Себе по голове постучи!
Монюня никогда в жизни не получала поджопника. Вот серьезно: я тут недавно задумалась и поняла, что не могу отыскать в глубинах своей памяти ни одного эпизода целительного пенделя. За почти девять лет нашей совместной жизни я ни разу не шлепнула, не стукнула и не тюкнула Моню даже в шутку.
При этом пакостить она очень даже умеет. Но:
1) Пакостит Монюня чужими лапами. Она отлично умеет науськать Шуню или Зойца, оставаясь в стороне. Стоит, невинно щурит изумрудные глаза и осуждающе покачивает головой: "Ай-яй-яй..."
2) Будучи пойманной с поличным, она вежливо смотрит на багровеющую мать и курлычет что-то вроде: "Ну надо же, как интересно получилось!"
И вот дала бы ей поджопника, но рука не поднимается. Совершенно невозможно шлепнуть это умное, хитрое и абсолютно осознанное существо. Монюня себя уважает, и это уважение нельзя игнорировать.
Но ее били. Она попала ко мне пятимесячным котенком с ушибленной грудкой. Дышала, как паровоз, но приподнятого расположения духа не теряла. Обошла квартиру, одобрительно кивнула и сразу пошла в бегемотий лоток.
Спустя недолгое время я обнаружила у Монюни одну странность: она люто ненавидела палки. Вернее, любые предметы, хотя бы отдаленно напоминающие палку: под раздачу попали моя плойка, палки для скандинавской ходьбы и даже поварешка.
Увидев "палку", Монюня превращалась в ежа, начинала выть, плеваться и шла в лобовую. По дури я однажды протянула ей плойку и офигела, глядя, как плойка летит в противоположный угол квартиры. Крохотная котенка тряслась от злости и готова была порвать танковую армию голыми лапами.
И что характерно: страха в ней не было. Была ярость и готовность сражаться за себя хоть с кем. Такой она и осталась, только приобрела неповторимую вкрадчивую элегантность. Вот я сейчас работаю, а она подходит и обтирает щеками монитор:
- Курлы-курлы-курлы... По-моему, тебе пора прерваться и погладить Монюню. Я чувствую, что ты этого хочешь. Ведь невозможно не хотеть погладить Монюню.
И она права - действительно, невозможно.