«Моя мама»: сочинение на заданную тему, спустя почти 30 лет
День матери - хороший повод сказать нашим мамам, как мы их любим. А еще - мне показалось, что это хороший повод написать сочинение, которыое нам задавали писать во втором классе.
Мне восемь лет. Передо мной тетрадь. Нужно писать сочинения «Моя мама». Я пялюсь в эту тетрадь и думаю, с чего же именно стоит начать и о чем писать вообще. Легко сказать - моя мама. Вся моя разная мама умещалась в два слова - самая лучшая. Я не могла описать ее внешность - красивая и все тут. Ну, может только одно уточнение - самая красивая из всех женщин, что мне доводилось видеть. Разве имел значение цвет и форма ее глаз, главное, что этими большими зелеными глазами она умеет смотреть так, как этого не умеет больше никто. Нос? Ну не писать же в сочинении о том, как я с ужасом смотрела в зеркало, понимая, что у меня уже никогда не будет такой же очаровательной горбинки. Фигура? Ну, уж эти глупости меня не интересовали вовсе - просто все платья сидели на ней великолепно. Впрочем, разве внешность в маме самое главное?
А что главное? Может ее фантастическая способность менять мир в лучшую сторону? Даже автобусы в ее присутствии ходили лучше, залезть в них было проще, а значит, и опоздать в школу сложнее. Дождь переставал идти, время шло более равномерно и предсказуемо, мелкие неприятности решались сами собой, а настоящие горе оказывалось небольшой проблемой.
Что она умеет? Тогда мне казалось, что абсолютно все: она знала все песни на свете (иначе каким чудом она догадывалась, что я пропустила в новой школьной песни пару слов), могла легко дать совет, и даже умудрялась уличить в ошибках нашу учительницу и (о, чудо!) заставить ее эту ошибку признать. Она шьет, вяжет, готовит, убирает - причем делает это все между делом, легко. Даже наш шкаф с многодневными завалами игрушек отступал перед ней - и все игрушки каким-то чудом находили там место.
Что могла я, восьмилетняя написать о маме? О том, что я обожаю болеть, ибо в такие дни мы остаемся вдвоем и ужасно весело проводим время? О том, как боюсь ее слез и как люблю ее смех?
Мне четырнадцать. Мы стоим на школьном крыльце и обсуждаем предков. «Ну, уж тебе то с мамой повезло», - глубокомысленно замечают мои одноклассницы. Мне, как и всем подросткам, вовсе так не кажется - она и ругается, и хочет от меня все время что-то. Я уже открываю рот, чтобы всем это сообщить. Но... Я смотрю на них и понимаю, что их матери намного хуже. А моя, вообще-то, ничего. Даже, пожалуй, очень так ничего. Она на меня не орет, и уж тем более не бьет никогда. Она, если уж быть до конца честной, не шибко много от меня и требует - все в разумных пределах. Она всегда на моей стороне в этой жизни. А как легко с ней болтать - гораздо проще чем с ними, с моими одноклассницами. Пожалуй, ее можно было бы назвать лучшей подругой. Только очень мудрой подругой, слишком для подруги мудрой. Она удивительно терпелива.... Сколько раз я ловила себя на мысли - хлопни так дверью моя дочь, вся бы задницу отбила. Она легко и как-то шутя решает наши с ней конфликты так, что и конфликтов то, по сути, нет. Она... Да что там, я закрываю рот и высокомерно улыбаюсь - пожалуй, моя мама действительно самая лучшая...
Мне двадцать один. Я знакомлю родителей со своим парнем. «Правда, он просто замечательный?», - шепчу я, залезая вечером к ней в постель. Она улыбается - я не вижу этого в темноте, но точно знаю - она улыбается. «Замечательный. Но ты еще лучше». Я не верю ей, но очень ее люблю.
Мне двадцать четыре. Я развожусь. Весь мир рушится. Я запуталась: кого же я люблю, чего же я хочу и зачем вообще живу. Все что казалось стабильным вчера, сегодня оказывается моим вымыслом. Мы с переменным успехом говорим друг другу гадости. Хочется лишь одного - запереться и плакать. Иногда завести миллион романов, но чаще - плакать. Ей больно за меня. Это невероятно, но я верю, что ей больно совсем как мне.
Мне тридцать семь. Я очень скучаю, если не вижу ее несколько дней. Я очень беспокоюсь, когда у нее много работы и она себя плохо чувствует. На свете мало людей, с которыми мне так легко. Иногда я смотрю на женщин ее возраста и понимаю, что мне очень повезло и с мамой, и со свекровью. Какое счастье, что она рядом.
Мой старший сын, 15 летний подросток, который сильно сомневается в умственных способностях всех взрослых вокруг, только ей готов объяснять обиды и жаловаться на родителей. Мой младший бережет до ее прихода самые отчаянные прыжки - ну кто еще может так округлять глаза и так искренне пугаться? Ей он может позвонить по телефону прямо на пару, чтобы она как можно скорее прибежала посмотреть на дифференциал - очередное созданное им техническое чудо. Моя дочь, даже устав, соглашается почитать бабушке книгу. Никто так не ценит ее картины и не приходит в такой восторг от незамысловатых пьес на фортепьяно, как ее любимая бабушка.
Она безбожно балует моих детей: «Это родители должны детей воспитывать, а бабушки их балуют». Но и они стараются ее баловать.
Порою, мне кажется, что она обожает и балует весь мир вокруг. Какое счастье, что мир отвечает ей взаимностью!
Молодой человек бежит к нам с другой стороны улицы. Ее бывший студент. Он искренне рад ее видеть. Они смеются, говорят о чем-то, весело перебивая друг друга. Его отчислили из универа. По ее предмету он зачета так и не получил... Они оба рады этой встречи: ей важно знать, что у него все в порядке, а ему просто приятно.
Студенты приглашают ее на свои концерты, норовят подарить ей шоколадки на праздник (которых ей есть нельзя). Они отлично знают, что это никак не повлияет на зачет - но ее хочется баловать.
Есть такие люди, которых хочется баловать, которых всегда рад видеть, которые умеют принимать подарки и умеют радоваться жизни. Мама, как же мне хочется быть на тебя в этом похожей!
