами, беззастенчиво растиражированными на ксероксе:
Поначалу мы обалдели от этой наглости, но позднее узнали, что пачки этих "денег" покупаются для жертвоприношений и сжигаются в храмах; вьетнамские буддисты верят в то, что человеку деньги понадобятся и в загробной жизни.
В центре города торговали розовыми воздушными шарами с сердечками (спросонья мы забыли, что прилетели в Ханой 14 февраля!)
,
а еще нам постоянно попадались книгоноши со связками путеводителей и paperback-беллетристики. Приценившись к одному из Lonelyplanet'овских путеводителей по Вьетнаму и сторговавшись за какие-то 100 килодонгов ($6), мы содрали с книжки полиэтиленовый пакет - и... Нет, нам не подсунули вместо путеводителя пачку нарезанной бумаги.
Просто первой открытой нами страницей была та, на которой авторы объясняли, как можно отличить настоящую книжку от ее пиратской копии. Наш фейк оказался хорошего качества и не самоуничтожился за время путешествия...
Пройденные нами улицы были украшены сотнями электрических проводов, протянутых между столбами.
На столбах шеренгами висели обычные электрические счетчики в белых пластмассовых ящиках. Висели они на уровне 2-го этажа - на такой высоте нелегко проверять показания. Впрочем, "подкручивать" счетчики на такой высоте тоже нелегко,- прозорливо подумал я.
На одной из улиц мы увидели "матюгальник" - большущий репродуктор советского, чай, образца, приколоченный прямо к дереву.
Позднее мы увидели такой матюгальник в действии. Вот как: темень и холод в городке Сапа у самой китайской границы. Пять тридцать утра. Среди этого слякотного и промозглого безмолвия бесится репродуктор, издавая, судя по всему, первую сводку новостей, утреннюю гимнастику и тп. Наш раскосый провожатый косится на матюгальник и тихо скрипит зубами,. Оказывается, еще в детские годы он возненавидел эту штуковину, под звуки которой нужно было выходить на утреннюю гимнастику или, например, на субботник.
Люди, заполнившие вечерние ханойские улицы, вполне вписывались в мои представления о трудящихся Востока. Те из них, которые не катались на мотоциклах,
прогуливались парочками (не зажимаясь), или сидели за маленькими, почти игрушечными (домик Барби) пластмассовыми столиками и ели. На каждом перекрестке.
С одной стороны этих столовок часто стояла жаровня для приготовления, например, рисовой лапши (пайка - за доллар), а с другой стороны сидел на корточках мойщик посуды, поливавший намыленные тарелки струйкой воды из чайника. Получалось чисто. Наверное.
Большая часть встретившихся на пути магазинов оказалась пустыми. От покупателей. Освещение, товар на полках, пара продавцов и даже обувь, снятая у входа - все это было.
Вообще, нам показалось, что торговля в этой стране будет идти при любой покупательной способности населения. Просто потому, что держать лавку - это образ жизни, это сама жизнь. Несколькими днями спустя, в Хой Ане, я поинтересовался, хорошо ли шла в тот день торговля в одном магазинчике.
- Хорошо, - ответили мне, - Вас, к примеру, обслужили!
На мой вопрос, сколько покупателей бывает в хороший базарный день, девушки ответили: "Один. Или два".
Возможно, в приличном обществе за такое заявление по головке не погладят, но я уже твердо решил сознаться.
На предыдущей работе мне уже как-то предлагали съездить в Таиланд и быть, как все - и очень удивлялись, почему это я не бросаю дела и не еду (действительно, почему?). Постепенно - карты там, журналы, разные описания -я эту страну неплохо освоил, не входя из кабинета.
Именно поэтому мне захотелось во Вьетнам.
Видимо, виртуальное знакомство с Таиландом несколько приглушило будущие реальные ощущения первооткрывателя. Априори мне все казалось слишком "раскрученным", слишком коммерческим (хотя Париж, например, тоже крупный коммерческий проект, но туда я готов съездить еще раз).
С такой вот теоретической базой 13 февраля я отправился в командировку, да не один - раз уж испытания, то по полной программе! Поехал я с одной знакомой девушкой - я с ней успел пожить под одной крышей и родить от нее двоих детей, или наоборот.
Девушка поехала за свой счет.
Это еще раз доказывает невозможность достижения социальной справедливости: я был на службе, почти на полном обеспечении - но ей, тем не менее, все равно пришлось заплатить за все из моего кармана.
Приземлились мы в Бангкоке рано утром, сдали багаж в камеру хранения и отправились в город. Времени у нас было примерно 3 часа, за которые нужно было доехать до королевского дворца (минут 40), найти там причал с "длиннохвостыми" лодками, поторговаться и поплавать по клонгам, потом вернуться в аэропорт и улететь в Ханой.
Такси нам посоветовали искать не там, где их ищут все (на выходе из зала прибытия), а там, куда шоферы привозят улетающих пассажиров. Говорят, что именно возле зала отлета можно сторговаться чуть ли не за полцены: водитель ведь уже приехал с клиентом, поэтому предпочтет вернуться в город не порожняком. Как пить дать - уступит. Таксист нашелся сразу же и, как нам показалось, быстро согласился на довольно низкую цену. Раз такое дело,- решили мы, - то зафрахтуем мы его и на обратную дорогу!
Бангкок оказался огромным городом - с небоскребами, пробками и шумом. Мимо нас проплывали портреты душки-короля, а также разные правительственные учреждения в траурной черно-белой драпировке (у короля недавно умерла сестра, поэтому госучреждения были в трауре; некоторые тайцы носили черную одежду -
тоже, как выяснилось, в знак солидарности). Оказалось, что тайцы влюблены в своего монарха в точности так, как написано в книжке. Его многочисленные портреты,украшенные флагами, и прочее верноподданничество воспринималось здесь очень органично, как неотъемлевая часть пейзажа.
Королевский дворец стоит у самой реки под названием Чао Прайя, так что у нас было хороший ориентир. Мы вышли из такси, пересекли небольшой рыночек и попали прямо в лапы лодочников. Сторговавшись, сели в длинную лодку, которая зашумела, задрожала - и поплыла.
Плыли мы по клонгам - местным каналам, задуманными для жизни, торговли и передвижения.
Другие туристические лодки тоже попадалсь нам навстречу
но в целом мы видели вокруг себя вполне настоящую, а не туристическую, жизнь. Так же, как в Венеции туристы умиляются романтическому гниению каналов, так и мы умилялись домикам, стоящим вдоль клонгов.
Домики образовывали улицы и даже, пожалуй, проспекты - побогаче и победнее.
Здесь были также школы, храмы и прочая тайская атрибутика, вроде плавучего рынка одной торговки. Повсюду очень аккуратно сушилось белье. Ощущение аккуратности возникало оттого, что каждая постиранная вещь висела на "плечиках". Так развешивают одежду в дубовом платяном шкафу, а не на пропахшей бензином и отбросами плавучей веранде. Впрочем, позднее мы освоили этот климатически оправданный способ сушки и глажки: выстиранную вещь хорошенько встряхиваешь и вешаешь на "плечики"; под действием стекающей вниз воды одежда потихоньку расправляется, мгновенно высыхает и готова к носке. Гладить не нужно.
Покатались по клонгам, вызвонили "нашего" таксиста и мигом домчались до аэропорта. В момент расплаты таксист начисто лишился того минимального английского словарного запаса, которым владел поначалу. Трудности перевода привлекли к нам устрашающе большое количество других таксистов, каждый из которых пытался втолковать нам по-тайски то, что невозможно было понять на их английском. В общем, победили они не умением, а числом, и заплатили мы больше, чем договаривались поначалу (оказывается, проезд по платной автотрассе оплачивается отдельно).
Несмотря на долгий паспортный контроль (включающий фотографирование), в самолет "Вьетнамских авиалиний" удалось попасть до закрытия дверей.
Два часа лету до Ханоя мы провели, похрапывая и мерно покачиваясь на стыках.
В ханойском аэропорту мы первым делом подошли к окошечку, у которого всем желающим выдавалась въездная виза - за 25 долларов. Нашими визами занимались люди в погонах и с повадками стройбатовцев. Их было четверо. Один (самый шустрый и самый младший по званию) нес на своих плечах все тяготы и лишения воинской службы: он сверял наши паспорта, впечатывал данные в какие-то бланки, красиво оформлял наклеивающуюся в паспорт визу. Другой сидел в дальнем углу помещения и морально готовился к любому развитию событий, ничего пока что не предпринимая. Просто сидел. Третий помахивал набором печатей, которые номеру первому так и не пригодились. Четвертый - самый видный красавец высокого капитанского звания - сидел за своим председательским столом и читал газету. В критический момент его потревожили, но на его лице не видно было и намека на досаду: он просто приложился своей, особой печатью к нашим паспортам. Нас завизировали.
Встречала нас девушка по имени Май Хоа, да не одна - а с минибусом. Впоследствии выяснилось, что во Вьетнаме, как и в Китае, важные персоны разъезжают либо на крутых тачках, либо на микроавтобусах, которые визуально увеличивают объем всякой важной персоны и внушают к ней уважение со стороны местных и неважных.
В Ханое было серо, из аэропорта мы ехали вдоль каких-то унылых полей и уличных рынков пост-советского типа. Девушка Май Хоа рассказывала о том, что деньги меняются всюду по более-менее одинаковому курсу, чуть ли не официальному - помнится, доллар упирался в 16-17.000 донгов, так что 10.000 донгов стоили нам порядка 2.3 шекелей. Разве что в гостиницах курс менялся в пользу килодонгов, но не смертельно.
В первый же день девушка Май Хоа учила нас переходить дорогу.
Уличное движение представляло собой сплошной поток машин, мотоциклов и мопедов ("мотобайков"), остановить который не представлялось возможным. О том же, чтобы пересечь дорогу, нечего было и думать Вот эта сайгонская фотография вполне могла быть сделана в Ханое или любом другом вьетнамском городе:
Как воспитательница детского садика, девушка Май Хоа взяла каждого из нас за руку и медленно, но решительно стала пересекать проезждую часть - как вяснилось позднее, "зебра" пешеходного перехода для этой цели вовсе необязательна. Мотоциклисты не стали ехать медленнее - они просто стали нас объезжать.
В дальнейшем такое неторопливое и прямолинейное движение от тротуара к тротуару неизменно сохраняло нам жизнь на дорогах братского Вьетнама. Главное - не паниковать, не спешить и не ждать, пока движение ослабеет - этого не будет! Впрочем, местные байкеры стараются не сбивать пешеходов понапрасну. На нашей памяти лишь однажды мотоциклист "подбил" западного туриста - который сам нарвался, бегая по проезждей части и суетясь.
А по поводу приемов безопасной езды можно сказать лишь то, что важнейшим водительским приспособслением - на любых типах транспортных средств - был гудок. Во всех случаях лишь он являлся гарантом быстрой, "пацанской" езды.
Ночлег нам определили во вполне комфортной 3хзвездочной гостинице совсем недалеко от Старого города и разных туристических мест. В лобби стояло цветущее персиковое деревце, символ Тета - вьетнамского Нового года, который
местные люди отметили буквально за несколько дней до нашего приезда.
В этой (и во всех остальных охваченных нами гостиницах) нам полагался бесплатный интеренет в лобби, зубная щетка, а также банный халат и белые тапочки (порой стираные, в некоторых местах - новье). Кроме этого, обязательным элементом вьетнамского гостиничного гостеприимства были маленькие бутылочки с водой -
во Вьетнаме не пьют воду из-под крана (я, правда, хлебнул однажды, но остался жив).
Гулять было недалеко. Выйдя из гостиницы, мы оказались на шумной торговой улице (других там просто нет), которая обладала узнаваемым "дальневосточным" колоритом - "как в кино". На улице ели, пили, продавали все подряд. Мы видели улицу мобильных телефонов, улицу каких-то скобяных лавок и слесарных мастерских, отдельно шли улицы разнообразных местных промыслов, всякой буддистской атрибутики и тд и тп.
На одной улице даже торговали фальшивыми килодонгами и долларами, беззастенчиво растиражированными на ксероксе:
Поначалу мы обалдели от этой наглости, но позднее узнали, что пачки этих "денег" покупаются для жертвоприношений и сжигаются в храмах; вьетнамские буддисты верят в то, что человеку деньги понадобятся и в загробной жизни.
В центре города торговали розовыми воздушными шарами с сердечками (спросонья мы забыли, что прилетели в Ханой 14 февраля!)
,
а еще нам постоянно попадались книгоноши со связками путеводителей и paperback-беллетристики. Приценившись к одному из Lonelyplanet'овских путеводителей по Вьетнаму и сторговавшись за какие-то 100 килодонгов ($6), мы содрали с книжки полиэтиленовый пакет - и... Нет, нам не подсунули вместо путеводителя пачку нарезанной бумаги.
Просто первой открытой нами страницей была та, на которой авторы объясняли, как можно отличить настоящую книжку от ее пиратской копии. Наш фейк оказался хорошего качества и не самоуничтожился за время путешествия...
Пройденные нами улицы были украшены сотнями электрических проводов, протянутых между столбами.
На столбах шеренгами висели обычные электрические счетчики в белых пластмассовых ящиках. Висели они на уровне 2-го этажа - на такой высоте нелегко проверять показания. Впрочем, "подкручивать" счетчики на такой высоте тоже нелегко,- прозорливо подумал я.
На одной из улиц мы увидели "матюгальник" - большущий репродуктор советского, чай, образца, приколоченный прямо к дереву.
Позднее мы увидели такой матюгальник в действии. Вот как: темень и холод в городке Сапа у самой китайской границы. Пять тридцать утра. Среди этого слякотного и промозглого безмолвия бесится репродуктор, издавая, судя по всему, первую сводку новостей, утреннюю гимнастику и тп. Наш раскосый провожатый косится на матюгальник и тихо скрипит зубами,. Оказывается, еще в детские годы он возненавидел эту штуковину, под звуки которой нужно было выходить на утреннюю гимнастику или, например, на субботник.
Люди, заполнившие вечерние ханойские улицы, вполне вписывались в мои представления о трудящихся Востока. Те из них, которые не катались на мотоциклах,
прогуливались парочками (не зажимаясь), или сидели за маленькими, почти игрушечными (домик Барби) пластмассовыми столиками и ели. На каждом перекрестке.
С одной стороны этих столовок часто стояла жаровня для приготовления, например, рисовой лапши (пайка - за доллар), а с другой стороны сидел на корточках мойщик посуды, поливавший намыленные тарелки струйкой воды из чайника. Получалось чисто. Наверное.
Большая часть встретившихся на пути магазинов оказалась пустыми. От покупателей. Освещение, товар на полках, пара продавцов и даже обувь, снятая у входа - все это было.
Вообще, нам показалось, что торговля в этой стране будет идти при любой покупательной способности населения. Просто потому, что держать лавку - это образ жизни, это сама жизнь. Несколькими днями спустя, в Хой Ане, я поинтересовался, хорошо ли шла в тот день торговля в одном магазинчике.
- Хорошо, - ответили мне, - Вас, к примеру, обслужили!
На мой вопрос, сколько покупателей бывает в хороший базарный день, девушки ответили: "Один. Или два".