Орлов Владимир Дмитриевич. Главный инженер завода обуви. Ботинки для Н. С. Хрущёва
"..С начала 60-х годов, по инициативе Хрущёва, начали проводится ежегодные совещания, на которых подводились итоги сельскохозяйственного года. Место проведения этих совещаний определил сам Хрущёв. Им стал город Воронеж. Совещания проводились в здании Театра оперы и балета. Это здание было заново построено после войны. На этом месте до этого, стоял дощатый забор, который был последний, закрывающий обломки от старого здания Театра оперы и балета, которые остались после бомбёжек во время войны.
Источник https://proza.ru/2022/08/14/1349
Жители города ходили мимо этого дощатого забора и ругали хозяев города за непристойный вид этого места. И вдруг, забор сняли и строители на этом месте начали возводить новое здание Театра оперы и балета по довоенным чертежам. Когда закончили наружную отделку здания, жители с восхищением любовались его видом. С него уже были сняты леса и строители заканчивали внутренюю отделку, сохраня прежний вид. Из Москвы привезли бархат для драпировки стен и лоджий, повесили занавес с рисунками силуэта довоенного города.
Секретарь ЦК КПСС Хрущёв Н.С. предложил проводить в этом здании годовые совещания по сельскому хозяйству. Руководство города вынуждено было согласиться с таким решением секретаря ЦК КПСС. 1963 год. Проходит очередное совещание по сельскому хозяйству. Вдруг мне позвонил начальник Орготдела обкома партии и пригласил прийти в здание обкома приблизительно в полдень, т. е., - в 12 часов. При этом он попросил взять с собой гибкий метр.
Я понял, - необходимо снять смерок стопы кому то. В назначенное время, я пришёл в обком и поднялся на четвёрый этаж и вошёл в просторное помещение между кабинетом секретаря обкома и комнатой, где размещался общий отдел. Начальник отдела вежливо поприветствовал меня и пригласил пройти в комнату общего отдела, при этом сказал, что надо немного здесь подождать. Вскоре открылся кабинет секретаря обкома и из дверей вышли несколько человек.
Я сразу узнал наших областных руководителей и с ними вышел в расстёгнутой на распашку верхней сорочке Хрущёв. Они, видимо, направлялись в обкомовскую столовую, так как было время обеда. Не успел Хрущёв сделать и пяти шагов, как начальник общего отдела вышел из комнаты и направился навстречу с Хрущёвым. Он предложил Хрущёву немножко задержаться и сказал, что главный инженер нашей обувной фабрики хотел бы снять смерок с Вашей стопы. Судя по всему Хрущёв и не понял, о чем идёт речь, но я быстро подошёл, стал на колено и предложил снять ботинок.
Я попросил Хрущёва развязать шнурки и снять ботинок. Он выполнил мою просьбу. Затем я попросил Хрущёва стать на лист чистой бумаги формата А-4. Он стал. Карандашом я обвёл его стопу, поставил жирные точки перед большим пальцем и по вертикали, - от задней части стопы. Затем измерил объём стопы у основания пальцев и измерил черезподъёмный размер и всё это записал на этом же листе бумаги. “Спасибо”, - сказал я и поднялся с колена. Хрущёв одел на ногу ботинок и поблагодарил меня за “выполненную работу”. Затем поинтересовался, когда будут готовы новые ботинки, так как ему через три дня надо будет уезжать в Москву. Я сказал, что трёх дней должно хватить.
Затем я взял лист и гибкий метр, скрутил в ролик и положил в карман брюк . Кивнул головой и помчался на фабрику делать ботинки. Времени было в обрез. Когда прибежал, то в экспериментальном цехе меня уже давно ждали. Я выложил на стол всё, что у меня было. Лев Мейерович Гершензон взял в руки бумагу и сразу принял решение.Он попросил Федю - колодочника приправить колодку согласно размеров на бумаге, модельер Руслан Цива, вышел из помещения экспериментального цеха и вскоре вернулся с парой женских колодок сорок первого размера для среднего каблука.
Он попросил Федю отпилить носочную часть и плоским шабровым напильником заправить носочную часть под “карэ”. Федя эту рекомендацию выполнил моментально. Затем Руслан попросил Федю набить перстовички на пяточную часть колодок и на пучковую часть. Чересподъёный размер оставили без изменения. Федя шкуркой потёр по всей поверхности колодок и смахнув пыль, сказал:”готово”. Руслан взял колодки и передал их Льву Мейеровичу. Тот быстро снял среднюю копию и сам по ней начал наносить линии соединения деталей с припусками под сборку. Я наблюдал за этой организацией работ и когда у меня появилась уверенность в том, что всё будет выполнено как надо, я зашёл в кабинет Якова Абрамовича и закрыл за собой дверь.
Яша моментально поставил на стол бутылку с водкой и предложил выпить за удачу в выполнении начатых дел. Я согласился. Иногда приходилось на фабрике выпивать, но я это делал только в одном месте, - в Экспериментальном цехе и нигде больше. Яша налил себе полный стакан. Он всегда говорил, что пьёт только один раз, но полный стакан. Налил и мне тоже полный стакан. Я сказал:”Яша, сегодня я выпью только полстакана и не более”. Яша согласился и моментально опрокинул стакан. Вытащил бутерброд с любительской колбасой и начал закусывать. Я ещё какое то время думал пить или не пить, а потом попросил Яшу налить мне полстакана. Яша налил и я тоже выпил.
Закусывали бутербродами с любительской колбасой, которых у Яши, как всегда, было много. Закончив трапезу, я закурил. Яша никогда не курил. Яша всё поставил на свои места, аккуратно смахну со стола крошки от хлеба и попросил открыть дверь. Я открыл дверь и увидел, что работой заняты все. Женщины - заготовщицы на мраморе заколачивали края деталей верха и подкладки, Мотя - закройщик, который кроил в закройном цехе крой для верха и подкладки, принёс из закройного цеха пару деталей подкладки, которые он просто забыл выкроить и передал их заготовщице для производтва заготовки.
Федя уже набил тонкими гвоздями кожаные стельки с полустельками и супинатором на колодки, сидел ждал заготовки, с тем, чтобы начать затяжку. Федя посмотрел на меня и сказал, что готов начать сразу затяжку, как только получу заготовку. Я не стал никого подгонять, так как работа шла по графику, - в смысле времени. У меня появилась уверенность, что и вся работа будет выполнена вовремя.
Я решил пойти к себе в кабинет и узнать у Фаины Давыдовны, не звонил ли кто нибудь, а если звонил, то что спрашивал. Вышел во двор и сразу встретил Сергея Ивановича, который просил подписать платёжные документы, так как он собирается пойти в банк. Мы зашли в бухгалтерию и я подписал платёжные документы. Потом я зашёл в приёмную и Фаина Давыдовна сказала мне, что Павел Григорьевич на базе Облобувьторга и просил подписать платёжные документы главному бухгалтеру, когда понадобится. Я сказал, что уже подписал. После этого спросил Фаину Давыдовну не звонил ли мне кто нибудь. Она ответила, что никто не звонил.
Сел в кресло и откинулся спиной на спинку кресла и чуть было не заснул. Раздался звонок телефона и телефонистка сказала чтобы я не клал трубку, - она соединит меня с Острогожским кожзаводом. Через минуту я услышал знакомый с детства голос. Брат Лёня сообщил мне, что его назначили на должность директора завода. Я поздравил Лёню с назначением и пожелал удач на новом поприще. Порекомендовал сообщить об этом маме по телефону. Он сказал, что обязательно сообщит. Я сказал Лёне о том, чем занят именно сегодня, но совсем вкратце, не называя фамилий. Он был удивлён. Я сказал, что сам удивлён, но посоветовал смотреть сегодня последние новости по областному телевидению.
Мы попрощались и я быстро пошёл в Экспериментальный цех. Зашёл, а там уже Федя заканчивал затяжку и просил организовать сушку затянутой на колодки обуви в щадящем режиме. Яша взял затянутую обувь и пошёл в цех к Мише Бренеру, чтобы там решить вопрос с сушкой обуви. Миша Бренер нашёл подходщее место для сушки в новой вертикальной сушилке и уложил там принесённую пару затянутой обуви, даже не спросив, почему такая спешка.Он сказал Яше, что как будет готово, сам принесёт пару в Экспериментальный цех. Яша ушёл. Я, немно передохнув, встал и вышел в приёмную.
Сообщил Фаине Давыдовне о назначении на должность директора Острогожского кожевенного завода Орлова Леонида Дмитриевича и пошёл в Экспериментальный цех. Фаина Давыдовна в догонку поздравила меня с назначением на должность директора Острогожского кожевенного завода моего брата. Я поблагодарил её. Не успел я дойти в Экспериментальный цех, как меня уже поздравили с назначением моего брата все, кто встретился по пути и в самом Экспериментальном цехе, - тоже. Я всех благодарил за поздравления.
Через десять минут, как я вошёл в Экспериментальный цех, пришёл Миша Бренер и принёс пару затянутой обуви, - высушенную, как он сказал. Федя взял пару, покачал головой и молча продолжил колдовать над затянутой обувью. В такие минуты подходить к Феде никто не мог, просто боялись, ведь он мог покрыть и трёхэтажным матом. Работы было ещё много. Федя продолжал работать, поглядывая на часы, которые висели на противоположной стене. Было в его распоряжении около часа.
Федя прямо на колодках начал отделывать обувь. Почистил весь верх белым вафельным полотенцем, прошёл ручным урезником оба уреза по всей длинне, почистил мелкой шкуркой все урезы и начал наносить зубной щёткой на урезы шеллак. Затем, как шеллак просох, нанёс воск и ручным урезником отставил всю длину урезов. Через две минуты снял обувь с колодок, отложил колодки в сторону и начал обрабатывать внутри обуви всё, что торчало внутри, а это были концы тонких гвоздиков, которыми он крепил стельки перед затяжкой и по центру удалил по паре концов маленьких гвоздиков, которыми предварительно перед затяжкой, он крепил стельки к колодкам.
Когда Федя закончил эту чистку, он кривым рашпилем обработал всю поверхность стелек и приступил к установке вкладных стелек, намазаных резиновым клеем во внутрь обуви. Аккуратно он вложил стельки во внутрь каждой полупары и разгладил пальцами каждую стельку. Полотенцем вытер всю поверхность обуви и текстильным тампончиком нанёс аппретуру на поверхность обуви. Обувь засияла ярким блеском.
Федя держал обе полупары в руках пару минут, пока аппретура не высохла. Яша приготовил коробку для упаковки обуви из картона марки А с листом белой бумаги для перестилания полупар. Он взял у Феди сначала одну полупару и положил её на ребро в коробку, затем взял вторую полупару и с разворотом на стовосемьдесят градусов, положил в коробку, перестилая при этом вторым концом упаковочной бумаги. Закрыл крышку. Легко хлопнул по крышке коробки и сказал: “Теперь надо доставить это изделие художественной ценности потребителю”.
Все засмеялись. Я посмотрел на часы и решил, что успею доставить это, - поистине художественное произведение, потребителю до отъезда его из Воронежа. Положил коробку в сумку, которую мы заказываем для перевозки образцов на вставки и пошёл в здание обкома партии. Дверь была открыта. Я зашёл и поднялся на четвёртый этаж лифтом. Вошёл в холл, где сегодня снимал смерок и остановился. Дверь кабинета секретаря обкома партии открылась и в холл вышли секретарь обкома партии Воротников Виталий Иванович, за ним Хрущёв Никита Сергеевич и другие областные руководители, которые, как я узнал позже, вышли проводить высокого гостя в Москву.
Я вынул из сумки коробку с парой обуви и сказал, обращаясь к Никите Сергеевичу Хрущёву, что обувь готова и он может померять. Хрущёв моментально расшнуровал и сбросил с одной, потом с другой стопы свои гавнодавы, как я называл его ботинки маленьким язычком, одел сначала левую полупару, потом правую, не зашнуровывая встал во весь рост и улыбнувшись сказал:”Такой удобной обуви у меня никогда не было”.
Я хорошо понимал его. Во первых, нашу обувь нельзя было никак сравнить с той, которая у него была. Наша обувь действительно была модельной, она была на пять миллиметров выше, чем его обувь и это, с его ростом, - очень он чувствовал. Его лицо светилось улыбкой. Он сам зашнуровал ботинки, а его ботинки зав. общим отделом положил в сумку и отнес в свой кабинет. “Сколько я должен заплатить” - спросил Никита Сергеевич.
Я ответил, что мы тут разберёмся и всё оформим как надо. Никита Сергеевич настоятелно потребовал, сколько стоит эта обувь. Я ответил, что по прейскуранту розничных цен эта обувь стоит тринадцать рублей и двадцать копеек. Хрушёв сказал, что у него есть деньги и он хочет заплатить прямо сейчас. Я сказал, что это можно сделать, но на это потребуется много времени. Всё надо оформлять через склад готовой продукции, а он уже закрыт, так как работает только в одну смену. Обстановку разрядил вернувшийся зав. Общим отделом.
Он сказал, что порядки, установленные государством никто нарушать не намерен и завтра мы всё сделаем как надо, а сегодня Вы берёте ботинки под честное слово. Деньги заплатите после получения подтверждения, о том, что все документы оформлены, по предъявлению Вам чека об оплате с печатью отдела обуви фирменного магазина Центрально-Чернозёмного совнархоза. Наконец то Никита Сергеевич согласился.
В холле все попрощались и Никита Сергеевич отправился на служебном автомобиле на Центральный железнодорожный вокзал ЮВЖД, где на запасных путях стоял его прицепной вагон. Вагон устанавливали между первым и вторым вагонами фирменного поезда №26 Воронеж - Москва, который по расписанию отправлялся в Москву в 22-30 по московскому времени ежедневно.
Я пошёл на фабрику. Хотя уже было около девяти часов вечера. Зашёл в экспериментальный цех, где меня ждали все за исключением заготовщицы. Рассказал, как всё было и передал большое спасибо от Хрущёва всем, кто делал ему так понравившиеся ботинки. Налили водочки по этому поводу и выпили, кто сколько хотел. Закусывали бутербродами с докторской колбасой. Рассказывать подробности не хотелось. Через час пошли все по домам. Всю дорогу я маленьким язычком благодарил Хрущёва за то, что отвязался от этого непростого дела, которое ещё не закончилось и завтра надо ещё будет много чего сделать, чтобы закончить это надоевшее “почётное” дело.
Источник https://proza.ru/2022/08/14/1349
Жители города ходили мимо этого дощатого забора и ругали хозяев города за непристойный вид этого места. И вдруг, забор сняли и строители на этом месте начали возводить новое здание Театра оперы и балета по довоенным чертежам. Когда закончили наружную отделку здания, жители с восхищением любовались его видом. С него уже были сняты леса и строители заканчивали внутренюю отделку, сохраня прежний вид. Из Москвы привезли бархат для драпировки стен и лоджий, повесили занавес с рисунками силуэта довоенного города.
Секретарь ЦК КПСС Хрущёв Н.С. предложил проводить в этом здании годовые совещания по сельскому хозяйству. Руководство города вынуждено было согласиться с таким решением секретаря ЦК КПСС. 1963 год. Проходит очередное совещание по сельскому хозяйству. Вдруг мне позвонил начальник Орготдела обкома партии и пригласил прийти в здание обкома приблизительно в полдень, т. е., - в 12 часов. При этом он попросил взять с собой гибкий метр.
Я понял, - необходимо снять смерок стопы кому то. В назначенное время, я пришёл в обком и поднялся на четвёрый этаж и вошёл в просторное помещение между кабинетом секретаря обкома и комнатой, где размещался общий отдел. Начальник отдела вежливо поприветствовал меня и пригласил пройти в комнату общего отдела, при этом сказал, что надо немного здесь подождать. Вскоре открылся кабинет секретаря обкома и из дверей вышли несколько человек.
Я сразу узнал наших областных руководителей и с ними вышел в расстёгнутой на распашку верхней сорочке Хрущёв. Они, видимо, направлялись в обкомовскую столовую, так как было время обеда. Не успел Хрущёв сделать и пяти шагов, как начальник общего отдела вышел из комнаты и направился навстречу с Хрущёвым. Он предложил Хрущёву немножко задержаться и сказал, что главный инженер нашей обувной фабрики хотел бы снять смерок с Вашей стопы. Судя по всему Хрущёв и не понял, о чем идёт речь, но я быстро подошёл, стал на колено и предложил снять ботинок.
Я попросил Хрущёва развязать шнурки и снять ботинок. Он выполнил мою просьбу. Затем я попросил Хрущёва стать на лист чистой бумаги формата А-4. Он стал. Карандашом я обвёл его стопу, поставил жирные точки перед большим пальцем и по вертикали, - от задней части стопы. Затем измерил объём стопы у основания пальцев и измерил черезподъёмный размер и всё это записал на этом же листе бумаги. “Спасибо”, - сказал я и поднялся с колена. Хрущёв одел на ногу ботинок и поблагодарил меня за “выполненную работу”. Затем поинтересовался, когда будут готовы новые ботинки, так как ему через три дня надо будет уезжать в Москву. Я сказал, что трёх дней должно хватить.
Затем я взял лист и гибкий метр, скрутил в ролик и положил в карман брюк . Кивнул головой и помчался на фабрику делать ботинки. Времени было в обрез. Когда прибежал, то в экспериментальном цехе меня уже давно ждали. Я выложил на стол всё, что у меня было. Лев Мейерович Гершензон взял в руки бумагу и сразу принял решение.Он попросил Федю - колодочника приправить колодку согласно размеров на бумаге, модельер Руслан Цива, вышел из помещения экспериментального цеха и вскоре вернулся с парой женских колодок сорок первого размера для среднего каблука.
Он попросил Федю отпилить носочную часть и плоским шабровым напильником заправить носочную часть под “карэ”. Федя эту рекомендацию выполнил моментально. Затем Руслан попросил Федю набить перстовички на пяточную часть колодок и на пучковую часть. Чересподъёный размер оставили без изменения. Федя шкуркой потёр по всей поверхности колодок и смахнув пыль, сказал:”готово”. Руслан взял колодки и передал их Льву Мейеровичу. Тот быстро снял среднюю копию и сам по ней начал наносить линии соединения деталей с припусками под сборку. Я наблюдал за этой организацией работ и когда у меня появилась уверенность в том, что всё будет выполнено как надо, я зашёл в кабинет Якова Абрамовича и закрыл за собой дверь.
Яша моментально поставил на стол бутылку с водкой и предложил выпить за удачу в выполнении начатых дел. Я согласился. Иногда приходилось на фабрике выпивать, но я это делал только в одном месте, - в Экспериментальном цехе и нигде больше. Яша налил себе полный стакан. Он всегда говорил, что пьёт только один раз, но полный стакан. Налил и мне тоже полный стакан. Я сказал:”Яша, сегодня я выпью только полстакана и не более”. Яша согласился и моментально опрокинул стакан. Вытащил бутерброд с любительской колбасой и начал закусывать. Я ещё какое то время думал пить или не пить, а потом попросил Яшу налить мне полстакана. Яша налил и я тоже выпил.
Закусывали бутербродами с любительской колбасой, которых у Яши, как всегда, было много. Закончив трапезу, я закурил. Яша никогда не курил. Яша всё поставил на свои места, аккуратно смахну со стола крошки от хлеба и попросил открыть дверь. Я открыл дверь и увидел, что работой заняты все. Женщины - заготовщицы на мраморе заколачивали края деталей верха и подкладки, Мотя - закройщик, который кроил в закройном цехе крой для верха и подкладки, принёс из закройного цеха пару деталей подкладки, которые он просто забыл выкроить и передал их заготовщице для производтва заготовки.
Федя уже набил тонкими гвоздями кожаные стельки с полустельками и супинатором на колодки, сидел ждал заготовки, с тем, чтобы начать затяжку. Федя посмотрел на меня и сказал, что готов начать сразу затяжку, как только получу заготовку. Я не стал никого подгонять, так как работа шла по графику, - в смысле времени. У меня появилась уверенность, что и вся работа будет выполнена вовремя.
Я решил пойти к себе в кабинет и узнать у Фаины Давыдовны, не звонил ли кто нибудь, а если звонил, то что спрашивал. Вышел во двор и сразу встретил Сергея Ивановича, который просил подписать платёжные документы, так как он собирается пойти в банк. Мы зашли в бухгалтерию и я подписал платёжные документы. Потом я зашёл в приёмную и Фаина Давыдовна сказала мне, что Павел Григорьевич на базе Облобувьторга и просил подписать платёжные документы главному бухгалтеру, когда понадобится. Я сказал, что уже подписал. После этого спросил Фаину Давыдовну не звонил ли мне кто нибудь. Она ответила, что никто не звонил.
Сел в кресло и откинулся спиной на спинку кресла и чуть было не заснул. Раздался звонок телефона и телефонистка сказала чтобы я не клал трубку, - она соединит меня с Острогожским кожзаводом. Через минуту я услышал знакомый с детства голос. Брат Лёня сообщил мне, что его назначили на должность директора завода. Я поздравил Лёню с назначением и пожелал удач на новом поприще. Порекомендовал сообщить об этом маме по телефону. Он сказал, что обязательно сообщит. Я сказал Лёне о том, чем занят именно сегодня, но совсем вкратце, не называя фамилий. Он был удивлён. Я сказал, что сам удивлён, но посоветовал смотреть сегодня последние новости по областному телевидению.
Мы попрощались и я быстро пошёл в Экспериментальный цех. Зашёл, а там уже Федя заканчивал затяжку и просил организовать сушку затянутой на колодки обуви в щадящем режиме. Яша взял затянутую обувь и пошёл в цех к Мише Бренеру, чтобы там решить вопрос с сушкой обуви. Миша Бренер нашёл подходщее место для сушки в новой вертикальной сушилке и уложил там принесённую пару затянутой обуви, даже не спросив, почему такая спешка.Он сказал Яше, что как будет готово, сам принесёт пару в Экспериментальный цех. Яша ушёл. Я, немно передохнув, встал и вышел в приёмную.
Сообщил Фаине Давыдовне о назначении на должность директора Острогожского кожевенного завода Орлова Леонида Дмитриевича и пошёл в Экспериментальный цех. Фаина Давыдовна в догонку поздравила меня с назначением на должность директора Острогожского кожевенного завода моего брата. Я поблагодарил её. Не успел я дойти в Экспериментальный цех, как меня уже поздравили с назначением моего брата все, кто встретился по пути и в самом Экспериментальном цехе, - тоже. Я всех благодарил за поздравления.
Через десять минут, как я вошёл в Экспериментальный цех, пришёл Миша Бренер и принёс пару затянутой обуви, - высушенную, как он сказал. Федя взял пару, покачал головой и молча продолжил колдовать над затянутой обувью. В такие минуты подходить к Феде никто не мог, просто боялись, ведь он мог покрыть и трёхэтажным матом. Работы было ещё много. Федя продолжал работать, поглядывая на часы, которые висели на противоположной стене. Было в его распоряжении около часа.
Федя прямо на колодках начал отделывать обувь. Почистил весь верх белым вафельным полотенцем, прошёл ручным урезником оба уреза по всей длинне, почистил мелкой шкуркой все урезы и начал наносить зубной щёткой на урезы шеллак. Затем, как шеллак просох, нанёс воск и ручным урезником отставил всю длину урезов. Через две минуты снял обувь с колодок, отложил колодки в сторону и начал обрабатывать внутри обуви всё, что торчало внутри, а это были концы тонких гвоздиков, которыми он крепил стельки перед затяжкой и по центру удалил по паре концов маленьких гвоздиков, которыми предварительно перед затяжкой, он крепил стельки к колодкам.
Когда Федя закончил эту чистку, он кривым рашпилем обработал всю поверхность стелек и приступил к установке вкладных стелек, намазаных резиновым клеем во внутрь обуви. Аккуратно он вложил стельки во внутрь каждой полупары и разгладил пальцами каждую стельку. Полотенцем вытер всю поверхность обуви и текстильным тампончиком нанёс аппретуру на поверхность обуви. Обувь засияла ярким блеском.
Федя держал обе полупары в руках пару минут, пока аппретура не высохла. Яша приготовил коробку для упаковки обуви из картона марки А с листом белой бумаги для перестилания полупар. Он взял у Феди сначала одну полупару и положил её на ребро в коробку, затем взял вторую полупару и с разворотом на стовосемьдесят градусов, положил в коробку, перестилая при этом вторым концом упаковочной бумаги. Закрыл крышку. Легко хлопнул по крышке коробки и сказал: “Теперь надо доставить это изделие художественной ценности потребителю”.
Все засмеялись. Я посмотрел на часы и решил, что успею доставить это, - поистине художественное произведение, потребителю до отъезда его из Воронежа. Положил коробку в сумку, которую мы заказываем для перевозки образцов на вставки и пошёл в здание обкома партии. Дверь была открыта. Я зашёл и поднялся на четвёртый этаж лифтом. Вошёл в холл, где сегодня снимал смерок и остановился. Дверь кабинета секретаря обкома партии открылась и в холл вышли секретарь обкома партии Воротников Виталий Иванович, за ним Хрущёв Никита Сергеевич и другие областные руководители, которые, как я узнал позже, вышли проводить высокого гостя в Москву.
Я вынул из сумки коробку с парой обуви и сказал, обращаясь к Никите Сергеевичу Хрущёву, что обувь готова и он может померять. Хрущёв моментально расшнуровал и сбросил с одной, потом с другой стопы свои гавнодавы, как я называл его ботинки маленьким язычком, одел сначала левую полупару, потом правую, не зашнуровывая встал во весь рост и улыбнувшись сказал:”Такой удобной обуви у меня никогда не было”.
Я хорошо понимал его. Во первых, нашу обувь нельзя было никак сравнить с той, которая у него была. Наша обувь действительно была модельной, она была на пять миллиметров выше, чем его обувь и это, с его ростом, - очень он чувствовал. Его лицо светилось улыбкой. Он сам зашнуровал ботинки, а его ботинки зав. общим отделом положил в сумку и отнес в свой кабинет. “Сколько я должен заплатить” - спросил Никита Сергеевич.
Я ответил, что мы тут разберёмся и всё оформим как надо. Никита Сергеевич настоятелно потребовал, сколько стоит эта обувь. Я ответил, что по прейскуранту розничных цен эта обувь стоит тринадцать рублей и двадцать копеек. Хрушёв сказал, что у него есть деньги и он хочет заплатить прямо сейчас. Я сказал, что это можно сделать, но на это потребуется много времени. Всё надо оформлять через склад готовой продукции, а он уже закрыт, так как работает только в одну смену. Обстановку разрядил вернувшийся зав. Общим отделом.
Он сказал, что порядки, установленные государством никто нарушать не намерен и завтра мы всё сделаем как надо, а сегодня Вы берёте ботинки под честное слово. Деньги заплатите после получения подтверждения, о том, что все документы оформлены, по предъявлению Вам чека об оплате с печатью отдела обуви фирменного магазина Центрально-Чернозёмного совнархоза. Наконец то Никита Сергеевич согласился.
В холле все попрощались и Никита Сергеевич отправился на служебном автомобиле на Центральный железнодорожный вокзал ЮВЖД, где на запасных путях стоял его прицепной вагон. Вагон устанавливали между первым и вторым вагонами фирменного поезда №26 Воронеж - Москва, который по расписанию отправлялся в Москву в 22-30 по московскому времени ежедневно.
Я пошёл на фабрику. Хотя уже было около девяти часов вечера. Зашёл в экспериментальный цех, где меня ждали все за исключением заготовщицы. Рассказал, как всё было и передал большое спасибо от Хрущёва всем, кто делал ему так понравившиеся ботинки. Налили водочки по этому поводу и выпили, кто сколько хотел. Закусывали бутербродами с докторской колбасой. Рассказывать подробности не хотелось. Через час пошли все по домам. Всю дорогу я маленьким язычком благодарил Хрущёва за то, что отвязался от этого непростого дела, которое ещё не закончилось и завтра надо ещё будет много чего сделать, чтобы закончить это надоевшее “почётное” дело.