Фридляндер Иосиф Наумович, часть 2
Около 10 часов собираемся в здании ЦК КП Узбекистана. Ровно в 10 часов входим в кабинет Ш.Р. Рашидова, там он и несколько секретарей. Второй секретарь - Ломоносов, остальные - узбеки. Рашидова я вижу в первый раз, он строен, красив и изящен. По-русски говорит хорошо, но иногда не совсем правильно, производит впечатление человека высокой культуры. Он только вчера прилетел из Москвы с Пленума ЦК КПСС, тем не менее в субботу, выходной, устроил прием. Говорит о большой школе Пленума, каждый Пленум - школа, а этот - в особенности. На столе ташкентская вода, апельсины. Начинается беседа. Кто-то из секретарей говорит, что я из Андижана. "Вы, действительно, оттуда?" - спрашивает Рашидов. "Как же, бегал купаться в Карадарью". Немного рассказываю о своей работе. "Вы его все знаете?" - спрашивает Рашидов директоров. А.В. Болбот, Воронин, все остальные дружно это подтверждают. Директора коротко рассказывают о своих делах, все отмечают необычайное внимание ЦК КП Узбекистана к нашей отрасли. Потом Рашидов минут 30 говорит об Узбекистане. Страна богата хлопком, газом, золотом.
Скоро весь хлопок будет убираться машинами в короткие сроки и только первого сорта, тогда увеличится его конкурентоспособность на мировом рынке. В конце заседания я с Поспеловым подошел к Рашидову и просил его помочь с бериллиевой проволокой в Чирчике. Коротко объяснил важность этого дела. Рашидов обещал помочь. Весь прием продолжался часа полтора.
В воскресенье отправляемся в город Чимган - курортное место на высоте 1,5 км. Проезжаем по шоссе имени Луначарского, потом начинается поселок колхоза-миллионера. У него Дворец культуры не хуже московских, потом идут кирпичные домики колхозников. У каждой семьи свой дом. Никаких дувалов - глухих заборов. После колхоза-миллионера начинается Чирчик-быстро выросший промышленный город на 100 тыс. жителей. Европейские многоэтажные дома, довольно много зелени. Химический завод оповещает о себе желтым лисьим хвостом из окиси азота. Хвост поднимается из невысокой трубы, а потом осаждается на дома, людей, зелень - ничего хорошего. Чирчик уже несколько лет называется социалистическим городом, хотя не понятно, чем он лучше Ташкента или Андижана.
Впрочем, есть отличие: в субботу и воскресенье там не продают спиртные напитки, поэтому жителям приходится запасаться заранее или ездить за ними на автобусе в Ташкент. За Чирчиком дорога берет вверх, сбоку остается строительство Чарвакской ГЭС. В этом месте Чирчик проходит в глубоком ущелье, здесь возводится плотина высотой 130 м. Выше ее образуется огромное водохранилище. Часть долины гор будет залита, но в горной местности залитая площадь будет неизмеримо меньше, чем при перекрытии Волги, Днепра или сибирских рек.
Дорога идет круто вверх, всюду надписи: "Осторожно! Оползни!" Ближе к Чимгану оползни видны безо всяких надписей.
Участок дороги длинной метров 100, проходящий по довольно крутому склону сдвинуло вниз глинистым потоком воды метров на 300. Внизу видны куски асфальта и водосточные трубы, проходившие под дорогой и целехонькими перенесенные вниз. Рядом, чуть выше смытого шоссе, видны следы бульдозера, который прокладывает новое шоссе. Выходим из машины и идем дальше пешком. Воздух чистый, прозрачный, дышится легко, тишина необычайная. Горы сплошь усеяны цветущими тюльпанами. Если человеку жить лет сто, то именно здесь. На следующее утро едем в Чирчик на проволочный завод, там для нас тянут бериллиевую проволоку. Бериллий обладает уникальным сочетанием свойств: низким удельным весом и колоссальным модулем упругости. Проволока нужна для упрочнения. Меня встречают наши работники и сотрудники Московского института гигиены труда им. В.А. Обуха.
Настроение неважное, говорят, что завод категорически отказывается делать нашу работу. Дело в том, что несколько месяцев назад какой-то монтер поставил в вентиляционную камеру ненужные ему банки со ртутью, и вентиляция накачивала пары ртути в производственные помещения. В результате несколько десятков отравленных, пять из них лежат в больнице. В Москве, в институте им. Обуха врачи долго не могли понять, что за заболевание; несколько человек, в том числе начальник цеха, где мы тянем проволоку, пошли под суд. Избежать суда удалось только в результате амнистии в связи с 50-летием Октября. Взыскание по партийной линии только-только сняли. Я спросил: "Где начальство?" - "Директор - в Москве, главный инженер Сергеев Николай Николаевич - на учениях по обороне".
Решил с ним договориться о том, когда можно встретиться. Учения проводились совсем недалеко. Их проводил полковник. Все штатские стояли в шеренгу с противогазами. Вид у них был довольно замученный. Сергеев -среднего роста, худощавый, мешковатый - увидев меня, как-то виновато улыбнулся и развел руками. Ничего, мол, не могу поделать. Все же успели договориться, что я приеду к 5 часам. Раздалась команда: "Бегом!". И все побежали, включая главного инженера Сергеева. На этом же заводе работали сотрудники А.И. Целикова. Налаживали планетарный стан для прокатки проволоки.
В 5 часов снова на заводе, собираемся в кабинете Сергеева. Тут же начальник цеха - узбек лет под 40, заместитель секретаря парткома, заместитель главного технолога со значком выпускника Московского института стали и сплавов. Я рассказываю о значении работы по бериллиевой проволоке. Сергеев довольно вяло отговаривается, но начальник цеха говорит самым решительным тоном: "Делать не будем, у нас травмы, были отравления, хватит, пусть делают другие заводы. У нас все люди разбегутся".Секретарь парткома, секретарь горкома тоже против этой работы.
Осматриваем завод. Сложное производство, освоены трудные виды проволоки. Сергеев очень заинтересован в планетарном стане Целикова. Он настойчиво просит усилить мощности двигателя. Здесь он явно проявляет характер. Стан позволяет сразу сильно обжать пруток, заменяя 15 операций волочения с подогревом.
Возвращаемся в Ташкент, едем к Рахматову. Он работает в ЦК КП Узбекистана. Там уже Сергеев и его секретарь парткома. Рахметов объясняет, что работу надо сделать. Все это воспринимается как должное. Секретарь горкома в свою очередь говорит Сергееву, что надо сделать как можно быстрее. Рахматов спрашивает секретаря парткома: "Обстановка ясна?" - "Стало ясно, еще когда в Чирчике садились в машину, чтобы ехать сюда".
Прощаемся, заезжаем на базар - мы покупаем редиску, щавель, курагу. Приезжаем на аэродром. Вот и Москва.
1968 год. Звонок из Киева. Антонов вылетел в Ташкент, на заводе ЧП -трещины на рычагах шасси. Вылетаю и я. Весенний Ташкент после недавнего сильнейшего землетрясения, расчищают обвалы.
Едем через летное поле, показываются "Антеи", они издали не такие уж и большие, но потом на крыле одного вырисовывается группа рабочих, и видно, как они малы по сравнению с ним. Подъезжаем прямо к машине и идем к шасси. Шасси особого типа, по шесть колес с каждой стороны. Колеса надеваются на стальную ось, а ось проходит через рычаг шасси. Это мощная деталь - длинная полая стойка, сверху и снизу переходящая в два уха. Через уши проходит ось. Обычно рычаги делают из стали. Мы впервые поставили рычаг из В93 на Ту 105. Это было в 1958 г. С тех пор эти рычаги идут на всех машинах Ту, и все спокойно. На "Антее" рычаг очень большой и очень сложной формы. И вот на шести рычагах на полой стойке появились трещины во всю длину - около метра. В лаборатории смотрим изломы, механические свойства. Главный металлург завода Сапрыкин настойчиво обращает внимание на излом, в котором не видно никаких металлургических дефектов. По его мнению, трещина появляется прямо на машинах или в процессе лежания. Так же считает и Б.З. Сыч - заместитель главного металлурга, и В.Н. Сивец - главный инженер завода. Отсюда вопрос: можно летать или нет? Я держусь спокойно, наваливаюсь на Бориса Зиновьевича Сыча, который лет пять грозится пригласить на вино собственного изготовления, но так и не зовет.
Инженер лаборатории показывает мне механические свойства. В зоне трещины удлинение низкое - 0,4-0,6% вместо 2,0-2,5% по ТУ. Я допрашиваю всех, кто видел, как появилась трещина - это главный вопрос. Первоначально детали делали из поковок, их 15 штук. Ни в одной трещин нет. В сентябре, когда мы впервые столкнулись с трещинами, мы объяснили их появление большими закалочными напряжениями при закалке деталей столь сложной формы и неудачным расположением волокна. Волокно вытянуто вдоль оси, и там же максимальное напряжение при закалке. В поковке волокна идут удачнее в этом месте, но хуже в других.Я допытываюсь, не пропустили ли трещины после закалки или не вызвали ли ее при запрессовке стальной оси. И если ось, пройдя в одно ухо, входит в другое с некоторым перекосом, то могут создаться большие раздирающие усилия. "На будущее будем ставить тензометры и контролировать напряжение при запрессовке оси", - объясняют заводчане. В это время звонят из сборочного цеха: лопнул еще один рычаг.
Едем туда, берем с собой ультразвуковой аппарат и аппарат вихревых токов. Трещина свежая - это явно видно, на всю длину рычага. Рабочие и мастера клянутся, что запрессовали ось животом, без пресса. Верить этому особенно нельзя, но и нельзя особенно не верить.
Если трещины появляются во времени, то нет гарантии, что они не появятся и в деталях из поковок, и других деталях. А ведь весь "Антей" сделан из В93, но, с другой стороны, вполне возможно, что все дело действительно в неудачном волокне в штамповках рычагов.
Вечером разговариваем с Киевом, с Е.А. Шахатуни. Прочнист она хороший. Я спрашиваю ее мнение о трещинах. "У нас все очень спокойно. Это завод шумит". К заводу она, как и все антоновцы, относится неприязненно.
Шасси имеет много рычагов, если даже на одном появится трещина - катастрофы не будет. Однако при крутом развороте самолета на земле с большой нагрузкой и на плохом аэродроме могут возникнуть большие раздирающие усилия в плоскости трещины. Тем не менее я предлагаю ввести ультразвуковой контроль и этим ограничиться и принять все меры к получению хороших штамповок. Е.А. Шахатуни соглашается с условием, что потом все детали будут заменены.
В субботу утром вновь смотрю структуру, свойства, изломы рычага, а в промежутке я заскочил в ресторанчик на берегу реки Салар; я заказываю плов, я его большой любитель. В 11 часов в большом казане плов готов. Часам к 2 его уже не будет.
После обеда заседание у В.Н. Сивца. Слово дают мне. Объясняю ситуацию, предлагаю контроль УЗК, полетов не прекращать. Двое военных: старший военпред завода Сафаров и его помощник в общем относятся довольно спокойно. Первые семь машин идут ОКБ. Предупреждают, что самолеты, которые будут поступать в военные части, ни в коем случае не должны иметь трещины на рычагах. Принимается решение: мне, Шахатуни и главному металлургу Сапрыкину в понедельник отработать решение по рычагам.
Вечером я в гостях у директора завода Поспелова. Когда зашел к нему, у него находился один из представителей военных заказчиков, он агитировал его за то, что заводу следует наряду с "Антеем" получить новую машину Ильюшина. Смысл понятен. Завод получает свободу маневров и не находится в кабальной зависимости от КБ Антонова; в дальнейшем так и произошло: рядом с "Антеями" на Ташкентском заводе появились военно-транспортные самолеты Ил76.
Раньше Поспелов жил в небольшом коттедже, недалеко от завода. Перед коттеджем хороший сад, огромная стеклянная веранда, раздвигающиеся стены комнат, стеклянный потолок. Но коттедж разрушен землетрясением, и вот Поспелов переехал в более массивный дом. подальше от эпицентра землетрясения. Квартира большая, высокие дохрущевские потолки. Его жена, бодрая на вид женщина, готовит жареного сазана, квашеную армянскую капусту - очень вкусно. На столе хорошее вино собственного приготовления.
Оба жалуются на национализм. Узбеки и директором готовы поставить своего, но пока нет подходящих кандидатов. Я замечаю, что все же узбеки здорово изменились. Девушки-узбечки выглядят не хуже парижанок. Супруги Поспеловы очень хотят в Москву. Там оба их взрослых сына с женами. Мария Александровна: "Будут внуки, а здесь бабушка безработная". Константин Сергеевич позже говорил, что после землетрясения она стала очень нервной: чуть что - слезы. В Ташкенте больше умерло не от ударов землетрясения, а от сердечных приступов в последующие недели и даже месяцы после землетрясения - замедленная реакция.
Он рассказал интересную ташкентскую историю. Фабрика делала ведра. При вырезке заготовок оставались куски. Поступило рациональное предложение использовать кусочки и делать из них элементы для постройки домов. Они сразу нашли хороший сбыт у колхозов по цене, превышающей стоимость ведер. Тогда фабрика всю жесть стала пускать на строительные элементы и заработала на этом большие деньги. Чтобы выполнять план по ведрам, она имела дежурную партию ведер, которую возила в магазин, сдавала их, получала квитанцию, там же оптом их закупала; и так помногу раз, вплоть до выполнения и перевыполнения плана по производству ведер.
Утром в воскресенье на дачу ЦК заехали Поспелов и Антонов, и мы отправились в горный курортный поселок Чимган. шоссе приличное. Поспелов и Антонов сидят сзади, я спереди рядом с водителем. Разговариваем о том о сем. Заходит речь о книге воспоминаний А.С. Яковлева. Оба отзываются о ней неодобрительно. Главное то, что он не написал: не написал, как он, будучи советником Сталина по авиации, притеснял Лавочкина, своего конкурента по истребителям.
Подъезжаем к стройке Червакской ГЭС на реке Чирчик. Поспелов очень толково рассказывает что к чему. Плотина высотой 160 метров пересекает долину Чирчика, и образуется огромное озеро. Здесь бывают землетрясения до 8-9 баллов и почва не очень хорошая. Поэтому фундамент плотины делают глубиной 200 метров и туда загоняют под большим давлением цемент. В основании плотины предусмотрен сквозной тоннель диаметром 5-6 метров.
Едем дальше. Вот и Чимган. Мы на перевале высотой 2200 метров. На южных склонах снега нет, на северных - снег. Довольно много лыжников, а зимой приезжают десятки тысяч. Дальше - высокие горы, сходим с машины, идем вниз. Проходим километров 10, машина едет впереди. Антонов говорит, что министр авиационной промышленности Дементьев хочет послать в Париж четыре "Антея", они будут перевозить грузы на авиашоу в Ла Бурже. Антонов предлагает направить письмо Дементьеву, за подписью нас троих с предложением выставить в Париже мощную силовую связку "Антея", выполненную из крупных штамповок сплава В93, таких штамповок в мире нет. Они имеют прочность не менее 480 МПа в любом направлении, в серии с 1958 г. Это приоритет страны и хорошая коммерческая реклама.
На следующий день мы подписали это письмо и отправили. Часа в 2 возвращаемся в Ташкент, высаживаем Поспелова, а мы с Антоновым идем в кино на картину "Небо над нами". Кинотеатр находится во Дворце искусств Ташкента - это оригинальное, модернистское и очень удобное сооружение. Основная часть - цилиндрическая без окон - выполнена из крупных бетонных плит. От цилиндра идет длинная стеклянная галерея, в ней фойе, буфет и т.д. В зале кондиционеры, с любого места прекрасно видно. Много выходов, после сеанса никакой толкучки. Антонов ругает новые киевские стандартные кинотеатры - неудобно, а этот намного лучше. Помню, я первый раз ночью увидел этот дворец при полной луне. Это было неожиданно и как в сказочном видении.
После сеанса выходим на проспект Навои. Невероятная пыль: пылят развалины, пылят самосвалы. Идем в гостиницу "Шелковичная", где живет Антонов. Начинается дождь, Антонов посмеивается, идет бодро, прямо, он без пальто, на груди значок депутата и Золотая звезда. Гостиница "Шелковичная" стоит немного в глубине улицы, она новая, очень приятная, совсем близко от эпицентра, но не пострадала от землетрясения. Ужинаем, двое соседей интересуются Антоновым: кто он? Антонов дарит им значки фирмы, такие же значки дарит официантке.
Утром я звоню Шахатуни: "Когда Вы делали статические испытания узла, полетели другие детали, а рычаги выстояли. Давайте дадим отпуск, смяг-чающнй режим старения, снизим прочность с 480 до 420 МПа, снимем внутренние напряжения, повысим удлинение и не будем тревожиться". Она довольно быстро соглашается при условии, что, когда будут хорошие штамповки, все сменим. Я не возражаю. Она, правда, сомневается, возьмет ли на себя завод такую трудоемкую работу по демонтажу узлов. Это действительно большая работа. Надо демонтировать рычаги с машин, выпрессовать стальную ось и медные втулки, но из разговора с Поспеловым и Сивцом я знаю, что они готовы пойти на это. Я не знаю, почему именно они так тревожатся о трещинах в рычагах, но во всяком случае они готовы делать эту работу.
Ну и действительно, после уточнения технологии штамповки и внедрения смягчающих режимов старения никаких неприятностей со штамповками рычагов не было.
II января 1968 г. я был в Киеве. Поместили в гостинице Москва. Хороший номер на одного. Для Киева это не так легко. Поехал в КБ, зашел сразу к Олегу Константиновичу Антонову. Сейчас у них сложное положение -они фактически сидят без дела. После "Антея" они сделали "сороковку" -средний бомбардировщик. Были готовы рабочие чертежи, выделен завод, но потом все повернулось назад. Приняли проект фирмы Ильюшина. Возможна ориентировка Антонова на турбовинтовые двигатели. Турбореактивный двигатель (ТРД), который обеспечивает повышенную скорость полета по сравнению с принятыми у Антонова турбовинтовыми двигателями (ТВД), требует хороших аэродромов, а антоновские машины с ТВД садятся на любые травяные аэродромы, и неизвестно, что лучше для военно-транспортных самолетов. У ильюшинцев предусматривается ТРД, во всяком случае эту машину гонят вовсю, делать ее будет Ташкент.
... Работы по "Протону" шли лихорадочными темпами. С уральских заводов поступали листы из алюминиевого сплава АЦМ (алюминий-цинк-магний), который предложил Челомею ЦНИИМВ (Центральный исследовательский институт материаловедения Министерства общего машиностроения). Этот сплав хорошо сваривался, имел повышенную прочность, но это был первый опыт промышленного применения сплава. Поскольку завод входил в МАП, руководство работой с этим металлом при изготовлении серии было поручено ВИАМ, конкретно академику СТ. Кишкину и И.Н. Фридляндеру. В кратчайшие сроки были изготовлены первые баки, в дальнейшем их выпуск наращивался. У готовых баков стояли часовые, круг людей, которые могли подходить к ним, был строго ограничен.
Но через некоторое время на баках вдоль границы сварных швов стали появляться трещины, в некоторых случаях они имели длину до 2 метров. Исследователи и контролеры прекрасно знали о трещинах, но работа по-прежнему шла полным ходом, однако никто не отваживался сообщить о трещинах Челомею, который занимал положение несколько ниже господа бога, но намного выше любого министра. Я с самого начала относился к сплаву АЦМ отрицательно. Мы провели в ВИАМ много исследований и установили задолго до "Протона", что эти сплавы склонны к так называемой коррозии под напряжением. При термической обработке металла и сварке в баках возникают большие остаточные напряжения, а влажность воздуха в обычном цехе оказывала достаточное коррозионное воздействие на этот сверхчувствительный сплав, чтобы вызвать появление трещин. В общем позиция ВИАМ по отношению к этому сплаву была явно негативной, но официально эту точку зрения ВИАМ не выдавал. Ведь решение о сплаве принял сам Челомей, и благословил его Хрущев. Кто же может подвергать сомнению то, что решил Челомей и благословил Хрущев?
Я все же поехал к министру авиационной промышленности П.В. Дементьеву. "Петр Васильевич, - говорю я ему, входя в кабинет, - я насчет ракеты Челомея". Дементьев сразу остановил меня: - "Пройдемте в другую комнату". Я понял, что он хочет избежать прослушивания. В небольшой комнате, куда мы пришли, я продолжил: "Ракеты трещат от коррозии под напряжением, надо снимать сплав АЦМ, позвоните, пожалуйста, Челомею". Дементьев меня подробно расспросил о сложившейся ситуации с баками, но потом говорит: "Лучше Вы сами поезжайте к Челомею, доложите ему обо всем, а потом приезжайте ко мне и расскажите о результатах". Выходит, что даже министр боится связываться с всесильным академиком. Челомей меня сразу принял, и я ему говорю: "Владимир Николаевич, что же происходит? Мы гоним работу изо всех сил, но ведь баки трещат!" -"Как трещат!" - удивился он, и мы пошли в цех смотреть эти самые трещины. "Да, - говорит Челомей, - трещины. Меня подвели металлурги". Я вернулся, и Дементьев меня опять отвел в ту же маленькую комнату. Я сообщил ему о моей встречи с Челомеем. Он меня внимательно выслушал и заключил: "Артист!"
На следующей неделе у Челомея было проведено совещание. От ВИАМ выступал я, от ЦНИИМВ - доктор Г.Г. Конради, автор сплава. Я привел статистику по потрескавшимся бакам, расположению в них трещин, времени их появления и результатам испытаний сварных образцов сплава АЦМ при коррозионных испытаниях в ВИАМ. Мое сообщение убедило Челомея и всех присутствующих на совещании, но, конечно, самым веским аргументом были сами потрескавшиеся баки. Тут же было принято решение отказаться от сплава АЦМ и перейти на надежный, но менее прочный сплав АМгб (алюминий-магний), а наиболее нагруженную часть бака - днище - мы предложили изготавливать из листов, подвергнутых специальной холодной деформации, что повышало прочность до уровня сплава АЦМ. Эта обработка в промышленном масштабе применялась впервые, но мы считали, что это вполне допустимый риск. Новая обработка себя полностью оправдала. Таким образом, казалось, что дальше с ракетой "Протон" не будет особых осложнений. Однако все было не так просто. В повестке дня заседания Президиума ЦК КПСС на июль 1964 г.
появляется вопрос: о причинах срыва выпуска ракеты "Протон". На этот вопрос отводится семь минут. Докладчики А.Т. Туманов (начальник ВИАМ, в дальнейшем член-корреспондент АН СССР), И.Н. Фридляндср. А.Ф. Белов - директор ВИЛСа (Всероссийский институт легких сплавов), ответственный за выпуск листов из алюминиевых сплавов, будущий академик АН СССР.
Сотрудники аппарата ЦК КПСС нас предупредили: придете с партбилетами, уйдете без партбилетов. Вот уж действительно ирония судьбы: мы боролись против АЦМ, мы помогли выбрать хороший сплав для "Протона", и мы -главные ответчики. Те же сотрудники аппарата ЦК КПСС сообщили, что о каких-либо оправданиях и речи не может быть, вопрос практически решен.
С тревогой ждем июля. Но приходит сообщение, что вопрос переносится на конец года. Ну а дальше, как известно, 14 октября 1964 г. Хрущев был освобожден от должности первого секретаря ЦК КПСС. В тот же день Челомей исчез с завода им. М.В. Хруничева и не появлялся там недели две. Но его никто не собирался снимать с работы, и он продолжал трудиться в той же должности генерального конструктора, правда, он стал более демократичным. Ракета "Протон" из сплава АМгб успешно прошла все испытания и продолжает успешно трудиться по сегодняшний день, выводя на орбиты коммерческие спутники и участвуя в строительстве Международной космической станции.Однако за прошедшие годы открыты и разработаны сверхлегкие алюминиево-литиевые сплавы, которые дают огромное снижение веса конструкции, и пора строить и "Протон" или его модификацию "Ангара" из новых алюминиево-литиевых сплавов.
В начале 60-х годов министр авиационной промышленности позвонил в ВИАМ и приказал академику СТ. Кишкину и И.Н. Фридляндеру немедленно вылететь в Куйбышев (Самару) на авиационный завод. "Вопрос на месте", - добавил он.
Вместе с вопросом на месте оказалась группа генералов от ВВС, КГБ, МВД. На аэродроме стоял огромный пассажирский четырехмоторный самолет Ту114. Он предназначался для беспересадочного перелета Н.С. Хрущева из Москвы в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Самолет был оборудован всеми видами связи. В салоне подвешена на толстых резиновых шнурах большая люлька. Это спальное ложе Никиты Сергеевича, чтобы спокойнее переносить воздушную болтанку. СССР готовился продемонстрировать миру мощь своей авиационной техники, ибо в то время еще не было пассажирских самолетов, совершающих беспересадочные перелеты через Атлантику.
Но в последний момент военпред завода, контролирующий качество и надежность самолетов, выпускаемых предприятием, обнаружил на тягах управления коррозионные поражения. Полет отменили. Н.С Хрущев отправился через океан на теплоходе "Балтика". Рейс назвали рейсом мира. Н.С.Хрущев каждый день произносил по радио длинные речи, которые занимали половину газетных полос.
А мы в это время старались разобраться с тягами - эти тяги идут через весь самолет от кабины летчиков к рулям, расположенным в хвостовой части самолета. Они сделаны из дюралевых труб, и вот на некоторых трубах на заводском складе обнаружены точечные коррозионные поражения. К осмотру на самолете доступны лишь 20% общей длины тяг.
Коррозионные поражения дюралевых труб вызываются нарушениями технологии закалки. Трубы должны быть перенесены из закалочной печи в водяной бак за 15 секунд. Трубы для тяг производили два металлургических завода. На одном нагрев осуществлялся в вертикальной, воздушной печи, под ней - водяной бак, трубы проваливаются из печи в бак за пять секунд. На другом заводе нагрев под закалку происходит в жидкой селитровой ванне, которая очень точно держит температуру, бак с водой расположен рядом. Трубу надо поднять из селитровой ванны, передвинуть по воздуху к баку и опустить в него. Три движения иногда не укладываются в 15 секунд, н тогда появляется коррозия.
Надо было понять: трубы какого завода стоят на этом самолете. Мы изучали всякие документы, но точно разобраться не удалось. Испытали трубы с точками, прочность практически не изменялась. Мы посоветовались с Кишкиным и решили, что лететь можно. Сообщили генералам, но они не согласились, особенно потому что не удалось точно установить, какие трубы на самолете. Мы им объясняли, чтобы труба разрушилась от коррозионной точки, должна возникнуть усталостная трещинка, она должна прорасти всю стенку трубы, а весь перелет туда-обратно займет максимально 20 часов. Однако переубедить генералов было невозможно, они боялись то ли за Никиту Сергеевича, то ли за свои тепленькие места, которых они лишатся, если вдруг произойдет ЧП.
А время шло. Н.С. Хрущев уже успел во время одного из заседаний рассердиться на какого-то оратора и, сняв башмак, громко стучал им по пюпитру. Генеральная Ассамблея уже успела наложить на СССР крупный штраф за нанесенное оскорбление, а мы все спорили. До отлета Хрущева оставалось четыре дня.Рано утром вся компания собралась в большом ангаре на аэродроме за столом: с одной стороны - генералы, с другой - Кишкин. я и заместитель министра авиационной промышленности. Подъезжая к ангару, наша "Волга" слегка чиркнула личную машину военпреда. Это еще больше накалило обстановку. Мы доказывали, что лететь можно, тем более что система тяг управления запараллелена. Генералы и слышать не хотят, мол, нет надежных доказательств.
Споры становятся все более ожесточенными, проходят часы, в это время над нами делает круги Tyl 14. совершая последний контрольный полет в ожидании, что же решат там кудесники за столом.
Вдруг встает Кишкин и говорит: "Джентльмены, я предлагаю единственный оставшийся у нас научный способ решить эту проблему. А именно - побороться на руках. Я готов бороться с главным контролером завода даже на левую руку, а Фрид (так звал меня Кишкин) пусть поборется на правую". Все посмотрели на хрупкого среднего роста Кишкина и на огромную фигуру главного контролера. Минута удивленного молчания, а потом все рассмеялись, напряжение исчезло. И стали готовиться к ратному поединку. Сначала я с контролером. Все следили, чтобы в исходной позиции сцепившиеся правые руки стояли строго вертикально и чтобы левые руки ни за что не цеплялись. Мы с контролером напрягали все силы, но положить руку никому не удалось. Ничья. Сел Кишкин, борьба на левых руках, и тут к всеобщему удивлению Кишкин легко уложил соперника. Они не знали, что Кишкин левша и что в молодости он крутил "солнце" на турнике.
"Слово джентльменов", - сказал Кишкин, и протокол был тут же подписан. Мы помчались на вокзал к московскому поезду. Расположились в двухместном купе мягкого вагона в самом хорошем настроении, ожидая отправления. Но в этот момент дверь в купе открылась, вошли двое представителей спецслужб: "Товарищи, ну зачем вам целые сутки трястись в поезде, когда через час Ty114 вылетает из Куйбышева и еще через три часа Вы будете в Москве. Вы же сами подписали документ, что самолет вполне надежен".Понятно, надежность документа проверяется на нас.
Итак, мы летим на хрущевском самолете, по очереди отдыхаем в хрущевской люльке. Не плохо! Через три часа - в Москве. А еще через три дня в Москву благополучно вернулся Н.С. Хрущев. На этот раз в качестве заложника туда и обратно слетал генеральный конструктор Tyl 14 А.Н. Туполев.
Скоро весь хлопок будет убираться машинами в короткие сроки и только первого сорта, тогда увеличится его конкурентоспособность на мировом рынке. В конце заседания я с Поспеловым подошел к Рашидову и просил его помочь с бериллиевой проволокой в Чирчике. Коротко объяснил важность этого дела. Рашидов обещал помочь. Весь прием продолжался часа полтора.
В воскресенье отправляемся в город Чимган - курортное место на высоте 1,5 км. Проезжаем по шоссе имени Луначарского, потом начинается поселок колхоза-миллионера. У него Дворец культуры не хуже московских, потом идут кирпичные домики колхозников. У каждой семьи свой дом. Никаких дувалов - глухих заборов. После колхоза-миллионера начинается Чирчик-быстро выросший промышленный город на 100 тыс. жителей. Европейские многоэтажные дома, довольно много зелени. Химический завод оповещает о себе желтым лисьим хвостом из окиси азота. Хвост поднимается из невысокой трубы, а потом осаждается на дома, людей, зелень - ничего хорошего. Чирчик уже несколько лет называется социалистическим городом, хотя не понятно, чем он лучше Ташкента или Андижана.
Впрочем, есть отличие: в субботу и воскресенье там не продают спиртные напитки, поэтому жителям приходится запасаться заранее или ездить за ними на автобусе в Ташкент. За Чирчиком дорога берет вверх, сбоку остается строительство Чарвакской ГЭС. В этом месте Чирчик проходит в глубоком ущелье, здесь возводится плотина высотой 130 м. Выше ее образуется огромное водохранилище. Часть долины гор будет залита, но в горной местности залитая площадь будет неизмеримо меньше, чем при перекрытии Волги, Днепра или сибирских рек.
Дорога идет круто вверх, всюду надписи: "Осторожно! Оползни!" Ближе к Чимгану оползни видны безо всяких надписей.
Участок дороги длинной метров 100, проходящий по довольно крутому склону сдвинуло вниз глинистым потоком воды метров на 300. Внизу видны куски асфальта и водосточные трубы, проходившие под дорогой и целехонькими перенесенные вниз. Рядом, чуть выше смытого шоссе, видны следы бульдозера, который прокладывает новое шоссе. Выходим из машины и идем дальше пешком. Воздух чистый, прозрачный, дышится легко, тишина необычайная. Горы сплошь усеяны цветущими тюльпанами. Если человеку жить лет сто, то именно здесь. На следующее утро едем в Чирчик на проволочный завод, там для нас тянут бериллиевую проволоку. Бериллий обладает уникальным сочетанием свойств: низким удельным весом и колоссальным модулем упругости. Проволока нужна для упрочнения. Меня встречают наши работники и сотрудники Московского института гигиены труда им. В.А. Обуха.
Настроение неважное, говорят, что завод категорически отказывается делать нашу работу. Дело в том, что несколько месяцев назад какой-то монтер поставил в вентиляционную камеру ненужные ему банки со ртутью, и вентиляция накачивала пары ртути в производственные помещения. В результате несколько десятков отравленных, пять из них лежат в больнице. В Москве, в институте им. Обуха врачи долго не могли понять, что за заболевание; несколько человек, в том числе начальник цеха, где мы тянем проволоку, пошли под суд. Избежать суда удалось только в результате амнистии в связи с 50-летием Октября. Взыскание по партийной линии только-только сняли. Я спросил: "Где начальство?" - "Директор - в Москве, главный инженер Сергеев Николай Николаевич - на учениях по обороне".
Решил с ним договориться о том, когда можно встретиться. Учения проводились совсем недалеко. Их проводил полковник. Все штатские стояли в шеренгу с противогазами. Вид у них был довольно замученный. Сергеев -среднего роста, худощавый, мешковатый - увидев меня, как-то виновато улыбнулся и развел руками. Ничего, мол, не могу поделать. Все же успели договориться, что я приеду к 5 часам. Раздалась команда: "Бегом!". И все побежали, включая главного инженера Сергеева. На этом же заводе работали сотрудники А.И. Целикова. Налаживали планетарный стан для прокатки проволоки.
В 5 часов снова на заводе, собираемся в кабинете Сергеева. Тут же начальник цеха - узбек лет под 40, заместитель секретаря парткома, заместитель главного технолога со значком выпускника Московского института стали и сплавов. Я рассказываю о значении работы по бериллиевой проволоке. Сергеев довольно вяло отговаривается, но начальник цеха говорит самым решительным тоном: "Делать не будем, у нас травмы, были отравления, хватит, пусть делают другие заводы. У нас все люди разбегутся".Секретарь парткома, секретарь горкома тоже против этой работы.
Осматриваем завод. Сложное производство, освоены трудные виды проволоки. Сергеев очень заинтересован в планетарном стане Целикова. Он настойчиво просит усилить мощности двигателя. Здесь он явно проявляет характер. Стан позволяет сразу сильно обжать пруток, заменяя 15 операций волочения с подогревом.
Возвращаемся в Ташкент, едем к Рахматову. Он работает в ЦК КП Узбекистана. Там уже Сергеев и его секретарь парткома. Рахметов объясняет, что работу надо сделать. Все это воспринимается как должное. Секретарь горкома в свою очередь говорит Сергееву, что надо сделать как можно быстрее. Рахматов спрашивает секретаря парткома: "Обстановка ясна?" - "Стало ясно, еще когда в Чирчике садились в машину, чтобы ехать сюда".
Прощаемся, заезжаем на базар - мы покупаем редиску, щавель, курагу. Приезжаем на аэродром. Вот и Москва.
1968 год. Звонок из Киева. Антонов вылетел в Ташкент, на заводе ЧП -трещины на рычагах шасси. Вылетаю и я. Весенний Ташкент после недавнего сильнейшего землетрясения, расчищают обвалы.
Едем через летное поле, показываются "Антеи", они издали не такие уж и большие, но потом на крыле одного вырисовывается группа рабочих, и видно, как они малы по сравнению с ним. Подъезжаем прямо к машине и идем к шасси. Шасси особого типа, по шесть колес с каждой стороны. Колеса надеваются на стальную ось, а ось проходит через рычаг шасси. Это мощная деталь - длинная полая стойка, сверху и снизу переходящая в два уха. Через уши проходит ось. Обычно рычаги делают из стали. Мы впервые поставили рычаг из В93 на Ту 105. Это было в 1958 г. С тех пор эти рычаги идут на всех машинах Ту, и все спокойно. На "Антее" рычаг очень большой и очень сложной формы. И вот на шести рычагах на полой стойке появились трещины во всю длину - около метра. В лаборатории смотрим изломы, механические свойства. Главный металлург завода Сапрыкин настойчиво обращает внимание на излом, в котором не видно никаких металлургических дефектов. По его мнению, трещина появляется прямо на машинах или в процессе лежания. Так же считает и Б.З. Сыч - заместитель главного металлурга, и В.Н. Сивец - главный инженер завода. Отсюда вопрос: можно летать или нет? Я держусь спокойно, наваливаюсь на Бориса Зиновьевича Сыча, который лет пять грозится пригласить на вино собственного изготовления, но так и не зовет.
Инженер лаборатории показывает мне механические свойства. В зоне трещины удлинение низкое - 0,4-0,6% вместо 2,0-2,5% по ТУ. Я допрашиваю всех, кто видел, как появилась трещина - это главный вопрос. Первоначально детали делали из поковок, их 15 штук. Ни в одной трещин нет. В сентябре, когда мы впервые столкнулись с трещинами, мы объяснили их появление большими закалочными напряжениями при закалке деталей столь сложной формы и неудачным расположением волокна. Волокно вытянуто вдоль оси, и там же максимальное напряжение при закалке. В поковке волокна идут удачнее в этом месте, но хуже в других.Я допытываюсь, не пропустили ли трещины после закалки или не вызвали ли ее при запрессовке стальной оси. И если ось, пройдя в одно ухо, входит в другое с некоторым перекосом, то могут создаться большие раздирающие усилия. "На будущее будем ставить тензометры и контролировать напряжение при запрессовке оси", - объясняют заводчане. В это время звонят из сборочного цеха: лопнул еще один рычаг.
Едем туда, берем с собой ультразвуковой аппарат и аппарат вихревых токов. Трещина свежая - это явно видно, на всю длину рычага. Рабочие и мастера клянутся, что запрессовали ось животом, без пресса. Верить этому особенно нельзя, но и нельзя особенно не верить.
Если трещины появляются во времени, то нет гарантии, что они не появятся и в деталях из поковок, и других деталях. А ведь весь "Антей" сделан из В93, но, с другой стороны, вполне возможно, что все дело действительно в неудачном волокне в штамповках рычагов.
Вечером разговариваем с Киевом, с Е.А. Шахатуни. Прочнист она хороший. Я спрашиваю ее мнение о трещинах. "У нас все очень спокойно. Это завод шумит". К заводу она, как и все антоновцы, относится неприязненно.
Шасси имеет много рычагов, если даже на одном появится трещина - катастрофы не будет. Однако при крутом развороте самолета на земле с большой нагрузкой и на плохом аэродроме могут возникнуть большие раздирающие усилия в плоскости трещины. Тем не менее я предлагаю ввести ультразвуковой контроль и этим ограничиться и принять все меры к получению хороших штамповок. Е.А. Шахатуни соглашается с условием, что потом все детали будут заменены.
В субботу утром вновь смотрю структуру, свойства, изломы рычага, а в промежутке я заскочил в ресторанчик на берегу реки Салар; я заказываю плов, я его большой любитель. В 11 часов в большом казане плов готов. Часам к 2 его уже не будет.
После обеда заседание у В.Н. Сивца. Слово дают мне. Объясняю ситуацию, предлагаю контроль УЗК, полетов не прекращать. Двое военных: старший военпред завода Сафаров и его помощник в общем относятся довольно спокойно. Первые семь машин идут ОКБ. Предупреждают, что самолеты, которые будут поступать в военные части, ни в коем случае не должны иметь трещины на рычагах. Принимается решение: мне, Шахатуни и главному металлургу Сапрыкину в понедельник отработать решение по рычагам.
Вечером я в гостях у директора завода Поспелова. Когда зашел к нему, у него находился один из представителей военных заказчиков, он агитировал его за то, что заводу следует наряду с "Антеем" получить новую машину Ильюшина. Смысл понятен. Завод получает свободу маневров и не находится в кабальной зависимости от КБ Антонова; в дальнейшем так и произошло: рядом с "Антеями" на Ташкентском заводе появились военно-транспортные самолеты Ил76.
Раньше Поспелов жил в небольшом коттедже, недалеко от завода. Перед коттеджем хороший сад, огромная стеклянная веранда, раздвигающиеся стены комнат, стеклянный потолок. Но коттедж разрушен землетрясением, и вот Поспелов переехал в более массивный дом. подальше от эпицентра землетрясения. Квартира большая, высокие дохрущевские потолки. Его жена, бодрая на вид женщина, готовит жареного сазана, квашеную армянскую капусту - очень вкусно. На столе хорошее вино собственного приготовления.
Оба жалуются на национализм. Узбеки и директором готовы поставить своего, но пока нет подходящих кандидатов. Я замечаю, что все же узбеки здорово изменились. Девушки-узбечки выглядят не хуже парижанок. Супруги Поспеловы очень хотят в Москву. Там оба их взрослых сына с женами. Мария Александровна: "Будут внуки, а здесь бабушка безработная". Константин Сергеевич позже говорил, что после землетрясения она стала очень нервной: чуть что - слезы. В Ташкенте больше умерло не от ударов землетрясения, а от сердечных приступов в последующие недели и даже месяцы после землетрясения - замедленная реакция.
Он рассказал интересную ташкентскую историю. Фабрика делала ведра. При вырезке заготовок оставались куски. Поступило рациональное предложение использовать кусочки и делать из них элементы для постройки домов. Они сразу нашли хороший сбыт у колхозов по цене, превышающей стоимость ведер. Тогда фабрика всю жесть стала пускать на строительные элементы и заработала на этом большие деньги. Чтобы выполнять план по ведрам, она имела дежурную партию ведер, которую возила в магазин, сдавала их, получала квитанцию, там же оптом их закупала; и так помногу раз, вплоть до выполнения и перевыполнения плана по производству ведер.
Утром в воскресенье на дачу ЦК заехали Поспелов и Антонов, и мы отправились в горный курортный поселок Чимган. шоссе приличное. Поспелов и Антонов сидят сзади, я спереди рядом с водителем. Разговариваем о том о сем. Заходит речь о книге воспоминаний А.С. Яковлева. Оба отзываются о ней неодобрительно. Главное то, что он не написал: не написал, как он, будучи советником Сталина по авиации, притеснял Лавочкина, своего конкурента по истребителям.
Подъезжаем к стройке Червакской ГЭС на реке Чирчик. Поспелов очень толково рассказывает что к чему. Плотина высотой 160 метров пересекает долину Чирчика, и образуется огромное озеро. Здесь бывают землетрясения до 8-9 баллов и почва не очень хорошая. Поэтому фундамент плотины делают глубиной 200 метров и туда загоняют под большим давлением цемент. В основании плотины предусмотрен сквозной тоннель диаметром 5-6 метров.
Едем дальше. Вот и Чимган. Мы на перевале высотой 2200 метров. На южных склонах снега нет, на северных - снег. Довольно много лыжников, а зимой приезжают десятки тысяч. Дальше - высокие горы, сходим с машины, идем вниз. Проходим километров 10, машина едет впереди. Антонов говорит, что министр авиационной промышленности Дементьев хочет послать в Париж четыре "Антея", они будут перевозить грузы на авиашоу в Ла Бурже. Антонов предлагает направить письмо Дементьеву, за подписью нас троих с предложением выставить в Париже мощную силовую связку "Антея", выполненную из крупных штамповок сплава В93, таких штамповок в мире нет. Они имеют прочность не менее 480 МПа в любом направлении, в серии с 1958 г. Это приоритет страны и хорошая коммерческая реклама.
На следующий день мы подписали это письмо и отправили. Часа в 2 возвращаемся в Ташкент, высаживаем Поспелова, а мы с Антоновым идем в кино на картину "Небо над нами". Кинотеатр находится во Дворце искусств Ташкента - это оригинальное, модернистское и очень удобное сооружение. Основная часть - цилиндрическая без окон - выполнена из крупных бетонных плит. От цилиндра идет длинная стеклянная галерея, в ней фойе, буфет и т.д. В зале кондиционеры, с любого места прекрасно видно. Много выходов, после сеанса никакой толкучки. Антонов ругает новые киевские стандартные кинотеатры - неудобно, а этот намного лучше. Помню, я первый раз ночью увидел этот дворец при полной луне. Это было неожиданно и как в сказочном видении.
После сеанса выходим на проспект Навои. Невероятная пыль: пылят развалины, пылят самосвалы. Идем в гостиницу "Шелковичная", где живет Антонов. Начинается дождь, Антонов посмеивается, идет бодро, прямо, он без пальто, на груди значок депутата и Золотая звезда. Гостиница "Шелковичная" стоит немного в глубине улицы, она новая, очень приятная, совсем близко от эпицентра, но не пострадала от землетрясения. Ужинаем, двое соседей интересуются Антоновым: кто он? Антонов дарит им значки фирмы, такие же значки дарит официантке.
Утром я звоню Шахатуни: "Когда Вы делали статические испытания узла, полетели другие детали, а рычаги выстояли. Давайте дадим отпуск, смяг-чающнй режим старения, снизим прочность с 480 до 420 МПа, снимем внутренние напряжения, повысим удлинение и не будем тревожиться". Она довольно быстро соглашается при условии, что, когда будут хорошие штамповки, все сменим. Я не возражаю. Она, правда, сомневается, возьмет ли на себя завод такую трудоемкую работу по демонтажу узлов. Это действительно большая работа. Надо демонтировать рычаги с машин, выпрессовать стальную ось и медные втулки, но из разговора с Поспеловым и Сивцом я знаю, что они готовы пойти на это. Я не знаю, почему именно они так тревожатся о трещинах в рычагах, но во всяком случае они готовы делать эту работу.
Ну и действительно, после уточнения технологии штамповки и внедрения смягчающих режимов старения никаких неприятностей со штамповками рычагов не было.
II января 1968 г. я был в Киеве. Поместили в гостинице Москва. Хороший номер на одного. Для Киева это не так легко. Поехал в КБ, зашел сразу к Олегу Константиновичу Антонову. Сейчас у них сложное положение -они фактически сидят без дела. После "Антея" они сделали "сороковку" -средний бомбардировщик. Были готовы рабочие чертежи, выделен завод, но потом все повернулось назад. Приняли проект фирмы Ильюшина. Возможна ориентировка Антонова на турбовинтовые двигатели. Турбореактивный двигатель (ТРД), который обеспечивает повышенную скорость полета по сравнению с принятыми у Антонова турбовинтовыми двигателями (ТВД), требует хороших аэродромов, а антоновские машины с ТВД садятся на любые травяные аэродромы, и неизвестно, что лучше для военно-транспортных самолетов. У ильюшинцев предусматривается ТРД, во всяком случае эту машину гонят вовсю, делать ее будет Ташкент.
... Работы по "Протону" шли лихорадочными темпами. С уральских заводов поступали листы из алюминиевого сплава АЦМ (алюминий-цинк-магний), который предложил Челомею ЦНИИМВ (Центральный исследовательский институт материаловедения Министерства общего машиностроения). Этот сплав хорошо сваривался, имел повышенную прочность, но это был первый опыт промышленного применения сплава. Поскольку завод входил в МАП, руководство работой с этим металлом при изготовлении серии было поручено ВИАМ, конкретно академику СТ. Кишкину и И.Н. Фридляндеру. В кратчайшие сроки были изготовлены первые баки, в дальнейшем их выпуск наращивался. У готовых баков стояли часовые, круг людей, которые могли подходить к ним, был строго ограничен.
Но через некоторое время на баках вдоль границы сварных швов стали появляться трещины, в некоторых случаях они имели длину до 2 метров. Исследователи и контролеры прекрасно знали о трещинах, но работа по-прежнему шла полным ходом, однако никто не отваживался сообщить о трещинах Челомею, который занимал положение несколько ниже господа бога, но намного выше любого министра. Я с самого начала относился к сплаву АЦМ отрицательно. Мы провели в ВИАМ много исследований и установили задолго до "Протона", что эти сплавы склонны к так называемой коррозии под напряжением. При термической обработке металла и сварке в баках возникают большие остаточные напряжения, а влажность воздуха в обычном цехе оказывала достаточное коррозионное воздействие на этот сверхчувствительный сплав, чтобы вызвать появление трещин. В общем позиция ВИАМ по отношению к этому сплаву была явно негативной, но официально эту точку зрения ВИАМ не выдавал. Ведь решение о сплаве принял сам Челомей, и благословил его Хрущев. Кто же может подвергать сомнению то, что решил Челомей и благословил Хрущев?
Я все же поехал к министру авиационной промышленности П.В. Дементьеву. "Петр Васильевич, - говорю я ему, входя в кабинет, - я насчет ракеты Челомея". Дементьев сразу остановил меня: - "Пройдемте в другую комнату". Я понял, что он хочет избежать прослушивания. В небольшой комнате, куда мы пришли, я продолжил: "Ракеты трещат от коррозии под напряжением, надо снимать сплав АЦМ, позвоните, пожалуйста, Челомею". Дементьев меня подробно расспросил о сложившейся ситуации с баками, но потом говорит: "Лучше Вы сами поезжайте к Челомею, доложите ему обо всем, а потом приезжайте ко мне и расскажите о результатах". Выходит, что даже министр боится связываться с всесильным академиком. Челомей меня сразу принял, и я ему говорю: "Владимир Николаевич, что же происходит? Мы гоним работу изо всех сил, но ведь баки трещат!" -"Как трещат!" - удивился он, и мы пошли в цех смотреть эти самые трещины. "Да, - говорит Челомей, - трещины. Меня подвели металлурги". Я вернулся, и Дементьев меня опять отвел в ту же маленькую комнату. Я сообщил ему о моей встречи с Челомеем. Он меня внимательно выслушал и заключил: "Артист!"
На следующей неделе у Челомея было проведено совещание. От ВИАМ выступал я, от ЦНИИМВ - доктор Г.Г. Конради, автор сплава. Я привел статистику по потрескавшимся бакам, расположению в них трещин, времени их появления и результатам испытаний сварных образцов сплава АЦМ при коррозионных испытаниях в ВИАМ. Мое сообщение убедило Челомея и всех присутствующих на совещании, но, конечно, самым веским аргументом были сами потрескавшиеся баки. Тут же было принято решение отказаться от сплава АЦМ и перейти на надежный, но менее прочный сплав АМгб (алюминий-магний), а наиболее нагруженную часть бака - днище - мы предложили изготавливать из листов, подвергнутых специальной холодной деформации, что повышало прочность до уровня сплава АЦМ. Эта обработка в промышленном масштабе применялась впервые, но мы считали, что это вполне допустимый риск. Новая обработка себя полностью оправдала. Таким образом, казалось, что дальше с ракетой "Протон" не будет особых осложнений. Однако все было не так просто. В повестке дня заседания Президиума ЦК КПСС на июль 1964 г.
появляется вопрос: о причинах срыва выпуска ракеты "Протон". На этот вопрос отводится семь минут. Докладчики А.Т. Туманов (начальник ВИАМ, в дальнейшем член-корреспондент АН СССР), И.Н. Фридляндср. А.Ф. Белов - директор ВИЛСа (Всероссийский институт легких сплавов), ответственный за выпуск листов из алюминиевых сплавов, будущий академик АН СССР.
Сотрудники аппарата ЦК КПСС нас предупредили: придете с партбилетами, уйдете без партбилетов. Вот уж действительно ирония судьбы: мы боролись против АЦМ, мы помогли выбрать хороший сплав для "Протона", и мы -главные ответчики. Те же сотрудники аппарата ЦК КПСС сообщили, что о каких-либо оправданиях и речи не может быть, вопрос практически решен.
С тревогой ждем июля. Но приходит сообщение, что вопрос переносится на конец года. Ну а дальше, как известно, 14 октября 1964 г. Хрущев был освобожден от должности первого секретаря ЦК КПСС. В тот же день Челомей исчез с завода им. М.В. Хруничева и не появлялся там недели две. Но его никто не собирался снимать с работы, и он продолжал трудиться в той же должности генерального конструктора, правда, он стал более демократичным. Ракета "Протон" из сплава АМгб успешно прошла все испытания и продолжает успешно трудиться по сегодняшний день, выводя на орбиты коммерческие спутники и участвуя в строительстве Международной космической станции.Однако за прошедшие годы открыты и разработаны сверхлегкие алюминиево-литиевые сплавы, которые дают огромное снижение веса конструкции, и пора строить и "Протон" или его модификацию "Ангара" из новых алюминиево-литиевых сплавов.
В начале 60-х годов министр авиационной промышленности позвонил в ВИАМ и приказал академику СТ. Кишкину и И.Н. Фридляндеру немедленно вылететь в Куйбышев (Самару) на авиационный завод. "Вопрос на месте", - добавил он.
Вместе с вопросом на месте оказалась группа генералов от ВВС, КГБ, МВД. На аэродроме стоял огромный пассажирский четырехмоторный самолет Ту114. Он предназначался для беспересадочного перелета Н.С. Хрущева из Москвы в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Самолет был оборудован всеми видами связи. В салоне подвешена на толстых резиновых шнурах большая люлька. Это спальное ложе Никиты Сергеевича, чтобы спокойнее переносить воздушную болтанку. СССР готовился продемонстрировать миру мощь своей авиационной техники, ибо в то время еще не было пассажирских самолетов, совершающих беспересадочные перелеты через Атлантику.
Но в последний момент военпред завода, контролирующий качество и надежность самолетов, выпускаемых предприятием, обнаружил на тягах управления коррозионные поражения. Полет отменили. Н.С Хрущев отправился через океан на теплоходе "Балтика". Рейс назвали рейсом мира. Н.С.Хрущев каждый день произносил по радио длинные речи, которые занимали половину газетных полос.
А мы в это время старались разобраться с тягами - эти тяги идут через весь самолет от кабины летчиков к рулям, расположенным в хвостовой части самолета. Они сделаны из дюралевых труб, и вот на некоторых трубах на заводском складе обнаружены точечные коррозионные поражения. К осмотру на самолете доступны лишь 20% общей длины тяг.
Коррозионные поражения дюралевых труб вызываются нарушениями технологии закалки. Трубы должны быть перенесены из закалочной печи в водяной бак за 15 секунд. Трубы для тяг производили два металлургических завода. На одном нагрев осуществлялся в вертикальной, воздушной печи, под ней - водяной бак, трубы проваливаются из печи в бак за пять секунд. На другом заводе нагрев под закалку происходит в жидкой селитровой ванне, которая очень точно держит температуру, бак с водой расположен рядом. Трубу надо поднять из селитровой ванны, передвинуть по воздуху к баку и опустить в него. Три движения иногда не укладываются в 15 секунд, н тогда появляется коррозия.
Надо было понять: трубы какого завода стоят на этом самолете. Мы изучали всякие документы, но точно разобраться не удалось. Испытали трубы с точками, прочность практически не изменялась. Мы посоветовались с Кишкиным и решили, что лететь можно. Сообщили генералам, но они не согласились, особенно потому что не удалось точно установить, какие трубы на самолете. Мы им объясняли, чтобы труба разрушилась от коррозионной точки, должна возникнуть усталостная трещинка, она должна прорасти всю стенку трубы, а весь перелет туда-обратно займет максимально 20 часов. Однако переубедить генералов было невозможно, они боялись то ли за Никиту Сергеевича, то ли за свои тепленькие места, которых они лишатся, если вдруг произойдет ЧП.
А время шло. Н.С. Хрущев уже успел во время одного из заседаний рассердиться на какого-то оратора и, сняв башмак, громко стучал им по пюпитру. Генеральная Ассамблея уже успела наложить на СССР крупный штраф за нанесенное оскорбление, а мы все спорили. До отлета Хрущева оставалось четыре дня.Рано утром вся компания собралась в большом ангаре на аэродроме за столом: с одной стороны - генералы, с другой - Кишкин. я и заместитель министра авиационной промышленности. Подъезжая к ангару, наша "Волга" слегка чиркнула личную машину военпреда. Это еще больше накалило обстановку. Мы доказывали, что лететь можно, тем более что система тяг управления запараллелена. Генералы и слышать не хотят, мол, нет надежных доказательств.
Споры становятся все более ожесточенными, проходят часы, в это время над нами делает круги Tyl 14. совершая последний контрольный полет в ожидании, что же решат там кудесники за столом.
Вдруг встает Кишкин и говорит: "Джентльмены, я предлагаю единственный оставшийся у нас научный способ решить эту проблему. А именно - побороться на руках. Я готов бороться с главным контролером завода даже на левую руку, а Фрид (так звал меня Кишкин) пусть поборется на правую". Все посмотрели на хрупкого среднего роста Кишкина и на огромную фигуру главного контролера. Минута удивленного молчания, а потом все рассмеялись, напряжение исчезло. И стали готовиться к ратному поединку. Сначала я с контролером. Все следили, чтобы в исходной позиции сцепившиеся правые руки стояли строго вертикально и чтобы левые руки ни за что не цеплялись. Мы с контролером напрягали все силы, но положить руку никому не удалось. Ничья. Сел Кишкин, борьба на левых руках, и тут к всеобщему удивлению Кишкин легко уложил соперника. Они не знали, что Кишкин левша и что в молодости он крутил "солнце" на турнике.
"Слово джентльменов", - сказал Кишкин, и протокол был тут же подписан. Мы помчались на вокзал к московскому поезду. Расположились в двухместном купе мягкого вагона в самом хорошем настроении, ожидая отправления. Но в этот момент дверь в купе открылась, вошли двое представителей спецслужб: "Товарищи, ну зачем вам целые сутки трястись в поезде, когда через час Ty114 вылетает из Куйбышева и еще через три часа Вы будете в Москве. Вы же сами подписали документ, что самолет вполне надежен".Понятно, надежность документа проверяется на нас.
Итак, мы летим на хрущевском самолете, по очереди отдыхаем в хрущевской люльке. Не плохо! Через три часа - в Москве. А еще через три дня в Москву благополучно вернулся Н.С. Хрущев. На этот раз в качестве заложника туда и обратно слетал генеральный конструктор Tyl 14 А.Н. Туполев.