(no subject)
Наблюдая за неоязычниками, я подметил одну особенность. Многие из них отправляя свои ритаулы брутальным мужским богам вроде Перуна и Сварога на самом деле хотят вернуться в некую непотревоженную изначальную целостность, которая на уровне бессознательного, конечно олицетворяется материнской утробой. Поскольку у них, как и всех фундаменталистов, абсолют находится в вымышленном прошлом, подлинное язычество невозможно без культа великих матерей. Отсюда все эти обоюдоострые топоры-лабрисы, символы трех стадий женственности, и непременные богини Рода - тезки древнегреческих мойр и эриний. Понятное дело, собственно митериальный контекст, современные язычники из тех, кто поумнее, черпают из работ Грейвса, Алистера Кроули или Фрезера, людей вполне сопричастных матриархальному колдовству. К тому же любые языческие практики - это неплохой способ развеять скуку, а также установить новые социальные контакты не связынные в вездесущим чистоганом. Однако, моя гипотеза о неизбежном сползании современного неоязычества в матриархата вполне темного толка находит все больше подтверждений. Входе гражданских войн в Югославии и на Украине проскальзывали пока непроверенные сообщения о найденных ожерельях из человеческих пальцев, один из мрачных атрибутов культа Кали и ее двойников. Так что за деревянными истуканами неоязыческих капищ все явственней слышится дыхание черного матриархата. Неслучайно в пьесе Макса Фриша "Граф Эдерланд" символом восставших из норвежской скуки фашистов становится топор.