Акунин и Чхартишвили
Лет 20 назад я совершил нестрашный грех -- очаровался вопреки голосу разума. Случилось это так...
В те далёкие святые (хех) времена на Россию обрушился Эраст П-петрович Фандорин, внебрачный сын переводчика Чхартишвили. Книжки про него выпускались "Захаровым" стильные, объёмом между повестью и романом, листов так на 10-12. Там были какие-то дегенеративные декадентские иллюстрации, по замыслу издателя, вероятно, долженствующие означать, что проза-то непростая... не для ширнармассы.
И действительно, проза-то была непростая. Гражданин Чхартишвили, он же Акунин, он же (тут ещё несколько обоеполых псевдонимов) задорно играл. Действительно -- ему было интересно, всем было интересно. Тут тебе стилизация, аллюзии, отсылки, пасхальные кокушки -- всякое лыко было в строку. Вот Акунин пишет карамзинским пером, а вот достоевским, и всё такое. Всегда чувствуется, когда автор прётся и тащится от своей писанины (айдапушкин!). И всегда это цепляет читателя. Помимо бесспорного таланта автора, как беллетриста и литератора, он попал своей свежей струёю в тогдашнюю несвежую струю русской беллетристики, и его герой Фандорин многих обаял. В том числе и меня.
И когда я читал критику акунинских писаний, искажающих, по мнению критиков, историческую правду, я морщился и недовольно хмыкал: ведь это не исторический роман классического типа (к которым, кстати, насчёт исторической правды есть большие претензии -- особенно когда автор расписывает, что думал или чувствовал, например, Сталин в тот или иной момент; или разворачивает строчку из летописи в трилогию). Ведь это попса, пусть действие и происходит в 19 столетии. Ну подумаешь, пишет Акунин забавную криптоисторию, так ведь и другие тоже -- взять хотя бы Валентинова (Шмалько) с его мультилогией "Окосилы" (по-моему, это значит "окосели" по-украински). Ведь он не пишет труды по истории государства Российского...
И я, помнится, когда мне попалась критическая статья замечательной Галины Ульяновой, даже написал какую-то фигню против, надеюсь, она этого не читала. Мне теперь неловко. Не то, чтобы стыдно, я ведь был молод и глуп. Но неловко.
А вот Чхартишвили пишет исторические труды теперь. Причём я их все прочитал весьма внимательно, возможно и напишу о своих впечатлениях позже.
А сейчас хочу написать о прочитанной сегодня новой книге Акунина-Чхартишвили. Это 4-я книга из серии "Семейный альбом" под названием "Трезориум". В ней Акунин-Чхартишвили добрался до Великой Отечественной войны.
Ну... скажем так. От "Аристономии" до "Трезориума" Акунин (буду называть его так, а то "Акунин-Чхартишвили" слишком долго печатать) настойчиво, и от этого очевидно, пытается быть беспристрастным. Ведь у него во всех его произведениях есть две стороны. Наверное, это следствие увлечения японщиной, -- кабуки, но, вспороть брюхо. Японцы до второй половины 20-го века были примитивны, как древние греки. У них протагонист версус антагонист, всё схематично, чёрно-бело. Такая элементарщина обедняет людей, именно поэтому японцы творили такие страшные преступления во время Второй Мировой войны и до неё, во время японско-китайской. Чёрно-белые умы. После того, как их имперские аспирации раздавили, и они попали под влияние американцев, теперь они почти обычные люди, не без девиаций, конечно, ну а кто без?
Стремление Акунина быть объективным похвально, но у него не выходит. Не справляется мастер с мастерком -- кладка кривовата. Акунин -- плод своего окружения и своих жизненных правил. Сильные писатели могут всё это отбросить и превратиться на время в людей, которых бы в жизни они удавили, ну или обходили бы десятой дорогой. Это для того, чтобы достоверно изобразить таких плохих людей. Сродни актёрскому мастерству. Акунин не смог. Как бы ни старался он парить над сценой, всегда понятно, какая сторона ему милее. Отчего повествование становится тенденциозным. Я бы мог привести массу примеров, но смысл? Это очевидно, а если кому-то не очевидно, то эти примеры его не убедят.
И в этом "Трезориуме" автор... впрочем, об этом позже, Морфей не дремлет.
В те далёкие святые (хех) времена на Россию обрушился Эраст П-петрович Фандорин, внебрачный сын переводчика Чхартишвили. Книжки про него выпускались "Захаровым" стильные, объёмом между повестью и романом, листов так на 10-12. Там были какие-то дегенеративные декадентские иллюстрации, по замыслу издателя, вероятно, долженствующие означать, что проза-то непростая... не для ширнармассы.
И действительно, проза-то была непростая. Гражданин Чхартишвили, он же Акунин, он же (тут ещё несколько обоеполых псевдонимов) задорно играл. Действительно -- ему было интересно, всем было интересно. Тут тебе стилизация, аллюзии, отсылки, пасхальные кокушки -- всякое лыко было в строку. Вот Акунин пишет карамзинским пером, а вот достоевским, и всё такое. Всегда чувствуется, когда автор прётся и тащится от своей писанины (айдапушкин!). И всегда это цепляет читателя. Помимо бесспорного таланта автора, как беллетриста и литератора, он попал своей свежей струёю в тогдашнюю несвежую струю русской беллетристики, и его герой Фандорин многих обаял. В том числе и меня.
И когда я читал критику акунинских писаний, искажающих, по мнению критиков, историческую правду, я морщился и недовольно хмыкал: ведь это не исторический роман классического типа (к которым, кстати, насчёт исторической правды есть большие претензии -- особенно когда автор расписывает, что думал или чувствовал, например, Сталин в тот или иной момент; или разворачивает строчку из летописи в трилогию). Ведь это попса, пусть действие и происходит в 19 столетии. Ну подумаешь, пишет Акунин забавную криптоисторию, так ведь и другие тоже -- взять хотя бы Валентинова (Шмалько) с его мультилогией "Окосилы" (по-моему, это значит "окосели" по-украински). Ведь он не пишет труды по истории государства Российского...
И я, помнится, когда мне попалась критическая статья замечательной Галины Ульяновой, даже написал какую-то фигню против, надеюсь, она этого не читала. Мне теперь неловко. Не то, чтобы стыдно, я ведь был молод и глуп. Но неловко.
А вот Чхартишвили пишет исторические труды теперь. Причём я их все прочитал весьма внимательно, возможно и напишу о своих впечатлениях позже.
А сейчас хочу написать о прочитанной сегодня новой книге Акунина-Чхартишвили. Это 4-я книга из серии "Семейный альбом" под названием "Трезориум". В ней Акунин-Чхартишвили добрался до Великой Отечественной войны.
Ну... скажем так. От "Аристономии" до "Трезориума" Акунин (буду называть его так, а то "Акунин-Чхартишвили" слишком долго печатать) настойчиво, и от этого очевидно, пытается быть беспристрастным. Ведь у него во всех его произведениях есть две стороны. Наверное, это следствие увлечения японщиной, -- кабуки, но, вспороть брюхо. Японцы до второй половины 20-го века были примитивны, как древние греки. У них протагонист версус антагонист, всё схематично, чёрно-бело. Такая элементарщина обедняет людей, именно поэтому японцы творили такие страшные преступления во время Второй Мировой войны и до неё, во время японско-китайской. Чёрно-белые умы. После того, как их имперские аспирации раздавили, и они попали под влияние американцев, теперь они почти обычные люди, не без девиаций, конечно, ну а кто без?
Стремление Акунина быть объективным похвально, но у него не выходит. Не справляется мастер с мастерком -- кладка кривовата. Акунин -- плод своего окружения и своих жизненных правил. Сильные писатели могут всё это отбросить и превратиться на время в людей, которых бы в жизни они удавили, ну или обходили бы десятой дорогой. Это для того, чтобы достоверно изобразить таких плохих людей. Сродни актёрскому мастерству. Акунин не смог. Как бы ни старался он парить над сценой, всегда понятно, какая сторона ему милее. Отчего повествование становится тенденциозным. Я бы мог привести массу примеров, но смысл? Это очевидно, а если кому-то не очевидно, то эти примеры его не убедят.
И в этом "Трезориуме" автор... впрочем, об этом позже, Морфей не дремлет.