По страницам "Следственной практики".
ПРОКУРАТУРА СОЮЗА ССР. ВСЕСОЮЗНЫЙ ИНСТИТУТ ПО ИЗУЧЕНИЮ ПРИЧИН И РАЗРАБОТКЕ МЕР ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ПРЕСТУПНОСТИ. Настоящее пособие печатается для прокурорско-следственных работников и продаже в открытой книготорговой сети не подлежит
ОПЕРАЦИЯ В АЭРОПОРТУ Работникам отделения БХСС линейного отдела милиции станции Львов стало известно, что группа спекулянтов вылетела самолетом из Львова в Минск для закупки дрожжей. В это время Львовский дрожжевой завод в связи с ремонтом не работал, в магазинах дрожжей не было и спекулянты, пользуясь этим, продавали стограммовую пачку дрожжей по 1 р. 20 к. - 1 р. 50 к. при государственной цене 7 копеек.
Вечером 14 июня 1965 года работники БХСС во главе с начальником отделения т. Чумаком выехали в аэропорт и по прибытии самолета из Минска задержали там гражданок Гендош, Градович, Рыбак и ее мужа. В чемоданах и сетках у них было обнаружено 125,1 кг дрожжевой массы. Следственное отделение при линейном отделе милиции возбудило уголовное дело.
Гендош рассказала на допросе, что кроме них в Минск за дрожжами ездили еще восемь человек, и подробно описала их приметы.
Чтобы проверить показания Гендош, на следующий день в аэропорт были направлены работники БХСС и дружинники. Они задержали шесть человек, прибывших рейсом из Минска. У задержанных (Жук, Парус, Мартын, Канак, Подыльчик, Цветкова) было изъято 140 кг дрожжевой массы. Все они категорически отрицали причастие к спекуляции, выдвинув различные версии. Парус, например, заявила, что летала в Минск на свидание к солдату, но ни адреса воинской части, ни фамилии солдата не назвала. Мартын, Канак и Подыльчик объяснили, что ездили в Минск за продуктами. Цветкова. оказавшаяся жительницей Минска, бурно протестовала против задержания и заявила, что приехала во Львов, чтобы у знакомого студента забрать долг.
На допросе Цветкова дала противоречивые показания. Окончательно запутавшись, она вынуждена была признаться, что везла дрожжи для продажи. Рассказав о своей преступной деятельности, Цветкова назвала группу жителей Львова, занимавшихся спекуляцией, подробно описала их приметы и сообщила имена некоторых из них. Она также сказала, что эти лица должны прилететь во Львов вечером. Так как приближалось время прибытия самолета, я прервал допрос Цветковой и с группой работников БХСС и дружинников выехал в аэропорт. В аэропорту мы задержали Сироштан, Чичкевич и ее мужа Василия, у которого был чемодан с 20 кг дрожжей. Сироштан и Чичкевич сразу же заявили, что непричастны к спекуляции, в Минск они ездили за коврами. Василии Чичкевич утверждал, что встречал жену, которая ездила в Минск за ковром; чемодан же с дрожжами оставила какая-то неизвестная женщина. Но после того как у него при личном обыске были обнаружены папиросы минской табачной фабрики и спички белорусского производства, он признался, что и сам летал в Минск - помочь жене купить ковер.
При осмотре дрожжевой массы, изъятой у задержанных, на ее поверхности были обнаружены отпечатки пальцев рук. Дактилоскопическая экспертиза, исследовавшая эти отпечатки, дала заключение, что они оставлены Сироштан. На дрожжевой массе, изъятой накануне у Подыльчика, тоже были обнаружены отпечатки пальцев. Экспертиза установила, что они идентичны отпечаткам пальцев рук Сироштан. Жена Подыльчика объяснила, что муж летал в Минск вместе с Сироштан.
Таким образом, следствие располагало целым рядом доказательств, свидетельствовавших о наличии организованной группы спекулянтов. Оставалось закрепить имевшиеся доказательства и выяснить, кто те двое, которых Гендош описала в числе восьми спекулянтов.
На очной ставке с Гендош задержанная Мартын, сознавшись в спекуляции, назвала женщину по имени Валя, летавшую с мужем в Минск за дрожжами. Чичкевич, изобличенный вещественными доказательствами и очной ставкой с Цветковой, рассказал о том, что 16 июня в Минском аэропорту работники милиции задержали мужчину и женщину. На наш запрос по поводу задержания из Минска прибыл материал с фотографиями задержанных - Тенешевой и Якубива. Работники минской милиции сообщали, что при обыске у Тенешевой и Якубива было обнаружено 70 кг дрожжей.
Вызванная на допрос жительница Львова Тенешева заявила, что в Минске она не была. По фотографиям, присланним из Минска, она опознала Голубивскую, свою сестру, и ее мужа Якубива. Затем Тенешева, Цветкова, Чичкевич, его жена и Мартын опознали Голубивскую и Якубива в лицо. Несмотря на бесспорность собранных доказательств. Голубивская упорно отрицала, что ездила в Минск с целью спекуляции. Только после того как в Минске понятые подтвердили, что именно она была задержана 16 июня, а мы во Львовском аэропорту получили корешок ее билета на самолет и предъявили его ей, она призналась в спекуляции.
Все участники преступной группы -16 человек были полностью изобличены. Спекулянты, тесно связанные между собой, орудовали на «черном рынке» в течение ряда лет.Несмотря на большой объем работы, следствие по делу было закончено в двухмесячный срок, виновные осуждены на различные сроки лишения свободы.Это дело еще раз убедило нас в том, какое важное значение имеет быстрота исполнения следственных действий, тесное взаимодействие следователя с оперативными работниками, тщательный осмотр вещественных доказательств.
РАССЛЕДОВАНИЕ ХИЩЕНИЙ НА ПУНКТЕ ПО ПРИЕМКЕ КРУПНОГО РОГАТОГО СКОТА И ЗАГОТОВКЕ МЯСАВ системе Киевского областного объединения мясной промышленности сначала в качестве самостоятельной хозрасчетной организации, а затем па правах цеха Белоцерковского мясокомбината действовал пункт по приемке крупного рогатого скота и заготовке мяса. Основное назначение пункта состояло в приемке скота от колхозов и совхозов, а также от организаций потребительской кооперации (принимался скот, закупленный у населения на контрагентских началах) и в закупке скота непосредственно у населения. В рабочие дни недели от колхозов, совхозов, организаций потребительской кооперации, а в отдельных случаях и от индивидуальных сдатчиков крупный рогатый скот принимался на базе пункта, где были установлены стационарные платформенные весы грузоподъемностью 3 т.
По воскресеньям скот закупался на белоцерковском колхозном рынке, причем только у граждан. При этом он взвешивался на установленных там же стационарных платформенных весах грузоподъемностью 1 т. Затем весь закупленный скот по гуртовым ведомостям партиями сдавался на мясокомбинат, где составлялись акты-расчеты, служившие основанием для производства расчетов с пунктом. Колхозам, совхозам и организациям потребительской кооперации деньги за сданный ими скот перечислялись через местное отделение Госбанка, а населению выплачивались кассой пункта.
Штатная численность работников пункта была невелика. Кроме заведующего Балина, на нем работали старший бухгалтер Захарченко, бухгалтер Подлесная, ветеринарный врач Котляр, зоотехник Криворот, заведующий базой Ярмоленко, кладовщик Жарко, старший проводник скота Дорфман, кассир Дегтярь, два водителя (Бондаренко и Мельник) и несколько рабочих.
На протяжении нескольких лет среди жителей Белоцерковского района ходили слухи о махинациях Балина. Однако официальные жалобы на его действия в органы внутренних дел не поступали. Несмотря на это, работники отдела БХСС УВД Киевского облисполкома решили проверить эти слухи. В течение нескольких месяцев проводилась кропотливая работа. Было собрано достаточно данных о совершавшихся на пункте хищениях. Возбудили уголовное дело. В результате умело проведенных оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий у организатора преступной группы Балина изъяли свыше 500 тыс. руб. Этот факт уже свидетельствовал о масштабах деятельности расхитителей. Однако необходимо было раскрыть механизм преступления, 'установить размеры хищений и изобличить всех причастных к ним лиц.
Прежде всего была проведена бухгалтерская документальная ревизия. На основе приемных документов пункта и мясокомбината ревизоры сгруппировали весь скот, поступавший от граждан в каждое воскресенье, в соответствии с его весом и упитанностью. Было установлено, что во многих случаях вес отдельных партий скота, указанный в актах-расчетах, не соответствовал данным, содержавшимся в гуртовых ведомостях на эти партии. В то же время по данным приемных квитанций и гуртовых ведомостей общий вес закупленного в воскресные дни скота, как правило, совпадал с данными актов-расчетов на весь принятый мясокомбинатом в эти дни от приемного пункта скот. Эти факты свидетельствовали о преступных махинациях работников приемного пункта. Однако они носили разрозненный характер и составляли лишь одно звено в цепи доказательств. Нам же предстояло отыскать стройную систему фактов и неопровержимо, с достаточной достоверностью замкнуть цепь.
Одновременно с документальной ревизией проверялись около 10 тыс. приемных квитанций. Этому предшествовала большая подготовительная работа. Все квитанции были сгруппированы по территориальному признаку (в разрезе каждого сельского Совета). С помощью работников сельсоветов устанавливались значившиеся в квитанциях сдатчики скота. Последние были допрошены. При этом им предъявлялись квитанции и особое внимание обращалось на содержавшиеся в них записи о весе сданных животных и их упитанности. Всего было установлено и допрошено более 9 тыс. свидетелей. Многие из них показали, что на пункте была создана обстановка запугивания и шантажа. Жалобы на занижение веса и упитанности животных не принимались во внимание. Лицам, не согласным с решением работников пункта, предлагали вместе с животными возвращаться домой, что ставило многих из них в безвыходное положение, поскольку они доставляли скот на рынок из отдаленных сел Белоцерковского и других, соседних с ним районов Киевской области. Свыше 300 сдатчиков заявили о том, что перед поездкой на рынок они взвешивали скот, а компетентные лица определяли его упитанность. На приемном же пункте вес и упитанность скота занижались.
Стало ясно, что именно таким способом преступная группа создавала неучтенные излишки живого веса скота. Но как они превращались в деньги? Ведь на пункте велся количественно-суммовой учет, на каждом животном проставлялось тавро, движение его от приемки до сдачи на мясокомбинат отражалось во всех документах (приемных квитанциях, базовых книгах, гуртовых ведомостях). Следовательно, для осуществления преступных действий нужен был неучтенный резерв голов скота. В ходе проверки приемных квитанций было выявлено значительное количество квитанций, в которых фигурировали вымышленные сдатчики. Причем во всех квитанциях, оформленных на вымышленных лиц, значилась приемка животных высшей категории упитанности и тяжеловесных, вес которых составлял 400 и более килограммов. По заключению эксперта-почерковеда, все эти квитанции были выписаны кладовщиком Жарко.
Несомненно, это и был искомый нами неучтенный резерв голов скота. Проверка квитанций дала положительные результаты. В частности, выяснилось, что при приемке от сдатчиков двух-трех животных работники пункта оформляли квитанцию на одну голову, в которой отражали общий вес принятых животных. Кроме того, Захарченко, Бондаренко, Мельник и Дорфман по поручению Балина закупали на рынке у населения крупный рогатым скот без оформления квитанций. Было установлено также, что по окончании работы на рынке весь закупленный скот (в отдельные дни закупалось свыше 100 голов) доставлялся на базу приемного пункта и в тот же день перед отправкой на мясокомбинат Дорфманом и Ярмоленко снова взвешивался. Сопоставляя фактический живой вес закупленного скота со сведениями, содержавшимися в приемных квитанциях, Котляр и Криворот определяли излишки. После этого Жарко по указанию Балина на неучтенный резерв голов скота выписывал фиктивные квитанции, вносил в них излишки живого веса животных и сдавал квитанции Дегтярь или Подлесной (иногда Подлесная исполняла обязанности кассира). Последние изымали из кассы пункта деньги, соответствовавшие стоимости созданных излишков, и делили их между всеми участниками преступной группы согласно составляемому Балиным списку.
В ходе следствия выяснилось еще одно немаловажное обстоятельство. Оказалось, что на базе предубойного содержания скота Белоцерковского мясокомбината каждое животное, поступавшее с приемного пункта, не взвешивали. Скот принимали партиями. Именно это и позволяло работникам пункта длительное время безнаказанно совершать преступные действия.
Итак, механизм преступления был раскрыт. Определился круг обвиняемых, была установлена роль каждого из них в совершенном преступлении. Мы вплотную подошли к решению самой сложной и важной задачи -к определению размеров хищений. В ходе ее решения возникла идея провести технологическую экспертизу и путем анализа производственной документации убойного цеха мясокомбината по выходу мяса восстановить первоначальный фактический вес каждой головы крупного рогатого скота, поступившего на мясокомбинат с приемного пункта. Однако претворить в жизнь эту идею не удалось. Документация убойного цеха не позволяла сделать это.Еще в первые дни расследования мы с участием специалистов осмотрели установленные на рынке и на базе весы. На базе ничего примечательного обнаружить не удалось. Что касается весов, установленных на рынке, то на них были сняты с призм и смешены в сторону дальние от входа в весовую яму серьги с подушками. В связи с этим было высказано предположение о том, что это обстоятельство влияет на показания весов. Доказательственная значимость полученных данных была очевидной. Однако в этот период мы еще не предполагали, что они сыграют решающую роль в определении размеров хищений.
В ходе допросов сдатчиков было установлено, что на рынке скот взвешивали как Балин, так и другие работники приемного пункта (Ярмоленко, Захарченко, Дорфман, Жарко). Иногда Балин разрешал лицам, выражавшим несогласие с установленным работниками пункта весом животного, самим взвешивать его. При этом весы показывали фактический вес животного, в приемные квитанции вписывались данные, соответствовавшие их показаниям. В то же время водители Бондаренко и Мельник показали, что они поочередно каждую субботу по указанию Балина привозили на рынок мастера по ремонту весов расположенного в Белой Церкви цеха киевского завода по техническому обслуживанию и ремонту вычислительной техники Наконечного для проверки работы весов приемного пункта. Последний на допросах подтвердил показания Бондаренко и Мельника. Кроме того, Наконечный рассказал о том, что по просьбе Балина он каждую субботу приподнимал грузоприемную платформу весов и снимал дальние серьги с подушками с призм. По воскресеньям, после окончания приемки скота Наконечный во избежание разоблачения в случае проверки работы весов устанавливал их механизм в нормальное положение. По его мнению, такие манипуляции с весами должны были приводить к занижению веса каждой головы скота на 15-20 кг.
По нашему предложению Наконечный воспроизвел «регулировку» весов. После этого специалисты провели экспериментальное взвешивание контрольных гирь. При этом выяснилось, что величина погрешности в показаниях весов со снятыми серьгами зависела от нагрузки на грузоприсмную платформу. Решили назначить метрологическую экспертизу. Ее производство поручили сотрудникам Украинского республиканского центра стандартизации и метрологии. Эксперты установили, что величина погрешности в показаниях весов со снятыми серьгами составляла 11,4 проц. по отношению к фактическому весу взвешивавшегося на этих весах груза. С точностью до 1 кг эксперты составили таблицу зависимости погрешностей в показаниях весов со снятыми серьгами от нагрузки на грузоприемную платформу. На основании предъявленных им приемных квитанций установили величину занижения веса каждого принятого пунктом животного.
На предварительном следствии и в суде обвиняемые пытались оспаривать выводы экспертов, заявляя о том, что их заключение якобы построено на простых арифметических расчетах. Однако эти возражения не были приняты во внимание, поскольку выводы экспертов были подтверждены другими материалами дела, в частности показаниями свидетелей - сдатчиков скота. Так, свидетель Пилипец показал, что непосредственно перед сдачей на приемный пункт он взвешивал свою корову на колхозных весах, которые показали, что ее вес равен 450 кг. При взвешивании же этой коровы работниками пункта на рынке ее вес составил 397 кг. Согласно выводам экспертов, первоначальный фактический вес этого животного был равен 449 кг. Нами были выявлены свыше 300 свидетелей, предварительно взвешивавших свой скот. При этом обнаружилось, что расхождения между их показаниями и выводами экспертов относительно веса сданных ими на пункт животных были незначительными (в пределах 1-5 кг). Причем все эти свидетели допрашивались задолго до проведения экспертизы, показания некоторых из них подтверждались подписанными руководителями колхозов и совхозов справками о выдаче крупного рогатого скота в качестве натуральной оплаты их труда, в которых был указан вес животных.
Заключение экспертов-метрологов было положено в основу выводов судебно-бухгалтерской экспертизы, которая определила стоимость излишков живого веса крупного рогатого скота, создававшихся преступной группой в каждое воскресенье, и общую сумму хищения. Всего преступная группа создала указанным выше способом неучтенный излишек живого веса принятого ею скота, равный примерно 400 т. Участники этой группы присвоили свыше 600 тыс. руб. В возмещение причиненного ущерба в ходе расследования у них изъяли значительные денежные средства и большое количество ценностей, был наложен арест на пять автомобилей и другое имущество.
В процессе расследования нам также пришлось решать вопрос о квалификации преступных действий Балина и его сообщников. Несмотря на то. что в конечном итоге государству материальный ущерб причинен не был (за счет занижения веса принимавшегося от населения скота ущемлялись интересы отдельных граждан), мы пришли к выводу о том, что в данном случае имело место хищение государственного имущества. Такой вывод обосновывался тем, что преступный умысел обвиняемых был направлен на изъятие по фиктивным приемным квитанциям денег из кассы государственного предприятия. Обман же сдатчиков скота являлся лишь методом создания излишков его живого веса, использовавшимся преступниками для последующего присвоения государственных денежных средств. Судебными инстанциями, рассматривавшими данное дело, такая квалификация была признана правильной.
КАК БЫЛИ ВСКРЫТЫ ИСТОЧНИКИ ХИЩЕНИЯ В апреле-мае 1964 года в ОБХСС УООП стали поступать сигналы о том, что рабочий гальванического цеха завода «Запорожкабель» имени Энгельса Шустриков и мастер этого цеха Харин похищают олово и сбывают его в хозяйственный магазин Верхиехортицкого сельпо.Для проверки этих сигналов в магазине была проведена внезапная ревизия. В ходе ревизии было обнаружено и изъято в качестве вещественного доказательства неоприходованное пищевое олово (192 кг) и припой (95,6 кг), всего на сумму 5 тысяч рублей.
На основании результатов ревизии и других имеющихся материалов по факту хищения олова и припоя работниками завода было возбуждено уголовное дело.
Заведующий магазином Лысенко на допросе пояснил, что на протяжении 1961- 1964 годов скупал за наличный расчет (деньги брал из кассы магазина) у Шустрякова олово (по 5-7 руб. за 1 кг) и припой (по 4 руб. за 1 кг), которые затем реализовывал через свой магазин по безналичным расчетам разным организациям: олово по 17 р. 50 к., припой по 8 р. 50 к. за 1 кг (по розничным ценам); разницу в стоимости изымал из кассы и присваивал. Всего за эти годы он купил у Шустрякова около 600 кг пищевого олова и 95,6 кг припоя; 400 кг олова (на сумму 7000 руб.) он продал.
На допросе и очных ставках Шустряков показал, что сам он и через рабочих Крюкова, Борисенко и Лешаикова получал у мастера гальвано-покрасочного отделения Харина созданные в процессе работы излишки неучтенного олова и припоя. Однако Харин не только не рассказал, за счет чего ему удавалось создавать излишки дорогостоящего металла, но и вообще отрицал свою причастность к преступлению. От решения вопроса, как создавал Харин излишки олова и припоя и мог ли он в сравнительно короткий срок создать излишки этих металлов в количестве, равном почти половине полученных им для производства, зависел успех дальнейшего расследования дела.
Я назначил технологическую и химическую экспертизы. На разрешение первой были поставлены вопросы, связанные с применением норм расходования олова и припоя на заводе. Химическая экспертиза должна была дать заключение о качестве гальванизации продукции, изготовленной на участке мастера Харина. Эксперты не установили каких-либо существенных отклонений от норм при производстве гальванизации.
Тогда я обратился к дирекции завода с ходатайством о проведении в течение месяца экспериментальной гальванизации деталей для изделий ВСА-0,13 (селеновый выпрямитель), РАТ-0,25 (бытовой трансформатор) и других с целью определения действительного расхода олова и припоя.
Дирекция завода выделила для проведения этого эксперимента лучших специалистов. Пробная гальванизация деталей пролила свет на действительное положение. Если до этого на каждую тысячу изделий РАТ-0,25 или ВСА-0,13 списывалось по 1 кг пищевого олова, то экспериментальная проверка показала, что на это же количество деталей идет соответственно 420 или 530 граммов. Вот здесь и были скрыты источники хищения. (Новые нормы затем были утверждены технологическим отделом завода.)
Существовавшие нормы расходования олова были механически перенесены с Запорожского трансформаторного завода, причем пользовались там этими нормами несколько лет назад. Технологический отдел не уделял должного внимания совершенствованию процесса гальванизации, не учитывал особенностей производства.В ходе расследования были вскрыты и другие причины, способствовавшие тому, что преступная группа безнаказанно действовала в течение нескольких лет. Так, все документы по реализации и оплате неоприходованного олова по магазину, где работал Лысенко, шли через бухгалтерию сельпо, однако вследствие отсутствия контроля со стороны главного бухгалтера и запущенности учета, работники бухгалтерии не смогли своевременно вскрыть и разоблачить преступные махинации Лысенко.
Расследование но делу велось полтора месяца, виновность всей группы расхитителей была полностью доказана.
Расследование хищений и приписок к государственной отчетности в колхозахВ районный отдел милиции г. Ровеньки поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что директор межколхозной инкубаторно-птицеводческой станции (сокращенно - МИПС), находящейся в городе,- Колесников и кладовщица Нестеренко продают колхозникам выводимых на станции цыплят за наличный расчет, а полученные деньги присваивают.Проведенная проверка подтвердила, что действительно многие лица покупали у Нестеренко цыплят от 20 до 100 шт. по цене 20 коп. за штуку. Никаких документов при этом не выписывалось. Милиция возбудила уголовное дело. В первую очередь был проведен осмотр рабочего места кладовщицы Нестеренко. В ящике ее стола, среди листов тетради, оказались деньги - 981 р. 28 к. Найденные тут же различные записи, а затем и все документы МИПС были опечатаны. При обыске в квартире у Нестеренко нашли еще 165 р. 50 к.
Нестеренко в собственноручном объяснении и на последующем допросе признала, что она действительно продавала цыплят и полученные деньги присваивала. Всего якобы она продала около 4500 шт. цыплят (т.е. на сумму 900 руб.). Обнаруженные деньги, по ее словам, получены именно за них. Об участии в. преступлении директора МИПС Колесникова Нестеренко не упоминала. Другие же работники станции на допросах показали, что им неоднократно приходилось видеть, как Нестеренко и Колесников распивали в конторе вечерами спиртные напитки, производили какие-то подсчеты и т. п.
Выяснилось, что Нестеренко числилась одновременно на трех подконтрольных одна другой должностях: кладовщика-сортировщицы, кассира « заведующей инкубаторным цехом. Таким образом, в ее руках находились одновременно и денежные средства, и материальные ценности: сдаваемые колхозами на станцию яйца и выведенный на ней молодняк.
Нестеренко на допросе признала, что, пользуясь таким положением, она умышленно занижала в документах .процент вывода цыплят из сданных колхозами яиц, чем создавала излишки молодняка. Продавая затем цыплят за «наличный расчет гражданам, она полученные деньги присваивала.
Назначили документальную ревизию финансово-хозяйственной деятельности МИПС. Ревизоры указали в акте на ряд фактов, свидетельствующих о совершавшихся на МИПС преступлениях. Так, выяснилось, что Колесников незаконно выплачивал премии себе, Нестеренко и некоторым другим работникам станции. На некоторых расходных документах не оказалось подписей получателей.В числе других в акте ревизии указывался и такой факт. В бухгалтерских документах МИПС оказалась выписанная Колесниковым расходная накладная № 29 на отпуск колхозу «Красный колос» 2856 шт. утят на сумму 4750 руб. Утят по доверенности якобы получил главный бухгалтер колхоза «Красный колос» Шацкий. Имелась и копия банковского поручения о перечислении колхозом на счет МИПС 4750 руб. Но перечисление было произведено 19 августа, а накладная датирована 20 августа. Вызывало недоумение и то обстоятельство, что цыплят получал не кто-либо из птицеводов, а главный бухгалтер колхоза. При проверке этой операции в колхозе «Красный колос» ревизор не нашел документов об оприходовании 2856 шт. утят; имелся только приходный кассовый ордер № 510 от 24 августа, по которому значились полученными от кладовщицы МИПС Нестеренко те же 4750 руб.
Производя дальнейшую проверку, работники милиции установили, что Колесников и Нестеренко продали утят на рынке по цене 2 руб. за штуку. Продавать утят по поручению Колесниковой и Нестеренко ездили на рынок двое рабочих МИПС. Им выдали квитанции, в которых указывалось количество утят и их рыночная стоимость. Квитанции и вырученные после продажи деньги рабочие сдали Колесникову и Нестеренко. Последние эти квитанции уничтожили, и по договоренности с должностными лицами колхоза «Красный колос» (в частности, с бухгалтером Шацким) выписали накладные, где указали, что утята проданы колхозу по государственной цене -80 коп. за 1 кг. Соответствующую сумму соучастники Колесникова и Нестеренко перечислили со счета колхоза в МИПС. Чтобы в колхозе не образовалось недостачи. Колесников и Нестеренко из вырученных при продаже утят денег внесли такую же сумму в кассу колхоза. Разницу между рыночной стоимостью и государственной ценой они присвоили. Таких «операций» было выявлено несколько.
Органы милиции назначили ревизии в каждом из 9 колхозов и 3 совхозов района. Ревизоры выявили и новые злоупотребления - факты приписок к государственной отчетности весьма значительного количества якобы выращенной в колхозах птицы из цыплят, полученных в МИПС. Эти обстоятельства требовали дальнейшего расследования, которое я начал с тщательного изучения актов трех проведенных в МИПС, колхозах и совхозах района ревизий и имеющихся в деле документов. С целью проверки операций по закупке колхозами цыплят для их выращивания решили назначить еще одну ревизию. В ней я принимал непосредственное участие.
В одном из актов 'Предыдущих ревизий отмечалось, что совхоз имени Жданова купил в колхозе имени Кирова 17 тыс. голов цыплят. Возникал вопрос, где взял колхоз имени Кирова этих цыплят и почему он их продал, а не выращивал у себя. Приехав в колхоз имени Кирова, я и задал этот вопрос бухгалтеру колхоза Пономареву. Пономарев ответил, что по предложению директора МИПС Колесникова, который в сельхозинспекции райисполкома принимал от бухгалтеров колхозов отчеты о "состоянии животноводства, этих цыплят купили в колхозе имени Ленина. Хотя цыплята не выращивались в колхозе, по указанию того же Колесникова их включили в отчет как выращенных в колхозе. Затем в тот же день цыплят, «прибавивших» в весе за одни сутки на 500 г, продали колхозу имени Кирова.
По утверждению Пономарева, приписок птичьего мяса в их колхозе больше не было. Вначале их не нашел и ревизор. Не нашел потому, что до сих пор мы не придавали никакого значения операциям по покупке и продаже цыплят между колхозами и совхозами района. Вероятно, по этой же причине не удавалось обнаружить приписки и при проведении предыдущих ревизий. Когда же в ходе проведения новой ревизии мы занялись взаимопроверкой документов колхозов по этим операциям, выявились новые злоупотребления.
Предварительно я выяснил, что приход птицы в колхозах отражался по счету N° 9. После реализации стоимость проданной партии списывалась с этого счета и переносилась на счет № 46.
Мы составили таблицу, в которую после проверки в каждом колхозе выписывали из счета № 9 наименование хозяйства, где птица была куплена (инкубаторная станция или какой-либо колхоз), время покупки и количество купленной птицы. Из счета N° 46 выписывали наименование колхозов, которым продана птица, количество и время продажи птицы. (В таблицу -вошло значительное число операций по девяти колхозам и трем совхозам. Ниже приводится выписка из этой таблицы.
Итак, получилась очень наглядная картина: одна и та же партия цыплят «перепродавалась» одним колхозом другому, третьему и т. д. Каждый колхоз, оприходовав цыплят, оформлял их в «отчете о состоянии животноводства» (форма № 24 государственной отчетности) как выращенных в данном колхозе. Причем в каждом колхозе прирост одного цыпленка за сутки равнялся 500-700 г. В следующем колхозе он снова превращался в однодневного и снова мгновенно «поправлялся». На самом же деле только один колхоз получил и вырастил цыплят и, следовательно, имел право включать их в отчетность.
Такую «продажу» одних и тех же цыплят из колхоза в колхоз бухгалтера колхозов называли «транзитом», а цыплят «транзитными».
«Транзитные переброски» птицы использовались Колесниковым и руководителями некоторых колхозов и- совхозов для того, чтобы доказать, что птица действительно в колхозе выращивалась и что в государственную отчетность она включена вполне обоснованно. Ревизоры, проводившие предыдущие проверки, не разгадали этой уловки очковтирателей. Хотя бухгалтер колхоза имени Кирова Пономарев пытался убедить нас, что, кроме 17 тыс. цыплят, в этом колхозе больше подобных приписок не делалось, сделанная нами выборка движения птицы из 9-го и 46-го счетов показала иное. Путем оформления «транзитных» операций руководители колхоза имени Кирова по указанию заведующего МИПС Колесникова приписали в государственной отчетности в общей сложности 91 890 шт. цыплят весом 504 ц.
В колхозе имени Ленина бухгалтер Захарченко попытался ввести нас в заблуждение. На допросе он показал, что приход и расход птицы в 1960 году отражался только в одном 9-ом счете. В 46-ом счете, по его словам, никаких данных о птице нет. Захарченко предъявил нам подшивку по счету № 9. Я стал проверять один том, ревизор с Захарченко - второй. «Транзитной» -продажи птицы действительно не оказалось. Но я обратил внимание на поведение Захарченко. Перелистывая документы, он брал каждый из них за верхний угол и не отрывал от него руки, пока не перелистывал следующий лист. Я взял у Захарченко этот том и снова просмотрел его. Оказалось, что на обратной стороне накладных на получение цыплят в их верхнем углу карандашом были записаны названия колхозов, в которые перепродавались цыплята. Я потребовал от Захарченко материалы по 46-му счету. Там мы с ревизором нашли накладные на
«транзитный» отпуск цыплят. В этом колхозе было приписано 43 966 шт. цыплят.
Осмотр документов в бухгалтериях колхозов позволил выявить во всех этих махинациях роль Колесникова. В документах колхоза имелись подписанные им письма из МИПС, в которых он сообщал колхозам о дне получения ими цыплят на инкубаторной станции. При сопоставлении этих писем оказалось, что в один день получать цыплят вызывались сразу 3-4 колхоза. Так, на 26 июня 1960 г. на инкубаторную станцию для получения 12 000 цыплят были вызваны представители колхозов «Красный колос», имени Дзержинского, «Червоный Гай» и «Украина». Допрошенные в качестве свидетелей зоотехники колхозов показали, что Колесников отпустил 12000 цыплят только одному из колхозов. Больше у него в этот день цыплят не было. Зоотехникам остальных колхозов он предложил оформить получение 12000 цыплят «транзитом» друг от друга.
Как уже упоминалось. Колесников по поручению райисполкома ежемесячно принимал от колхозов отчеты о приросте птицы в колхозах. Сводный отчет он сдавал в ЦСУ.
Колесников стремился любой ценой показать, что район выполняет взятый на себя план по выращиванию одного миллиона голов птицы. С этой целью он и ввел «транзитные» операции по продаже птицы. От бухгалтеров тех колхозов, где цыплята не выращивались, он не принимал отчеты до тех пор, пока в них не включались «транзитные» цыплята весом 600-800 г каждый. Бухгалтеры колхозов на допросах показали, что в сельхозинспекции перед Колесниковым всегда лежал список, где указывалось, какое количество цыплят лрошло «транзитом» в каждом колхозе. Сверяясь с этим списком, Колесников строго следил за тем, чтобы в отчетах колхозов не только отражалось поступление и продажа цыплят, но и обязательно был показан и прирост их веса. На допросе Колесников упорно отрицал все эти факты. Ему якобы не было известно о том, что колхозы передавали друг другу одних и тех же цыплят и включали их в государственную отчетность.Однако тщательный обыск на рабочем месте Колесникова позволил найти важное доказательство его причастности к преступлению. В столе Колесникова нашли составленные им графики «транзитной» передачи цыплят из одного колхоза в другой. В графиках он рассчитал, сколько и в каком порядке каждый колхоз должен передать другому колхозу цыплят «транзитом». В итоге по этим расчетам в районе был бы «выращен» один миллион цыплят. Так, по графику Колесникова полученные в МИПС 12 июня I960 г. колхозом имени Ленина 5000 суточных цыплят должны быть переданы колхозу «Красный колос», оттуда - в колхоз «Украина», затем - в колхоз имени Дзержинского. Из изъятых в колхозах имени Ленина, имени Дзержинского и «Красный колос» накладных от 12 июня 1960 г. явствовало, что передача цыплят, запланированная на этот день в графике Колесниковым, действительно имела место.
Для уточнения объема приписок провели судебно-бухгалтерскую экспертизу.В результате расследования выяснилось, что всего колхозами и совхозами Ровеньковского района по инициативе и при активном участии Колесникова было приписано в государственной отчетности 436 тыс. цыплят, т. е. почти половина запланированного по району количества птицы. Сумма похищенного Колесниковым и Нестеренко на МИПС составила 9599 руб. Собранные доказательства полностью изобличали Колесникова и Нестеренко в совершенных преступлениях. Суд приговорил их к лишению свободы."
Источник: "Следственная практика" СССР\УССР 1960-78
ОПЕРАЦИЯ В АЭРОПОРТУ Работникам отделения БХСС линейного отдела милиции станции Львов стало известно, что группа спекулянтов вылетела самолетом из Львова в Минск для закупки дрожжей. В это время Львовский дрожжевой завод в связи с ремонтом не работал, в магазинах дрожжей не было и спекулянты, пользуясь этим, продавали стограммовую пачку дрожжей по 1 р. 20 к. - 1 р. 50 к. при государственной цене 7 копеек.
Вечером 14 июня 1965 года работники БХСС во главе с начальником отделения т. Чумаком выехали в аэропорт и по прибытии самолета из Минска задержали там гражданок Гендош, Градович, Рыбак и ее мужа. В чемоданах и сетках у них было обнаружено 125,1 кг дрожжевой массы. Следственное отделение при линейном отделе милиции возбудило уголовное дело.
Гендош рассказала на допросе, что кроме них в Минск за дрожжами ездили еще восемь человек, и подробно описала их приметы.
Чтобы проверить показания Гендош, на следующий день в аэропорт были направлены работники БХСС и дружинники. Они задержали шесть человек, прибывших рейсом из Минска. У задержанных (Жук, Парус, Мартын, Канак, Подыльчик, Цветкова) было изъято 140 кг дрожжевой массы. Все они категорически отрицали причастие к спекуляции, выдвинув различные версии. Парус, например, заявила, что летала в Минск на свидание к солдату, но ни адреса воинской части, ни фамилии солдата не назвала. Мартын, Канак и Подыльчик объяснили, что ездили в Минск за продуктами. Цветкова. оказавшаяся жительницей Минска, бурно протестовала против задержания и заявила, что приехала во Львов, чтобы у знакомого студента забрать долг.
На допросе Цветкова дала противоречивые показания. Окончательно запутавшись, она вынуждена была признаться, что везла дрожжи для продажи. Рассказав о своей преступной деятельности, Цветкова назвала группу жителей Львова, занимавшихся спекуляцией, подробно описала их приметы и сообщила имена некоторых из них. Она также сказала, что эти лица должны прилететь во Львов вечером. Так как приближалось время прибытия самолета, я прервал допрос Цветковой и с группой работников БХСС и дружинников выехал в аэропорт. В аэропорту мы задержали Сироштан, Чичкевич и ее мужа Василия, у которого был чемодан с 20 кг дрожжей. Сироштан и Чичкевич сразу же заявили, что непричастны к спекуляции, в Минск они ездили за коврами. Василии Чичкевич утверждал, что встречал жену, которая ездила в Минск за ковром; чемодан же с дрожжами оставила какая-то неизвестная женщина. Но после того как у него при личном обыске были обнаружены папиросы минской табачной фабрики и спички белорусского производства, он признался, что и сам летал в Минск - помочь жене купить ковер.
При осмотре дрожжевой массы, изъятой у задержанных, на ее поверхности были обнаружены отпечатки пальцев рук. Дактилоскопическая экспертиза, исследовавшая эти отпечатки, дала заключение, что они оставлены Сироштан. На дрожжевой массе, изъятой накануне у Подыльчика, тоже были обнаружены отпечатки пальцев. Экспертиза установила, что они идентичны отпечаткам пальцев рук Сироштан. Жена Подыльчика объяснила, что муж летал в Минск вместе с Сироштан.
Таким образом, следствие располагало целым рядом доказательств, свидетельствовавших о наличии организованной группы спекулянтов. Оставалось закрепить имевшиеся доказательства и выяснить, кто те двое, которых Гендош описала в числе восьми спекулянтов.
На очной ставке с Гендош задержанная Мартын, сознавшись в спекуляции, назвала женщину по имени Валя, летавшую с мужем в Минск за дрожжами. Чичкевич, изобличенный вещественными доказательствами и очной ставкой с Цветковой, рассказал о том, что 16 июня в Минском аэропорту работники милиции задержали мужчину и женщину. На наш запрос по поводу задержания из Минска прибыл материал с фотографиями задержанных - Тенешевой и Якубива. Работники минской милиции сообщали, что при обыске у Тенешевой и Якубива было обнаружено 70 кг дрожжей.
Вызванная на допрос жительница Львова Тенешева заявила, что в Минске она не была. По фотографиям, присланним из Минска, она опознала Голубивскую, свою сестру, и ее мужа Якубива. Затем Тенешева, Цветкова, Чичкевич, его жена и Мартын опознали Голубивскую и Якубива в лицо. Несмотря на бесспорность собранных доказательств. Голубивская упорно отрицала, что ездила в Минск с целью спекуляции. Только после того как в Минске понятые подтвердили, что именно она была задержана 16 июня, а мы во Львовском аэропорту получили корешок ее билета на самолет и предъявили его ей, она призналась в спекуляции.
Все участники преступной группы -16 человек были полностью изобличены. Спекулянты, тесно связанные между собой, орудовали на «черном рынке» в течение ряда лет.Несмотря на большой объем работы, следствие по делу было закончено в двухмесячный срок, виновные осуждены на различные сроки лишения свободы.Это дело еще раз убедило нас в том, какое важное значение имеет быстрота исполнения следственных действий, тесное взаимодействие следователя с оперативными работниками, тщательный осмотр вещественных доказательств.
РАССЛЕДОВАНИЕ ХИЩЕНИЙ НА ПУНКТЕ ПО ПРИЕМКЕ КРУПНОГО РОГАТОГО СКОТА И ЗАГОТОВКЕ МЯСАВ системе Киевского областного объединения мясной промышленности сначала в качестве самостоятельной хозрасчетной организации, а затем па правах цеха Белоцерковского мясокомбината действовал пункт по приемке крупного рогатого скота и заготовке мяса. Основное назначение пункта состояло в приемке скота от колхозов и совхозов, а также от организаций потребительской кооперации (принимался скот, закупленный у населения на контрагентских началах) и в закупке скота непосредственно у населения. В рабочие дни недели от колхозов, совхозов, организаций потребительской кооперации, а в отдельных случаях и от индивидуальных сдатчиков крупный рогатый скот принимался на базе пункта, где были установлены стационарные платформенные весы грузоподъемностью 3 т.
По воскресеньям скот закупался на белоцерковском колхозном рынке, причем только у граждан. При этом он взвешивался на установленных там же стационарных платформенных весах грузоподъемностью 1 т. Затем весь закупленный скот по гуртовым ведомостям партиями сдавался на мясокомбинат, где составлялись акты-расчеты, служившие основанием для производства расчетов с пунктом. Колхозам, совхозам и организациям потребительской кооперации деньги за сданный ими скот перечислялись через местное отделение Госбанка, а населению выплачивались кассой пункта.
Штатная численность работников пункта была невелика. Кроме заведующего Балина, на нем работали старший бухгалтер Захарченко, бухгалтер Подлесная, ветеринарный врач Котляр, зоотехник Криворот, заведующий базой Ярмоленко, кладовщик Жарко, старший проводник скота Дорфман, кассир Дегтярь, два водителя (Бондаренко и Мельник) и несколько рабочих.
На протяжении нескольких лет среди жителей Белоцерковского района ходили слухи о махинациях Балина. Однако официальные жалобы на его действия в органы внутренних дел не поступали. Несмотря на это, работники отдела БХСС УВД Киевского облисполкома решили проверить эти слухи. В течение нескольких месяцев проводилась кропотливая работа. Было собрано достаточно данных о совершавшихся на пункте хищениях. Возбудили уголовное дело. В результате умело проведенных оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий у организатора преступной группы Балина изъяли свыше 500 тыс. руб. Этот факт уже свидетельствовал о масштабах деятельности расхитителей. Однако необходимо было раскрыть механизм преступления, 'установить размеры хищений и изобличить всех причастных к ним лиц.
Прежде всего была проведена бухгалтерская документальная ревизия. На основе приемных документов пункта и мясокомбината ревизоры сгруппировали весь скот, поступавший от граждан в каждое воскресенье, в соответствии с его весом и упитанностью. Было установлено, что во многих случаях вес отдельных партий скота, указанный в актах-расчетах, не соответствовал данным, содержавшимся в гуртовых ведомостях на эти партии. В то же время по данным приемных квитанций и гуртовых ведомостей общий вес закупленного в воскресные дни скота, как правило, совпадал с данными актов-расчетов на весь принятый мясокомбинатом в эти дни от приемного пункта скот. Эти факты свидетельствовали о преступных махинациях работников приемного пункта. Однако они носили разрозненный характер и составляли лишь одно звено в цепи доказательств. Нам же предстояло отыскать стройную систему фактов и неопровержимо, с достаточной достоверностью замкнуть цепь.
Одновременно с документальной ревизией проверялись около 10 тыс. приемных квитанций. Этому предшествовала большая подготовительная работа. Все квитанции были сгруппированы по территориальному признаку (в разрезе каждого сельского Совета). С помощью работников сельсоветов устанавливались значившиеся в квитанциях сдатчики скота. Последние были допрошены. При этом им предъявлялись квитанции и особое внимание обращалось на содержавшиеся в них записи о весе сданных животных и их упитанности. Всего было установлено и допрошено более 9 тыс. свидетелей. Многие из них показали, что на пункте была создана обстановка запугивания и шантажа. Жалобы на занижение веса и упитанности животных не принимались во внимание. Лицам, не согласным с решением работников пункта, предлагали вместе с животными возвращаться домой, что ставило многих из них в безвыходное положение, поскольку они доставляли скот на рынок из отдаленных сел Белоцерковского и других, соседних с ним районов Киевской области. Свыше 300 сдатчиков заявили о том, что перед поездкой на рынок они взвешивали скот, а компетентные лица определяли его упитанность. На приемном же пункте вес и упитанность скота занижались.
Стало ясно, что именно таким способом преступная группа создавала неучтенные излишки живого веса скота. Но как они превращались в деньги? Ведь на пункте велся количественно-суммовой учет, на каждом животном проставлялось тавро, движение его от приемки до сдачи на мясокомбинат отражалось во всех документах (приемных квитанциях, базовых книгах, гуртовых ведомостях). Следовательно, для осуществления преступных действий нужен был неучтенный резерв голов скота. В ходе проверки приемных квитанций было выявлено значительное количество квитанций, в которых фигурировали вымышленные сдатчики. Причем во всех квитанциях, оформленных на вымышленных лиц, значилась приемка животных высшей категории упитанности и тяжеловесных, вес которых составлял 400 и более килограммов. По заключению эксперта-почерковеда, все эти квитанции были выписаны кладовщиком Жарко.
Несомненно, это и был искомый нами неучтенный резерв голов скота. Проверка квитанций дала положительные результаты. В частности, выяснилось, что при приемке от сдатчиков двух-трех животных работники пункта оформляли квитанцию на одну голову, в которой отражали общий вес принятых животных. Кроме того, Захарченко, Бондаренко, Мельник и Дорфман по поручению Балина закупали на рынке у населения крупный рогатым скот без оформления квитанций. Было установлено также, что по окончании работы на рынке весь закупленный скот (в отдельные дни закупалось свыше 100 голов) доставлялся на базу приемного пункта и в тот же день перед отправкой на мясокомбинат Дорфманом и Ярмоленко снова взвешивался. Сопоставляя фактический живой вес закупленного скота со сведениями, содержавшимися в приемных квитанциях, Котляр и Криворот определяли излишки. После этого Жарко по указанию Балина на неучтенный резерв голов скота выписывал фиктивные квитанции, вносил в них излишки живого веса животных и сдавал квитанции Дегтярь или Подлесной (иногда Подлесная исполняла обязанности кассира). Последние изымали из кассы пункта деньги, соответствовавшие стоимости созданных излишков, и делили их между всеми участниками преступной группы согласно составляемому Балиным списку.
В ходе следствия выяснилось еще одно немаловажное обстоятельство. Оказалось, что на базе предубойного содержания скота Белоцерковского мясокомбината каждое животное, поступавшее с приемного пункта, не взвешивали. Скот принимали партиями. Именно это и позволяло работникам пункта длительное время безнаказанно совершать преступные действия.
Итак, механизм преступления был раскрыт. Определился круг обвиняемых, была установлена роль каждого из них в совершенном преступлении. Мы вплотную подошли к решению самой сложной и важной задачи -к определению размеров хищений. В ходе ее решения возникла идея провести технологическую экспертизу и путем анализа производственной документации убойного цеха мясокомбината по выходу мяса восстановить первоначальный фактический вес каждой головы крупного рогатого скота, поступившего на мясокомбинат с приемного пункта. Однако претворить в жизнь эту идею не удалось. Документация убойного цеха не позволяла сделать это.Еще в первые дни расследования мы с участием специалистов осмотрели установленные на рынке и на базе весы. На базе ничего примечательного обнаружить не удалось. Что касается весов, установленных на рынке, то на них были сняты с призм и смешены в сторону дальние от входа в весовую яму серьги с подушками. В связи с этим было высказано предположение о том, что это обстоятельство влияет на показания весов. Доказательственная значимость полученных данных была очевидной. Однако в этот период мы еще не предполагали, что они сыграют решающую роль в определении размеров хищений.
В ходе допросов сдатчиков было установлено, что на рынке скот взвешивали как Балин, так и другие работники приемного пункта (Ярмоленко, Захарченко, Дорфман, Жарко). Иногда Балин разрешал лицам, выражавшим несогласие с установленным работниками пункта весом животного, самим взвешивать его. При этом весы показывали фактический вес животного, в приемные квитанции вписывались данные, соответствовавшие их показаниям. В то же время водители Бондаренко и Мельник показали, что они поочередно каждую субботу по указанию Балина привозили на рынок мастера по ремонту весов расположенного в Белой Церкви цеха киевского завода по техническому обслуживанию и ремонту вычислительной техники Наконечного для проверки работы весов приемного пункта. Последний на допросах подтвердил показания Бондаренко и Мельника. Кроме того, Наконечный рассказал о том, что по просьбе Балина он каждую субботу приподнимал грузоприемную платформу весов и снимал дальние серьги с подушками с призм. По воскресеньям, после окончания приемки скота Наконечный во избежание разоблачения в случае проверки работы весов устанавливал их механизм в нормальное положение. По его мнению, такие манипуляции с весами должны были приводить к занижению веса каждой головы скота на 15-20 кг.
По нашему предложению Наконечный воспроизвел «регулировку» весов. После этого специалисты провели экспериментальное взвешивание контрольных гирь. При этом выяснилось, что величина погрешности в показаниях весов со снятыми серьгами зависела от нагрузки на грузоприсмную платформу. Решили назначить метрологическую экспертизу. Ее производство поручили сотрудникам Украинского республиканского центра стандартизации и метрологии. Эксперты установили, что величина погрешности в показаниях весов со снятыми серьгами составляла 11,4 проц. по отношению к фактическому весу взвешивавшегося на этих весах груза. С точностью до 1 кг эксперты составили таблицу зависимости погрешностей в показаниях весов со снятыми серьгами от нагрузки на грузоприемную платформу. На основании предъявленных им приемных квитанций установили величину занижения веса каждого принятого пунктом животного.
На предварительном следствии и в суде обвиняемые пытались оспаривать выводы экспертов, заявляя о том, что их заключение якобы построено на простых арифметических расчетах. Однако эти возражения не были приняты во внимание, поскольку выводы экспертов были подтверждены другими материалами дела, в частности показаниями свидетелей - сдатчиков скота. Так, свидетель Пилипец показал, что непосредственно перед сдачей на приемный пункт он взвешивал свою корову на колхозных весах, которые показали, что ее вес равен 450 кг. При взвешивании же этой коровы работниками пункта на рынке ее вес составил 397 кг. Согласно выводам экспертов, первоначальный фактический вес этого животного был равен 449 кг. Нами были выявлены свыше 300 свидетелей, предварительно взвешивавших свой скот. При этом обнаружилось, что расхождения между их показаниями и выводами экспертов относительно веса сданных ими на пункт животных были незначительными (в пределах 1-5 кг). Причем все эти свидетели допрашивались задолго до проведения экспертизы, показания некоторых из них подтверждались подписанными руководителями колхозов и совхозов справками о выдаче крупного рогатого скота в качестве натуральной оплаты их труда, в которых был указан вес животных.
Заключение экспертов-метрологов было положено в основу выводов судебно-бухгалтерской экспертизы, которая определила стоимость излишков живого веса крупного рогатого скота, создававшихся преступной группой в каждое воскресенье, и общую сумму хищения. Всего преступная группа создала указанным выше способом неучтенный излишек живого веса принятого ею скота, равный примерно 400 т. Участники этой группы присвоили свыше 600 тыс. руб. В возмещение причиненного ущерба в ходе расследования у них изъяли значительные денежные средства и большое количество ценностей, был наложен арест на пять автомобилей и другое имущество.
В процессе расследования нам также пришлось решать вопрос о квалификации преступных действий Балина и его сообщников. Несмотря на то. что в конечном итоге государству материальный ущерб причинен не был (за счет занижения веса принимавшегося от населения скота ущемлялись интересы отдельных граждан), мы пришли к выводу о том, что в данном случае имело место хищение государственного имущества. Такой вывод обосновывался тем, что преступный умысел обвиняемых был направлен на изъятие по фиктивным приемным квитанциям денег из кассы государственного предприятия. Обман же сдатчиков скота являлся лишь методом создания излишков его живого веса, использовавшимся преступниками для последующего присвоения государственных денежных средств. Судебными инстанциями, рассматривавшими данное дело, такая квалификация была признана правильной.
КАК БЫЛИ ВСКРЫТЫ ИСТОЧНИКИ ХИЩЕНИЯ В апреле-мае 1964 года в ОБХСС УООП стали поступать сигналы о том, что рабочий гальванического цеха завода «Запорожкабель» имени Энгельса Шустриков и мастер этого цеха Харин похищают олово и сбывают его в хозяйственный магазин Верхиехортицкого сельпо.Для проверки этих сигналов в магазине была проведена внезапная ревизия. В ходе ревизии было обнаружено и изъято в качестве вещественного доказательства неоприходованное пищевое олово (192 кг) и припой (95,6 кг), всего на сумму 5 тысяч рублей.
На основании результатов ревизии и других имеющихся материалов по факту хищения олова и припоя работниками завода было возбуждено уголовное дело.
Заведующий магазином Лысенко на допросе пояснил, что на протяжении 1961- 1964 годов скупал за наличный расчет (деньги брал из кассы магазина) у Шустрякова олово (по 5-7 руб. за 1 кг) и припой (по 4 руб. за 1 кг), которые затем реализовывал через свой магазин по безналичным расчетам разным организациям: олово по 17 р. 50 к., припой по 8 р. 50 к. за 1 кг (по розничным ценам); разницу в стоимости изымал из кассы и присваивал. Всего за эти годы он купил у Шустрякова около 600 кг пищевого олова и 95,6 кг припоя; 400 кг олова (на сумму 7000 руб.) он продал.
На допросе и очных ставках Шустряков показал, что сам он и через рабочих Крюкова, Борисенко и Лешаикова получал у мастера гальвано-покрасочного отделения Харина созданные в процессе работы излишки неучтенного олова и припоя. Однако Харин не только не рассказал, за счет чего ему удавалось создавать излишки дорогостоящего металла, но и вообще отрицал свою причастность к преступлению. От решения вопроса, как создавал Харин излишки олова и припоя и мог ли он в сравнительно короткий срок создать излишки этих металлов в количестве, равном почти половине полученных им для производства, зависел успех дальнейшего расследования дела.
Я назначил технологическую и химическую экспертизы. На разрешение первой были поставлены вопросы, связанные с применением норм расходования олова и припоя на заводе. Химическая экспертиза должна была дать заключение о качестве гальванизации продукции, изготовленной на участке мастера Харина. Эксперты не установили каких-либо существенных отклонений от норм при производстве гальванизации.
Тогда я обратился к дирекции завода с ходатайством о проведении в течение месяца экспериментальной гальванизации деталей для изделий ВСА-0,13 (селеновый выпрямитель), РАТ-0,25 (бытовой трансформатор) и других с целью определения действительного расхода олова и припоя.
Дирекция завода выделила для проведения этого эксперимента лучших специалистов. Пробная гальванизация деталей пролила свет на действительное положение. Если до этого на каждую тысячу изделий РАТ-0,25 или ВСА-0,13 списывалось по 1 кг пищевого олова, то экспериментальная проверка показала, что на это же количество деталей идет соответственно 420 или 530 граммов. Вот здесь и были скрыты источники хищения. (Новые нормы затем были утверждены технологическим отделом завода.)
Существовавшие нормы расходования олова были механически перенесены с Запорожского трансформаторного завода, причем пользовались там этими нормами несколько лет назад. Технологический отдел не уделял должного внимания совершенствованию процесса гальванизации, не учитывал особенностей производства.В ходе расследования были вскрыты и другие причины, способствовавшие тому, что преступная группа безнаказанно действовала в течение нескольких лет. Так, все документы по реализации и оплате неоприходованного олова по магазину, где работал Лысенко, шли через бухгалтерию сельпо, однако вследствие отсутствия контроля со стороны главного бухгалтера и запущенности учета, работники бухгалтерии не смогли своевременно вскрыть и разоблачить преступные махинации Лысенко.
Расследование но делу велось полтора месяца, виновность всей группы расхитителей была полностью доказана.
Расследование хищений и приписок к государственной отчетности в колхозахВ районный отдел милиции г. Ровеньки поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что директор межколхозной инкубаторно-птицеводческой станции (сокращенно - МИПС), находящейся в городе,- Колесников и кладовщица Нестеренко продают колхозникам выводимых на станции цыплят за наличный расчет, а полученные деньги присваивают.Проведенная проверка подтвердила, что действительно многие лица покупали у Нестеренко цыплят от 20 до 100 шт. по цене 20 коп. за штуку. Никаких документов при этом не выписывалось. Милиция возбудила уголовное дело. В первую очередь был проведен осмотр рабочего места кладовщицы Нестеренко. В ящике ее стола, среди листов тетради, оказались деньги - 981 р. 28 к. Найденные тут же различные записи, а затем и все документы МИПС были опечатаны. При обыске в квартире у Нестеренко нашли еще 165 р. 50 к.
Нестеренко в собственноручном объяснении и на последующем допросе признала, что она действительно продавала цыплят и полученные деньги присваивала. Всего якобы она продала около 4500 шт. цыплят (т.е. на сумму 900 руб.). Обнаруженные деньги, по ее словам, получены именно за них. Об участии в. преступлении директора МИПС Колесникова Нестеренко не упоминала. Другие же работники станции на допросах показали, что им неоднократно приходилось видеть, как Нестеренко и Колесников распивали в конторе вечерами спиртные напитки, производили какие-то подсчеты и т. п.
Выяснилось, что Нестеренко числилась одновременно на трех подконтрольных одна другой должностях: кладовщика-сортировщицы, кассира « заведующей инкубаторным цехом. Таким образом, в ее руках находились одновременно и денежные средства, и материальные ценности: сдаваемые колхозами на станцию яйца и выведенный на ней молодняк.
Нестеренко на допросе признала, что, пользуясь таким положением, она умышленно занижала в документах .процент вывода цыплят из сданных колхозами яиц, чем создавала излишки молодняка. Продавая затем цыплят за «наличный расчет гражданам, она полученные деньги присваивала.
Назначили документальную ревизию финансово-хозяйственной деятельности МИПС. Ревизоры указали в акте на ряд фактов, свидетельствующих о совершавшихся на МИПС преступлениях. Так, выяснилось, что Колесников незаконно выплачивал премии себе, Нестеренко и некоторым другим работникам станции. На некоторых расходных документах не оказалось подписей получателей.В числе других в акте ревизии указывался и такой факт. В бухгалтерских документах МИПС оказалась выписанная Колесниковым расходная накладная № 29 на отпуск колхозу «Красный колос» 2856 шт. утят на сумму 4750 руб. Утят по доверенности якобы получил главный бухгалтер колхоза «Красный колос» Шацкий. Имелась и копия банковского поручения о перечислении колхозом на счет МИПС 4750 руб. Но перечисление было произведено 19 августа, а накладная датирована 20 августа. Вызывало недоумение и то обстоятельство, что цыплят получал не кто-либо из птицеводов, а главный бухгалтер колхоза. При проверке этой операции в колхозе «Красный колос» ревизор не нашел документов об оприходовании 2856 шт. утят; имелся только приходный кассовый ордер № 510 от 24 августа, по которому значились полученными от кладовщицы МИПС Нестеренко те же 4750 руб.
Производя дальнейшую проверку, работники милиции установили, что Колесников и Нестеренко продали утят на рынке по цене 2 руб. за штуку. Продавать утят по поручению Колесниковой и Нестеренко ездили на рынок двое рабочих МИПС. Им выдали квитанции, в которых указывалось количество утят и их рыночная стоимость. Квитанции и вырученные после продажи деньги рабочие сдали Колесникову и Нестеренко. Последние эти квитанции уничтожили, и по договоренности с должностными лицами колхоза «Красный колос» (в частности, с бухгалтером Шацким) выписали накладные, где указали, что утята проданы колхозу по государственной цене -80 коп. за 1 кг. Соответствующую сумму соучастники Колесникова и Нестеренко перечислили со счета колхоза в МИПС. Чтобы в колхозе не образовалось недостачи. Колесников и Нестеренко из вырученных при продаже утят денег внесли такую же сумму в кассу колхоза. Разницу между рыночной стоимостью и государственной ценой они присвоили. Таких «операций» было выявлено несколько.
Органы милиции назначили ревизии в каждом из 9 колхозов и 3 совхозов района. Ревизоры выявили и новые злоупотребления - факты приписок к государственной отчетности весьма значительного количества якобы выращенной в колхозах птицы из цыплят, полученных в МИПС. Эти обстоятельства требовали дальнейшего расследования, которое я начал с тщательного изучения актов трех проведенных в МИПС, колхозах и совхозах района ревизий и имеющихся в деле документов. С целью проверки операций по закупке колхозами цыплят для их выращивания решили назначить еще одну ревизию. В ней я принимал непосредственное участие.
В одном из актов 'Предыдущих ревизий отмечалось, что совхоз имени Жданова купил в колхозе имени Кирова 17 тыс. голов цыплят. Возникал вопрос, где взял колхоз имени Кирова этих цыплят и почему он их продал, а не выращивал у себя. Приехав в колхоз имени Кирова, я и задал этот вопрос бухгалтеру колхоза Пономареву. Пономарев ответил, что по предложению директора МИПС Колесникова, который в сельхозинспекции райисполкома принимал от бухгалтеров колхозов отчеты о "состоянии животноводства, этих цыплят купили в колхозе имени Ленина. Хотя цыплята не выращивались в колхозе, по указанию того же Колесникова их включили в отчет как выращенных в колхозе. Затем в тот же день цыплят, «прибавивших» в весе за одни сутки на 500 г, продали колхозу имени Кирова.
По утверждению Пономарева, приписок птичьего мяса в их колхозе больше не было. Вначале их не нашел и ревизор. Не нашел потому, что до сих пор мы не придавали никакого значения операциям по покупке и продаже цыплят между колхозами и совхозами района. Вероятно, по этой же причине не удавалось обнаружить приписки и при проведении предыдущих ревизий. Когда же в ходе проведения новой ревизии мы занялись взаимопроверкой документов колхозов по этим операциям, выявились новые злоупотребления.
Предварительно я выяснил, что приход птицы в колхозах отражался по счету N° 9. После реализации стоимость проданной партии списывалась с этого счета и переносилась на счет № 46.
Мы составили таблицу, в которую после проверки в каждом колхозе выписывали из счета № 9 наименование хозяйства, где птица была куплена (инкубаторная станция или какой-либо колхоз), время покупки и количество купленной птицы. Из счета N° 46 выписывали наименование колхозов, которым продана птица, количество и время продажи птицы. (В таблицу -вошло значительное число операций по девяти колхозам и трем совхозам. Ниже приводится выписка из этой таблицы.
Итак, получилась очень наглядная картина: одна и та же партия цыплят «перепродавалась» одним колхозом другому, третьему и т. д. Каждый колхоз, оприходовав цыплят, оформлял их в «отчете о состоянии животноводства» (форма № 24 государственной отчетности) как выращенных в данном колхозе. Причем в каждом колхозе прирост одного цыпленка за сутки равнялся 500-700 г. В следующем колхозе он снова превращался в однодневного и снова мгновенно «поправлялся». На самом же деле только один колхоз получил и вырастил цыплят и, следовательно, имел право включать их в отчетность.
Такую «продажу» одних и тех же цыплят из колхоза в колхоз бухгалтера колхозов называли «транзитом», а цыплят «транзитными».
«Транзитные переброски» птицы использовались Колесниковым и руководителями некоторых колхозов и- совхозов для того, чтобы доказать, что птица действительно в колхозе выращивалась и что в государственную отчетность она включена вполне обоснованно. Ревизоры, проводившие предыдущие проверки, не разгадали этой уловки очковтирателей. Хотя бухгалтер колхоза имени Кирова Пономарев пытался убедить нас, что, кроме 17 тыс. цыплят, в этом колхозе больше подобных приписок не делалось, сделанная нами выборка движения птицы из 9-го и 46-го счетов показала иное. Путем оформления «транзитных» операций руководители колхоза имени Кирова по указанию заведующего МИПС Колесникова приписали в государственной отчетности в общей сложности 91 890 шт. цыплят весом 504 ц.
В колхозе имени Ленина бухгалтер Захарченко попытался ввести нас в заблуждение. На допросе он показал, что приход и расход птицы в 1960 году отражался только в одном 9-ом счете. В 46-ом счете, по его словам, никаких данных о птице нет. Захарченко предъявил нам подшивку по счету № 9. Я стал проверять один том, ревизор с Захарченко - второй. «Транзитной» -продажи птицы действительно не оказалось. Но я обратил внимание на поведение Захарченко. Перелистывая документы, он брал каждый из них за верхний угол и не отрывал от него руки, пока не перелистывал следующий лист. Я взял у Захарченко этот том и снова просмотрел его. Оказалось, что на обратной стороне накладных на получение цыплят в их верхнем углу карандашом были записаны названия колхозов, в которые перепродавались цыплята. Я потребовал от Захарченко материалы по 46-му счету. Там мы с ревизором нашли накладные на
«транзитный» отпуск цыплят. В этом колхозе было приписано 43 966 шт. цыплят.
Осмотр документов в бухгалтериях колхозов позволил выявить во всех этих махинациях роль Колесникова. В документах колхоза имелись подписанные им письма из МИПС, в которых он сообщал колхозам о дне получения ими цыплят на инкубаторной станции. При сопоставлении этих писем оказалось, что в один день получать цыплят вызывались сразу 3-4 колхоза. Так, на 26 июня 1960 г. на инкубаторную станцию для получения 12 000 цыплят были вызваны представители колхозов «Красный колос», имени Дзержинского, «Червоный Гай» и «Украина». Допрошенные в качестве свидетелей зоотехники колхозов показали, что Колесников отпустил 12000 цыплят только одному из колхозов. Больше у него в этот день цыплят не было. Зоотехникам остальных колхозов он предложил оформить получение 12000 цыплят «транзитом» друг от друга.
Как уже упоминалось. Колесников по поручению райисполкома ежемесячно принимал от колхозов отчеты о приросте птицы в колхозах. Сводный отчет он сдавал в ЦСУ.
Колесников стремился любой ценой показать, что район выполняет взятый на себя план по выращиванию одного миллиона голов птицы. С этой целью он и ввел «транзитные» операции по продаже птицы. От бухгалтеров тех колхозов, где цыплята не выращивались, он не принимал отчеты до тех пор, пока в них не включались «транзитные» цыплята весом 600-800 г каждый. Бухгалтеры колхозов на допросах показали, что в сельхозинспекции перед Колесниковым всегда лежал список, где указывалось, какое количество цыплят лрошло «транзитом» в каждом колхозе. Сверяясь с этим списком, Колесников строго следил за тем, чтобы в отчетах колхозов не только отражалось поступление и продажа цыплят, но и обязательно был показан и прирост их веса. На допросе Колесников упорно отрицал все эти факты. Ему якобы не было известно о том, что колхозы передавали друг другу одних и тех же цыплят и включали их в государственную отчетность.Однако тщательный обыск на рабочем месте Колесникова позволил найти важное доказательство его причастности к преступлению. В столе Колесникова нашли составленные им графики «транзитной» передачи цыплят из одного колхоза в другой. В графиках он рассчитал, сколько и в каком порядке каждый колхоз должен передать другому колхозу цыплят «транзитом». В итоге по этим расчетам в районе был бы «выращен» один миллион цыплят. Так, по графику Колесникова полученные в МИПС 12 июня I960 г. колхозом имени Ленина 5000 суточных цыплят должны быть переданы колхозу «Красный колос», оттуда - в колхоз «Украина», затем - в колхоз имени Дзержинского. Из изъятых в колхозах имени Ленина, имени Дзержинского и «Красный колос» накладных от 12 июня 1960 г. явствовало, что передача цыплят, запланированная на этот день в графике Колесниковым, действительно имела место.
Для уточнения объема приписок провели судебно-бухгалтерскую экспертизу.В результате расследования выяснилось, что всего колхозами и совхозами Ровеньковского района по инициативе и при активном участии Колесникова было приписано в государственной отчетности 436 тыс. цыплят, т. е. почти половина запланированного по району количества птицы. Сумма похищенного Колесниковым и Нестеренко на МИПС составила 9599 руб. Собранные доказательства полностью изобличали Колесникова и Нестеренко в совершенных преступлениях. Суд приговорил их к лишению свободы."
Источник: "Следственная практика" СССР\УССР 1960-78