Фальшивка.
Возможно, это новогодний рассказ, потому что дело было одним декабрьским вечером, когда я возвращалась с работы. Только что пролетел снегопад, снег не успели убрать, пешеходы уже протоптали черные тропки в белых тротуарах, машины уже стояли в заторах, в ожидании пока пройдут снегоубощики, а я стояла на перекрестке, ждала, когда загорится зеленый. Красный упорно не хотел сменяться, видимо, в свете снегопада светофор перевели на ручное управление. Оставалось только глазеть по сторонам на белые дороги, темно-синее небо и красные огоньки дорожных сигналов. Все еще падали редкие снежинки, но вдруг вместо снежинки сверху мне на голову приземлился белый лист бумаги с черными тропинками букв.
Гм, стихи… Откуда? - я посмотрела на заголовок, - «Нежное». Странный выбор названия для стихотворения - сейчас это слово используют в основном в кулинарных целях, например, «нежное куриное мясо», котлеты или еще, может быть, про мороженое. Я задрала голову, посмотреть, откуда это свалилось. Из окна ближайшей девятиэтажки высунулась растрепанная женская голова:
- Девушка, девушка, поднимитесь, пожалуйста, сюда, это у меня улетело. Шестой этаж, квартира двадцать три! - и она с треском захлопнула окно, таким образом обозначив, что возражения не допускаются.
На перекрестке, наконец, загорелся зеленый свет, но я уже шла к подъезду девятиэтажки.
* * *
* *
Поэт Виталий Андреевич сидел у себя дома за столом и пытался сочинять, но в голову ничего не приходило. Он пощелкал клавишами компьютера, но дальше рифмы «кошмар-самовар» в тот вечер дело не шло. В дверь позвонили. Вечно отвлекают от мук творчества, проворчал про себя Виталий Андреевич и пошел открывать. Оказалось, пришла его муза. Она молча прошла в комнату, села на диван и стала смотреть на поэта.
- Сочиняешь?
- Так, кое-что, не успел записать, - оправдывался Виталий Андреевич и виновато застучал по клавиатуре.
Она подождала, пока он допишет, потом попросила распечатать. Прочла.
- Недурно. Но можно и лучше. - Муза подошла к окну, открыла створки нараспашку, выбросила листок на улицу, что-то прокричала прохожим внизу, тут же захлопнула раму и опять посмотрела на поэта.
- Ну, пока. Провожать не надо, дверь я захлопну.
* * *
В подъезде девятиэтажки дверь была открыта. Я поднялась на лифте к квартире 23. Из нее выходила та самая женщина, которая - давеча - кричала мне из окна.
- Иди, не бойся, положи лист на стол. Я скоро вернусь.
Я вошла в квартиру, прошла в комнату. За компьютером сидел человек. Я положила стихи ему на стол. Он посмотрел на бумагу, потом на меня:
- Ну как?
- Название, какое-то, … кулинарное.
- Кулинарное?! Для кого я это пишу!.. - он схватился за голову.
- Для кого?
- Вот, хотел, чтобы ты прочла.
- Я? Зачем?
- Ты же должна понимать в этом деле…
Я молча перевела взгляд с него на стихи. В них не было глагольных рифм, но была аллитерация на «ч», частый случай среди начинающих русскоязычных сочинителей.
- Мне кажется, хорошо получилось.
- Точно? А название кулинарное? - с подозрением переспросил он.
- Да, наверно, я просто проголодалась после работы. В голову лезут пирожное и мороженое.
- Какая-то ты отмороженная, - он засмеялся. - Давай выпьем чаю.
Мы прошли в кухню. Дом был типовой, планировка квартиры точно повторяла дом моего детства, а на кухне стоял точно такой же чешский кухонный гарнитур. Случайная ирония судьбы. Пока закипал чайник, поэт сказал:
- Я хотел бы посвятить эти стихи тебе.
- Почему мне?
- Ты помогла сделать их лучше.
- Это неожиданно. Спасибо.
Мы вежливо выпили по чашке чая. Тем временем вернулась женщина с растрепанной прической и принесла пряников. Вскоре я попрощалась и ушла.
* * *
Странный случай. Мысли о нем не покидали меня некоторое время. Я ведь ничего не понимаю в стихах, почему мне разрешили заглянуть за кулисы чужого творчества? Спустя несколько дней, по пути на работу, я малодушно заглянула во двор девятиэтажки. Там был уставлен забор с калиткой на кодовом замке и надписью «жилой дом» синими буквами на белой жестянке. На подъезде тоже был кодовый замок.
Стихов я, конечно, не запомнила, по поиску в интернете все стихотворения с таким названием всегда содержат глагольные рифмы и неравное количество слогов. Наверно, тот человек потом переименовал своё стихотворение и перепосвятил его своей растрепанной подруге…
Гм, стихи… Откуда? - я посмотрела на заголовок, - «Нежное». Странный выбор названия для стихотворения - сейчас это слово используют в основном в кулинарных целях, например, «нежное куриное мясо», котлеты или еще, может быть, про мороженое. Я задрала голову, посмотреть, откуда это свалилось. Из окна ближайшей девятиэтажки высунулась растрепанная женская голова:
- Девушка, девушка, поднимитесь, пожалуйста, сюда, это у меня улетело. Шестой этаж, квартира двадцать три! - и она с треском захлопнула окно, таким образом обозначив, что возражения не допускаются.
На перекрестке, наконец, загорелся зеленый свет, но я уже шла к подъезду девятиэтажки.
* * *
* *
Поэт Виталий Андреевич сидел у себя дома за столом и пытался сочинять, но в голову ничего не приходило. Он пощелкал клавишами компьютера, но дальше рифмы «кошмар-самовар» в тот вечер дело не шло. В дверь позвонили. Вечно отвлекают от мук творчества, проворчал про себя Виталий Андреевич и пошел открывать. Оказалось, пришла его муза. Она молча прошла в комнату, села на диван и стала смотреть на поэта.
- Сочиняешь?
- Так, кое-что, не успел записать, - оправдывался Виталий Андреевич и виновато застучал по клавиатуре.
Она подождала, пока он допишет, потом попросила распечатать. Прочла.
- Недурно. Но можно и лучше. - Муза подошла к окну, открыла створки нараспашку, выбросила листок на улицу, что-то прокричала прохожим внизу, тут же захлопнула раму и опять посмотрела на поэта.
- Ну, пока. Провожать не надо, дверь я захлопну.
* * *
В подъезде девятиэтажки дверь была открыта. Я поднялась на лифте к квартире 23. Из нее выходила та самая женщина, которая - давеча - кричала мне из окна.
- Иди, не бойся, положи лист на стол. Я скоро вернусь.
Я вошла в квартиру, прошла в комнату. За компьютером сидел человек. Я положила стихи ему на стол. Он посмотрел на бумагу, потом на меня:
- Ну как?
- Название, какое-то, … кулинарное.
- Кулинарное?! Для кого я это пишу!.. - он схватился за голову.
- Для кого?
- Вот, хотел, чтобы ты прочла.
- Я? Зачем?
- Ты же должна понимать в этом деле…
Я молча перевела взгляд с него на стихи. В них не было глагольных рифм, но была аллитерация на «ч», частый случай среди начинающих русскоязычных сочинителей.
- Мне кажется, хорошо получилось.
- Точно? А название кулинарное? - с подозрением переспросил он.
- Да, наверно, я просто проголодалась после работы. В голову лезут пирожное и мороженое.
- Какая-то ты отмороженная, - он засмеялся. - Давай выпьем чаю.
Мы прошли в кухню. Дом был типовой, планировка квартиры точно повторяла дом моего детства, а на кухне стоял точно такой же чешский кухонный гарнитур. Случайная ирония судьбы. Пока закипал чайник, поэт сказал:
- Я хотел бы посвятить эти стихи тебе.
- Почему мне?
- Ты помогла сделать их лучше.
- Это неожиданно. Спасибо.
Мы вежливо выпили по чашке чая. Тем временем вернулась женщина с растрепанной прической и принесла пряников. Вскоре я попрощалась и ушла.
* * *
Странный случай. Мысли о нем не покидали меня некоторое время. Я ведь ничего не понимаю в стихах, почему мне разрешили заглянуть за кулисы чужого творчества? Спустя несколько дней, по пути на работу, я малодушно заглянула во двор девятиэтажки. Там был уставлен забор с калиткой на кодовом замке и надписью «жилой дом» синими буквами на белой жестянке. На подъезде тоже был кодовый замок.
Стихов я, конечно, не запомнила, по поиску в интернете все стихотворения с таким названием всегда содержат глагольные рифмы и неравное количество слогов. Наверно, тот человек потом переименовал своё стихотворение и перепосвятил его своей растрепанной подруге…