Мишин Виталий Алексеевич.Преподаватель и завуч текстильного техникума, Таджикистан 3
Купить автомобиль в советские времена можно было только тогда, когда имеешь очень высокую заработную плату или дополнительный доход. Немного подрабатывал и я. Работал по совместительству экспертом торгово-промышленной палаты (ТПП). Перепроверял качество тканей, когда предприятия подавали заявку в ТПП на повторную экспертизу, в случае поступления товара более низкого качества, чем указано в договоре поставки. Приработок был небольшой, больших накоплений не сделаешь на оплату автомобиля.
У меня все началось с мотоцикла. За работу на хлопке мне выделили мотоцикл марки «Урал». Это был, в то время, самый популярный трехколесный мотоцикл. Особенно его ценили в сельской местности, пчеловоды. Махкам сразу сообразил, что мотоцикл надо выкупать с целью перепродажи. Дал денег на его приобретение. Через полгода, он помог найти покупателя из Костакоза. Рыночная стоимость мотоцикла увеличилась раз в пять. Это был мой стартовый капитал, как говорят сегодня, начинающие бизнесмены.
Через год меня вновь премируют. Ведь на хлопке я был «невыездным». Возглавлял хлопковую компанию «от и до». Директриса приезжала изредка. Показать партийному руководству, что у нее все под контролем. Опять Махкам меня выручает. Занял недостающие пять тысяч рублей (автомобиль «Москвич» стоил чуть более семи тысяч). Покупка состоялась. Выбрали машину оранжевого цвета. Зарегистрировали в ГАИ. Опыта вождения было мало и через полгода меня, сзади, «поцеловал» другой автолюбитель. Я вышел из машины как в тумане. Так было жалко смотреть на искореженный бампер. И так много надо было выплачивать денег, в счет долга. А тут снова ремонт. Хорошо, что ГАИ признало виновным моего обидчика. Ремонт сделали за его счет, но вид машина потеряла.
На права я учился на платных курсах в ДОСААФе, до покупки авто. Это были шестимесячные курсы. Теоретическую часть там преподавали качественно - устройство автомобиля, правила дорожного движения. А на практическое вождение времени отводилось маловато. К экзаменам нас подвели сыроватыми. У кого уже был свой автомобиль - трудностей не испытывали. Я научился водить автомобиль, откровенно говоря, слабо. Но экзамен сдал с первого раза. Тут меня подстраховал Геннадий Петрович. Замолвил словечко своим знакомым из ГАИ.
Вот меня, экзаменатор, не заставил ехать в город, а ограничился проездом по прямой дороге. Убедился, что я могу трогаться с места, правильно включаю поворотники - и все. Раздалась команда: «выходи». Я вышел, и пошел пешком назад в ГАИ, а следующий курсант уже вел машину по городским улицам. Слабая водительская подготовка, малый стаж вождения - основные причины моей первой аварии. Хотя, как говорил Геннадий Петрович, дураков на дороге много.
Для укрытия машины я заказал металлический гараж, а затем вступил гаражный кооператив. Строили гаражи своими силами. Булыжники привезли с гор. Залили фундамент. Делали опалубку для возведения стен, забрасывали в нее бетон. Работали по субботам и воскресеньям. Вначале, я работал на заливке, затем перешел в бригаду плотников, возил плиты для перекрытия. Мое старание было замечено бригадиром, поэтому меня стали переводить на более легкий труд. Гаражный блок был построен недалеко от дома, в относительно короткий срок - в течении года. Моими соседями по гаражу были: Миша - механик Облбыта (хороший электрик), Володя Храмов - великолепный сварщик, Архирейский Михаил - начальник медвытрезвителя, летчик Володя. Гаражное братство достаточно крепкое. В гаражах мы не «бухали». Иногда выпьем с устатку с Михаилом, «бормотухи» - местного виноградного вина. Но ребята всегда оказывали техническую помощь друг другу.
Чорбек - кишлак в предгорьях Туркестанского хребта. Географически он расположен в Киргизии, километров в шестидесяти от Ленинабада. Там проживал дядя Мавлонова - Пулат. Его дочь училась в техникуме. Абдусалом опекал ее, так как она слабо знала русский язык, и я иногда его подстраховывал. Официально, Пулат работал парикмахером. Фактически был муллой. Выполнял обряд обрезания, и был очень уважаемым человеком в Чорбеке. Туда, мы с Мавлоновым, приезжали на отдых к началу сентября. Делали визит «вежливости» и забирали дочь в Ленинабад, на учебу.
Село разделено на две части саем. На правом берегу - поселение современных жителей, на левом - город мертвых (старый кишлак). Майя, в старом городе, собирала иссирык - траву, которую монахи-мусульмане сжигают в кадильницах. Она верила, что дым от иссирыка отпугивает злых духов.
Вдалеке, по склонам гор, паслись коровы. прямо, Киргизские Альпы. ..у подножья гор, начиналась ореховая роща. Платаны грецких орехов давали сплошную тень, и отдыхать в том раю было большим удовольствием.
Пулат с утра снаряжал осла. Закладывал в хурджин мясо для шашлыка, дрова, большую флягу с водой, курпачу и выезжал в рощу. А мы добирались пешком. Разлегшись на курпаче, мы блаженствовали, а дети собирали орехи. Их было столько много, как яблок на земле в заброшенном осеннем колхозном саду. Орехи еще не поспели и у детей все руки и губы были коричневыми.
В нескольких километрах от Чурбека жил брат Пулата - Турсун. Он был мельником. Имел лошадь. В горах лошадь или осел - просто необходимы. Мельница была устроена по течению горной речки. Сделана небольшая запруда, и вода, стекая вниз по желобу, вращала жернова. Как в старину, обычная технология. Но смотреть на вращающийся жернов было заворожительно. Вверх по течению речки был водопад, где мы купались.
Угощал Пулат, что называется «от пуза». Резал козу и варил шурпу, закладывая в казан целую тушу. Самому уважаемому гостю подавалась голова. Мясо козы очень вкусное. Ведь скот в кишлаке пасса на горных пастбищах. В гости приглашались и хорошие знакомые Пулата.
Поражают виноградники Пулата. На большой площади устроен навес, на котором расстилаются лозы. Во дворах, у местных жителей, не принято размещать виноградные лозы на шпалерах. Если навес небольшой высоты, то виноград легко обрабатывать и собирать. Урожай он сдавал на винзавод. Сам вино не делал. Был истинно верующим. Приехали гости, и Пулат, стелет в винограднике курпачу, подает зеленый чай и свежую лепешку с мишалдой. Мишалда - национальная сладость, сбитая пена какого-то корня с расплавленным сахаром. Тягучая, как мед, но белого цвета.
Я всегда любил путешествовать. Громко сказано. Скорее, любил новые ощущения. Никогда не отказывался от командировок в другие города. Съездишь туда и давай искать литературу, связанную с историей тех мест. Меня это увлекало. Из Канибадама были поездки в города Коканд, Наманган, Андижан, Ош, Фергану. А сколько книг было прочитано после этих поездок. И тема басмачества была интересна и биографические повествования о поэтах и мудрецах Востока, походах Искандера (Александра Македонского). Прочитал почти все произведения Шевардина, популярного тогда романиста о героях красноармейцах и басмачах. Более глубокую старину узнал из произведений Ильясова и Яна. А после посещения Самарканда, стал изучать жизненный путь Тимура, правление Улугбека. Всего не перечислишь. Восток привлекателен, и с исторической точки зрения, и экзотикой быта и нравов.
Все началось в годы Горбачевской перестройки. Центральная власть Союза ослабла на столько, что не смогла погасить вспышки насилия на национальной почве в Узбекистане, Киргизии в 1989-90 годах. В Таджикистане это начиналось тоже с погромов. В феврале 1990 года, в Душанбе, прошли массовые беспорядки. Буйствующая толпа, преимущественно из окрестных кишлаков, грабила магазины, учреждения, сжигала автомобили, избивала всех, кто попадался на ее пути. Разгоряченная толпа ринулась в жилые кварталы, но ее встретили отряды самообороны, организованные русскими. Началась первая волна отъезда русских из Таджикистана.
Первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана подал в отставку. Объявили о досрочных выборах. Победил сторонник КПСС, выходец из Ленинабада, Набиев Рахмон. Исламистская оппозиция не признала итоги выборов и перешла к активным действиям. Разбила палаточный лагерь у здания правительства. Сторонники КПСС тоже устроили свой лагерь. Стороны обвиняли друг друга в противозаконных действиях. Началось противостояние. Такой сценарий, впоследствии, разыгрывался на Украине, и в Грузии.
Но там Президенты, добровольно оказались от власти, что бы избежать кровопролития. А в Таджикистане началась гражданская война. Вначале, власть перешла в руки оппозиции. Ею было сформировано правительство, ключевые посты в котором заняли представители Гармской группировки из южных таджиков.
Новому правительству не подчинились власти Кулябской и Курган-Тюбинской областей. Эти регионы осваивались в Таджикистане еще в середине тридцатых годов. Там была создана база хлопкового земледелия. После постройки оросительной системы, целинные земли заселялись выходцами различных регионов. Но термин «кулябцы», как бы, объединил этих людей в малый таджикский этнос. На усмирение «кулябцев» были направлены отряды бывшей оппозиции. Запылали кишлаки. Пресса наводнилась сообщениями о массовых убийствах мирного населения.
Таджикистан разделился на три противостоящие группировки. Гармские таджики (вовчики), «кулябцы» (юрчики), выходцы из Ленинабада (ленчики). «Ленчики» занимали нейтральную позицию, и усиленно стали охранять рубежи своей области. Через год, «юрчики» побеждают «вовчиков» и «ленчики» присоединяются к ним. Совместно штурмуют лагерь оппозиции - Гарм, что приводит к окончанию военного конфликта в 1993 году. Центральная власть, из выходцев Куляба, заняла ключевые позиции почти во всех силовых управленческих структурах Ленинабадской области, а ее лидер, Эмомали Рахмон, стал президентом республики. Вот краткая картина таджикского противостояния. Я не претендую на истинность событий, но в целом, мне, она видится именно такой.
..Началась вторая волна выезда русскоязычных на историческую родину. В Ленинабаде открывается консульство РФ. Майю признали гражданкой России, как мою жену. Но о выезде еще не было и речи. Думали все устаканиться. Да, и СНГ все воспринимали, как новую форму союзного государства.
Первый звонок прозвучал, когда был принят закон о государственном языке. Русский язык был признан, как средство национального общения. Поползли слухи, что все госслужащие должны знать государственный язык - таджикский. Иначе - увольнение. В техникуме организовали курсы таджикского языка. Пока, на добровольной основе. Но на психику это давило. Стали задумываться о судьбе своих детей - что ждет их в будущем. Все понимали, что без знания языка, карьерный рост невозможен. И так он был ограничен.
Большинство преподавателей морщилось от такой «обязаловки», но на занятия приходили. Мы не столько занимались изучением языка, сколько дискуссировали о необходимости это делать. Особенно, спорили о качестве переводной литературы. Попросили преподавателя курсов таджикского языка перевести на таджикский «театр оперы и балета». Он нагородил такую ахинею, что-то вроде - «дом, в котором артисты играют, поют и танцуют». А Пронин Геннадий Михайлович, прямо заявил: переведите мне на таджикский термины «болт» и «гайка», я начну изучать ваш язык. Между прочим, он великолепно говорил на таджикском.
Я знал таджикский язык на уровне понимания разговорного. Сам мог общаться, только на базаре. «Чам пуль?» (сколько стоит), «як сум, бис тин» (рубль двадцать), «баркашид» (взвешивай). Знал много бытовых терминов, а счет - до миллиона. Дочь, у меня, была женой военного, и жить в Таджикистане ей не угрожало. Сын тоже стал военным. А там главное - умение стрелять. Угроза, что дети останутся жить в Таджикистане, меня не страшила. Страшило то, что при последующем развитии суверенитета, связи с детьми могут быть ограниченными. Многие таджики стали упрекать русских, что за несколько десятков лет жизни они так и не выучили таджикский язык. Они правы частично. Почти все население говорило на русском, а язык осваивается при постоянном и непосредственном общении. Мои познания в таджикском, сформировались в детстве, когда я тесно общался с местными ребятами. Не было необходимости изучать таджикский язык.
Второй звонок на выезд прозвучал, когда в республике экономика покатилась под откос. Первыми, стали выезжать специалисты, квалифицированные рабочие. Предприятия стали функционировать с большими трудностями. Торговые связи с Россией стали затухать. Зарплату нам платили, но советскими рублями. В магазинах продукты стали выдавать по талонам. Талонов на руках много, но купить нечего. За хлебом, с раннего утра, выстраивались огромные очереди. На рынке было все, но цены там «кусались». Надо было искать источники дополнительного дохода. Иначе, не выжить. И началась распродажа имущества. По пятницам, у нас в микрорайоне, собиралась большая барахолка. Туда, выносили на продажу, предметы быта. Как в послевоенные годы. Мы начали опустошать детскую. Продали все. В спальне осталась одна кровать. Продали и ее. Перешли спать в залу, на диван. Начала пустеть и зала. А дальше что?
Весной 1993 года, я поехал к дочери, в станицу Новоминскую, Краснодарского края. Искать жилье. Деньги на поездку были - продали гараж. Машину продали раньше, когда понадобились деньги на свадьбу сына. Подыскал дом, договорились о его стоимости. Стали искать покупателя на квартиру, с условием предварительного выкупа, дальнейшей приватизации и окончательного расчета. Но сделка не состоялась. Слишком много было в нашу пользу. Местные нувориши стали выжидать, когда цены на жилье упадут до минимума. Выезд отложили на год. А пока подали документы на приватизацию квартиры.
Первая взятка. Начались хождения по мукам. Разрешение на приватизацию принималось комиссией Горисполкома (мэрии города). Раз в неделю, по четвергам, оглашались списки, кому давалось разрешение, и можно было начинать эту процедуру. Придешь в управление ЖКХ, а там заявляют: «ваше заявление еще не рассмотрено». Прошло несколько месяцев. Мое терпение заканчивалось. И здесь свои услуги предложила преподаватель швейного производства - Валентина Ивановна. Она работала у нас по совместительству. У нее были знакомые в управлении ЖКХ. Они прямо заявили - нужно дать взятку. Иначе, дело не тронется с места. Мы, с Майей, обсуждали этот вопрос. Ее мнение было однозначно - надо рисковать. С неделю я сопротивлялся, и после очередного четверга, сдался.
Деньги на взятку были - сняли со счета выручку за продажу дачи. А деньги немалые, сто тысяч рублей. Для сравнения: килограмм мяса стоил от 800 до 1000 рублей. Но все это относительно. Главное - процесс пошел. Надо было дождаться выхода постановления о приватизации, и можно сдавать документы. И опять надо было платить чиновникам, оформляющим приватизацию. Но нам повезло. В управлении работал однокурсник, и друг Нилины - Марат. Он все оформил без всякой мзды. Только самому пришлось оформлять техпаспорт квартиры в БТИ. Но там работали пожилые русские женщины и взятки они не брали. Очень сочувствовали отъезжающим. В управлении ЖКХ, Марат сидел на «золотом» стуле. Это его и сгубило. Стал сильно выпивать. Превратился в настоящего алкоголика. Впоследствии, умер на почве пристрастия к спиртному.
Сейчас, легко писать об этом, но тогда было муторно. Такое чувство, будто тебе наплевали в душу. Чувствуешь, что к тебе прилипла, какая-то грязь, и ты ее не можешь смыть. Это была моя первая взятка, и последняя. Хотя были попытки и второй. Но все по порядку.
Опять начали искать покупателя на квартиру. Они слетелись как мухи на мед. Но все предлагали смехотворную цену. Одна цена, ниже другой. Тактика была проста. Показать владельцу квартиры, что делают самое лучшее предложение. Оказывается, все покупатели были направлены одним и тем же лицом. Элементарный сговор, рассчитанный на русских «лохов». Квартиру мы продали всего за 1000 долларов. Распродали остатки имущества: кондиционер, мебельную стенку, диван-кровать, ковер - подарок матери. Оставили: кухонный гарнитур, холодильник, кушетку, раскладной стол, книжный шкаф, телевизор.
Эти остатки роскоши до сих пор живы. Находятся в доме в Грибановке. Возвращаясь к распродаже, скажу, что набежало еще 500 долларов. Вот и все, что удалось наскрести. За такие деньги, в России, аналогичную квартиру не купишь. В России считали, что из Средней Азии приезжают «богатенькие буратино». Но это не так. Основная масса выезжающих, переехала в Россию, почти без средств. Едва хватало на то, чтобы купить, какую нибудь развалюху в деревне. Некоторые, правда, подсуетились. Например, тесть. В Таловую, он вывез все, вплоть до ржавого гвоздя. Сложил всю мебель на чердаке, там она и сгнила. Мы потеряли все нажитое в Таджикистане: цена - «мы не рабы». Начались сборы в дорогу.
Надо было решить две задачи - куда ехать, с чего начать жить на новом месте? Казалось, выбор один. К сестре Тамаре, в Куйбышевскую область (Самарскую). Я написал письмо Тамаре. Но ответа не получил. Позже, она утверждала, что его не получала.
Может быть, дело было в том, что к ней, год назад, переехал Евгений. Во всяком случае, вариант с выездом в Самару, отпал. В Таловую, похоже, то же ехать не имело смысла, так как там с трудом начали обустраиваться Душанбинцы - тесть, Юрик, и семья Володи. Оставался третий вариант - выезд в Воронежскую область.
Туда, в Грибановку, приехали жить племянницы: Лена, Марина и семья Плотниковых (родители Васи - мужа Марины). Опять письмо, ожидание. И вот получен ответ - и от Лены, и от Марины. Они написали, что Грибановка - удачный выбор. Это поселок городского типа. По населению и промышленности сравним с Канибадамом. Дом можно купить недорого. С работой - похуже. Но они все были трудоустроены. Вася Плотников (муж Марины), получил квартиру от совхоза, куда он устроился работать электриком. Марина работать не захотела. Стала подрабатывать шитьем. Лена, в замужестве Романова, устроилась дояркой. Романовы купили дом, не ахти какой, но жилье свое. Можно было смело выезжать в Грибановку.
Встал вопрос, а на что будем жить? Ведь, все вырученные деньги, уйдут на покупку жилья. Решение подсказала сама жизнь. В 1994 году, я перенес инфаркт. Надо было оформлять инвалидность. Третью группу мне могли дать без всяких проблем. Но, я замахнулся на получение второй группы. Обратился к участковому терапевту. Намекнул на вознаграждение. Опыт уже имелся. Врач выразил сомненье, что у нас получиться. От денег отказался, но помочь согласился, с условием, что не прочь получить премиальные, в случае положительного исхода решения ВТЭК. Было заключено джентльменское соглашение.
Терапевт стал регулярно делать запись в медицинской карточке, что улучшение здоровья не наблюдается. Хотя, все было наоборот. Я регулярно выполнял предписания врачей: много двигался, держал диету, принимал сосудорасширяющие препараты, на работе отказался от управленческой деятельности, перейдя, чисто на преподавательскую работу. Пришло время ВТЭК. Естественно, мне дали только третью группу, что меня немного расстроило. Но и это было хорошим залогом нашего будущего существования. Врача я отблагодарил. Подарок был типовым: бутылка коньяка, коробка шоколадных конфет. И на душе стало легче. Снялся грех надувательства государства.
...о жизни в Таджикистане. Жизнь была, в основном, с устоявшимся укладом. Но конец этой жизни был , не то чтобы трагичен, но усложнен политическими событиями в этой "бывшей " респулике СССР. Основная масса рускоязычных выехала из Таджикистана. Как нас встретила историческая родина?. Как мы адаптировались в глубинке России? Вот об этом и пойдет речь в третей части моих воспоминаний.
Отправка вещей по железной дороге, как и все дела, связанные с отъездом - дело хлопотное. Нужно найти автомобиль для перевозки контейнера, «выбить» контейнер на товарной станции железной дороги, правильно загрузить вещи, пройти таможенный досмотр. И опять: деньги, деньги, деньги. Чтобы оправдать эти расходы, многие советовали, с вещами везти дефицитный товар. А некоторые, даже советовали закупить партию веников. Но кто их станет продавать в России? От таких советов я отказался. Купили только два казана, емкостью по 50 литров. Один - в подарок Марине, другой - себе. Варить варенье в таком казане, на костре - очень было удобно.
Вещей на отправку было мало, и мы решили их отправлять в небольшом, по вместимости, контейнере, на 2,5 тонны. С машиной, мне помог, мой бывший однокурсник по институту, Гайбуллаев Бахтияр. Он сделал карьеру от поммастера до заместителя генерального директора шелкового комбината. В былые времена, я неоднократно помогал ему с выполнением контрольных работ. Добро помниться, почти всегда. Добывать контейнер помогал Равшан, наш завхоз. Загружать - Пахомов Вячеслав.
Он привел группу студентов, которые вытаскивали вещи из квартиры. Но и «вытащили» себе туристическую палатку. Пропажа обнаружилась в Борисоглебске, при получении контейнера. Таможня, хотя особо не придиралась, но заставила все вещи из контейнера вытащить для досмотра. Повторная загрузка была недолгой. К обеду мы уже были дома. Собрали чемодан, и перешли к соседке Любе. В квартире уже шел ремонт, который затеял новый хозяин. Вечером, пришел Дима с Леной. Они с Майей распили бутылочку на прощанье. Дима выслушал наши наказы, но пропустил их мимо ушей. Еле унес ноги из Таджикистана. Поссорился с женой, и тестем.
В поезде мы решили не рассказывать о переезде. Придумали версию с поездкой к родственникам, для смотрин будущего места жительства. Майя доллары спрятала у себя. Боялась, что меня может обчистить, какая нибудь цыганка. В дороге купили пуховый платок для Лены. Пересадка в Ртищево и вот мы в Поворино, в двух шагах от цели поездки. Начиналась новая жизнь россиян из категории «понаехали тут».
Начав повествование этой главы очень важно пояснить, куда мы все-таки попали. Поселок городского типа Грибановский - районный центр с населением более 20 тысяч человек. Он расположен на востоке Воронежской области. В советские времена - это развитый в промышленном отношении центр. Мебельный комбинат, Сырзавод, Сахарный завод, Машиностроительный завод военного назначения обеспечивали занятость большинства его населения. Окружали поселок земли четырех сельхозпредприятий: совхозов «Авангард», «Дубравный», «Грибановский», АОЗТ «Грибановское» (бывшая Откормбаза).
Рабочие этих предприятий - все проживали в пределах границ поселка. К нашему приезду поселок уже стагнировал. Начались процессы банкротства его предприятий. Как и по всей России. Часть населения составляли бывшие ссыльные, строившие эти промышленные предприятия в довоенные годы. В революционные годы Грибановка относилась к Тамбовской губерне, и тоже полыхала в дни Антоновского мятежа. Меня поразил говор грибановцев. У них звучало «г» гортанно, очень приглушенно. По произношению сразу можно было отличить местного жителя от приезжего. Большинство выходцев из Средней Азии говорят на более чистом русском языке. Со временем и мы потихоньку стали «гекать».
Еще несколько штрихов к портрету грибановцев. Они сильно гордились, если кто-то из родни работал на высоких должностях: в администрации, торговле, медицине. Не верили, что можно устроиться на работу просто так. Во всем видели «мохнатую лапу».
На праздничном столе обязательно должны быть котлеты и картофельное пюре. Мы приехали не в Москву, но и здесь популярным было высказывание: «понаехали тут», хотя напрямую это не говорили. Но, к новым соседям проявляли уважение, и часто оказывали бытовую помощь. Медленно, но уверенно «община» грибановцев впитывала в себя приезжее население. Уж больно беды были одни и теже - сплошная безработица.
В Поворино - на узловую станцию в пятидесяти километрах от Грибановки приехали под утро. Сошли с поезда, устроились в зал ожидания. Все было буднично, никакой эйфории прибытия в Россию не ощущалось. Мы настолько привыкли к СССР, что и навсегда оставленный Таджикистан все еще существовал в нашем сознании, как часть нашего государства. Определились с расписанием поездов. Купили билеты на поезд, идущий до Грибановки, Поворино - Грязи. Позавтракали остатками роскоши, оттого, что осталось от еды, не съеденной в поезде. В зале ожидания было два-три дремавших пассажира. Один из них, на лицо, показался мне знакомым. Первый россиянин, с которым мы встретились, оказался из Ленинабада. Это был мой сосед по гаражу. Он переехал в Россию, в Борисоглебск, несколько ранее нас, а в Поворино приезжал к родственникам. Миша кратко информировал о ценах на жилье, работе. Сказал, что жить можно. Это вселило определенный оптимизм на будущее.
Пока оформлялись документы на дом, мы жили у Маринки. Доллары положили в сбербанк в Борисоглебске. В Грибановском отделении банковские операции с валютой еще не проводились. Инфляция была ужасная. Банки давали очень высокий процент по вкладам, и я каждую неделю ездил в Борисоглебск, снимать проценты по вкладу. Этого пока хватало на расходы. Одновременно узнавал на железнодорожной станции о прибытии контейнера.
Находившись по улицам в поисках дома, надо было помыться. Спросили, как это сделать? Работает ли в Грибановке баня? Нет, не работала. Помыться было предложено в корыте. Так делают все, у кого нет своей бани. Корыта у Маринки не было, и мы мылись в тазу. Это не порядок, сделали вывод мы, и решили первым делом на новом месте построить баню.
Переезд состоялся быстро. В один день. Юра вывез вещи своей матери, а мы получили ключи от дома. Пока шло оформление покупки у нотариуса, оформили прописку с разрешения Юриной мамы. Немедля дали телеграмму Нилине с реквизитами Грибановского адреса. В ожидании прибытия контейнера, начали мелкий ремонт. Маринка помогла наклеить новые обои, побелили сени. И вот сделка состоялась. Деньги за дом уплачены. Через недельку нас известили о прибытии контейнера. Вася нашел водителя Камаза для перевоза вещей из Борисоглебска. Остатки денег от покупки дома ушли на оплату перевозки контейнера и водителю. Еще осталось чуть чуть. Эти остатки я опять положил на сберкнижку. Впоследствии, на них купил насос для полива огорода. Все резервы исчерпаны, начинаем жизнь с чистого листа.
Помимо огорода, начались работы по постройке бани.Я решил из коптильни сделать печку для бани. Ким Юра, сварщик, сосед Маринки, взялся за это дело. В середину трубы вварил дно. В нижнюю часть - колосники. Сбоку подварил дымовую трубу. Вот и вся конструкция. Наливай воды, растопляй печку и можешь купаться. В один из сараев, где ранее содержалась коза, я настелил полы, установил печку, вывел трубу на крышу. И баня готова. С каким наслаждением мы помылись. Наконец-то смыли остатки всей грязи, привезенной еще из Таджикистана. Ведь в тазу удавалось хорошо помыть только руки и причинные места. Узнав, что у нас появилась баня, к нам, со своими дровами, стала приходить мыться соседка Аня с семьей. На этой почве у нас с ней завязались теплые отношения.
С баней вопрос был решен. А где хранить продукты, заготовленные в зиму? В любом доме были погреба, а в нашем не было. Вернее, он раньше был, но осыпался и его завалили. Надо было рыть новый погреб. Майя была против, так как эта работа была трудоемкая, а я после инфаркта. Рыл погреб понемногу, не напрягаясь. За месяц углубился метра на два и посчитал, что хватит. Сделал утепленное перекрытие, смастерил крышку, провел электричество, сколотил лесенку. Вот погреб и готов. Рыть было трудно, особенно когда закончился слой чернозема (сантиметров через 70) и началась глина. Я ее накладывал в ведро, вылезал наверх и вытягивал ведро из ямы. Сизифов труд. Но слой за слоем яма углублялась. Погреб получился на славу. Он был вырыт в сарае. А всего сараев было четыре. Один - под баню, второй - под погреб, третий - под дрова, а в четвертом держали поросенка, а затем птицу.
Во дворе, под грушей, сделал столик. Из комнаты вынесли старую железную койку, которую нам дала Маринка на первый случай. Соорудил очаг под большим казаном. Установил наружную антенну для телевизора. Можно было приглашать своих на новоселье. Его справили скромно, в силу имеющихся финансовых возможностей. Володя в казане сварил плов, нарезали салаты. Угощали, конечно, не водкой, а самогонкой. Майя уже знала, где ее можно купить по соседству. В Грибановке, на каждой улице была своя самогонщица. У нас самогоноварением занималась однорукая тетя Маруся. Хороший подарок на новоселье нам сделала Лена. Она подарила поросенка. Марина подарила свой погреб, точнее, запасы старой картошки.
С покупкой дома финансовый родник сбербанка иссяк. До пенсии было далеко. Пенсионные документы проверялись в Воронеже. Пока ели Маринкину картошку, но хлеб, соль, спички все равно надо было покупать. Занять денег стеснялись. Ведь нам помогли с продуктами. И вот радость. Пришел перевод от Нилины. Через месяц получили пособие по безработице. Мы воспользовались советом Ираиды и встали на учет на биржу труда. Я досконально изучил Закон о занятости в РФ и выяснил, что нам не могут предложить любую работу, а только работу по специальности.
Этой работы в поселке не было. Надо было просто отмечаться в центре занятости два раза в неделю. Пособие по безработице выплачивалось, исходя из заработной платы по последнему месту работы. Справку о заработной плате в ЦЗН я представил с высоким техникумовским окладом. Фарида - наш бухгалтер в техникуме, не побоялась ответственности, и подправила сумму моего оклада в большую сторону. С этой справки мне начислили приличное пособие. Майе назначили минималку. У нее справки не оказалось. Еще через месяц - пришел пенсионный перевод за несколько месяцев. Финансовые проблемы тоже были решены.
Но жизнь продолжалась. И Майя решила идти на прополку свеклы, чтоб заработать на сахар. За прополку одного гектара давали два мешка сахара. Прополоть гектар, плевое дело - говорила Лена, соседка. Обычно брались полоть не менее трех гектар. Пару мешков сахару оставляли себе, остальное - на продажу. Майя не знала, на что шла! Гектар свеклы - это десять грядок длиною в километр. Палящее солнце и никаких навыков работы с тяпкой. Прополка делается два раза: первый - удаляются сорняки, второй - прореживается свекла (один росток должен отстоять от другого через 10 сантиметров). Хорошо, что приехала навестить нас Нилина, и помогла Майе закончить прополку. Но все равно, у Майи, потом, весь год болели руки. Вот такая она сладкая свекла.
Получили и мы свои два мешка. Наварили яблочного и вишневого варенья. На варенье Лена (соседка) одолжила нам мешок сахара. Я тоже один раз полол свеклу. Нас посылали от работы помочь совхозу «Дубравное». Но мы поработали только до обеда и нас никто не подгонял. Однако и этого достаточно, чтоб понять, какой это труд. Многие переселенцы его сравнивают со сбором хлопка. Но это далеко не так. Там, наберешь фартук хлопка, идешь сдавать, немного посидишь у весов. А здесь, согнешься буквой «Г», и тяпаешь свеклу, пока не закончится длиннющая грядка. Разогнешься - потом не согнешься. Лучше себя не искушать. Со временем человек привыкает к такой работе. Но не в пожилом возрасте.
В поисках работы Жизнь Майи в Грибановке сложилась не по тому сценарию, которое ей виделся. Она понимала, что едет в Россию, прежде всего для того, чтоб избавиться от унижения русских, которые возможно возникнут в скором времени в Таджикистане. Я был более интернационалист, чем она. Пусть не обижаются Кузнецовы, но от них всегда веяло духом национализма.
Особенно этим страдал Нил Павлович. Он был пропитан им, и был очень большим антисемитом. Все у него были евреями, особенно кто стоял у власти, и в прошлом, и в настоящем. Перед свадьбой, он усомнился и во мне: нет ли у меня еврейской крови. Ведь моя фамилия оканчивалась на «ин». Все окончания фамилий на «ин», «ич», «ий» считал признаками еврейского происхождения (Ленин, Каганович, Троцкий). Слава богу, что это оказалось не по его теории, а то бы согласия на брак с Майей он ни за что бы не дал. С другой стороны, Майя всегда подчеркивала, что у Тетеновых (девичья фамилия матери) в крови - полный интернационал. Есть и польская кровь и болгарская. В последнее время появилась версия (от Нины), что в ней есть и кровь греков. Вот такой дуализм был в ее национальном самосознании.
У меня все началось с мотоцикла. За работу на хлопке мне выделили мотоцикл марки «Урал». Это был, в то время, самый популярный трехколесный мотоцикл. Особенно его ценили в сельской местности, пчеловоды. Махкам сразу сообразил, что мотоцикл надо выкупать с целью перепродажи. Дал денег на его приобретение. Через полгода, он помог найти покупателя из Костакоза. Рыночная стоимость мотоцикла увеличилась раз в пять. Это был мой стартовый капитал, как говорят сегодня, начинающие бизнесмены.
Через год меня вновь премируют. Ведь на хлопке я был «невыездным». Возглавлял хлопковую компанию «от и до». Директриса приезжала изредка. Показать партийному руководству, что у нее все под контролем. Опять Махкам меня выручает. Занял недостающие пять тысяч рублей (автомобиль «Москвич» стоил чуть более семи тысяч). Покупка состоялась. Выбрали машину оранжевого цвета. Зарегистрировали в ГАИ. Опыта вождения было мало и через полгода меня, сзади, «поцеловал» другой автолюбитель. Я вышел из машины как в тумане. Так было жалко смотреть на искореженный бампер. И так много надо было выплачивать денег, в счет долга. А тут снова ремонт. Хорошо, что ГАИ признало виновным моего обидчика. Ремонт сделали за его счет, но вид машина потеряла.
На права я учился на платных курсах в ДОСААФе, до покупки авто. Это были шестимесячные курсы. Теоретическую часть там преподавали качественно - устройство автомобиля, правила дорожного движения. А на практическое вождение времени отводилось маловато. К экзаменам нас подвели сыроватыми. У кого уже был свой автомобиль - трудностей не испытывали. Я научился водить автомобиль, откровенно говоря, слабо. Но экзамен сдал с первого раза. Тут меня подстраховал Геннадий Петрович. Замолвил словечко своим знакомым из ГАИ.
Вот меня, экзаменатор, не заставил ехать в город, а ограничился проездом по прямой дороге. Убедился, что я могу трогаться с места, правильно включаю поворотники - и все. Раздалась команда: «выходи». Я вышел, и пошел пешком назад в ГАИ, а следующий курсант уже вел машину по городским улицам. Слабая водительская подготовка, малый стаж вождения - основные причины моей первой аварии. Хотя, как говорил Геннадий Петрович, дураков на дороге много.
Для укрытия машины я заказал металлический гараж, а затем вступил гаражный кооператив. Строили гаражи своими силами. Булыжники привезли с гор. Залили фундамент. Делали опалубку для возведения стен, забрасывали в нее бетон. Работали по субботам и воскресеньям. Вначале, я работал на заливке, затем перешел в бригаду плотников, возил плиты для перекрытия. Мое старание было замечено бригадиром, поэтому меня стали переводить на более легкий труд. Гаражный блок был построен недалеко от дома, в относительно короткий срок - в течении года. Моими соседями по гаражу были: Миша - механик Облбыта (хороший электрик), Володя Храмов - великолепный сварщик, Архирейский Михаил - начальник медвытрезвителя, летчик Володя. Гаражное братство достаточно крепкое. В гаражах мы не «бухали». Иногда выпьем с устатку с Михаилом, «бормотухи» - местного виноградного вина. Но ребята всегда оказывали техническую помощь друг другу.
Чорбек - кишлак в предгорьях Туркестанского хребта. Географически он расположен в Киргизии, километров в шестидесяти от Ленинабада. Там проживал дядя Мавлонова - Пулат. Его дочь училась в техникуме. Абдусалом опекал ее, так как она слабо знала русский язык, и я иногда его подстраховывал. Официально, Пулат работал парикмахером. Фактически был муллой. Выполнял обряд обрезания, и был очень уважаемым человеком в Чорбеке. Туда, мы с Мавлоновым, приезжали на отдых к началу сентября. Делали визит «вежливости» и забирали дочь в Ленинабад, на учебу.
Село разделено на две части саем. На правом берегу - поселение современных жителей, на левом - город мертвых (старый кишлак). Майя, в старом городе, собирала иссирык - траву, которую монахи-мусульмане сжигают в кадильницах. Она верила, что дым от иссирыка отпугивает злых духов.
Вдалеке, по склонам гор, паслись коровы. прямо, Киргизские Альпы. ..у подножья гор, начиналась ореховая роща. Платаны грецких орехов давали сплошную тень, и отдыхать в том раю было большим удовольствием.
Пулат с утра снаряжал осла. Закладывал в хурджин мясо для шашлыка, дрова, большую флягу с водой, курпачу и выезжал в рощу. А мы добирались пешком. Разлегшись на курпаче, мы блаженствовали, а дети собирали орехи. Их было столько много, как яблок на земле в заброшенном осеннем колхозном саду. Орехи еще не поспели и у детей все руки и губы были коричневыми.
В нескольких километрах от Чурбека жил брат Пулата - Турсун. Он был мельником. Имел лошадь. В горах лошадь или осел - просто необходимы. Мельница была устроена по течению горной речки. Сделана небольшая запруда, и вода, стекая вниз по желобу, вращала жернова. Как в старину, обычная технология. Но смотреть на вращающийся жернов было заворожительно. Вверх по течению речки был водопад, где мы купались.
Угощал Пулат, что называется «от пуза». Резал козу и варил шурпу, закладывая в казан целую тушу. Самому уважаемому гостю подавалась голова. Мясо козы очень вкусное. Ведь скот в кишлаке пасса на горных пастбищах. В гости приглашались и хорошие знакомые Пулата.
Поражают виноградники Пулата. На большой площади устроен навес, на котором расстилаются лозы. Во дворах, у местных жителей, не принято размещать виноградные лозы на шпалерах. Если навес небольшой высоты, то виноград легко обрабатывать и собирать. Урожай он сдавал на винзавод. Сам вино не делал. Был истинно верующим. Приехали гости, и Пулат, стелет в винограднике курпачу, подает зеленый чай и свежую лепешку с мишалдой. Мишалда - национальная сладость, сбитая пена какого-то корня с расплавленным сахаром. Тягучая, как мед, но белого цвета.
Я всегда любил путешествовать. Громко сказано. Скорее, любил новые ощущения. Никогда не отказывался от командировок в другие города. Съездишь туда и давай искать литературу, связанную с историей тех мест. Меня это увлекало. Из Канибадама были поездки в города Коканд, Наманган, Андижан, Ош, Фергану. А сколько книг было прочитано после этих поездок. И тема басмачества была интересна и биографические повествования о поэтах и мудрецах Востока, походах Искандера (Александра Македонского). Прочитал почти все произведения Шевардина, популярного тогда романиста о героях красноармейцах и басмачах. Более глубокую старину узнал из произведений Ильясова и Яна. А после посещения Самарканда, стал изучать жизненный путь Тимура, правление Улугбека. Всего не перечислишь. Восток привлекателен, и с исторической точки зрения, и экзотикой быта и нравов.
Все началось в годы Горбачевской перестройки. Центральная власть Союза ослабла на столько, что не смогла погасить вспышки насилия на национальной почве в Узбекистане, Киргизии в 1989-90 годах. В Таджикистане это начиналось тоже с погромов. В феврале 1990 года, в Душанбе, прошли массовые беспорядки. Буйствующая толпа, преимущественно из окрестных кишлаков, грабила магазины, учреждения, сжигала автомобили, избивала всех, кто попадался на ее пути. Разгоряченная толпа ринулась в жилые кварталы, но ее встретили отряды самообороны, организованные русскими. Началась первая волна отъезда русских из Таджикистана.
Первый секретарь ЦК Компартии Таджикистана подал в отставку. Объявили о досрочных выборах. Победил сторонник КПСС, выходец из Ленинабада, Набиев Рахмон. Исламистская оппозиция не признала итоги выборов и перешла к активным действиям. Разбила палаточный лагерь у здания правительства. Сторонники КПСС тоже устроили свой лагерь. Стороны обвиняли друг друга в противозаконных действиях. Началось противостояние. Такой сценарий, впоследствии, разыгрывался на Украине, и в Грузии.
Но там Президенты, добровольно оказались от власти, что бы избежать кровопролития. А в Таджикистане началась гражданская война. Вначале, власть перешла в руки оппозиции. Ею было сформировано правительство, ключевые посты в котором заняли представители Гармской группировки из южных таджиков.
Новому правительству не подчинились власти Кулябской и Курган-Тюбинской областей. Эти регионы осваивались в Таджикистане еще в середине тридцатых годов. Там была создана база хлопкового земледелия. После постройки оросительной системы, целинные земли заселялись выходцами различных регионов. Но термин «кулябцы», как бы, объединил этих людей в малый таджикский этнос. На усмирение «кулябцев» были направлены отряды бывшей оппозиции. Запылали кишлаки. Пресса наводнилась сообщениями о массовых убийствах мирного населения.
Таджикистан разделился на три противостоящие группировки. Гармские таджики (вовчики), «кулябцы» (юрчики), выходцы из Ленинабада (ленчики). «Ленчики» занимали нейтральную позицию, и усиленно стали охранять рубежи своей области. Через год, «юрчики» побеждают «вовчиков» и «ленчики» присоединяются к ним. Совместно штурмуют лагерь оппозиции - Гарм, что приводит к окончанию военного конфликта в 1993 году. Центральная власть, из выходцев Куляба, заняла ключевые позиции почти во всех силовых управленческих структурах Ленинабадской области, а ее лидер, Эмомали Рахмон, стал президентом республики. Вот краткая картина таджикского противостояния. Я не претендую на истинность событий, но в целом, мне, она видится именно такой.
..Началась вторая волна выезда русскоязычных на историческую родину. В Ленинабаде открывается консульство РФ. Майю признали гражданкой России, как мою жену. Но о выезде еще не было и речи. Думали все устаканиться. Да, и СНГ все воспринимали, как новую форму союзного государства.
Первый звонок прозвучал, когда был принят закон о государственном языке. Русский язык был признан, как средство национального общения. Поползли слухи, что все госслужащие должны знать государственный язык - таджикский. Иначе - увольнение. В техникуме организовали курсы таджикского языка. Пока, на добровольной основе. Но на психику это давило. Стали задумываться о судьбе своих детей - что ждет их в будущем. Все понимали, что без знания языка, карьерный рост невозможен. И так он был ограничен.
Большинство преподавателей морщилось от такой «обязаловки», но на занятия приходили. Мы не столько занимались изучением языка, сколько дискуссировали о необходимости это делать. Особенно, спорили о качестве переводной литературы. Попросили преподавателя курсов таджикского языка перевести на таджикский «театр оперы и балета». Он нагородил такую ахинею, что-то вроде - «дом, в котором артисты играют, поют и танцуют». А Пронин Геннадий Михайлович, прямо заявил: переведите мне на таджикский термины «болт» и «гайка», я начну изучать ваш язык. Между прочим, он великолепно говорил на таджикском.
Я знал таджикский язык на уровне понимания разговорного. Сам мог общаться, только на базаре. «Чам пуль?» (сколько стоит), «як сум, бис тин» (рубль двадцать), «баркашид» (взвешивай). Знал много бытовых терминов, а счет - до миллиона. Дочь, у меня, была женой военного, и жить в Таджикистане ей не угрожало. Сын тоже стал военным. А там главное - умение стрелять. Угроза, что дети останутся жить в Таджикистане, меня не страшила. Страшило то, что при последующем развитии суверенитета, связи с детьми могут быть ограниченными. Многие таджики стали упрекать русских, что за несколько десятков лет жизни они так и не выучили таджикский язык. Они правы частично. Почти все население говорило на русском, а язык осваивается при постоянном и непосредственном общении. Мои познания в таджикском, сформировались в детстве, когда я тесно общался с местными ребятами. Не было необходимости изучать таджикский язык.
Второй звонок на выезд прозвучал, когда в республике экономика покатилась под откос. Первыми, стали выезжать специалисты, квалифицированные рабочие. Предприятия стали функционировать с большими трудностями. Торговые связи с Россией стали затухать. Зарплату нам платили, но советскими рублями. В магазинах продукты стали выдавать по талонам. Талонов на руках много, но купить нечего. За хлебом, с раннего утра, выстраивались огромные очереди. На рынке было все, но цены там «кусались». Надо было искать источники дополнительного дохода. Иначе, не выжить. И началась распродажа имущества. По пятницам, у нас в микрорайоне, собиралась большая барахолка. Туда, выносили на продажу, предметы быта. Как в послевоенные годы. Мы начали опустошать детскую. Продали все. В спальне осталась одна кровать. Продали и ее. Перешли спать в залу, на диван. Начала пустеть и зала. А дальше что?
Весной 1993 года, я поехал к дочери, в станицу Новоминскую, Краснодарского края. Искать жилье. Деньги на поездку были - продали гараж. Машину продали раньше, когда понадобились деньги на свадьбу сына. Подыскал дом, договорились о его стоимости. Стали искать покупателя на квартиру, с условием предварительного выкупа, дальнейшей приватизации и окончательного расчета. Но сделка не состоялась. Слишком много было в нашу пользу. Местные нувориши стали выжидать, когда цены на жилье упадут до минимума. Выезд отложили на год. А пока подали документы на приватизацию квартиры.
Первая взятка. Начались хождения по мукам. Разрешение на приватизацию принималось комиссией Горисполкома (мэрии города). Раз в неделю, по четвергам, оглашались списки, кому давалось разрешение, и можно было начинать эту процедуру. Придешь в управление ЖКХ, а там заявляют: «ваше заявление еще не рассмотрено». Прошло несколько месяцев. Мое терпение заканчивалось. И здесь свои услуги предложила преподаватель швейного производства - Валентина Ивановна. Она работала у нас по совместительству. У нее были знакомые в управлении ЖКХ. Они прямо заявили - нужно дать взятку. Иначе, дело не тронется с места. Мы, с Майей, обсуждали этот вопрос. Ее мнение было однозначно - надо рисковать. С неделю я сопротивлялся, и после очередного четверга, сдался.
Деньги на взятку были - сняли со счета выручку за продажу дачи. А деньги немалые, сто тысяч рублей. Для сравнения: килограмм мяса стоил от 800 до 1000 рублей. Но все это относительно. Главное - процесс пошел. Надо было дождаться выхода постановления о приватизации, и можно сдавать документы. И опять надо было платить чиновникам, оформляющим приватизацию. Но нам повезло. В управлении работал однокурсник, и друг Нилины - Марат. Он все оформил без всякой мзды. Только самому пришлось оформлять техпаспорт квартиры в БТИ. Но там работали пожилые русские женщины и взятки они не брали. Очень сочувствовали отъезжающим. В управлении ЖКХ, Марат сидел на «золотом» стуле. Это его и сгубило. Стал сильно выпивать. Превратился в настоящего алкоголика. Впоследствии, умер на почве пристрастия к спиртному.
Сейчас, легко писать об этом, но тогда было муторно. Такое чувство, будто тебе наплевали в душу. Чувствуешь, что к тебе прилипла, какая-то грязь, и ты ее не можешь смыть. Это была моя первая взятка, и последняя. Хотя были попытки и второй. Но все по порядку.
Опять начали искать покупателя на квартиру. Они слетелись как мухи на мед. Но все предлагали смехотворную цену. Одна цена, ниже другой. Тактика была проста. Показать владельцу квартиры, что делают самое лучшее предложение. Оказывается, все покупатели были направлены одним и тем же лицом. Элементарный сговор, рассчитанный на русских «лохов». Квартиру мы продали всего за 1000 долларов. Распродали остатки имущества: кондиционер, мебельную стенку, диван-кровать, ковер - подарок матери. Оставили: кухонный гарнитур, холодильник, кушетку, раскладной стол, книжный шкаф, телевизор.
Эти остатки роскоши до сих пор живы. Находятся в доме в Грибановке. Возвращаясь к распродаже, скажу, что набежало еще 500 долларов. Вот и все, что удалось наскрести. За такие деньги, в России, аналогичную квартиру не купишь. В России считали, что из Средней Азии приезжают «богатенькие буратино». Но это не так. Основная масса выезжающих, переехала в Россию, почти без средств. Едва хватало на то, чтобы купить, какую нибудь развалюху в деревне. Некоторые, правда, подсуетились. Например, тесть. В Таловую, он вывез все, вплоть до ржавого гвоздя. Сложил всю мебель на чердаке, там она и сгнила. Мы потеряли все нажитое в Таджикистане: цена - «мы не рабы». Начались сборы в дорогу.
Надо было решить две задачи - куда ехать, с чего начать жить на новом месте? Казалось, выбор один. К сестре Тамаре, в Куйбышевскую область (Самарскую). Я написал письмо Тамаре. Но ответа не получил. Позже, она утверждала, что его не получала.
Может быть, дело было в том, что к ней, год назад, переехал Евгений. Во всяком случае, вариант с выездом в Самару, отпал. В Таловую, похоже, то же ехать не имело смысла, так как там с трудом начали обустраиваться Душанбинцы - тесть, Юрик, и семья Володи. Оставался третий вариант - выезд в Воронежскую область.
Туда, в Грибановку, приехали жить племянницы: Лена, Марина и семья Плотниковых (родители Васи - мужа Марины). Опять письмо, ожидание. И вот получен ответ - и от Лены, и от Марины. Они написали, что Грибановка - удачный выбор. Это поселок городского типа. По населению и промышленности сравним с Канибадамом. Дом можно купить недорого. С работой - похуже. Но они все были трудоустроены. Вася Плотников (муж Марины), получил квартиру от совхоза, куда он устроился работать электриком. Марина работать не захотела. Стала подрабатывать шитьем. Лена, в замужестве Романова, устроилась дояркой. Романовы купили дом, не ахти какой, но жилье свое. Можно было смело выезжать в Грибановку.
Встал вопрос, а на что будем жить? Ведь, все вырученные деньги, уйдут на покупку жилья. Решение подсказала сама жизнь. В 1994 году, я перенес инфаркт. Надо было оформлять инвалидность. Третью группу мне могли дать без всяких проблем. Но, я замахнулся на получение второй группы. Обратился к участковому терапевту. Намекнул на вознаграждение. Опыт уже имелся. Врач выразил сомненье, что у нас получиться. От денег отказался, но помочь согласился, с условием, что не прочь получить премиальные, в случае положительного исхода решения ВТЭК. Было заключено джентльменское соглашение.
Терапевт стал регулярно делать запись в медицинской карточке, что улучшение здоровья не наблюдается. Хотя, все было наоборот. Я регулярно выполнял предписания врачей: много двигался, держал диету, принимал сосудорасширяющие препараты, на работе отказался от управленческой деятельности, перейдя, чисто на преподавательскую работу. Пришло время ВТЭК. Естественно, мне дали только третью группу, что меня немного расстроило. Но и это было хорошим залогом нашего будущего существования. Врача я отблагодарил. Подарок был типовым: бутылка коньяка, коробка шоколадных конфет. И на душе стало легче. Снялся грех надувательства государства.
...о жизни в Таджикистане. Жизнь была, в основном, с устоявшимся укладом. Но конец этой жизни был , не то чтобы трагичен, но усложнен политическими событиями в этой "бывшей " респулике СССР. Основная масса рускоязычных выехала из Таджикистана. Как нас встретила историческая родина?. Как мы адаптировались в глубинке России? Вот об этом и пойдет речь в третей части моих воспоминаний.
Отправка вещей по железной дороге, как и все дела, связанные с отъездом - дело хлопотное. Нужно найти автомобиль для перевозки контейнера, «выбить» контейнер на товарной станции железной дороги, правильно загрузить вещи, пройти таможенный досмотр. И опять: деньги, деньги, деньги. Чтобы оправдать эти расходы, многие советовали, с вещами везти дефицитный товар. А некоторые, даже советовали закупить партию веников. Но кто их станет продавать в России? От таких советов я отказался. Купили только два казана, емкостью по 50 литров. Один - в подарок Марине, другой - себе. Варить варенье в таком казане, на костре - очень было удобно.
Вещей на отправку было мало, и мы решили их отправлять в небольшом, по вместимости, контейнере, на 2,5 тонны. С машиной, мне помог, мой бывший однокурсник по институту, Гайбуллаев Бахтияр. Он сделал карьеру от поммастера до заместителя генерального директора шелкового комбината. В былые времена, я неоднократно помогал ему с выполнением контрольных работ. Добро помниться, почти всегда. Добывать контейнер помогал Равшан, наш завхоз. Загружать - Пахомов Вячеслав.
Он привел группу студентов, которые вытаскивали вещи из квартиры. Но и «вытащили» себе туристическую палатку. Пропажа обнаружилась в Борисоглебске, при получении контейнера. Таможня, хотя особо не придиралась, но заставила все вещи из контейнера вытащить для досмотра. Повторная загрузка была недолгой. К обеду мы уже были дома. Собрали чемодан, и перешли к соседке Любе. В квартире уже шел ремонт, который затеял новый хозяин. Вечером, пришел Дима с Леной. Они с Майей распили бутылочку на прощанье. Дима выслушал наши наказы, но пропустил их мимо ушей. Еле унес ноги из Таджикистана. Поссорился с женой, и тестем.
В поезде мы решили не рассказывать о переезде. Придумали версию с поездкой к родственникам, для смотрин будущего места жительства. Майя доллары спрятала у себя. Боялась, что меня может обчистить, какая нибудь цыганка. В дороге купили пуховый платок для Лены. Пересадка в Ртищево и вот мы в Поворино, в двух шагах от цели поездки. Начиналась новая жизнь россиян из категории «понаехали тут».
Начав повествование этой главы очень важно пояснить, куда мы все-таки попали. Поселок городского типа Грибановский - районный центр с населением более 20 тысяч человек. Он расположен на востоке Воронежской области. В советские времена - это развитый в промышленном отношении центр. Мебельный комбинат, Сырзавод, Сахарный завод, Машиностроительный завод военного назначения обеспечивали занятость большинства его населения. Окружали поселок земли четырех сельхозпредприятий: совхозов «Авангард», «Дубравный», «Грибановский», АОЗТ «Грибановское» (бывшая Откормбаза).
Рабочие этих предприятий - все проживали в пределах границ поселка. К нашему приезду поселок уже стагнировал. Начались процессы банкротства его предприятий. Как и по всей России. Часть населения составляли бывшие ссыльные, строившие эти промышленные предприятия в довоенные годы. В революционные годы Грибановка относилась к Тамбовской губерне, и тоже полыхала в дни Антоновского мятежа. Меня поразил говор грибановцев. У них звучало «г» гортанно, очень приглушенно. По произношению сразу можно было отличить местного жителя от приезжего. Большинство выходцев из Средней Азии говорят на более чистом русском языке. Со временем и мы потихоньку стали «гекать».
Еще несколько штрихов к портрету грибановцев. Они сильно гордились, если кто-то из родни работал на высоких должностях: в администрации, торговле, медицине. Не верили, что можно устроиться на работу просто так. Во всем видели «мохнатую лапу».
На праздничном столе обязательно должны быть котлеты и картофельное пюре. Мы приехали не в Москву, но и здесь популярным было высказывание: «понаехали тут», хотя напрямую это не говорили. Но, к новым соседям проявляли уважение, и часто оказывали бытовую помощь. Медленно, но уверенно «община» грибановцев впитывала в себя приезжее население. Уж больно беды были одни и теже - сплошная безработица.
В Поворино - на узловую станцию в пятидесяти километрах от Грибановки приехали под утро. Сошли с поезда, устроились в зал ожидания. Все было буднично, никакой эйфории прибытия в Россию не ощущалось. Мы настолько привыкли к СССР, что и навсегда оставленный Таджикистан все еще существовал в нашем сознании, как часть нашего государства. Определились с расписанием поездов. Купили билеты на поезд, идущий до Грибановки, Поворино - Грязи. Позавтракали остатками роскоши, оттого, что осталось от еды, не съеденной в поезде. В зале ожидания было два-три дремавших пассажира. Один из них, на лицо, показался мне знакомым. Первый россиянин, с которым мы встретились, оказался из Ленинабада. Это был мой сосед по гаражу. Он переехал в Россию, в Борисоглебск, несколько ранее нас, а в Поворино приезжал к родственникам. Миша кратко информировал о ценах на жилье, работе. Сказал, что жить можно. Это вселило определенный оптимизм на будущее.
Пока оформлялись документы на дом, мы жили у Маринки. Доллары положили в сбербанк в Борисоглебске. В Грибановском отделении банковские операции с валютой еще не проводились. Инфляция была ужасная. Банки давали очень высокий процент по вкладам, и я каждую неделю ездил в Борисоглебск, снимать проценты по вкладу. Этого пока хватало на расходы. Одновременно узнавал на железнодорожной станции о прибытии контейнера.
Находившись по улицам в поисках дома, надо было помыться. Спросили, как это сделать? Работает ли в Грибановке баня? Нет, не работала. Помыться было предложено в корыте. Так делают все, у кого нет своей бани. Корыта у Маринки не было, и мы мылись в тазу. Это не порядок, сделали вывод мы, и решили первым делом на новом месте построить баню.
Переезд состоялся быстро. В один день. Юра вывез вещи своей матери, а мы получили ключи от дома. Пока шло оформление покупки у нотариуса, оформили прописку с разрешения Юриной мамы. Немедля дали телеграмму Нилине с реквизитами Грибановского адреса. В ожидании прибытия контейнера, начали мелкий ремонт. Маринка помогла наклеить новые обои, побелили сени. И вот сделка состоялась. Деньги за дом уплачены. Через недельку нас известили о прибытии контейнера. Вася нашел водителя Камаза для перевоза вещей из Борисоглебска. Остатки денег от покупки дома ушли на оплату перевозки контейнера и водителю. Еще осталось чуть чуть. Эти остатки я опять положил на сберкнижку. Впоследствии, на них купил насос для полива огорода. Все резервы исчерпаны, начинаем жизнь с чистого листа.
Помимо огорода, начались работы по постройке бани.Я решил из коптильни сделать печку для бани. Ким Юра, сварщик, сосед Маринки, взялся за это дело. В середину трубы вварил дно. В нижнюю часть - колосники. Сбоку подварил дымовую трубу. Вот и вся конструкция. Наливай воды, растопляй печку и можешь купаться. В один из сараев, где ранее содержалась коза, я настелил полы, установил печку, вывел трубу на крышу. И баня готова. С каким наслаждением мы помылись. Наконец-то смыли остатки всей грязи, привезенной еще из Таджикистана. Ведь в тазу удавалось хорошо помыть только руки и причинные места. Узнав, что у нас появилась баня, к нам, со своими дровами, стала приходить мыться соседка Аня с семьей. На этой почве у нас с ней завязались теплые отношения.
С баней вопрос был решен. А где хранить продукты, заготовленные в зиму? В любом доме были погреба, а в нашем не было. Вернее, он раньше был, но осыпался и его завалили. Надо было рыть новый погреб. Майя была против, так как эта работа была трудоемкая, а я после инфаркта. Рыл погреб понемногу, не напрягаясь. За месяц углубился метра на два и посчитал, что хватит. Сделал утепленное перекрытие, смастерил крышку, провел электричество, сколотил лесенку. Вот погреб и готов. Рыть было трудно, особенно когда закончился слой чернозема (сантиметров через 70) и началась глина. Я ее накладывал в ведро, вылезал наверх и вытягивал ведро из ямы. Сизифов труд. Но слой за слоем яма углублялась. Погреб получился на славу. Он был вырыт в сарае. А всего сараев было четыре. Один - под баню, второй - под погреб, третий - под дрова, а в четвертом держали поросенка, а затем птицу.
Во дворе, под грушей, сделал столик. Из комнаты вынесли старую железную койку, которую нам дала Маринка на первый случай. Соорудил очаг под большим казаном. Установил наружную антенну для телевизора. Можно было приглашать своих на новоселье. Его справили скромно, в силу имеющихся финансовых возможностей. Володя в казане сварил плов, нарезали салаты. Угощали, конечно, не водкой, а самогонкой. Майя уже знала, где ее можно купить по соседству. В Грибановке, на каждой улице была своя самогонщица. У нас самогоноварением занималась однорукая тетя Маруся. Хороший подарок на новоселье нам сделала Лена. Она подарила поросенка. Марина подарила свой погреб, точнее, запасы старой картошки.
С покупкой дома финансовый родник сбербанка иссяк. До пенсии было далеко. Пенсионные документы проверялись в Воронеже. Пока ели Маринкину картошку, но хлеб, соль, спички все равно надо было покупать. Занять денег стеснялись. Ведь нам помогли с продуктами. И вот радость. Пришел перевод от Нилины. Через месяц получили пособие по безработице. Мы воспользовались советом Ираиды и встали на учет на биржу труда. Я досконально изучил Закон о занятости в РФ и выяснил, что нам не могут предложить любую работу, а только работу по специальности.
Этой работы в поселке не было. Надо было просто отмечаться в центре занятости два раза в неделю. Пособие по безработице выплачивалось, исходя из заработной платы по последнему месту работы. Справку о заработной плате в ЦЗН я представил с высоким техникумовским окладом. Фарида - наш бухгалтер в техникуме, не побоялась ответственности, и подправила сумму моего оклада в большую сторону. С этой справки мне начислили приличное пособие. Майе назначили минималку. У нее справки не оказалось. Еще через месяц - пришел пенсионный перевод за несколько месяцев. Финансовые проблемы тоже были решены.
Но жизнь продолжалась. И Майя решила идти на прополку свеклы, чтоб заработать на сахар. За прополку одного гектара давали два мешка сахара. Прополоть гектар, плевое дело - говорила Лена, соседка. Обычно брались полоть не менее трех гектар. Пару мешков сахару оставляли себе, остальное - на продажу. Майя не знала, на что шла! Гектар свеклы - это десять грядок длиною в километр. Палящее солнце и никаких навыков работы с тяпкой. Прополка делается два раза: первый - удаляются сорняки, второй - прореживается свекла (один росток должен отстоять от другого через 10 сантиметров). Хорошо, что приехала навестить нас Нилина, и помогла Майе закончить прополку. Но все равно, у Майи, потом, весь год болели руки. Вот такая она сладкая свекла.
Получили и мы свои два мешка. Наварили яблочного и вишневого варенья. На варенье Лена (соседка) одолжила нам мешок сахара. Я тоже один раз полол свеклу. Нас посылали от работы помочь совхозу «Дубравное». Но мы поработали только до обеда и нас никто не подгонял. Однако и этого достаточно, чтоб понять, какой это труд. Многие переселенцы его сравнивают со сбором хлопка. Но это далеко не так. Там, наберешь фартук хлопка, идешь сдавать, немного посидишь у весов. А здесь, согнешься буквой «Г», и тяпаешь свеклу, пока не закончится длиннющая грядка. Разогнешься - потом не согнешься. Лучше себя не искушать. Со временем человек привыкает к такой работе. Но не в пожилом возрасте.
В поисках работы Жизнь Майи в Грибановке сложилась не по тому сценарию, которое ей виделся. Она понимала, что едет в Россию, прежде всего для того, чтоб избавиться от унижения русских, которые возможно возникнут в скором времени в Таджикистане. Я был более интернационалист, чем она. Пусть не обижаются Кузнецовы, но от них всегда веяло духом национализма.
Особенно этим страдал Нил Павлович. Он был пропитан им, и был очень большим антисемитом. Все у него были евреями, особенно кто стоял у власти, и в прошлом, и в настоящем. Перед свадьбой, он усомнился и во мне: нет ли у меня еврейской крови. Ведь моя фамилия оканчивалась на «ин». Все окончания фамилий на «ин», «ич», «ий» считал признаками еврейского происхождения (Ленин, Каганович, Троцкий). Слава богу, что это оказалось не по его теории, а то бы согласия на брак с Майей он ни за что бы не дал. С другой стороны, Майя всегда подчеркивала, что у Тетеновых (девичья фамилия матери) в крови - полный интернационал. Есть и польская кровь и болгарская. В последнее время появилась версия (от Нины), что в ней есть и кровь греков. Вот такой дуализм был в ее национальном самосознании.