Мишин Виталий. Преподаватель и завуч текстильного техникума, Таджикистан 2
После армии.К седьмому ноября 1967 года я успел добраться до дома. Возвращение из Армии было отмечено скромно. Мать накрыла стол. После демобилизации мне был положен тридцатидневный отпуск. Но полностью его использовать я не стал. Не позволяло финансовое положение. На работе меня вновь назначили преподавателем ткачества. Дали классное руководство. Группа, которую, я возглавил, отличалась хорошим качеством контингента. Особых проблем в преподавании я не испытывал, как это было в до армейский период.
Надо было восстанавливаться в институте. Проблем с восстановлением не было. Мое дело достали из архива и издали приказ. За методической литературой съездил в Ташкент, в декабре. Надо было наверстывать в учебе, и я взялся за написание контрольных работ. Опять была большая запарка.
Много личного времени отнимали и подготовка к лекциям и выполнение институтских заданий. Дело продвигалось столь быстро, что к весне я выполнил все по графику первого года обучения. И когда мне, предложили съездить в Москву, на повышение квалификации - с радостью согласился. Пополнить багаж педагогических знаний было необходимо.
В Московском текстильном институте, я умудрился, досрочно сдать экзамен по общей химии. Получил первый трояк в зачетную книжку, который мне пришлось исправлять на «хор», перед защитой дипломного проекта. На майские праздники съездил в Ленинград, в гости к дяде Саше. Навестил и бывших сослуживцев в Борисовой Гриве. В июне, прямо из Москвы, вылетел в Ташкент на летнюю сессию. Столь насыщенного событиями, отрезка в моей жизни, больше не было.
В марте 1969 года Майя закончила техникум. Она была на последних месяцах беременности, когда писала дипломный проект. Я оказывал ей посильную помощь, Делал кое-какие расчеты по экономике, чертил чертежи. На консультацию, в техникум, ходить было не надо, преподаватель технологии швейного производства - жила с нами в одном доме. В начале марта Майя успешно защитилась, в апреле, родила Дмитрия, и пошла на работу, на швейную фабрику.
Фабрику переносили на новое место. Стали строить производственные корпуса на окраине города, заложили и строительство жилого дома в новом городском квартале «Джавонон». Майя, в числе первых, подала заявление на получение жилья. Когда дом построили, ей предоставили трехкомнатную квартиру в доме №19 на четвертом этаже. Справили новоселье. Все было хорошо, но в доме была проблема с водой. Водопровод имел малое давление, и вода на четвертый этаж почти не поднималась. А у нас был маленький ребенок.
Бытовые трудности усложнились. Вскоре решилась и эта проблема. На втором этаже должна была жить Дуплищева Ольга (начальник ОТК фабрики), но на нее написали анонимку, что она получила квартиру не законно, т.к. у нее имелся собственный дом. Не доводя дело до разбирательства, Дуплищева, освободила квартиру. Туда должны были заселить молодых работниц - сделать вроде молодежного общежития. Все соседи принялись нас настраивать на переселение на второй этаж.
И мы решились. Ночью, открыли эту квартиру, и незаконно вселились. Пришел разбираться комендант фабрики, Зная, что он слабоват на выпивку, мы его накачали до ручки. Получили от него согласие на переселение, да и директор не стал возражать против. Нам переписали ордер, сделали прописку в квартире №12.
В доме не было ни одной семьи, с которыми у нас были бы конфликты. Все дружно стали озеленять двор. Я, с Абдуфатто, высадил с десяток урючин (со стороны фасада) и несколько тополей, перед окнами. Выкопали арык для полива. Через год, напротив, построили дом для нефтяников Нефтеабада, и там поселилась лучшая подруга Майи - Пилипчук Нелля.
С Неллей Майя училась на одном курсе. Это она посоветовала Майе перейти на работу в Нефтеабад, в контору бурения. Прельстила высокой зарплатой. Ее зачислили лаборанткой в бригаду бурильщиков, состоящих из одних греков. Греки жили отдельным поселком.
Он находился в километрах десяти от Нефтеабада. Как греки очутились в Таджикистане - неизвестно. Я, предполагаю, что это были выселенцы из Крыма в послевоенное время. Во время Таджикской «смуты» 90-х годов, они все уехали в Грецию.
Майя быстро сдружилась с коллективом буровой. В ее понимании, греки - лучшая нация на земле. Красивая, трудолюбивая, веселая и музыкальная, они хорошо зарабатывали и отличались хлебосольством. Мастер буровой установки «капитан Немо», как он себя называл, был лучшим бурильщиком во всем Таджикистане.
Ребята из бригады часто угощали Майю копченым салом, своими национальными кушаньями. Греческая традиция - выращивать свиней зародилась еще до Александра Македонского. Это сейчас европейских греков испортил туристический бизнес. Они проели весь свой бюджет государства и еще заняли у Евросоюза почти 70 миллиардов евро.
«Капитан Немо» научил Майю обрабатывать шкурки, которые привозили их ребята после охоты на лис. Из них она стала шить шапки на продажу. Хорошо у нее пошел бизнес с вязанием шиньонов. Этому мастерству ее научила Нелля. Покупается у заготовителей ячий хвост, отрезается с него длинный волос, моется, забивается в дверь четыре гвоздя в виде буквы «Т», и вяжется косичка. Косички сшиваются вручную, образуя шапочку, из-под которой висят длинные пряди волос. Вот такая технология. Проработав пару лет, устав от сложностей работы в поле (жара и холод, сменявшие друг друга), Майя уволилась, и перешла работать в Жилкомхоз, техником-смотрителем. Проработала там вплоть до нашего переезда в Ленинабад.
Заочное обучение ..Армянскому радио задают вопрос - учиться заочно трудно? Нет, дорого - был ответ. И это правда. Основная масса заочников учится за деньги. За деньги делаются контрольные работы, сдаются зачеты и экзамены, выполняются курсовые и дипломные работы. Из восьмидесяти человек в потоке технологов по прядению и ткачеству, учились своими силами только трое. Это Валя Грицфельд (из Фрунзе), Абдуллаев Марат (из Ферганы) и автор этих воспоминаний.
Опишу только сдачу экзаменов по сопромату и автоматике. Экзамен по сопромату сдала только наша троица. Потом, начали заходить заочники с деньгами, заложенными в зачетку. Первоначальный тариф составлял 70 рублей. Для сравнения - оклад уборщицы равнялся шестидесяти рублям. Далее, тариф понижался. Последние, сдавали уже по десятке. На экзамене по автоматике было еще проще. Заранее собирался со всех взнос по пять рублей. Староста передал деньги кому-то из преподавателей. Сделал объявление: - «сдавайте зачетку, кому нужен трояк. Кто хочет получить оценку выше - заходите». Опять, зашли на экзамен только трое.
Были и честные преподаватели. Все боялись попасть на экзамен по математике к старейшему преподавателю института Черткову. Перед экзаменом по ТММ (теория механизмов и машин). Тут моя могила - расшифровка аббревиатуры студентами. Весь поток усадили в актовый зал для выполнения контрольной работы. Кто решит - будет сдавать экзамен. Кто получит неуд - находит иные пути решения сдачи экзамена. С работой я справился минут за пятнадцать. Молча встал и направился к выходу, где на последних партах сидела комиссия кафедры. Слышу усмешку: «вот направляется первый на выход». Я подал свою работу, и стал дожидаться ее проверки. Зав. кафедрой предложил мне еще ряд уточняющих вопросов, заглянул в мою зачетку и поставил «отл».
Сделаю небольшую ремарку. Экзамен сдавала и моя зачетка. Когда на экзамене, вырисовывалась твердая четверка, у преподавателя, увидевшего в зачетке мои пятерки, не поднималась рука поставить оценку «хор», и он, задумавшись, выводил «отл». Психологический прием: первая оценка в зачетке, должна, обязательна, быть пятеркой. Он срабатывал до конца учебы.
Были и у меня «грехи». Немецкий язык сдала моя теща. У нее, в Душанбе, в университете, была подружка - преподаватель немецкого. Я решил - зачем мне мучиться. Взял направление на сдачу в ДГУ и отправил туда тещу. Та, для любимого зятя, не смогла отказать. Мог бы сдать и сам. Но тогда четверка мне не светила. Все-таки, иностранный я знал слабовато. Пришлось исправлять и полученную тройку по общей химии, полученную в Москве. Но это была инициатива Алимбаева Эркина Шариповича. Когда он увидел у меня эту тройку - сам договорился о пересдаче. Я просто подошел на кафедру химии и меня без экзамена переаттестовали на «хор».
Отдых в Болгарии В год окончания института (1974) я заработал кучу денег. К тем, Ташкентским заработкам, прибавились на работе. Я выполнил полную учебную нагрузку за год, и мне оплатили скидку на часы: за пребывание на хлопке, время преддипломной практики, и дипломного проектирования. Встал вопрос - на что их потратить? На отдых? Разумеется. Решили спустить все накопления. Десять лет учебы чего-то стоят.
Я поехал в турагенство в Ленинабад и там мне предложили путевку в Болгарию. Финансовые возможности позволяли, и я согласился. Взял перечень документов для оформления. Оформили все быстро, сдали документы, и стали ждать разрешения на поездку заграницу. пару дней посвятили нашей экипировке для поездки в Болгарию. Майе купили брючный костюм из шелковой ткани розового цвета с рисунком из маков. Мне - пляжный костюм: тениска и шорты канареечного цвета из махровой ткани. Обновили женский купальник и мужские плавки. Вот и вся экипировка. Туристов из Таджикистана набралось человек тридцать. С загранпаспортом, нам выдали Болгарские деньги - левы. Пояснили, сколько надо еще брать с собой наличными советских рублей.
В Варну приехали часов в одиннадцать ночи. Группу пригласили на ужин в ресторан, и здесь вышел первый конфуз. Болгарские деньги туристам обменяли, загранпаспорт выдали, а как кушать по европейски не научили. В Болгарии, начинают кушать с салата, а у нас им завершают ужин (вместо десерта). Вот мы, и не прикоснулись к овощам (огурец и помидорчик), стали ждать первое блюдо. Через пару минут, официант, ловко убрал со столов все тарелки с овощами. Мы возмутились. Гид успел объяснить официанту, как принято кушать в нашей стране. Помидорчики и огурчики были возвращены. Кто-то из нас, даже в рюмку налил столовый уксус, думая, что это вино. Ночь спали в автобусе, который нас подвозил на курорт «Солнечный берег» - «Слянчев бряг», по Болгарски.
Под утро разместились в отеле. Нам с Майей дали номер на двоих. При отеле был бытовой ресторан с оркестром. За нашим столиком столовались Володя - токарь с завода «Текстильмаш» и Генка Старостин (брат олимпийского чемпиона). Они были из Душанбе. Через гида, мы попросили оркестр, проаккомпанировать пение Майи. Майя спела на бис. Особенно имела успех народная песня «Вдоль по Питерской». На ужине, выпивали свою порцию сухого вина (входило в меню), и шли отдыхать в какой-либо ресторанчик, на открытом воздухе. Заказывали кувшин вина, танцевали в хороводе до упаду, целовались с болгарскими девушками под накидкой, в центре хоровода.
Многие ресторанчики были оформлены под старину: пиратский, крестьянская хижина, ресторан «бочка». Днем загорали на пляже, попивали холодное пивко. Мне особо понравилось темное - пельзенское. Однажды, Генка - прохиндей, предложил сходить на нудисткий пляж. Втайне от женщин, мы туда сходили. Пляж располагался на песчаной дюне, в километре от основного. На воротах было написано: «Лечебный пляж». Зайдя на него сверху, прошли через него по диагонали, крутя головой налево и направо. Налево лежали голые мужчины, направо - женщины.
Приоритет отдали правой стороне, заглядываясь на голые груди, попы, треугольники женских страстей. Эротика в натуральном виде. Много раз я повторял в своих рассказах об этом посещении, все слушали с большим интересом, особенно мужчины. О нудистких пляжах, в ту пору, мало кто знал. Вся эротика была под запретом. На пляж выходили купаться и женщины - таджички. Не стесняясь, умудрились искупаться в нижнем белье (бюстгальтер местного пошива, рейтузы). Руководитель группы прочитал им целую мораль о том, что нельзя нецивилизованно представлять советский народ. Некоторые из них, купили купальники, а некоторые, так и сидели на песке, у моря, в национальных платьях.
Культурная программа была интересной. Группу свозили в ресторан в горах, где показали танец на горящих углях. В другой раз, повезли в местный кооператив. На поляне угощали фруктами, ракией (местная самогонка) и вновь танцевали в хороводе. Женщины устроили свою культурную программу - съездили в соседний городок Поморье (где добывают соль для изготовления зубной пасты «помарин») за косметикой.
Последние два дня провели в Софии. Мы попали в купе с болгарской семьей из Старой Загоры, у которой сын часто ездил в Киев в командировки. На обратном пути в Союз, эта семья встретила нас в Старой Загоре и передала подарок, в котором оказались фрукты, бутылка ракии и вязаная кофточка. Фрукты съели, ракию выпили еще в поезде, а кофточку Майя носила несколько лет. Россиян в Болгарии очень уважают. Навечно, в их памяти остался подвиг героев Шипки, при освобождении страны от турков. Даже в ВОВ, болгары отказались направить войска на Восточный фронт, хотя были союзниками фашисткой Германии.
В Софии у нас был новый гид. Он закончил вуз в СССР и знал много анекдотов на местном фольклоре. Вот один из них: Жена, выйдя из ванной, спрашивает у мужа, где мой пояс от халата. Муж отвечает: в жопе. Жоп - по-болгарски карман. Недавно я прочитал о таких двусмыслиях у Дины Рубиной. Звучание на иврите, часто кажется русским, как ругательное.
В центре Софии посмотрели раскопки времен Римской империи, возложили цветы к памятнику «Алеше», попили минеральной воды из под крана. Деньги почти все были истрачены на взморье, поэтому экскурсий в магазины не совершали. Купили небольшие сувениры из керамики, шерстяной палас из козьей шерсти, мне рубашку, Майе парик, и четыре бутылки пива с сохранностью 90 суток. Пиво у нас продавалось, только разливное или в бутылках, с сохранностью до трех суток.
Шахматы и кружка пива Любимым развлечением преподавателей техникума были шахматы. Во дворе, под урючинами, были расставлены топчаны для чаепития. На одном из них, чайханщик Али растелал курпачи. На этом топчане садились пить чай и играть в шахматы только преподаватели. Гусь свинье не товарищ.
Придешь за час до лекции и сразу к этому месту, а там уже режутся два бойца. После занятий задерживались и на два часа. Играли самозабвенно, почти все мужчины. А когда за шахматную доску садился директор техникума и преподаватель математики Алимов Мамад Алимович, собиралась целая группа болельщиков.
Каждый ход вызывал удивление и комментировался между собой. Уровень их игры был почти мастерский. Я числился в середняках. Обыгрывал многих, но директора и Мамад Алимовича не удалось ни разу.
Коллектив в техникуме был дружным. Частенько с семьями выезжали на природу. После каждой демонстрации не расходились по домам, а угощались пловом, сваренным чайханщиком Али.
Дневной сеанс заканчивался, и мы шли в пивнушку, попить холодненького пивка, к Николаю. Так звали бармена пивнушки, которая располагалась у сая. Николай, это по-русски, а по-таджикски - наверное, Нигмат. Пиво у него всегда было свежее. Он лично ездил в Гафуров, на пивзавод, и отбирал бочки свежего пива. Наверное, имел большой блат и хорошо подмасливал. К пиву заказывали шашлык, и иногда стаканчик вина. К вечеру в пивнушку набиралось много посетителей, и выстраивалась целая очередь у амбразуры Николая. Он только успевал наливать, а, сколько кружек было выпито за тем или иным столиком, запоминал. Как это ему удавалось, наверное, знал один Вольф Мессинг. В нашей компании расчет велся «по-немецки». Один расплачивается и говорит, сколько с каждого. Обычно, этим расчетом занимался физрук Дадобаев Дадо.
В шахматы мы играли частенько и во дворе дома. В беседке, возле десятого дома. Наступал вечер, и я с Абдуфатто шли к Тулкуну, продолжать поединок. Для этого у него была отведена гостевая комната, с убранством по-узбекски (он был узбек). На полу были расстелены курпачи, стоял телевизор для просмотра хоккея или футбола. Заваривался зеленый чай и турнир продолжался. Майя по нескольку раз за вечер звала меня домой, и я с трудом отрывался от шахматной доски.
Осенью 1976 года я был в Москве, на курсах повышения квалификации. Там же была, и Гапошина Елена Дмитриевна - преподаватель Ленинабадского вечернего текстильного техникума. От нее я узнал, что на базе вечернего техникума открыли дневное отделение. Работать на дневном отделении она отказалась, сказала, что в ее возрасте с молодыми работать трудно. На этом информация о преобразованиях в их техникуме прервалась.
С Еленой Дмитриевной мы сдружились. У нее муж был фанатом футбола и попросил ее (вместо него) сходить на какой нибудь футбольный матч высшей лиги. Вот я и повел ее на футбол. На трибунах она сидела тихо, и после окончания футбола спрятала использованные билеты, для того, чтоб показать мужу. Обсуждали мы с ней, и другие темы: профессиональные, учебу на курсах, личные интересы. Так что она была в курсе моей семейной жизни. Обменялись адресами и номерами телефонов.
В начале марта 1977 года, поздно вечером, неожиданно, у меня зазвонил телефон. Абонент представился завучем Ленинабадского текстильного техникума. Мне было сделано предложение, перейти к ним на работу. Об условиях перехода надо было поговорить с директором. Отпросившись с работы, я поехал в Ленинабад. Встретился с директором, обговорил условия перевода. Инициатором моего приглашения была Елена Дмитриевна. Она убедила руководство техникума, что лучшей кандидатуры среди инженеров шелкового комбината им не найти. У меня имелся богатый опыт работы с молодежью. Условия были приемлемыми. Главное - решался квартирный вопрос. Временно предоставляли комнату в общежитии, но гарантировали получение квартиры в течение года. Техникуму выделили лимит на одну квартиру, в связи с его реорганизацией.
Ленинабад - здесь прошли мои зрелые годы, вплоть до отъезда из Таджикистана. На первых парах, получил комнату в рабочем общежитии шелкового комбината, был представлен коллективу, и началась работа в качестве преподавателя. Принят был благожелательно. Порадовал и контингент учащихся. Базовый уровень подготовки был выше, чем у Канибадамских студентов. В субботу, после занятий, уезжал домой. В понедельник, первым рейсом, возвращался в Ленинабад. Завуч по понедельникам, не ставил мне первую пару в расписании занятий.
..Как и во всех учреждениях Таджикистана - первое лицо в организации должно быть местной национальности. Ханифа Мухамедовна была узбечкой. Окончила Ташкентский текстильный институт. Работала на шелковом комбинате в отделе труда и зарплаты. Муж был директором четвертой ткацкой фабрики. Это сыграло главную роль в ее выдвижении на пост директора в 1976 году.
Старая директриса уходила на пенсию. Бабаева Ханифа Мухамедовна, как руководитель, была прогрессивных взглядов. Набирала в коллектив преподавателей разных национальностей, но преимущественно русскоязычных. Понимала, что так ей работать легче. И уровень преподавания выше, и меньше карьерных дрязг в коллективе.
Мудрость по-восточному, так бы это я назвал. Во всем Таджикистане (предположительно) было два коллектива, где русскоязычные составляли большинство. Это - Чкаловский политехникум и наш. Педагогического опыта она не имела, поэтому, в учебной работе, больше полагалась на завуча, но во всем остальном, все решала сама. В коллективе ее уважали, и работать с ней было, относительно легко.
Завуч, Хаимов Михаил Ашурович, математик по образованию, был пунктуальным человеком, но в работе любил покой и тишину. Когда, в техникуме, обучались только вечерники, ему было легко. Составит расписание занятий, проконтролирует выход учителей на работу, подготовит отчетность - вот и все дела. Так продолжалось много лет. С открытием дневного отделения, педагогическая работа стала его раздражать. Несколько раз подавал заявление на увольнение и последнее прошение об отставке, сработало. На замену, директор выдвинула меня. Уволившись, отдохнув от рабочей суеты, стал работать часовщиком (профессия отца).
В техникуме была превосходная библиотека, а заведовала ею Фомина Аврора Викторовна. Она в совершенстве знала библиотечное дело. Держала связь со многими коллегами других учебных заведений республики. Своевременно делала заказы на поступление литературы, как художественной, так и технической. У нас, в библиотеке, было полное собрание сочинений историка Соловьева, переводы Щекспира Пастернака, лирика Ахматовой, Цветаевой. Я часами копался по полкам старинных изданий. Читал, как всегда, много. Иногда брал почитать и у коллег. Ракина Ольга - предлагала почитать Пикуля, Жуков Николай Яковлевич - фантастику Станислава Лема, Ефремова.
Два больших друга. Шамситдинов Махкам Шамситдинович. Мой первый большой друг. Преподавал спецпредметы по энергетике. По окончанию института, был направлен у Канибадамский технологический техникум. Родом он был из крупного кишлака Костакоз, под Ленинабадом.
Когда мы с Майей переехали в Ленинабад, стали часто гостить у них. Все в Костакозе знали меня, как большого друга Махкама. Получив за хлопок автомашину, деньги на ее приобретение Махкам дал мне в долг, и даже сам немного занял у своего брата. Мои выплаты длились несколько лет, точного графика никто не устанавливал.
Махам был очень предприимчивым человеком. Наступало лето - наступал его сезон торговли фруктами. Скупал их по дешевке в колхозном саду, загружал машину и ездил торговать в Чимкент. Брал и меня, пару раз, на эту торговлю. Две машины с фруктами давали больший доход. Торговлей я не занимался, просто ездил за вкусным Чимкентским пивом. Там был построен пивзавод с изготовлением пива по чешской технологии. Днем, Махкам торговал, а я болтался по рынку. К вечеру, заправлял канистру пивом, и мы возвращались в Ленинабад. В Чимкент выезжали ночью, чтоб меньше платить поборов гаишникам. Моя машина ехала первой. На поту ДПС объяснял, что везу фрукты командиру воинской части, где у меня служил сын. Меня отпускали, А Махкам расплачивался с гаишниками, только за одну машину.
Вторым большим другом я хочу назвать Ильяеву Сару Наталовну. В годы жизни, в Ленинабаде, друзьями мы себя не считали. Были просто хорошими коллегами. Ее близкая подруга, Королевская Валентина Кузиминична, заведовала вечерним отделением техникума. Муж, Семен Шинкович, работал управляющим Облбытуправления. ..мы близко не общались.
Удивительно справедливая, и отзывчивая женщина. Для меня, Сарой Наталовной, было сделано так много, что не повернется язык не назвать ее моим большим другом. Она взяла меня под свою опеку с первых дней работы в техникуме. Помогла выбить подъемные за перевод на работу в Ленинабад.
Бухгалтерия отказывалась их платить, т.к. в бюджетной организации не предусматривались такие статьи расходов. Не помогли и обращения в министерство. Тогда она надоумила меня обратиться в суд. Я подал иск и по суду получил свои деньги. Что бы не было конфликта на работе, Сара Наталовна, будучи председателем профкома, информировала директрису о том, что обращение в суд - ее инициатива.
Я ждал квартиру более полутора лет, и все это время она подталкивала Ханифу Мухамедовну к посещению Горкома и Горисполкома для ускорения реализации лимита на квартиру. Квартиру я получил. Состоялся переезд семьи. Расставили мебель, которую решили пока не менять. Как-то, зайдя посмотреть мое новое жилище, она удивилась скромной ее обстановкой.
Распорядилась выделить ковер, вне очереди. Тогда, в профсоюзных организациях, на все были очереди: на машины, на квартиры, на ковры, на мебель. Когда со мной случился инфаркт, она без всякой оплаты руководила дневным отделением. Ждала, когда я поправлюсь. Позже, я написал заявление о переводе на должность простого преподавателя - тогда она согласилась оформить статус завуча, официально. И вот судьба развела нас по разным странам.
Семья Сары выехала в Израиль, а моя семья в Воронежскую область. Мы стали переписываться. Она первой написала большое письмо по интернету в поддержку, когда мне сделали операцию. А как она встретила мою дочь, во время ее поездки на святую землю! Закупила ей путевки по святым местам и на Мертвое море. Дядя Семен угощал Нилину фирменным кебабом, словно «на убой».
Сара отвела ее на базар восточных пряностей. Не разрешала делать покупки за свой счет, беспокоясь о лишней трате. Самолично уложила чемодан на дорогу, объяснила все казусы израильского законодательства, связанных с туризмом. По приезду Нилины, почти еженедельно общаемся по скайпу. Теперь мы, по настоящему, большие друзья.
Моя карьера. Проработал я в должности преподавателя до 1980года. Конфликт между директором и завучем дошел до критической точки.
Вылет в Душанбе, на коллегию министерства, был назначен на следующее утро. После работы я успел забежать в универмаг, купил костюм, и рано утром был в аэропорту. Коллегия была назначена на два часа дня, а до этого времени, я должен с «бегунком» (лист отзывов) обойти все отделы министерства. Немного волновался. Думал, что будут задавать всякие вопросы, связанные с организацией учебного процесса. Но почему-то все улыбались, и высказывали пожелания успехов в будущей работе.
Только заведующий отделом преподавания общественных наук стал сомневаться в правильности моего назначения, мотивируя свои сомнения тем, что я беспартийный. Но его «зам» меня поддержал, заявив, что быть завучем можно и беспартийным. В приемной министра я ждал вызова на коллегию, а секретарь уже готовил проект приказа о моем назначении. Все прошло буднично. Министр коротко зачитал отзывы отделов и предложил утвердить мою кандидатуру на должность заместителя директора Ленинабадского текстильного техникума по учебной работе. Так полно называлась моя должность, а завуч - это сокращенный термин (слоган). Так состоялось мое назначение. Все было решено заранее. А обсуждение на коллегии - пустая формальность.
Управление коллективом - большая наука. Я ознакомился с ее азами, когда писал доклад на эту тему для городской экономической конференции в Канибадаме. Теперь это мне пригодилось. Теория и практика, вот две составляющие успеха. А успех пришел. И в Министерстве, и в Совете замдиректоров по Ленинабадской области стали считаться с моим мнением. С Болдыревым Виктором Васильевичем, начальником отдела средних специальных учебных заведений министерства, я был почти на «ты».
В коллективе руководствовался принципом: «делай как я». Прежде, чем внедрять какое-либо новшество - проверял на себе. Организовали компьютерный класс - я первый освоил приемы работы на компьютере. Даже, будучи на курсах повышения квалификации, ставил магарыч преподавателю по информатике, чтоб он занимался со мной сверхурочно. С математиком, Ахмедовой Нелли Ивановной, разработали и внедрили программу, по которой можно было делать расчеты по дипломному проектированию.
Все рецензенты стали отмечать отсутствие математических ошибок в проектах. На компьютере стали набирать тексты общетехникумовской газеты, назвав ее «Эврика». Начали создавать базу данных календарно-тематических планов преподавателей. Сейчас это выглядит не так значимо, но это были наши первые шаги. В других учебных заведениях, компьютерные классы всегда были на замке. Открывались только для различных комиссий, а у нас он по настоящему функционировал. Студенты занимали очередь, для работы в классе, когда шло дипломное проектирование. Компьютерные знания сослужили мне большую службу при трудоустройстве в Грибановке, в Центр занятости населения.
Я не любил проверяющим, пускать пыль в глаза.Однажды, была большая проверка состояния дипломного проектирования. Председатель проверочной комиссии попросил принести три диплома с оценками: три, четыре, пять. Я принес проекты, только с оценкой пять, вызвав недоумение у проверяющих. Мой комментарий был таким: «Ищите ошибки в этих проектах, а у проектов с оценкой три, они видны невооруженным глазом. Троечников полно у всех». Поняв мою мысль, не стали особо ковыряться в мелких деталях.
Главное, чем я горжусь до сих пор, сумел уберечься от желания, получить выгоду от должности. Меня стали знать, как неподкупного человека. Зная это, директор никогда не назначал меня председателем приемной комиссии. А мне это было только на руку. Ежегодно, отпуск выпадал на лето. Знали об этом и городские власти, часто приглашая в комиссии по проверке различных жалоб на руководство того или иного техникума. Тут я старался быть компромиссным проверяющим.
Комиссия уйдет, а мне общаться с коллегами. Я понимал суть происходящего. И в нашем техникуме не все строилось только на честности коллектива (в чем я не сомневался). Отдельные проверяющие получали отрезы дефицитных шелковых тканей. Муж Бабаевой всегда выручал. Особенно жаден был на взятки тот заведующий отделом, который усомнился в моем назначении, перед коллегией. Ему мало было отреза шелка, надо было сверху положить и дефицитный зеленый чай 95 номера и французскую косметику для жены.
Новая квартира 2 ...Весной 1979 года, директор сообщила мне радостную весть. Нужно было идти в Горисполком для сдачи документов на получение квартиры. Документы сданы, ключи получены. Переезд состоялся быстро. Много мебели раздали соседям. Взяли только журнальный столик, детские кровати, постель, холодильник, телевизор, кухонную посуду. Ремонт в новой квартире делать не стали, решив накопленные средства истратить на покупку новой мебели. Купили стенку, диван-кровать, кухонный гарнитур, двуспальную кровать. Мебель была, в основном, Душанбинского производства.
Только кухонный гарнитур был Минским. Он и сейчас стоит в моем доме в Грибановке. Ремонт делали на следующий год. Переклеили обои, покрасили кухню водоэмульсионной краской. Еще через год сделали мозаичные полы из ткани. Этому нас научил Семыкин Володя, муж сестры Майи. Технология простая. На пол наклеивается слой бумаги, стелиться хлопчатобумажный ситец, и наносится несколько слоев лака. Узор на ткани выбирается по вкусу. В зале, я выбрал крупные маки, в спальне - мелкие цветы по белому фону, в детской - геометрический узор в клетку. Полы получаются ровные, мозаичные, выглядят очень эффектно. Спасибо Володе за науку.
Новый строящийся микрорайон под номером 18, где мы получили квартиру в девятом доме, расположен на правом берегу Сыр-Дарьи. Через дорогу был оборудован пляж. Это не бразильский Капа-Кабана, но у жителей микрорайон он был популярным местом отдыха. Напротив, на левом берегу, виднелись развалины крепости Александра Македонского. Вид с балкона четвертого этажа открывался этим прекрасным пейзажем. В двух-трех километрах от крайних домов микрорайона начинались предгорья Моголтау. В эти горы мы ходили весной собирать белые грибы. В жарком климате грибы начинают вырастать весной. Срок их жизни короткий.
По грибы, в горы, мы ходили с преподавателем технической механики Жуковым Николаем Яковлевичем. Он меня научил, как правильно их собирать. Вначале, надо подняться на самую вершину гор, затем, спускаясь, искать грибы. Так легче. Белые грибы, в энциклопедии, носят название - «белый степной гриб». Этот беляк очень вкусен и имеет большой аромат. Николай Яковлевич был тогда холостяком. Жил возле техникума. И мы часто у него устраивали мальчишник. Обычно собирались: Слава, Равшан, Мавлонов и я. Абдусалом готовил плов, Слава ходил за выпивкой, а я, дожидаясь трапезы, искал подходящий роман для чтения. Из его библиотеки мной прочитаны были: «Сумма технологий» Станислава Лема (взгляд в кибернетическое будущее человечества), «По лезвию бритвы» и «Таисия Афинская» Ефремова. Подборка книг в библиотеке была великолепная. Чувствовались старания интеллигентного человека.
А еще, в тех горах, был урановый рудник. Уран добывали, закачивая кислоту в скважины. Выкачивали жидкую смесь породы и ночью, тайком, перевозили в Чкаловск. Об этом мы узнали только в конце восьмидесятых годов, когда по всей стране начался экологический взрыв: борьба против поворота сибирских рек, открылась тайна озера Карачан в Сибири, ужасы Семипалатинского полигона. Возле рудника я и внучки заложили «секрет», чтоб он помог возвращению в Ленинабад. Но «секрет» не сработал.
Началось озеленение дома. Саженцы деревьев привез ЖЭК. Напротив окон, с фасадной стороны, я посадил пару чинар. Через несколько лет микрорайон превратился в маленький оазис. Постепенно, весь правый берез застроился. Появился тринадцатый микрорайон, пятнадцатый в районе завода «Эмальпосуда». В те годы, я только мог и мечтать о таком жилье. И вот мечта стала явью.
..По приезду в Ленинабад Майя устроилась на работу, на сувенирную фабрику, выпускающую национальные швейные изделия - платки сюзане, накидки на детские люльки (гаврапош), ковровые изделия из бархатной ткани. На них делалась вышивка национального узора. Её приняли мастером ОТК. Из-за отсутствия большого штата, на Майю возложили обязанность представлять предприятие на различных торговых выставках, отвечать на претензии экспертов Торгово-промышленной палаты (ТПП).
Их продукция не всегда была надлежащего качества, и Майи приходилось с напором отстаивать интересы фабрики. Это у нее получалось. Ее характерная черта - упрямство, дополнялось коммуникабельностью. Авторитет на работе стал расти. Она обзавелась связями с работниками торговых баз, крупных торговых центров.
Года через три, Гайратов Гани Гайратович, бывший председатель ТПП, предложил Майе перейти на работу, на плодоовощную базу, которую он должен был возглавить. База организовывалась под эгидой министерства атомной промышленности, так называемый Средмаш. Её назначение - снабжение Сибирских предприятий южными овощами. Естественно, основной критерий при наборе персонала был - хорошие связи, умение работать оперативно.
Майя удовлетворяла Гайратова по этим качествам и перевелась на базу, товароведом. Хотя, на базе платили неплохо, но работа была тяжелая. Надо было выбивать железнодорожные вагоны под поставку. Срочно загружать их продукцией и немедля отправлять. А какой был документооборот? Уму не постижимо. Майя, в ночь отправки вагонов, почти до утра находилась на товарной станции. Надо было контролировать погрузку, чтобы грузчики не стащили пяток ящиков с фруктами, не напились. Под утро, ее подвозили к дому, и она, измочаленная, сваливалась в глубокий сон. Через три-четыре дня, все повторялось. Зимой загружали сухофрукты. Ритм отправки вагонов несколько замедлялся. В конце концов, не смотря на хорошие заработки, ей, эта катавасия надоела.
Воспользовавшись старыми связями, устроилась на работу, на областную базу «Таджиктекстильторг». Там и начался, по настоящему, ее карьерный рост. Не в смысле физической работы, а в смысле общественной. Вскоре, ее избрали председателем месткома. Сколько трудовых и семейных конфликтов ей пришлось погасить! И на этом поприще, ее авторитет поднялся на нужную высоту. Всем понравилась ее порядочность при распределении дефицита, особенно с распределением талонов на мясо.
Таджиктекстильторг - это было засилье евреев и крымских татар. И в этом адском котле торгашей, надо было найти свою нишу. Она ее нашла, но не хватало образования. Пошла учиться на товароведа в Ленинабадский кооперативный техникум, заочно. И там ее избрали старостой группы. Во многом, эта общественная нагрузка ей помогала.
Группа сдает экзамен, а староста заходит на него последним. Вручает подарок от группы. Не каждый преподаватель начинал опрашивать по билету. Частенько, ей просто ставили оценку в зачетку. Но к экзаменам, она всегда готовилась добросовестно. После получения второго диплома, я всегда шутил: вот мы и сравнялись по образованию - два техника, равны одному инженеру.
После окончания техникума ее повысили в должности. Она стала юристконсультом. На базе у Майи появилась подруга - Диля, крымская татарка. Она частенько приглашала нас к себе, в Гафуров. Но дальше застолья, контакты не расширялись. У них был свой мир, свои жизненные интересы.
Когда человек падает с большой высоты - это всегда очень больно. Началась таджикская смута. Карьера Майи оборвалась, ведь мы решились на переезд в Россию. На новом месте трудно восстановить былое.
Надо было восстанавливаться в институте. Проблем с восстановлением не было. Мое дело достали из архива и издали приказ. За методической литературой съездил в Ташкент, в декабре. Надо было наверстывать в учебе, и я взялся за написание контрольных работ. Опять была большая запарка.
Много личного времени отнимали и подготовка к лекциям и выполнение институтских заданий. Дело продвигалось столь быстро, что к весне я выполнил все по графику первого года обучения. И когда мне, предложили съездить в Москву, на повышение квалификации - с радостью согласился. Пополнить багаж педагогических знаний было необходимо.
В Московском текстильном институте, я умудрился, досрочно сдать экзамен по общей химии. Получил первый трояк в зачетную книжку, который мне пришлось исправлять на «хор», перед защитой дипломного проекта. На майские праздники съездил в Ленинград, в гости к дяде Саше. Навестил и бывших сослуживцев в Борисовой Гриве. В июне, прямо из Москвы, вылетел в Ташкент на летнюю сессию. Столь насыщенного событиями, отрезка в моей жизни, больше не было.
В марте 1969 года Майя закончила техникум. Она была на последних месяцах беременности, когда писала дипломный проект. Я оказывал ей посильную помощь, Делал кое-какие расчеты по экономике, чертил чертежи. На консультацию, в техникум, ходить было не надо, преподаватель технологии швейного производства - жила с нами в одном доме. В начале марта Майя успешно защитилась, в апреле, родила Дмитрия, и пошла на работу, на швейную фабрику.
Фабрику переносили на новое место. Стали строить производственные корпуса на окраине города, заложили и строительство жилого дома в новом городском квартале «Джавонон». Майя, в числе первых, подала заявление на получение жилья. Когда дом построили, ей предоставили трехкомнатную квартиру в доме №19 на четвертом этаже. Справили новоселье. Все было хорошо, но в доме была проблема с водой. Водопровод имел малое давление, и вода на четвертый этаж почти не поднималась. А у нас был маленький ребенок.
Бытовые трудности усложнились. Вскоре решилась и эта проблема. На втором этаже должна была жить Дуплищева Ольга (начальник ОТК фабрики), но на нее написали анонимку, что она получила квартиру не законно, т.к. у нее имелся собственный дом. Не доводя дело до разбирательства, Дуплищева, освободила квартиру. Туда должны были заселить молодых работниц - сделать вроде молодежного общежития. Все соседи принялись нас настраивать на переселение на второй этаж.
И мы решились. Ночью, открыли эту квартиру, и незаконно вселились. Пришел разбираться комендант фабрики, Зная, что он слабоват на выпивку, мы его накачали до ручки. Получили от него согласие на переселение, да и директор не стал возражать против. Нам переписали ордер, сделали прописку в квартире №12.
В доме не было ни одной семьи, с которыми у нас были бы конфликты. Все дружно стали озеленять двор. Я, с Абдуфатто, высадил с десяток урючин (со стороны фасада) и несколько тополей, перед окнами. Выкопали арык для полива. Через год, напротив, построили дом для нефтяников Нефтеабада, и там поселилась лучшая подруга Майи - Пилипчук Нелля.
С Неллей Майя училась на одном курсе. Это она посоветовала Майе перейти на работу в Нефтеабад, в контору бурения. Прельстила высокой зарплатой. Ее зачислили лаборанткой в бригаду бурильщиков, состоящих из одних греков. Греки жили отдельным поселком.
Он находился в километрах десяти от Нефтеабада. Как греки очутились в Таджикистане - неизвестно. Я, предполагаю, что это были выселенцы из Крыма в послевоенное время. Во время Таджикской «смуты» 90-х годов, они все уехали в Грецию.
Майя быстро сдружилась с коллективом буровой. В ее понимании, греки - лучшая нация на земле. Красивая, трудолюбивая, веселая и музыкальная, они хорошо зарабатывали и отличались хлебосольством. Мастер буровой установки «капитан Немо», как он себя называл, был лучшим бурильщиком во всем Таджикистане.
Ребята из бригады часто угощали Майю копченым салом, своими национальными кушаньями. Греческая традиция - выращивать свиней зародилась еще до Александра Македонского. Это сейчас европейских греков испортил туристический бизнес. Они проели весь свой бюджет государства и еще заняли у Евросоюза почти 70 миллиардов евро.
«Капитан Немо» научил Майю обрабатывать шкурки, которые привозили их ребята после охоты на лис. Из них она стала шить шапки на продажу. Хорошо у нее пошел бизнес с вязанием шиньонов. Этому мастерству ее научила Нелля. Покупается у заготовителей ячий хвост, отрезается с него длинный волос, моется, забивается в дверь четыре гвоздя в виде буквы «Т», и вяжется косичка. Косички сшиваются вручную, образуя шапочку, из-под которой висят длинные пряди волос. Вот такая технология. Проработав пару лет, устав от сложностей работы в поле (жара и холод, сменявшие друг друга), Майя уволилась, и перешла работать в Жилкомхоз, техником-смотрителем. Проработала там вплоть до нашего переезда в Ленинабад.
Заочное обучение ..Армянскому радио задают вопрос - учиться заочно трудно? Нет, дорого - был ответ. И это правда. Основная масса заочников учится за деньги. За деньги делаются контрольные работы, сдаются зачеты и экзамены, выполняются курсовые и дипломные работы. Из восьмидесяти человек в потоке технологов по прядению и ткачеству, учились своими силами только трое. Это Валя Грицфельд (из Фрунзе), Абдуллаев Марат (из Ферганы) и автор этих воспоминаний.
Опишу только сдачу экзаменов по сопромату и автоматике. Экзамен по сопромату сдала только наша троица. Потом, начали заходить заочники с деньгами, заложенными в зачетку. Первоначальный тариф составлял 70 рублей. Для сравнения - оклад уборщицы равнялся шестидесяти рублям. Далее, тариф понижался. Последние, сдавали уже по десятке. На экзамене по автоматике было еще проще. Заранее собирался со всех взнос по пять рублей. Староста передал деньги кому-то из преподавателей. Сделал объявление: - «сдавайте зачетку, кому нужен трояк. Кто хочет получить оценку выше - заходите». Опять, зашли на экзамен только трое.
Были и честные преподаватели. Все боялись попасть на экзамен по математике к старейшему преподавателю института Черткову. Перед экзаменом по ТММ (теория механизмов и машин). Тут моя могила - расшифровка аббревиатуры студентами. Весь поток усадили в актовый зал для выполнения контрольной работы. Кто решит - будет сдавать экзамен. Кто получит неуд - находит иные пути решения сдачи экзамена. С работой я справился минут за пятнадцать. Молча встал и направился к выходу, где на последних партах сидела комиссия кафедры. Слышу усмешку: «вот направляется первый на выход». Я подал свою работу, и стал дожидаться ее проверки. Зав. кафедрой предложил мне еще ряд уточняющих вопросов, заглянул в мою зачетку и поставил «отл».
Сделаю небольшую ремарку. Экзамен сдавала и моя зачетка. Когда на экзамене, вырисовывалась твердая четверка, у преподавателя, увидевшего в зачетке мои пятерки, не поднималась рука поставить оценку «хор», и он, задумавшись, выводил «отл». Психологический прием: первая оценка в зачетке, должна, обязательна, быть пятеркой. Он срабатывал до конца учебы.
Были и у меня «грехи». Немецкий язык сдала моя теща. У нее, в Душанбе, в университете, была подружка - преподаватель немецкого. Я решил - зачем мне мучиться. Взял направление на сдачу в ДГУ и отправил туда тещу. Та, для любимого зятя, не смогла отказать. Мог бы сдать и сам. Но тогда четверка мне не светила. Все-таки, иностранный я знал слабовато. Пришлось исправлять и полученную тройку по общей химии, полученную в Москве. Но это была инициатива Алимбаева Эркина Шариповича. Когда он увидел у меня эту тройку - сам договорился о пересдаче. Я просто подошел на кафедру химии и меня без экзамена переаттестовали на «хор».
Отдых в Болгарии В год окончания института (1974) я заработал кучу денег. К тем, Ташкентским заработкам, прибавились на работе. Я выполнил полную учебную нагрузку за год, и мне оплатили скидку на часы: за пребывание на хлопке, время преддипломной практики, и дипломного проектирования. Встал вопрос - на что их потратить? На отдых? Разумеется. Решили спустить все накопления. Десять лет учебы чего-то стоят.
Я поехал в турагенство в Ленинабад и там мне предложили путевку в Болгарию. Финансовые возможности позволяли, и я согласился. Взял перечень документов для оформления. Оформили все быстро, сдали документы, и стали ждать разрешения на поездку заграницу. пару дней посвятили нашей экипировке для поездки в Болгарию. Майе купили брючный костюм из шелковой ткани розового цвета с рисунком из маков. Мне - пляжный костюм: тениска и шорты канареечного цвета из махровой ткани. Обновили женский купальник и мужские плавки. Вот и вся экипировка. Туристов из Таджикистана набралось человек тридцать. С загранпаспортом, нам выдали Болгарские деньги - левы. Пояснили, сколько надо еще брать с собой наличными советских рублей.
В Варну приехали часов в одиннадцать ночи. Группу пригласили на ужин в ресторан, и здесь вышел первый конфуз. Болгарские деньги туристам обменяли, загранпаспорт выдали, а как кушать по европейски не научили. В Болгарии, начинают кушать с салата, а у нас им завершают ужин (вместо десерта). Вот мы, и не прикоснулись к овощам (огурец и помидорчик), стали ждать первое блюдо. Через пару минут, официант, ловко убрал со столов все тарелки с овощами. Мы возмутились. Гид успел объяснить официанту, как принято кушать в нашей стране. Помидорчики и огурчики были возвращены. Кто-то из нас, даже в рюмку налил столовый уксус, думая, что это вино. Ночь спали в автобусе, который нас подвозил на курорт «Солнечный берег» - «Слянчев бряг», по Болгарски.
Под утро разместились в отеле. Нам с Майей дали номер на двоих. При отеле был бытовой ресторан с оркестром. За нашим столиком столовались Володя - токарь с завода «Текстильмаш» и Генка Старостин (брат олимпийского чемпиона). Они были из Душанбе. Через гида, мы попросили оркестр, проаккомпанировать пение Майи. Майя спела на бис. Особенно имела успех народная песня «Вдоль по Питерской». На ужине, выпивали свою порцию сухого вина (входило в меню), и шли отдыхать в какой-либо ресторанчик, на открытом воздухе. Заказывали кувшин вина, танцевали в хороводе до упаду, целовались с болгарскими девушками под накидкой, в центре хоровода.
Многие ресторанчики были оформлены под старину: пиратский, крестьянская хижина, ресторан «бочка». Днем загорали на пляже, попивали холодное пивко. Мне особо понравилось темное - пельзенское. Однажды, Генка - прохиндей, предложил сходить на нудисткий пляж. Втайне от женщин, мы туда сходили. Пляж располагался на песчаной дюне, в километре от основного. На воротах было написано: «Лечебный пляж». Зайдя на него сверху, прошли через него по диагонали, крутя головой налево и направо. Налево лежали голые мужчины, направо - женщины.
Приоритет отдали правой стороне, заглядываясь на голые груди, попы, треугольники женских страстей. Эротика в натуральном виде. Много раз я повторял в своих рассказах об этом посещении, все слушали с большим интересом, особенно мужчины. О нудистких пляжах, в ту пору, мало кто знал. Вся эротика была под запретом. На пляж выходили купаться и женщины - таджички. Не стесняясь, умудрились искупаться в нижнем белье (бюстгальтер местного пошива, рейтузы). Руководитель группы прочитал им целую мораль о том, что нельзя нецивилизованно представлять советский народ. Некоторые из них, купили купальники, а некоторые, так и сидели на песке, у моря, в национальных платьях.
Культурная программа была интересной. Группу свозили в ресторан в горах, где показали танец на горящих углях. В другой раз, повезли в местный кооператив. На поляне угощали фруктами, ракией (местная самогонка) и вновь танцевали в хороводе. Женщины устроили свою культурную программу - съездили в соседний городок Поморье (где добывают соль для изготовления зубной пасты «помарин») за косметикой.
Последние два дня провели в Софии. Мы попали в купе с болгарской семьей из Старой Загоры, у которой сын часто ездил в Киев в командировки. На обратном пути в Союз, эта семья встретила нас в Старой Загоре и передала подарок, в котором оказались фрукты, бутылка ракии и вязаная кофточка. Фрукты съели, ракию выпили еще в поезде, а кофточку Майя носила несколько лет. Россиян в Болгарии очень уважают. Навечно, в их памяти остался подвиг героев Шипки, при освобождении страны от турков. Даже в ВОВ, болгары отказались направить войска на Восточный фронт, хотя были союзниками фашисткой Германии.
В Софии у нас был новый гид. Он закончил вуз в СССР и знал много анекдотов на местном фольклоре. Вот один из них: Жена, выйдя из ванной, спрашивает у мужа, где мой пояс от халата. Муж отвечает: в жопе. Жоп - по-болгарски карман. Недавно я прочитал о таких двусмыслиях у Дины Рубиной. Звучание на иврите, часто кажется русским, как ругательное.
В центре Софии посмотрели раскопки времен Римской империи, возложили цветы к памятнику «Алеше», попили минеральной воды из под крана. Деньги почти все были истрачены на взморье, поэтому экскурсий в магазины не совершали. Купили небольшие сувениры из керамики, шерстяной палас из козьей шерсти, мне рубашку, Майе парик, и четыре бутылки пива с сохранностью 90 суток. Пиво у нас продавалось, только разливное или в бутылках, с сохранностью до трех суток.
Шахматы и кружка пива Любимым развлечением преподавателей техникума были шахматы. Во дворе, под урючинами, были расставлены топчаны для чаепития. На одном из них, чайханщик Али растелал курпачи. На этом топчане садились пить чай и играть в шахматы только преподаватели. Гусь свинье не товарищ.
Придешь за час до лекции и сразу к этому месту, а там уже режутся два бойца. После занятий задерживались и на два часа. Играли самозабвенно, почти все мужчины. А когда за шахматную доску садился директор техникума и преподаватель математики Алимов Мамад Алимович, собиралась целая группа болельщиков.
Каждый ход вызывал удивление и комментировался между собой. Уровень их игры был почти мастерский. Я числился в середняках. Обыгрывал многих, но директора и Мамад Алимовича не удалось ни разу.
Коллектив в техникуме был дружным. Частенько с семьями выезжали на природу. После каждой демонстрации не расходились по домам, а угощались пловом, сваренным чайханщиком Али.
Дневной сеанс заканчивался, и мы шли в пивнушку, попить холодненького пивка, к Николаю. Так звали бармена пивнушки, которая располагалась у сая. Николай, это по-русски, а по-таджикски - наверное, Нигмат. Пиво у него всегда было свежее. Он лично ездил в Гафуров, на пивзавод, и отбирал бочки свежего пива. Наверное, имел большой блат и хорошо подмасливал. К пиву заказывали шашлык, и иногда стаканчик вина. К вечеру в пивнушку набиралось много посетителей, и выстраивалась целая очередь у амбразуры Николая. Он только успевал наливать, а, сколько кружек было выпито за тем или иным столиком, запоминал. Как это ему удавалось, наверное, знал один Вольф Мессинг. В нашей компании расчет велся «по-немецки». Один расплачивается и говорит, сколько с каждого. Обычно, этим расчетом занимался физрук Дадобаев Дадо.
В шахматы мы играли частенько и во дворе дома. В беседке, возле десятого дома. Наступал вечер, и я с Абдуфатто шли к Тулкуну, продолжать поединок. Для этого у него была отведена гостевая комната, с убранством по-узбекски (он был узбек). На полу были расстелены курпачи, стоял телевизор для просмотра хоккея или футбола. Заваривался зеленый чай и турнир продолжался. Майя по нескольку раз за вечер звала меня домой, и я с трудом отрывался от шахматной доски.
Осенью 1976 года я был в Москве, на курсах повышения квалификации. Там же была, и Гапошина Елена Дмитриевна - преподаватель Ленинабадского вечернего текстильного техникума. От нее я узнал, что на базе вечернего техникума открыли дневное отделение. Работать на дневном отделении она отказалась, сказала, что в ее возрасте с молодыми работать трудно. На этом информация о преобразованиях в их техникуме прервалась.
С Еленой Дмитриевной мы сдружились. У нее муж был фанатом футбола и попросил ее (вместо него) сходить на какой нибудь футбольный матч высшей лиги. Вот я и повел ее на футбол. На трибунах она сидела тихо, и после окончания футбола спрятала использованные билеты, для того, чтоб показать мужу. Обсуждали мы с ней, и другие темы: профессиональные, учебу на курсах, личные интересы. Так что она была в курсе моей семейной жизни. Обменялись адресами и номерами телефонов.
В начале марта 1977 года, поздно вечером, неожиданно, у меня зазвонил телефон. Абонент представился завучем Ленинабадского текстильного техникума. Мне было сделано предложение, перейти к ним на работу. Об условиях перехода надо было поговорить с директором. Отпросившись с работы, я поехал в Ленинабад. Встретился с директором, обговорил условия перевода. Инициатором моего приглашения была Елена Дмитриевна. Она убедила руководство техникума, что лучшей кандидатуры среди инженеров шелкового комбината им не найти. У меня имелся богатый опыт работы с молодежью. Условия были приемлемыми. Главное - решался квартирный вопрос. Временно предоставляли комнату в общежитии, но гарантировали получение квартиры в течение года. Техникуму выделили лимит на одну квартиру, в связи с его реорганизацией.
Ленинабад - здесь прошли мои зрелые годы, вплоть до отъезда из Таджикистана. На первых парах, получил комнату в рабочем общежитии шелкового комбината, был представлен коллективу, и началась работа в качестве преподавателя. Принят был благожелательно. Порадовал и контингент учащихся. Базовый уровень подготовки был выше, чем у Канибадамских студентов. В субботу, после занятий, уезжал домой. В понедельник, первым рейсом, возвращался в Ленинабад. Завуч по понедельникам, не ставил мне первую пару в расписании занятий.
..Как и во всех учреждениях Таджикистана - первое лицо в организации должно быть местной национальности. Ханифа Мухамедовна была узбечкой. Окончила Ташкентский текстильный институт. Работала на шелковом комбинате в отделе труда и зарплаты. Муж был директором четвертой ткацкой фабрики. Это сыграло главную роль в ее выдвижении на пост директора в 1976 году.
Старая директриса уходила на пенсию. Бабаева Ханифа Мухамедовна, как руководитель, была прогрессивных взглядов. Набирала в коллектив преподавателей разных национальностей, но преимущественно русскоязычных. Понимала, что так ей работать легче. И уровень преподавания выше, и меньше карьерных дрязг в коллективе.
Мудрость по-восточному, так бы это я назвал. Во всем Таджикистане (предположительно) было два коллектива, где русскоязычные составляли большинство. Это - Чкаловский политехникум и наш. Педагогического опыта она не имела, поэтому, в учебной работе, больше полагалась на завуча, но во всем остальном, все решала сама. В коллективе ее уважали, и работать с ней было, относительно легко.
Завуч, Хаимов Михаил Ашурович, математик по образованию, был пунктуальным человеком, но в работе любил покой и тишину. Когда, в техникуме, обучались только вечерники, ему было легко. Составит расписание занятий, проконтролирует выход учителей на работу, подготовит отчетность - вот и все дела. Так продолжалось много лет. С открытием дневного отделения, педагогическая работа стала его раздражать. Несколько раз подавал заявление на увольнение и последнее прошение об отставке, сработало. На замену, директор выдвинула меня. Уволившись, отдохнув от рабочей суеты, стал работать часовщиком (профессия отца).
В техникуме была превосходная библиотека, а заведовала ею Фомина Аврора Викторовна. Она в совершенстве знала библиотечное дело. Держала связь со многими коллегами других учебных заведений республики. Своевременно делала заказы на поступление литературы, как художественной, так и технической. У нас, в библиотеке, было полное собрание сочинений историка Соловьева, переводы Щекспира Пастернака, лирика Ахматовой, Цветаевой. Я часами копался по полкам старинных изданий. Читал, как всегда, много. Иногда брал почитать и у коллег. Ракина Ольга - предлагала почитать Пикуля, Жуков Николай Яковлевич - фантастику Станислава Лема, Ефремова.
Два больших друга. Шамситдинов Махкам Шамситдинович. Мой первый большой друг. Преподавал спецпредметы по энергетике. По окончанию института, был направлен у Канибадамский технологический техникум. Родом он был из крупного кишлака Костакоз, под Ленинабадом.
Когда мы с Майей переехали в Ленинабад, стали часто гостить у них. Все в Костакозе знали меня, как большого друга Махкама. Получив за хлопок автомашину, деньги на ее приобретение Махкам дал мне в долг, и даже сам немного занял у своего брата. Мои выплаты длились несколько лет, точного графика никто не устанавливал.
Махам был очень предприимчивым человеком. Наступало лето - наступал его сезон торговли фруктами. Скупал их по дешевке в колхозном саду, загружал машину и ездил торговать в Чимкент. Брал и меня, пару раз, на эту торговлю. Две машины с фруктами давали больший доход. Торговлей я не занимался, просто ездил за вкусным Чимкентским пивом. Там был построен пивзавод с изготовлением пива по чешской технологии. Днем, Махкам торговал, а я болтался по рынку. К вечеру, заправлял канистру пивом, и мы возвращались в Ленинабад. В Чимкент выезжали ночью, чтоб меньше платить поборов гаишникам. Моя машина ехала первой. На поту ДПС объяснял, что везу фрукты командиру воинской части, где у меня служил сын. Меня отпускали, А Махкам расплачивался с гаишниками, только за одну машину.
Вторым большим другом я хочу назвать Ильяеву Сару Наталовну. В годы жизни, в Ленинабаде, друзьями мы себя не считали. Были просто хорошими коллегами. Ее близкая подруга, Королевская Валентина Кузиминична, заведовала вечерним отделением техникума. Муж, Семен Шинкович, работал управляющим Облбытуправления. ..мы близко не общались.
Удивительно справедливая, и отзывчивая женщина. Для меня, Сарой Наталовной, было сделано так много, что не повернется язык не назвать ее моим большим другом. Она взяла меня под свою опеку с первых дней работы в техникуме. Помогла выбить подъемные за перевод на работу в Ленинабад.
Бухгалтерия отказывалась их платить, т.к. в бюджетной организации не предусматривались такие статьи расходов. Не помогли и обращения в министерство. Тогда она надоумила меня обратиться в суд. Я подал иск и по суду получил свои деньги. Что бы не было конфликта на работе, Сара Наталовна, будучи председателем профкома, информировала директрису о том, что обращение в суд - ее инициатива.
Я ждал квартиру более полутора лет, и все это время она подталкивала Ханифу Мухамедовну к посещению Горкома и Горисполкома для ускорения реализации лимита на квартиру. Квартиру я получил. Состоялся переезд семьи. Расставили мебель, которую решили пока не менять. Как-то, зайдя посмотреть мое новое жилище, она удивилась скромной ее обстановкой.
Распорядилась выделить ковер, вне очереди. Тогда, в профсоюзных организациях, на все были очереди: на машины, на квартиры, на ковры, на мебель. Когда со мной случился инфаркт, она без всякой оплаты руководила дневным отделением. Ждала, когда я поправлюсь. Позже, я написал заявление о переводе на должность простого преподавателя - тогда она согласилась оформить статус завуча, официально. И вот судьба развела нас по разным странам.
Семья Сары выехала в Израиль, а моя семья в Воронежскую область. Мы стали переписываться. Она первой написала большое письмо по интернету в поддержку, когда мне сделали операцию. А как она встретила мою дочь, во время ее поездки на святую землю! Закупила ей путевки по святым местам и на Мертвое море. Дядя Семен угощал Нилину фирменным кебабом, словно «на убой».
Сара отвела ее на базар восточных пряностей. Не разрешала делать покупки за свой счет, беспокоясь о лишней трате. Самолично уложила чемодан на дорогу, объяснила все казусы израильского законодательства, связанных с туризмом. По приезду Нилины, почти еженедельно общаемся по скайпу. Теперь мы, по настоящему, большие друзья.
Моя карьера. Проработал я в должности преподавателя до 1980года. Конфликт между директором и завучем дошел до критической точки.
Вылет в Душанбе, на коллегию министерства, был назначен на следующее утро. После работы я успел забежать в универмаг, купил костюм, и рано утром был в аэропорту. Коллегия была назначена на два часа дня, а до этого времени, я должен с «бегунком» (лист отзывов) обойти все отделы министерства. Немного волновался. Думал, что будут задавать всякие вопросы, связанные с организацией учебного процесса. Но почему-то все улыбались, и высказывали пожелания успехов в будущей работе.
Только заведующий отделом преподавания общественных наук стал сомневаться в правильности моего назначения, мотивируя свои сомнения тем, что я беспартийный. Но его «зам» меня поддержал, заявив, что быть завучем можно и беспартийным. В приемной министра я ждал вызова на коллегию, а секретарь уже готовил проект приказа о моем назначении. Все прошло буднично. Министр коротко зачитал отзывы отделов и предложил утвердить мою кандидатуру на должность заместителя директора Ленинабадского текстильного техникума по учебной работе. Так полно называлась моя должность, а завуч - это сокращенный термин (слоган). Так состоялось мое назначение. Все было решено заранее. А обсуждение на коллегии - пустая формальность.
Управление коллективом - большая наука. Я ознакомился с ее азами, когда писал доклад на эту тему для городской экономической конференции в Канибадаме. Теперь это мне пригодилось. Теория и практика, вот две составляющие успеха. А успех пришел. И в Министерстве, и в Совете замдиректоров по Ленинабадской области стали считаться с моим мнением. С Болдыревым Виктором Васильевичем, начальником отдела средних специальных учебных заведений министерства, я был почти на «ты».
В коллективе руководствовался принципом: «делай как я». Прежде, чем внедрять какое-либо новшество - проверял на себе. Организовали компьютерный класс - я первый освоил приемы работы на компьютере. Даже, будучи на курсах повышения квалификации, ставил магарыч преподавателю по информатике, чтоб он занимался со мной сверхурочно. С математиком, Ахмедовой Нелли Ивановной, разработали и внедрили программу, по которой можно было делать расчеты по дипломному проектированию.
Все рецензенты стали отмечать отсутствие математических ошибок в проектах. На компьютере стали набирать тексты общетехникумовской газеты, назвав ее «Эврика». Начали создавать базу данных календарно-тематических планов преподавателей. Сейчас это выглядит не так значимо, но это были наши первые шаги. В других учебных заведениях, компьютерные классы всегда были на замке. Открывались только для различных комиссий, а у нас он по настоящему функционировал. Студенты занимали очередь, для работы в классе, когда шло дипломное проектирование. Компьютерные знания сослужили мне большую службу при трудоустройстве в Грибановке, в Центр занятости населения.
Я не любил проверяющим, пускать пыль в глаза.Однажды, была большая проверка состояния дипломного проектирования. Председатель проверочной комиссии попросил принести три диплома с оценками: три, четыре, пять. Я принес проекты, только с оценкой пять, вызвав недоумение у проверяющих. Мой комментарий был таким: «Ищите ошибки в этих проектах, а у проектов с оценкой три, они видны невооруженным глазом. Троечников полно у всех». Поняв мою мысль, не стали особо ковыряться в мелких деталях.
Главное, чем я горжусь до сих пор, сумел уберечься от желания, получить выгоду от должности. Меня стали знать, как неподкупного человека. Зная это, директор никогда не назначал меня председателем приемной комиссии. А мне это было только на руку. Ежегодно, отпуск выпадал на лето. Знали об этом и городские власти, часто приглашая в комиссии по проверке различных жалоб на руководство того или иного техникума. Тут я старался быть компромиссным проверяющим.
Комиссия уйдет, а мне общаться с коллегами. Я понимал суть происходящего. И в нашем техникуме не все строилось только на честности коллектива (в чем я не сомневался). Отдельные проверяющие получали отрезы дефицитных шелковых тканей. Муж Бабаевой всегда выручал. Особенно жаден был на взятки тот заведующий отделом, который усомнился в моем назначении, перед коллегией. Ему мало было отреза шелка, надо было сверху положить и дефицитный зеленый чай 95 номера и французскую косметику для жены.
Новая квартира 2 ...Весной 1979 года, директор сообщила мне радостную весть. Нужно было идти в Горисполком для сдачи документов на получение квартиры. Документы сданы, ключи получены. Переезд состоялся быстро. Много мебели раздали соседям. Взяли только журнальный столик, детские кровати, постель, холодильник, телевизор, кухонную посуду. Ремонт в новой квартире делать не стали, решив накопленные средства истратить на покупку новой мебели. Купили стенку, диван-кровать, кухонный гарнитур, двуспальную кровать. Мебель была, в основном, Душанбинского производства.
Только кухонный гарнитур был Минским. Он и сейчас стоит в моем доме в Грибановке. Ремонт делали на следующий год. Переклеили обои, покрасили кухню водоэмульсионной краской. Еще через год сделали мозаичные полы из ткани. Этому нас научил Семыкин Володя, муж сестры Майи. Технология простая. На пол наклеивается слой бумаги, стелиться хлопчатобумажный ситец, и наносится несколько слоев лака. Узор на ткани выбирается по вкусу. В зале, я выбрал крупные маки, в спальне - мелкие цветы по белому фону, в детской - геометрический узор в клетку. Полы получаются ровные, мозаичные, выглядят очень эффектно. Спасибо Володе за науку.
Новый строящийся микрорайон под номером 18, где мы получили квартиру в девятом доме, расположен на правом берегу Сыр-Дарьи. Через дорогу был оборудован пляж. Это не бразильский Капа-Кабана, но у жителей микрорайон он был популярным местом отдыха. Напротив, на левом берегу, виднелись развалины крепости Александра Македонского. Вид с балкона четвертого этажа открывался этим прекрасным пейзажем. В двух-трех километрах от крайних домов микрорайона начинались предгорья Моголтау. В эти горы мы ходили весной собирать белые грибы. В жарком климате грибы начинают вырастать весной. Срок их жизни короткий.
По грибы, в горы, мы ходили с преподавателем технической механики Жуковым Николаем Яковлевичем. Он меня научил, как правильно их собирать. Вначале, надо подняться на самую вершину гор, затем, спускаясь, искать грибы. Так легче. Белые грибы, в энциклопедии, носят название - «белый степной гриб». Этот беляк очень вкусен и имеет большой аромат. Николай Яковлевич был тогда холостяком. Жил возле техникума. И мы часто у него устраивали мальчишник. Обычно собирались: Слава, Равшан, Мавлонов и я. Абдусалом готовил плов, Слава ходил за выпивкой, а я, дожидаясь трапезы, искал подходящий роман для чтения. Из его библиотеки мной прочитаны были: «Сумма технологий» Станислава Лема (взгляд в кибернетическое будущее человечества), «По лезвию бритвы» и «Таисия Афинская» Ефремова. Подборка книг в библиотеке была великолепная. Чувствовались старания интеллигентного человека.
А еще, в тех горах, был урановый рудник. Уран добывали, закачивая кислоту в скважины. Выкачивали жидкую смесь породы и ночью, тайком, перевозили в Чкаловск. Об этом мы узнали только в конце восьмидесятых годов, когда по всей стране начался экологический взрыв: борьба против поворота сибирских рек, открылась тайна озера Карачан в Сибири, ужасы Семипалатинского полигона. Возле рудника я и внучки заложили «секрет», чтоб он помог возвращению в Ленинабад. Но «секрет» не сработал.
Началось озеленение дома. Саженцы деревьев привез ЖЭК. Напротив окон, с фасадной стороны, я посадил пару чинар. Через несколько лет микрорайон превратился в маленький оазис. Постепенно, весь правый берез застроился. Появился тринадцатый микрорайон, пятнадцатый в районе завода «Эмальпосуда». В те годы, я только мог и мечтать о таком жилье. И вот мечта стала явью.
..По приезду в Ленинабад Майя устроилась на работу, на сувенирную фабрику, выпускающую национальные швейные изделия - платки сюзане, накидки на детские люльки (гаврапош), ковровые изделия из бархатной ткани. На них делалась вышивка национального узора. Её приняли мастером ОТК. Из-за отсутствия большого штата, на Майю возложили обязанность представлять предприятие на различных торговых выставках, отвечать на претензии экспертов Торгово-промышленной палаты (ТПП).
Их продукция не всегда была надлежащего качества, и Майи приходилось с напором отстаивать интересы фабрики. Это у нее получалось. Ее характерная черта - упрямство, дополнялось коммуникабельностью. Авторитет на работе стал расти. Она обзавелась связями с работниками торговых баз, крупных торговых центров.
Года через три, Гайратов Гани Гайратович, бывший председатель ТПП, предложил Майе перейти на работу, на плодоовощную базу, которую он должен был возглавить. База организовывалась под эгидой министерства атомной промышленности, так называемый Средмаш. Её назначение - снабжение Сибирских предприятий южными овощами. Естественно, основной критерий при наборе персонала был - хорошие связи, умение работать оперативно.
Майя удовлетворяла Гайратова по этим качествам и перевелась на базу, товароведом. Хотя, на базе платили неплохо, но работа была тяжелая. Надо было выбивать железнодорожные вагоны под поставку. Срочно загружать их продукцией и немедля отправлять. А какой был документооборот? Уму не постижимо. Майя, в ночь отправки вагонов, почти до утра находилась на товарной станции. Надо было контролировать погрузку, чтобы грузчики не стащили пяток ящиков с фруктами, не напились. Под утро, ее подвозили к дому, и она, измочаленная, сваливалась в глубокий сон. Через три-четыре дня, все повторялось. Зимой загружали сухофрукты. Ритм отправки вагонов несколько замедлялся. В конце концов, не смотря на хорошие заработки, ей, эта катавасия надоела.
Воспользовавшись старыми связями, устроилась на работу, на областную базу «Таджиктекстильторг». Там и начался, по настоящему, ее карьерный рост. Не в смысле физической работы, а в смысле общественной. Вскоре, ее избрали председателем месткома. Сколько трудовых и семейных конфликтов ей пришлось погасить! И на этом поприще, ее авторитет поднялся на нужную высоту. Всем понравилась ее порядочность при распределении дефицита, особенно с распределением талонов на мясо.
Таджиктекстильторг - это было засилье евреев и крымских татар. И в этом адском котле торгашей, надо было найти свою нишу. Она ее нашла, но не хватало образования. Пошла учиться на товароведа в Ленинабадский кооперативный техникум, заочно. И там ее избрали старостой группы. Во многом, эта общественная нагрузка ей помогала.
Группа сдает экзамен, а староста заходит на него последним. Вручает подарок от группы. Не каждый преподаватель начинал опрашивать по билету. Частенько, ей просто ставили оценку в зачетку. Но к экзаменам, она всегда готовилась добросовестно. После получения второго диплома, я всегда шутил: вот мы и сравнялись по образованию - два техника, равны одному инженеру.
После окончания техникума ее повысили в должности. Она стала юристконсультом. На базе у Майи появилась подруга - Диля, крымская татарка. Она частенько приглашала нас к себе, в Гафуров. Но дальше застолья, контакты не расширялись. У них был свой мир, свои жизненные интересы.
Когда человек падает с большой высоты - это всегда очень больно. Началась таджикская смута. Карьера Майи оборвалась, ведь мы решились на переезд в Россию. На новом месте трудно восстановить былое.