«Записки антикварщика» 1
"..Я коммунист, член КПСС - Коммунистической Партии Советского Союза... Вступил в партию будучи молодым рабочим в 1970 году, вступил, полностью разделяя коммунистическую идеологию. Я вам больше скажу: годы, прожитые при капитализме, только укрепили меня во мнении, что будущее цивилизации - за социализмом, а уж когда и каким путём человечество придёт к нему, одному Богу известно. Так что партбилет свой я в слезах раскаяния не рвал, а лежит он в коробке вместе с дипломом инженера, военным билетом офицера запаса и трудовой книжкой.
Кстати. Соседка, которая во время развала Союза работала в винном отделе гастронома, рассказала историю, приключившуюся с ней в ту пору. Пошла она в департамент менять паспорт и стала свидетелем скандала. Шум устроил один из её постоянных клиентов, с которого истребовали штраф за утерю паспорта. Клиент возмущался и, отказываясь платить, кричал, что ненавистный документ с изображением серпа и молота сжёг во время ночных бдений на баррикадах. «Это тот, который у меня под прилавком лежит?- поинтересовалась продавщица,- ты когда его выкупишь, революционер?»
Любую революцию, включая поющую, задумывают романтики, делают фанатики, а пользуются её плодами негодяи. Я не знаю, кто автор этого изречения, но будучи непосредственным свидетелем событий тридцатилетней давности, могу полностью с ним согласиться.
..оборачиваюсь в прошлое. А знаете, как это сделать проще всего? - во всяком случае, человеку моего возраста,- проще всего это сделать, перелистав трудовую книжку. Про возраст я тут упомянул совсем не случайно, поскольку молодым людям совершенно незнаком этот документ, в котором при социализме фиксировалась вся производственная деятельность конкретного труженика со всеми отметками «принят», «назначен», «переведён», «уволен».
...Принят временно грузчиком на период летних каникул. Уволен как временно принятый. Принят монтажником. Уволен в связи с направлением на дневное отделение института. Принят мастером сборочного цеха. Уволен в связи с призывом в Советскую армию. Принят старшим мастером. Уволен в связи с переводом на должность начальника Трамвайного управления. Уволен в связи с переводом на должность директора Плодоовощной базы. Уволен в связи с переводом на должность заместителя начальника театра. Уволен по собственному желанию. Принят подручным сталевара мартеновского цеха. Уволен по собственному желанию...
Где-то в середине 70-х это было - вызвали меня в Горком, так в просторечии назывался Городской Комитет Компартии Латвии, и предложили общественную нагрузку: должность внештатного инструктора промышленно-транспортного отдела. Я согласился и попал, таким образом, в номенклатуру Горкома. «Номенклатура» - с латыни это слово переводится как «перечень» или «список имён».
Для тех, кто не в курсе. В годы советской власти вопросы подбора и назначения руководящих кадров находились в руках компартии, как, впрочем, и все остальные вопросы. Одно из самых известных сталинских изречений - «Кадры решают всё». Вот список руководящих кадров и был номенклатурой. Номенклатура была многоступенчатой: от номенклатуры Политбюро - фактически высшего органа управления государством и номенклатуры Центральных Комитетов компартий республик - до номенклатуры Горкомов, в которую как раз и входили директора городских предприятий и учреждений, а также кандидаты на эти должности.
Почему я попал в поле зрения Горкома? Думаю, потому, что отвечал основным критериям отбора: был членом партии, получил диплом инженера, отслужил срочную службу и принял воинскую присягу, работал старшим мастером выпускающего цеха солидного завода, был женат (что очень даже принималось во внимание), молод, весел и хорош собой. Кроме того, в порочащих связях замечен не был, то есть, соответствовал требованиям «Морального кодекса строителя коммунизма» - официального, между прочим, документа, очень близкого по духу и содержанию к библейским десяти заповедям.
...И одно из первых заданий, которое я получил в качестве внештатного инструктора, было - в составе комиссии из трёх, кажется, человек разобраться в причинах неурядиц местного Трамвайного Управления. Председатель комиссии - штатный инструктор Горкома, видимо, решил, что ворошить графики и лазить по смотровым ямам трамвайного депо - не царское дело. Женщина - экономист, третий член комиссии, была обременена своими заботами и не скрывала этого: «Вот моё заключение. Справку подпишу в любое время». И как-то получилось, что разбираться в неурядицах пришлось мне, горемыке безотказному. Результатом чего стала справка в несколько страниц, составленная по форме, указанной председателем, и подписанная всеми членами комиссии.
Прошло какое-то время - месяц или более того, я и помнить забыл о том приключении, как получаю приглашение к заведующему промышленно-транспортным отделом Горкома. «Мы оценили проделанную вами работу. Справка, составленная комиссией, в которую вы входили, помогла нам принять организационные решения. Предложения, сделанные комиссией, признаны нами заслуживающими внимания. Вы разобрались в непростой ситуации, вам и карты в руки». «То есть?» «Городской комитет предлагает вам возглавить Трамвайное управление. Через два дня жду вас с ответом».
Когда за мной закрылись тяжёлые учрежденческие двери, я минут пять торчал посреди тротуара, пихаемый раздражёнными прохожими, и не мог сообразить, в какую сторону мне идти.
Спокойной жизни новое место работы не обещало. Но и, работая на заводе, я порой приходил домой только переночевать. Оклад увеличивался со 140 - до 165 рублей в месяц. На заводе, проживая в общежитии, я числился в льготной очереди на получение квартиры как молодой специалист и мог рассчитывать максимум на «двушку» и не раньше, чем через 5 лет. Конечно, я понимал, что директоры в общагах не живут, но понимал и другое: сорвавшись с этого места и не справившись на новом, я вообще останусь у разбитого корыта. Тем более, что никаких гарантий на этот счёт от своего нового руководителя - председателя горисполкома (мэра) я не получил. И его тоже можно было понять: о каких гарантиях человеку, которого он впервые видит, может идти речь?- а ну как я тут наломаю таких дров, каких не наломал знаменитый в Лиепае ураган, ударивший по городу, а в том числе и по трамвайному хозяйству в 1967 году.
Семейный совет ясности не добавил, придя после долгого обсуждения всех возможных вариантов к неутешительному для меня выводу: «Тебе решать». Я и решил, а правильнее будет сказать - решился.
Историческая справка. Электрический трамвай в городе Либава был пущен в 1899 году одним из первых в России и первым в Прибалтике. Он соединил город с Военным портом. В разные годы количество маршрутов доходило до 4-х. В 1966 году Лиепайский трамвай перевёз рекордное количество пассажиров - 14 миллионов 442 тысячи 900 человек.
На момент моего появления здесь в качестве начальника в 1976 году остался один маршрут, который обслуживался трамваями вагоностроительного завода Гота (ГДР). Длина маршрута составляла 7км или около 15км общей протяжённости рельсовых путей узкой колеи (1000мм). Штатное расписание включало, чтобы не соврать, около 80-ти человек. Для обеспечения нормального обслуживания горожан достаточно было выхода на линию 9-ти трамваев в часы пик и 7-ми в остальное время и в выходные дни. Помню, я тогда подумал, что руковожу предприятием, достойным Книги рекордов Гиннеса, как самое маленькое, если не сказать - крошечное трамвайное предприятие в мире.
Поработав несколько дней в составе той самой горкомовской комиссии, я не мог не увидеть, что проблем здесь хватает, но, как оказалось, я не оценил масштабов разрухи - иного слова положение вещей не заслуживало. Подвижной состав был настолько изношен, что по большей части названию своему не соответствовал, на маршрут выходили от 3 до 5 вагонов. Рельсовый путь на значительном участке был одноколейным. Трамваи либо стояли на разъезде, ожидая проезда встречного, либо, встретившись на одной колее, начинали пятиться, озлобляя опаздывающих пассажиров. Стрелочные переводы работали на последней стадии износа. Штат ремонтной бригады депо был укомплектован чуть больше чем наполовину.
Но, будет справедливо отдать должное и моему предшественнику за проделанное, главное из которого - реконструкция электросилового оборудования. Незадолго до моего прихода была построена, оборудована и запущена в строй новая тяговая подстанция.
..Так как трамвай питается постоянным током, то вблизи линии размещается тяговая подстанция, которая получает из сети переменный ток высокого напряжения и преобразует его в постоянный с напряжением 600 вольт, подающийся в контактную сеть. Новая подстанция сменила ту, в которой использовались ещё довоенные ртутные выпрямители.
Первый рабочий день на новом месте начался с приезда корреспондента городской газеты, который запечатлел мою физиономию на фоне трамвая для рубрики «Новые назначения», сказал мне, что я самый молодой директор в городе, поздравил и уехал.
И вот я, весь такой директор, обхожу вверенное предприятие и знакомлюсь с коллективом на рабочих местах: с утра с администрацией, во время пересменки со службой движения, после обеда с рабочими депо: слесарями, сварщиками, электриками, столярами. И если до этого всё шло, как говорится, по протоколу: я - несколько слов о себе, работники - о себе и своих насущных вопросах, то здесь, в депо, диалог обрывается, можно сказать, не начавшись. Я вижу, что мои подчинённые, стоящие вдоль верстаков, пьяны, а некоторые буквально лыка не вяжут и, видимо, ощущая полную безнаказанность, даже не пытаются этого скрыть. Кто-то бормочет по-латышски: «Пусть этот сопляк (šmurgulis) сначала за бутылкой сбегает».
Поставлена руководить этим коллективом мастер депо - тихая женщина средних лет в рабочем халате. Я вопросительно смотрю на неё, она - виновато на меня. Ситуация, да? Откуда у моих визави чувство безнаказанности, я понял сразу: «Ну что ты нам сделаешь? Выговор объявишь? Так мы в этих выговорах, как собаки в блохах. Премии лишишь? Так мы и так её полгода не видели. Уволишь? А кто завтра под трамвай полезет?»
Я знаю, нехватка слесарей и электриков который год в депо хроническая. Но и оставить всё как есть, сделать вид, что ничего не вижу, продолжить собрание тоже нельзя. Иначе, через пару дней я и в самом деле буду бегать им за бутылкой....Мне довольно долго мешало выполнять административные обязанности - необходимость делать замечания работникам, которые могли быть гораздо старше меня по возрасту, а иногда и в отцы годились.
Короче говоря, обхожу эту нестройную ухмыляющуюся шеренгу и прошу мастера записать в блокнот фамилии нескольких персонажей. После чего объявляю, что им в рабочем табеле за сегодняшний день ставится прогул (а это дневной заработок), и что им даётся полчаса для того, чтобы покинуть предприятие. Если по истечении этого времени я обнаружу их на территории, то вызову наряд милиции и отправлю всех неподчинившихся в вытрезвитель (а эта услуга платная и недешёвая).
Более того, завтра по приходу на работу прошу их не переодеваться, а трезвыми явиться на заседание профкома - профсоюзного комитета. Тут дело в том, что согласно КЗОТу (кодексу законов о труде) решение администрации об увольнении работника должно было быть обязательно согласовано с профсоюзом, и все присутствующие это знают. Таким образом, приглашение на профком ничего хорошего приглашённому не сулит, что враз меняет выражение некоторых лиц с глумливого на растерянное.
... решением того заседания один электрик был уволен с записью в трудовую книжку «за прогул», что значительно снижало его шансы устроиться на достойную работу в дальнейшем, а два слесаря оставлены условно до первого нарушения.
Нехватка кадров была решена с помощью Горкома, который со своей стороны обязался на первых порах всячески мне содействовать. Несколько толковых специалистов были временно откомандированы со своих предприятий в Трамвайное Управление, что позволило снять остроту вопроса, а впоследствии и решить его окончательно.
...закончился тот мой первый рабочий день на новом месте приёмом посетителей «по личным вопросам». У каждого директора в расписании обязательно раз в месяц должен был быть такой приём. Первой записавшейся оказалась этакая чеховская старушка - «женщина слабая, беззащитная», которая, как оказалось, жила напротив выезда из трамвайного парка, и которой выходящие рано утром на маршрут трамваи мешали спать. Ровно в пять открывается дверь. Возникшая в проёме пожилая дама растерянно оглядывает кабинет и спрашивает у меня: «А где директор?»
Я думаю, каждый человек, живший при социализме, согласится со мной, что в бытовом плане самой характерной чертой этого общественно-политического строя был дефицит. Дефицит и сопутствующие ему очереди.
Нельзя сказать, что людям нечего было надеть, или не на чем спать, или нечего есть. Не голодали. Но, скажем, вспоминая студенческую практику в Челябинске в 1972 году, на ум приходит такой случай. Гуляли мы с женой по городу и заглянули в магазин под роскошной вывеской «Салон мебели», занимавший первый этаж многоэтажного дома. Зашли и увидели, что весь ассортимент предлагаемой салоном мебели составляют поставленные на попа десятки панцирных сеток односпальных коек, выкрашенных в весёленький васильковый цвет, таких же, на которых мы спали у себя в студенческой общаге.
Мы работали в корпусе топливной аппаратуры ЧТЗ (Челябинского Тракторного Завода). Женщины из бригады, в которую определили мою жену, увидев, что она повязала голову косынкой из люрекса, восприняли её поступок как святотатство. Бригадирша взмолилась косынку продать. Жена ей косынку подарила. Получив, впрочем, взамен ситцевую.
В Прибалтике в ту пору ситуация в розничной торговле была несравненно лучше. Но, всё равно, спрос на хорошие вещи превышал предложение. Итальянские женские сапоги, финские обои, немецкий стиральный порошок, югославскую консервированную ветчину нельзя было купить, можно было только «достать». Аркадий Райкин был прав - самым уважаемым человеком был товаровед обувного отдела. Отечественная продукция наводила тоску. Никогда не забуду сомкнутые ряды зимних мужских пальто на третьем этаже универмага. В таких на трибуне мавзолея стояли во время ноябрьской демонстрации пожилые члены политбюро. Совершенно неподъёмного веса, неброской расцветки, украшенные каракулевыми воротниками, эти изделия, судя по этикеткам, выпускались предприятиями лёгкой промышленности. Зябнущие молодые люди, глядя на них, в лёгкость той промышленности верить отказывались. И предпочитали зябнуть.
Когда мы получили квартиру, она с год отзывалась гулкой пустотой. Я, переделав популярную тогда песню, напевал: «По трёхкомнатной квартире шёл я молча…» За ГДРовским столовым гарнитуром я стоял в очереди несколько дней. Впрочем, стоял условно. Та очередь была зафиксирована на бумажке. Это было что-то вроде тайного рыцарского ордена, члены которого отмечались дважды в сутки. Неявившиеся на перекличку, безжалостно переносились в хвост очереди. Сегодня, встретившись где-нибудь случайно, мы здороваемся.
Да что я про сапоги да гарнитуры! Дефицит был во всём. Дефицит гостиничных номеров - в любом городе получить номер в гостинице было сопряжено с неимоверными трудностями. Дефицит рабочей силы - последняя страница любой городской газеты ломилась от объявлений: «Требуются повара, медсёстры, сантехники, технологи, шофера, воспитательницы, инструкторы, снабженцы, педагоги, диспетчеры, крановщики…»
В Лиепайском Трамвайном управлении на момент моего появления было три главные проблемы. И все три были связаны с дефицитом. 1. Дефицит рабочей силы в ремонтной и путевой бригадах. Как было сказано выше, частично остроту этого вопроса удалось снять в первые месяцы работы. Окончательно - так и не удалось. О причинах - ниже.
2. Дефицит подвижного состава. Парк остро нуждался в обновлении. Первый вагон чехословацкого производства взамен отслуживших немецких «Гота» мы получили уже в 1976 году по железной дороге. Платформу с новеньким, пахнущим свежей краской трамваем, поставили там, где трамвайные рельсы удалось максимально близко, практически вплотную, подтянуть к железнодорожному пути. С получением новых трамваев сразу возник целый комплекс проблем, связанных с их эксплуатацией и обслуживанием. Но самой первой проблемой оказалась разгрузка.
Нужно было снять трамвай с платформы и поставить его на рельсы. Затягивать с разгрузкой было никак нельзя - простой ж/д вагонов фиксировался до минут и обходился очень дорого. С краном большой грузоподъёмности удалось договориться сразу. Такой был у железнодорожников, и они готовы были предоставить его по первому требованию. Но этого было мало. Для аккуратной строповки, исключающей повреждение драгоценного 16-тонного груза цепями крана, необходимы были поперечные балки, которые надлежало завести под трамвай снизу и траверса, которая располагалась сверху. Ни того ни другого подходящих размеров на предприятиях города найти не удалось. И то и другое мы сконструировали и изготовили за ночь. Пожалуй, это было первый и единственный раз, когда мне пригодились знания, полученные в институте.
Ещё об одном эпизоде, связанном с перегрузкой трамвая, следует рассказать особо. Дело было летом 1981 года. По предварительному звонку появились у меня в кабинете два человека. Первый, постарше, представился Марком Борисовичем Рысом, второй, помоложе - Юрием Михайловичем Романенко. Первый - солидный мэн в дорогом костюме, был директором картины киностудии им. Горького, второй - долговязый парень в джинсе, его замом. Они собрались привезти в Лиепаю съёмочную группу под руководством режиссёра Владимира Грамматикова, который готовился к съёмкам детского фильма по повести Льва Давыдычева «Руки вверх».
- Очень приятно,- говорю, чем я могу быть вам полезен? - Дело в том,- отвечает гость постарше,- что в финале фильма, только пусть это вас не удивляет, по задумке режиссёра по пляжу вдоль берега моря едет трамвай, а герои под музыку Алексея Рыбникова весело бегут вслед за ним. - Трамвай? Я вас правильно понял? - Совершенно верно. - По песку? - Именно. Так вот, возможно ли это в принципе? От ответа на этот вопрос зависит всё дальнейшее.
Через неделю старенький списанный немецкий трамвай был вывезен на трейлере на пляж и поставлен на собранные там же 25 метров рельсового пути. Рельсы присыпали песком, и получилось, что трамвай едет вдоль моря по песку, всё едет и едет. На самом деле лебёдка его тащила не больше двадцати метров, потом вагон откатывали назад, и опять включали камеру.
...аббревиатура ОБХСС расшифровывается как Отдел по Борьбе с Хищениями Социалистической Собственности. Был такой отдел в структуре МВД. В сферу его деятельности входили экономические преступления, к которым относились не только кражи и финансовые махинации на предприятиях, в колхозах и учреждениях, но и нетрудовые доходы отдельных несознательных граждан, носителей частнособственнической идеологии. Статья о нетрудовых доходах присутствовала в Уголовном кодексе и могла интерпретироваться очень широко.
С одним моим знакомым произошла такая история. Дело было в середине 80-х. Прочёл он в каком-то рекламном приложении объявление о продаже книг. В городе Елгава срочно освобождался частный дом. Имущество было частью выброшено, частью роздано, частью распродано. Оставалась большая библиотека, которую временно вынесли в сарай. Вот о ней и шла речь в объявлении. По телефону стороны обговорили принципиальные вопросы, и мой знакомый на грузовом микроавтобусе приехал в Елгаву.
Там он перегрузил книги в бусик, расплатился с владельцем библиотеки и в углу опустевшего сарая увидел кучку пыльного барахла: настольную лампу без абажура, сундучок с дыркой от выдранного замка, маленький латунный самоварчик с примятым боком и ещё что-то подобное. Старинные угольные самовары различались не только фирмой-производителем, но и размерами: от литровых кабинетных - до пятиведерных трактирных. Этот был кабинетный. Мой знакомый поинтересовался, не может ли он купить и эти предметы. На что довольный сделкой продавец сказал, что этот хлам остался ещё от прежних хозяев особняка, и что он в благодарность за купленные гостем книги с удовольствием отдаст их даром. Они обменялись рукопожатиями, и мой знакомый отбыл в Ригу, где на тот момент проживал.
Когда руки дошли до самовара, а дошли они не сразу, мой знакомый решил выправить примятый бок старинного сосуда. Начал он с того, что очистил его от пыли и паутины. И тотчас обнаружил на крышке фамилию фабриканта производителя - «Бр.Поповы», а на корпусе - едва заметное клеймо с изображением двуглавого орла и маленькие цифры «56». Латунный самовар оказался золотым, с пробой, соответствующей приблизительно современной «583». Вот так повезло!- скажет читатель настоящих записок. Не спешите. Вот что было дальше.
Владелец сокровища привёл самовар в первозданное состояние и решил реализовать его. А что с ним ещё можно было сделать? Не пить же из него чай. Ну, перво-наперво нужно было самовар оценить. Мало того, что в нём было больше килограмма золота, не меньшую ценность представляла уникальность предмета. Такой самовар в те давние времена нельзя было купить ни в магазине, ни на ярмарке. Он был изготовлен по специальному заказу, скорей всего в качестве подарка. Безусловно, это был царский подарок. Но это, выражаясь фигурально. Император, если хотел кого-то отблагодарить или особо отметить, дарил, как правило, часы с дарственной надписью. Такой подарок могли организовать вскладчину, скажем, купцы. Понты существовали во все времена, хотя не всегда назывались понтами.
И мой знакомый стал аккуратно, как ему казалось, зондировать почву в среде коллекционеров. Тут надо сказать, что в этой среде трудно улавливалась грань дозволенного в части упомянутого закона о нетрудовых доходах, и поэтому эта среда всегда находилась в поле зрения правоохранительных органов, в серьёзных случаях - вплоть до КГБ.
Не секрет, что эффективность работы любой спецслужбы, и ОБХСС не являлся исключением, определяется во многом эффективностью использования агентуры, или осведомителей, или как их называли ещё - стукачей. Так вот, в этой среде каждый второй стучал на каждого третьего. Ну или почти.
В большинстве случаев люди подписывались на негласное сотрудничество не из любви к искусству, хотя бывало и такое.
Вербовали в агенты так. Человека ловили на нелегальной сделке. Допустим, он покупал коллекцию старинных монет по сильно заниженной цене (продавцу срочно была нужна крупная сумма денег) и начинал распродавать её без спешки, по частям, с хорошим наваром. А это готовая статья: тут и нетрудовые доходы, и спекуляция, и нарушение правил о валютных операциях. Человека приглашали в кабинет и знакомили с содержимым картонной папки, на которой типографским шрифтом было отпечатано казённое слово «Дело». И объясняли ему, что пред ним с этого момента открываются два пути. Либо следователь передаёт папку в суд, и человек, взяв руки за спину, отправляется в места не столь отдалённые. Либо он подписывает договор о сотрудничестве и остаётся на свободе, и следователь даже обещает ему в этом случае закрывать глаза на кое-какие его мелкие шалости.
Короче, мой знакомый продаёт самовар, и в момент укладки в портфель пачек банковской упаковки видит перед собой раскрытое удостоверение сотрудника МВД, понятых, фотографа и милиционеров со стальными браслетами в руках. Самовар уходит «в пользу государства», а несостоявшийся воротила получает вместо эфемерной суммы денег - реальные пять лет общего режима, кои и отбывает от звонка - до звонка. Не думаю, что его тогда склоняли к сотрудничеству. В данном случае следователю было выгодно передать дело в суд. Наверняка там фигурировало определение «в особо крупных размерах». А это - новая звёздочка на погоны. Вот и персонаж, которому во всей этой истории повезло. Главный герой этого детектива сегодня живёт в Германии, а от самоваров, случись их увидеть, отводит взгляд. Даже от латунных.
...отдав лиепайскому трамваю 7 лет трудового стажа, я как-то понял, что этот этап в моей жизни завершён. При этом у меня не было никакого комплекса вины, ощущения, что я бегу от трудностей. Жалко было расставаться с людьми, вместе с которыми было немало сделано: ликвидирован одноколейный участок пути, освоены эксплуатация и обслуживание нового подвижного состава. Трамвай исправно перевозил больше миллиона горожан в месяц. А в конторе стояло переходящее Красное знамя за первое место в социалистическом соревновании среди предприятий коммунального хозяйства.
..Правда, не удалось стабилизировать ситуацию с кадрами. В особенности это касалось бригад путейцев и ремонтников депо. Впрочем, если смотреть шире, это была проблема не только трамвайного управления. Дело в том, что при плановой социалистической экономике руководству любого и каждого предприятия спускался сверху не только фонд заработной платы, но и штатное расписание. То есть, будучи директором с полным грузом ответственности, я не мог за счёт лентяя или прогульщика сократить количество рабочих, распределив на трудолюбивых и дисциплинированных сэкономленные деньги.
А если бы такое право у директора было? Вот дали директору такое право в понедельник утром. Так я вам скажу, что уже в тот же понедельник вечером образовалась бы немыслимая тогда в стране безработица. Но при социализме все члены общества должны были быть трудоустроены, и даже последний нарушитель и пьяница не рылся в мусорнике в поиске средств к существованию.
Ну, и чтобы уж закрыть трамвайную тему в настоящих записках, поделюсь тревожным чувством, возникающим при мыслях о будущем предприятия. Хотя, казалось бы, откуда ему взяться, этому чувству? Заканчивается реконструкция и модернизация путей и контактной сети. Причём, на таком уровне, который не снился 35 лет назад. Реальными выглядят планы замены вагонов на современные низкопольные.
Но беда крадётся, как всегда, не с той стороны, откуда её ждали. Трамвай работает в сфере обслуживания. Он нужен до тех пор, пока есть кого обслуживать. Дело в том, что трамвайный маршрут в городе связывает два противоположных района города - южный, жилой, с северным, промышленным. А поскольку на северном кольце маршрута закрылись, среди прочих, два крупных завода и несколько предприятий поменьше, дававших работу тысячам горожан, поскольку пустеют жилые микрорайоны, трамвай становится всё менее востребованным. А те несколько бабушек, добирающихся на нём от дома до базара и обратно, попросту не смогут его содержать - цена проездного билета, и сегодня немалая, грозит стать ещё выше, и когда она сравняется с ценой проезда на такси, понятно, на чём остановят свой выбор бабушки. Жалко будет, если вот так бесславно закончит свой век один из старейших трамваев.
...Решение было принято. Но я был номенклатурным работником и не мог просто положить на стол начальства заявление об увольнении «по собственному желанию». Таковы были негласные правила. Как говорится, вход - рубль, а выход - пять. Номенклатуру было принято покидать либо с почётом на заслуженную пенсию, либо с почестями на кладбище. За исключением редких случаев, когда виновник проворовался и находится под следствием или морально разложился. Да и то, в последнем случае его подвергали воспитательной работе и, как правило, возвращали в лоно семьи.
И состоялся у меня разговор с третьим секретарём Горкома Партии, в ведении которого был промышленно-транспортный отдел. Второй секретарь занимался идеологией. Я просил отпустить меня на работу в редакцию городской газеты, от которой получил приглашение и в которой уже публиковался в качестве автора пары проблемных статей и нескольких коротких юморесок на литературной странице. А моё место с полным основанием мог занять главный инженер, которого я принял несколько лет назад в качестве молодого специалиста и который был в курсе всех дел и начинаний. На что получил ответ, что для города в настоящий момент актуально не ставить вопросы, чем занимается газета, а решать их. Ещё было сказано, что мы сможем вернуться к этому разговору через некоторое время, если я разгребу ворох проблем на одном предприятии, а именно - на РОП «Лиепаяплодовощ».
Результатом этого разговора я был, мягко говоря, удручён. И удивлён, конечно. Где я, и где овощная база? Но что мне было делать? Лезть в бутылку? Качать права? Ссылаться на Трудовой кодекс? Газета, о которой шла речь, была печатным органом городского комитета Компартии Латвии и городского Совета депутатов трудящихся. И редактор газеты, сам будучи членом Горкома, не принял бы на работу человека, вступившего в конфликт с этой влиятельной организацией. Мне было жить в этом городе, и я согласился.
В отношении подчинённости на новой должности почти ничего не менялось. Я оставался с одной стороны в подчинении Лиепайского Горисполкома (мэрии), а с другой - а подчинении Министерства плодоовощного хозяйства или, как его называли в народе, «Минхрен», находившегося в Риге.
Овощная база располагалась на границе города и представляла собой сравнительно новое здание общей площадью больше гектара, в котором под одну крышу были сведены многочисленные хранилища и склады, ранее разбросанные по всему городу. Здесь располагались холодильные камеры, цех засолки, целая улица с отсеками картофелехранилища, рампа для погрузки-выгрузки, механическая мастерская с зарядными устройствами для аккумуляторов электрокаров и погрузчиков, материально-технический склад и прочие службы. Особняком стояли здание управления, лаборатория и автомобильные весы. Кроме этого, часть территории базы занимали площадки для хранения моркови и капусты под открытым небом в так называемых буртах. Розничной торговлей занимались 10 специализированных магазинов в разных районах города.
Основная причина смены руководства состояла в том, что работники, ответственные за заложенный на зиму урожай, в частности - картофель, не обеспечили его сохранности. Зимой отсеки 3-го склада прихватило морозом, а к весне они потекли. И город до нового урожая остался без картошки. До сих пор помню тот запах. В тридцатые годы директора бы расстреляли как врага народа за вредительство. В пятидесятые его бы посадили за преступную халатность. Моего же предшественника, пожилого усталого человека, пережившего инсульт, просто отправили на пенсию. Наверное, с выговором, не знаю.
Сразу скажу, что работа в торговле мне не понравилась, хотя при социализме это считалось очень престижным. Читателям, которые в силу возраста не в курсе, объясняю.
Это был 1983 год. Ситуация с обеспечением населения товарами широкого потребления (ширпотреба) ухудшалась. Многие предметы, которые сегодня являются совершенно обыденными и в изобилии располагаются в супермаркетах и магазинах, обычному потребителю были тогда совершенно недоступны. Это касалось стройматериалов, одежды, бытовой химии, электроники и, конечно, продуктов питания: бананов, сарделек, венгерских яблок и прочего. Нет, народ не голодал. Но сложилась интересная ситуация: в магазинах было - шаром покати, а домашние холодильники были забиты снедью. А вместо простого слова «купить» стало широко использоваться слово «достать». В подавляющей массе простых людей это вызывало понятное раздражение.
Так вот, разместившись в новом кабинете, я понял, что в моих руках оказалось распределение дефицитного товара: экзотических южных фруктов, заморских консервов, да и просто ранних овощей. Я попал в круг лиц, именуемых влиятельными.
Вдруг обнаружилась масса людей, распахнувших предо мной дружеские объятия. Я никогда в жизни не получал столько поздравлений в день рождения, и если бы исполнилась лишь малая часть пожеланий, то мне было бы суждено в превосходном здравии существовать сотни лет, изнывая от счастья в личной жизни.
Я узнал, что за джинсы «Montana» не надо отдавать половину месячного заработка, а достаточно заплатить 30 рублей по прейскуранту, что для годовой подписки на собрание сочинений Есенина не обязательно томиться в ночной очереди, что винил «Boney M», купленный мной с рук за 50 рублей, стоит столько же, сколько и пластинка Людмилы Зыкиной, то есть, около трёшки. Новоявленные друзья, узнав непонятным образом, что я интересуюсь джазом, стали мне доставлять диски Эрролла Гарнера и Диззи Гиллеспи на работу и при этом пытались не брать с меня деньги, что я пресёк самым решительным образом, прекрасно понимая, к чему ведут такие подношения. То есть, я попал в систему, о наличии которой, безусловно, догадывался.
Помню, мне позвонил главврач городской больницы и в преддверии своего юбилея попросил помочь его жене накрыть праздничный стол. Он ожидал высоких гостей, и всё должно было быть по высшему разряду. В конце разговора сказал, что при необходимости будет рад оказать мне ответную услугу. И таких примеров было множество..."
Для особо пытливых, желающих еще песен: Белановский Сергей Александрович
Интервью с директором магазина "Фрукты-овощи" (1986 год)
http://sbelan.ru/index.php/ru/intervyu/134-intervyu-s-direktorom-magazina-frukty-ovoshchi-1986-god/index.html
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ИНТЕРВЬЮ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ
http://www.sbelan.ru/proizvodstvennie-interview.html
Кстати. Соседка, которая во время развала Союза работала в винном отделе гастронома, рассказала историю, приключившуюся с ней в ту пору. Пошла она в департамент менять паспорт и стала свидетелем скандала. Шум устроил один из её постоянных клиентов, с которого истребовали штраф за утерю паспорта. Клиент возмущался и, отказываясь платить, кричал, что ненавистный документ с изображением серпа и молота сжёг во время ночных бдений на баррикадах. «Это тот, который у меня под прилавком лежит?- поинтересовалась продавщица,- ты когда его выкупишь, революционер?»
Любую революцию, включая поющую, задумывают романтики, делают фанатики, а пользуются её плодами негодяи. Я не знаю, кто автор этого изречения, но будучи непосредственным свидетелем событий тридцатилетней давности, могу полностью с ним согласиться.
..оборачиваюсь в прошлое. А знаете, как это сделать проще всего? - во всяком случае, человеку моего возраста,- проще всего это сделать, перелистав трудовую книжку. Про возраст я тут упомянул совсем не случайно, поскольку молодым людям совершенно незнаком этот документ, в котором при социализме фиксировалась вся производственная деятельность конкретного труженика со всеми отметками «принят», «назначен», «переведён», «уволен».
...Принят временно грузчиком на период летних каникул. Уволен как временно принятый. Принят монтажником. Уволен в связи с направлением на дневное отделение института. Принят мастером сборочного цеха. Уволен в связи с призывом в Советскую армию. Принят старшим мастером. Уволен в связи с переводом на должность начальника Трамвайного управления. Уволен в связи с переводом на должность директора Плодоовощной базы. Уволен в связи с переводом на должность заместителя начальника театра. Уволен по собственному желанию. Принят подручным сталевара мартеновского цеха. Уволен по собственному желанию...
Где-то в середине 70-х это было - вызвали меня в Горком, так в просторечии назывался Городской Комитет Компартии Латвии, и предложили общественную нагрузку: должность внештатного инструктора промышленно-транспортного отдела. Я согласился и попал, таким образом, в номенклатуру Горкома. «Номенклатура» - с латыни это слово переводится как «перечень» или «список имён».
Для тех, кто не в курсе. В годы советской власти вопросы подбора и назначения руководящих кадров находились в руках компартии, как, впрочем, и все остальные вопросы. Одно из самых известных сталинских изречений - «Кадры решают всё». Вот список руководящих кадров и был номенклатурой. Номенклатура была многоступенчатой: от номенклатуры Политбюро - фактически высшего органа управления государством и номенклатуры Центральных Комитетов компартий республик - до номенклатуры Горкомов, в которую как раз и входили директора городских предприятий и учреждений, а также кандидаты на эти должности.
Почему я попал в поле зрения Горкома? Думаю, потому, что отвечал основным критериям отбора: был членом партии, получил диплом инженера, отслужил срочную службу и принял воинскую присягу, работал старшим мастером выпускающего цеха солидного завода, был женат (что очень даже принималось во внимание), молод, весел и хорош собой. Кроме того, в порочащих связях замечен не был, то есть, соответствовал требованиям «Морального кодекса строителя коммунизма» - официального, между прочим, документа, очень близкого по духу и содержанию к библейским десяти заповедям.
...И одно из первых заданий, которое я получил в качестве внештатного инструктора, было - в составе комиссии из трёх, кажется, человек разобраться в причинах неурядиц местного Трамвайного Управления. Председатель комиссии - штатный инструктор Горкома, видимо, решил, что ворошить графики и лазить по смотровым ямам трамвайного депо - не царское дело. Женщина - экономист, третий член комиссии, была обременена своими заботами и не скрывала этого: «Вот моё заключение. Справку подпишу в любое время». И как-то получилось, что разбираться в неурядицах пришлось мне, горемыке безотказному. Результатом чего стала справка в несколько страниц, составленная по форме, указанной председателем, и подписанная всеми членами комиссии.
Прошло какое-то время - месяц или более того, я и помнить забыл о том приключении, как получаю приглашение к заведующему промышленно-транспортным отделом Горкома. «Мы оценили проделанную вами работу. Справка, составленная комиссией, в которую вы входили, помогла нам принять организационные решения. Предложения, сделанные комиссией, признаны нами заслуживающими внимания. Вы разобрались в непростой ситуации, вам и карты в руки». «То есть?» «Городской комитет предлагает вам возглавить Трамвайное управление. Через два дня жду вас с ответом».
Когда за мной закрылись тяжёлые учрежденческие двери, я минут пять торчал посреди тротуара, пихаемый раздражёнными прохожими, и не мог сообразить, в какую сторону мне идти.
Спокойной жизни новое место работы не обещало. Но и, работая на заводе, я порой приходил домой только переночевать. Оклад увеличивался со 140 - до 165 рублей в месяц. На заводе, проживая в общежитии, я числился в льготной очереди на получение квартиры как молодой специалист и мог рассчитывать максимум на «двушку» и не раньше, чем через 5 лет. Конечно, я понимал, что директоры в общагах не живут, но понимал и другое: сорвавшись с этого места и не справившись на новом, я вообще останусь у разбитого корыта. Тем более, что никаких гарантий на этот счёт от своего нового руководителя - председателя горисполкома (мэра) я не получил. И его тоже можно было понять: о каких гарантиях человеку, которого он впервые видит, может идти речь?- а ну как я тут наломаю таких дров, каких не наломал знаменитый в Лиепае ураган, ударивший по городу, а в том числе и по трамвайному хозяйству в 1967 году.
Семейный совет ясности не добавил, придя после долгого обсуждения всех возможных вариантов к неутешительному для меня выводу: «Тебе решать». Я и решил, а правильнее будет сказать - решился.
Историческая справка. Электрический трамвай в городе Либава был пущен в 1899 году одним из первых в России и первым в Прибалтике. Он соединил город с Военным портом. В разные годы количество маршрутов доходило до 4-х. В 1966 году Лиепайский трамвай перевёз рекордное количество пассажиров - 14 миллионов 442 тысячи 900 человек.
На момент моего появления здесь в качестве начальника в 1976 году остался один маршрут, который обслуживался трамваями вагоностроительного завода Гота (ГДР). Длина маршрута составляла 7км или около 15км общей протяжённости рельсовых путей узкой колеи (1000мм). Штатное расписание включало, чтобы не соврать, около 80-ти человек. Для обеспечения нормального обслуживания горожан достаточно было выхода на линию 9-ти трамваев в часы пик и 7-ми в остальное время и в выходные дни. Помню, я тогда подумал, что руковожу предприятием, достойным Книги рекордов Гиннеса, как самое маленькое, если не сказать - крошечное трамвайное предприятие в мире.
Поработав несколько дней в составе той самой горкомовской комиссии, я не мог не увидеть, что проблем здесь хватает, но, как оказалось, я не оценил масштабов разрухи - иного слова положение вещей не заслуживало. Подвижной состав был настолько изношен, что по большей части названию своему не соответствовал, на маршрут выходили от 3 до 5 вагонов. Рельсовый путь на значительном участке был одноколейным. Трамваи либо стояли на разъезде, ожидая проезда встречного, либо, встретившись на одной колее, начинали пятиться, озлобляя опаздывающих пассажиров. Стрелочные переводы работали на последней стадии износа. Штат ремонтной бригады депо был укомплектован чуть больше чем наполовину.
Но, будет справедливо отдать должное и моему предшественнику за проделанное, главное из которого - реконструкция электросилового оборудования. Незадолго до моего прихода была построена, оборудована и запущена в строй новая тяговая подстанция.
..Так как трамвай питается постоянным током, то вблизи линии размещается тяговая подстанция, которая получает из сети переменный ток высокого напряжения и преобразует его в постоянный с напряжением 600 вольт, подающийся в контактную сеть. Новая подстанция сменила ту, в которой использовались ещё довоенные ртутные выпрямители.
Первый рабочий день на новом месте начался с приезда корреспондента городской газеты, который запечатлел мою физиономию на фоне трамвая для рубрики «Новые назначения», сказал мне, что я самый молодой директор в городе, поздравил и уехал.
И вот я, весь такой директор, обхожу вверенное предприятие и знакомлюсь с коллективом на рабочих местах: с утра с администрацией, во время пересменки со службой движения, после обеда с рабочими депо: слесарями, сварщиками, электриками, столярами. И если до этого всё шло, как говорится, по протоколу: я - несколько слов о себе, работники - о себе и своих насущных вопросах, то здесь, в депо, диалог обрывается, можно сказать, не начавшись. Я вижу, что мои подчинённые, стоящие вдоль верстаков, пьяны, а некоторые буквально лыка не вяжут и, видимо, ощущая полную безнаказанность, даже не пытаются этого скрыть. Кто-то бормочет по-латышски: «Пусть этот сопляк (šmurgulis) сначала за бутылкой сбегает».
Поставлена руководить этим коллективом мастер депо - тихая женщина средних лет в рабочем халате. Я вопросительно смотрю на неё, она - виновато на меня. Ситуация, да? Откуда у моих визави чувство безнаказанности, я понял сразу: «Ну что ты нам сделаешь? Выговор объявишь? Так мы в этих выговорах, как собаки в блохах. Премии лишишь? Так мы и так её полгода не видели. Уволишь? А кто завтра под трамвай полезет?»
Я знаю, нехватка слесарей и электриков который год в депо хроническая. Но и оставить всё как есть, сделать вид, что ничего не вижу, продолжить собрание тоже нельзя. Иначе, через пару дней я и в самом деле буду бегать им за бутылкой....Мне довольно долго мешало выполнять административные обязанности - необходимость делать замечания работникам, которые могли быть гораздо старше меня по возрасту, а иногда и в отцы годились.
Короче говоря, обхожу эту нестройную ухмыляющуюся шеренгу и прошу мастера записать в блокнот фамилии нескольких персонажей. После чего объявляю, что им в рабочем табеле за сегодняшний день ставится прогул (а это дневной заработок), и что им даётся полчаса для того, чтобы покинуть предприятие. Если по истечении этого времени я обнаружу их на территории, то вызову наряд милиции и отправлю всех неподчинившихся в вытрезвитель (а эта услуга платная и недешёвая).
Более того, завтра по приходу на работу прошу их не переодеваться, а трезвыми явиться на заседание профкома - профсоюзного комитета. Тут дело в том, что согласно КЗОТу (кодексу законов о труде) решение администрации об увольнении работника должно было быть обязательно согласовано с профсоюзом, и все присутствующие это знают. Таким образом, приглашение на профком ничего хорошего приглашённому не сулит, что враз меняет выражение некоторых лиц с глумливого на растерянное.
... решением того заседания один электрик был уволен с записью в трудовую книжку «за прогул», что значительно снижало его шансы устроиться на достойную работу в дальнейшем, а два слесаря оставлены условно до первого нарушения.
Нехватка кадров была решена с помощью Горкома, который со своей стороны обязался на первых порах всячески мне содействовать. Несколько толковых специалистов были временно откомандированы со своих предприятий в Трамвайное Управление, что позволило снять остроту вопроса, а впоследствии и решить его окончательно.
...закончился тот мой первый рабочий день на новом месте приёмом посетителей «по личным вопросам». У каждого директора в расписании обязательно раз в месяц должен был быть такой приём. Первой записавшейся оказалась этакая чеховская старушка - «женщина слабая, беззащитная», которая, как оказалось, жила напротив выезда из трамвайного парка, и которой выходящие рано утром на маршрут трамваи мешали спать. Ровно в пять открывается дверь. Возникшая в проёме пожилая дама растерянно оглядывает кабинет и спрашивает у меня: «А где директор?»
Я думаю, каждый человек, живший при социализме, согласится со мной, что в бытовом плане самой характерной чертой этого общественно-политического строя был дефицит. Дефицит и сопутствующие ему очереди.
Нельзя сказать, что людям нечего было надеть, или не на чем спать, или нечего есть. Не голодали. Но, скажем, вспоминая студенческую практику в Челябинске в 1972 году, на ум приходит такой случай. Гуляли мы с женой по городу и заглянули в магазин под роскошной вывеской «Салон мебели», занимавший первый этаж многоэтажного дома. Зашли и увидели, что весь ассортимент предлагаемой салоном мебели составляют поставленные на попа десятки панцирных сеток односпальных коек, выкрашенных в весёленький васильковый цвет, таких же, на которых мы спали у себя в студенческой общаге.
Мы работали в корпусе топливной аппаратуры ЧТЗ (Челябинского Тракторного Завода). Женщины из бригады, в которую определили мою жену, увидев, что она повязала голову косынкой из люрекса, восприняли её поступок как святотатство. Бригадирша взмолилась косынку продать. Жена ей косынку подарила. Получив, впрочем, взамен ситцевую.
В Прибалтике в ту пору ситуация в розничной торговле была несравненно лучше. Но, всё равно, спрос на хорошие вещи превышал предложение. Итальянские женские сапоги, финские обои, немецкий стиральный порошок, югославскую консервированную ветчину нельзя было купить, можно было только «достать». Аркадий Райкин был прав - самым уважаемым человеком был товаровед обувного отдела. Отечественная продукция наводила тоску. Никогда не забуду сомкнутые ряды зимних мужских пальто на третьем этаже универмага. В таких на трибуне мавзолея стояли во время ноябрьской демонстрации пожилые члены политбюро. Совершенно неподъёмного веса, неброской расцветки, украшенные каракулевыми воротниками, эти изделия, судя по этикеткам, выпускались предприятиями лёгкой промышленности. Зябнущие молодые люди, глядя на них, в лёгкость той промышленности верить отказывались. И предпочитали зябнуть.
Когда мы получили квартиру, она с год отзывалась гулкой пустотой. Я, переделав популярную тогда песню, напевал: «По трёхкомнатной квартире шёл я молча…» За ГДРовским столовым гарнитуром я стоял в очереди несколько дней. Впрочем, стоял условно. Та очередь была зафиксирована на бумажке. Это было что-то вроде тайного рыцарского ордена, члены которого отмечались дважды в сутки. Неявившиеся на перекличку, безжалостно переносились в хвост очереди. Сегодня, встретившись где-нибудь случайно, мы здороваемся.
Да что я про сапоги да гарнитуры! Дефицит был во всём. Дефицит гостиничных номеров - в любом городе получить номер в гостинице было сопряжено с неимоверными трудностями. Дефицит рабочей силы - последняя страница любой городской газеты ломилась от объявлений: «Требуются повара, медсёстры, сантехники, технологи, шофера, воспитательницы, инструкторы, снабженцы, педагоги, диспетчеры, крановщики…»
В Лиепайском Трамвайном управлении на момент моего появления было три главные проблемы. И все три были связаны с дефицитом. 1. Дефицит рабочей силы в ремонтной и путевой бригадах. Как было сказано выше, частично остроту этого вопроса удалось снять в первые месяцы работы. Окончательно - так и не удалось. О причинах - ниже.
2. Дефицит подвижного состава. Парк остро нуждался в обновлении. Первый вагон чехословацкого производства взамен отслуживших немецких «Гота» мы получили уже в 1976 году по железной дороге. Платформу с новеньким, пахнущим свежей краской трамваем, поставили там, где трамвайные рельсы удалось максимально близко, практически вплотную, подтянуть к железнодорожному пути. С получением новых трамваев сразу возник целый комплекс проблем, связанных с их эксплуатацией и обслуживанием. Но самой первой проблемой оказалась разгрузка.
Нужно было снять трамвай с платформы и поставить его на рельсы. Затягивать с разгрузкой было никак нельзя - простой ж/д вагонов фиксировался до минут и обходился очень дорого. С краном большой грузоподъёмности удалось договориться сразу. Такой был у железнодорожников, и они готовы были предоставить его по первому требованию. Но этого было мало. Для аккуратной строповки, исключающей повреждение драгоценного 16-тонного груза цепями крана, необходимы были поперечные балки, которые надлежало завести под трамвай снизу и траверса, которая располагалась сверху. Ни того ни другого подходящих размеров на предприятиях города найти не удалось. И то и другое мы сконструировали и изготовили за ночь. Пожалуй, это было первый и единственный раз, когда мне пригодились знания, полученные в институте.
Ещё об одном эпизоде, связанном с перегрузкой трамвая, следует рассказать особо. Дело было летом 1981 года. По предварительному звонку появились у меня в кабинете два человека. Первый, постарше, представился Марком Борисовичем Рысом, второй, помоложе - Юрием Михайловичем Романенко. Первый - солидный мэн в дорогом костюме, был директором картины киностудии им. Горького, второй - долговязый парень в джинсе, его замом. Они собрались привезти в Лиепаю съёмочную группу под руководством режиссёра Владимира Грамматикова, который готовился к съёмкам детского фильма по повести Льва Давыдычева «Руки вверх».
- Очень приятно,- говорю, чем я могу быть вам полезен? - Дело в том,- отвечает гость постарше,- что в финале фильма, только пусть это вас не удивляет, по задумке режиссёра по пляжу вдоль берега моря едет трамвай, а герои под музыку Алексея Рыбникова весело бегут вслед за ним. - Трамвай? Я вас правильно понял? - Совершенно верно. - По песку? - Именно. Так вот, возможно ли это в принципе? От ответа на этот вопрос зависит всё дальнейшее.
Через неделю старенький списанный немецкий трамвай был вывезен на трейлере на пляж и поставлен на собранные там же 25 метров рельсового пути. Рельсы присыпали песком, и получилось, что трамвай едет вдоль моря по песку, всё едет и едет. На самом деле лебёдка его тащила не больше двадцати метров, потом вагон откатывали назад, и опять включали камеру.
...аббревиатура ОБХСС расшифровывается как Отдел по Борьбе с Хищениями Социалистической Собственности. Был такой отдел в структуре МВД. В сферу его деятельности входили экономические преступления, к которым относились не только кражи и финансовые махинации на предприятиях, в колхозах и учреждениях, но и нетрудовые доходы отдельных несознательных граждан, носителей частнособственнической идеологии. Статья о нетрудовых доходах присутствовала в Уголовном кодексе и могла интерпретироваться очень широко.
С одним моим знакомым произошла такая история. Дело было в середине 80-х. Прочёл он в каком-то рекламном приложении объявление о продаже книг. В городе Елгава срочно освобождался частный дом. Имущество было частью выброшено, частью роздано, частью распродано. Оставалась большая библиотека, которую временно вынесли в сарай. Вот о ней и шла речь в объявлении. По телефону стороны обговорили принципиальные вопросы, и мой знакомый на грузовом микроавтобусе приехал в Елгаву.
Там он перегрузил книги в бусик, расплатился с владельцем библиотеки и в углу опустевшего сарая увидел кучку пыльного барахла: настольную лампу без абажура, сундучок с дыркой от выдранного замка, маленький латунный самоварчик с примятым боком и ещё что-то подобное. Старинные угольные самовары различались не только фирмой-производителем, но и размерами: от литровых кабинетных - до пятиведерных трактирных. Этот был кабинетный. Мой знакомый поинтересовался, не может ли он купить и эти предметы. На что довольный сделкой продавец сказал, что этот хлам остался ещё от прежних хозяев особняка, и что он в благодарность за купленные гостем книги с удовольствием отдаст их даром. Они обменялись рукопожатиями, и мой знакомый отбыл в Ригу, где на тот момент проживал.
Когда руки дошли до самовара, а дошли они не сразу, мой знакомый решил выправить примятый бок старинного сосуда. Начал он с того, что очистил его от пыли и паутины. И тотчас обнаружил на крышке фамилию фабриканта производителя - «Бр.Поповы», а на корпусе - едва заметное клеймо с изображением двуглавого орла и маленькие цифры «56». Латунный самовар оказался золотым, с пробой, соответствующей приблизительно современной «583». Вот так повезло!- скажет читатель настоящих записок. Не спешите. Вот что было дальше.
Владелец сокровища привёл самовар в первозданное состояние и решил реализовать его. А что с ним ещё можно было сделать? Не пить же из него чай. Ну, перво-наперво нужно было самовар оценить. Мало того, что в нём было больше килограмма золота, не меньшую ценность представляла уникальность предмета. Такой самовар в те давние времена нельзя было купить ни в магазине, ни на ярмарке. Он был изготовлен по специальному заказу, скорей всего в качестве подарка. Безусловно, это был царский подарок. Но это, выражаясь фигурально. Император, если хотел кого-то отблагодарить или особо отметить, дарил, как правило, часы с дарственной надписью. Такой подарок могли организовать вскладчину, скажем, купцы. Понты существовали во все времена, хотя не всегда назывались понтами.
И мой знакомый стал аккуратно, как ему казалось, зондировать почву в среде коллекционеров. Тут надо сказать, что в этой среде трудно улавливалась грань дозволенного в части упомянутого закона о нетрудовых доходах, и поэтому эта среда всегда находилась в поле зрения правоохранительных органов, в серьёзных случаях - вплоть до КГБ.
Не секрет, что эффективность работы любой спецслужбы, и ОБХСС не являлся исключением, определяется во многом эффективностью использования агентуры, или осведомителей, или как их называли ещё - стукачей. Так вот, в этой среде каждый второй стучал на каждого третьего. Ну или почти.
В большинстве случаев люди подписывались на негласное сотрудничество не из любви к искусству, хотя бывало и такое.
Вербовали в агенты так. Человека ловили на нелегальной сделке. Допустим, он покупал коллекцию старинных монет по сильно заниженной цене (продавцу срочно была нужна крупная сумма денег) и начинал распродавать её без спешки, по частям, с хорошим наваром. А это готовая статья: тут и нетрудовые доходы, и спекуляция, и нарушение правил о валютных операциях. Человека приглашали в кабинет и знакомили с содержимым картонной папки, на которой типографским шрифтом было отпечатано казённое слово «Дело». И объясняли ему, что пред ним с этого момента открываются два пути. Либо следователь передаёт папку в суд, и человек, взяв руки за спину, отправляется в места не столь отдалённые. Либо он подписывает договор о сотрудничестве и остаётся на свободе, и следователь даже обещает ему в этом случае закрывать глаза на кое-какие его мелкие шалости.
Короче, мой знакомый продаёт самовар, и в момент укладки в портфель пачек банковской упаковки видит перед собой раскрытое удостоверение сотрудника МВД, понятых, фотографа и милиционеров со стальными браслетами в руках. Самовар уходит «в пользу государства», а несостоявшийся воротила получает вместо эфемерной суммы денег - реальные пять лет общего режима, кои и отбывает от звонка - до звонка. Не думаю, что его тогда склоняли к сотрудничеству. В данном случае следователю было выгодно передать дело в суд. Наверняка там фигурировало определение «в особо крупных размерах». А это - новая звёздочка на погоны. Вот и персонаж, которому во всей этой истории повезло. Главный герой этого детектива сегодня живёт в Германии, а от самоваров, случись их увидеть, отводит взгляд. Даже от латунных.
...отдав лиепайскому трамваю 7 лет трудового стажа, я как-то понял, что этот этап в моей жизни завершён. При этом у меня не было никакого комплекса вины, ощущения, что я бегу от трудностей. Жалко было расставаться с людьми, вместе с которыми было немало сделано: ликвидирован одноколейный участок пути, освоены эксплуатация и обслуживание нового подвижного состава. Трамвай исправно перевозил больше миллиона горожан в месяц. А в конторе стояло переходящее Красное знамя за первое место в социалистическом соревновании среди предприятий коммунального хозяйства.
..Правда, не удалось стабилизировать ситуацию с кадрами. В особенности это касалось бригад путейцев и ремонтников депо. Впрочем, если смотреть шире, это была проблема не только трамвайного управления. Дело в том, что при плановой социалистической экономике руководству любого и каждого предприятия спускался сверху не только фонд заработной платы, но и штатное расписание. То есть, будучи директором с полным грузом ответственности, я не мог за счёт лентяя или прогульщика сократить количество рабочих, распределив на трудолюбивых и дисциплинированных сэкономленные деньги.
А если бы такое право у директора было? Вот дали директору такое право в понедельник утром. Так я вам скажу, что уже в тот же понедельник вечером образовалась бы немыслимая тогда в стране безработица. Но при социализме все члены общества должны были быть трудоустроены, и даже последний нарушитель и пьяница не рылся в мусорнике в поиске средств к существованию.
Ну, и чтобы уж закрыть трамвайную тему в настоящих записках, поделюсь тревожным чувством, возникающим при мыслях о будущем предприятия. Хотя, казалось бы, откуда ему взяться, этому чувству? Заканчивается реконструкция и модернизация путей и контактной сети. Причём, на таком уровне, который не снился 35 лет назад. Реальными выглядят планы замены вагонов на современные низкопольные.
Но беда крадётся, как всегда, не с той стороны, откуда её ждали. Трамвай работает в сфере обслуживания. Он нужен до тех пор, пока есть кого обслуживать. Дело в том, что трамвайный маршрут в городе связывает два противоположных района города - южный, жилой, с северным, промышленным. А поскольку на северном кольце маршрута закрылись, среди прочих, два крупных завода и несколько предприятий поменьше, дававших работу тысячам горожан, поскольку пустеют жилые микрорайоны, трамвай становится всё менее востребованным. А те несколько бабушек, добирающихся на нём от дома до базара и обратно, попросту не смогут его содержать - цена проездного билета, и сегодня немалая, грозит стать ещё выше, и когда она сравняется с ценой проезда на такси, понятно, на чём остановят свой выбор бабушки. Жалко будет, если вот так бесславно закончит свой век один из старейших трамваев.
...Решение было принято. Но я был номенклатурным работником и не мог просто положить на стол начальства заявление об увольнении «по собственному желанию». Таковы были негласные правила. Как говорится, вход - рубль, а выход - пять. Номенклатуру было принято покидать либо с почётом на заслуженную пенсию, либо с почестями на кладбище. За исключением редких случаев, когда виновник проворовался и находится под следствием или морально разложился. Да и то, в последнем случае его подвергали воспитательной работе и, как правило, возвращали в лоно семьи.
И состоялся у меня разговор с третьим секретарём Горкома Партии, в ведении которого был промышленно-транспортный отдел. Второй секретарь занимался идеологией. Я просил отпустить меня на работу в редакцию городской газеты, от которой получил приглашение и в которой уже публиковался в качестве автора пары проблемных статей и нескольких коротких юморесок на литературной странице. А моё место с полным основанием мог занять главный инженер, которого я принял несколько лет назад в качестве молодого специалиста и который был в курсе всех дел и начинаний. На что получил ответ, что для города в настоящий момент актуально не ставить вопросы, чем занимается газета, а решать их. Ещё было сказано, что мы сможем вернуться к этому разговору через некоторое время, если я разгребу ворох проблем на одном предприятии, а именно - на РОП «Лиепаяплодовощ».
Результатом этого разговора я был, мягко говоря, удручён. И удивлён, конечно. Где я, и где овощная база? Но что мне было делать? Лезть в бутылку? Качать права? Ссылаться на Трудовой кодекс? Газета, о которой шла речь, была печатным органом городского комитета Компартии Латвии и городского Совета депутатов трудящихся. И редактор газеты, сам будучи членом Горкома, не принял бы на работу человека, вступившего в конфликт с этой влиятельной организацией. Мне было жить в этом городе, и я согласился.
В отношении подчинённости на новой должности почти ничего не менялось. Я оставался с одной стороны в подчинении Лиепайского Горисполкома (мэрии), а с другой - а подчинении Министерства плодоовощного хозяйства или, как его называли в народе, «Минхрен», находившегося в Риге.
Овощная база располагалась на границе города и представляла собой сравнительно новое здание общей площадью больше гектара, в котором под одну крышу были сведены многочисленные хранилища и склады, ранее разбросанные по всему городу. Здесь располагались холодильные камеры, цех засолки, целая улица с отсеками картофелехранилища, рампа для погрузки-выгрузки, механическая мастерская с зарядными устройствами для аккумуляторов электрокаров и погрузчиков, материально-технический склад и прочие службы. Особняком стояли здание управления, лаборатория и автомобильные весы. Кроме этого, часть территории базы занимали площадки для хранения моркови и капусты под открытым небом в так называемых буртах. Розничной торговлей занимались 10 специализированных магазинов в разных районах города.
Основная причина смены руководства состояла в том, что работники, ответственные за заложенный на зиму урожай, в частности - картофель, не обеспечили его сохранности. Зимой отсеки 3-го склада прихватило морозом, а к весне они потекли. И город до нового урожая остался без картошки. До сих пор помню тот запах. В тридцатые годы директора бы расстреляли как врага народа за вредительство. В пятидесятые его бы посадили за преступную халатность. Моего же предшественника, пожилого усталого человека, пережившего инсульт, просто отправили на пенсию. Наверное, с выговором, не знаю.
Сразу скажу, что работа в торговле мне не понравилась, хотя при социализме это считалось очень престижным. Читателям, которые в силу возраста не в курсе, объясняю.
Это был 1983 год. Ситуация с обеспечением населения товарами широкого потребления (ширпотреба) ухудшалась. Многие предметы, которые сегодня являются совершенно обыденными и в изобилии располагаются в супермаркетах и магазинах, обычному потребителю были тогда совершенно недоступны. Это касалось стройматериалов, одежды, бытовой химии, электроники и, конечно, продуктов питания: бананов, сарделек, венгерских яблок и прочего. Нет, народ не голодал. Но сложилась интересная ситуация: в магазинах было - шаром покати, а домашние холодильники были забиты снедью. А вместо простого слова «купить» стало широко использоваться слово «достать». В подавляющей массе простых людей это вызывало понятное раздражение.
Так вот, разместившись в новом кабинете, я понял, что в моих руках оказалось распределение дефицитного товара: экзотических южных фруктов, заморских консервов, да и просто ранних овощей. Я попал в круг лиц, именуемых влиятельными.
Вдруг обнаружилась масса людей, распахнувших предо мной дружеские объятия. Я никогда в жизни не получал столько поздравлений в день рождения, и если бы исполнилась лишь малая часть пожеланий, то мне было бы суждено в превосходном здравии существовать сотни лет, изнывая от счастья в личной жизни.
Я узнал, что за джинсы «Montana» не надо отдавать половину месячного заработка, а достаточно заплатить 30 рублей по прейскуранту, что для годовой подписки на собрание сочинений Есенина не обязательно томиться в ночной очереди, что винил «Boney M», купленный мной с рук за 50 рублей, стоит столько же, сколько и пластинка Людмилы Зыкиной, то есть, около трёшки. Новоявленные друзья, узнав непонятным образом, что я интересуюсь джазом, стали мне доставлять диски Эрролла Гарнера и Диззи Гиллеспи на работу и при этом пытались не брать с меня деньги, что я пресёк самым решительным образом, прекрасно понимая, к чему ведут такие подношения. То есть, я попал в систему, о наличии которой, безусловно, догадывался.
Помню, мне позвонил главврач городской больницы и в преддверии своего юбилея попросил помочь его жене накрыть праздничный стол. Он ожидал высоких гостей, и всё должно было быть по высшему разряду. В конце разговора сказал, что при необходимости будет рад оказать мне ответную услугу. И таких примеров было множество..."
Для особо пытливых, желающих еще песен: Белановский Сергей Александрович
Интервью с директором магазина "Фрукты-овощи" (1986 год)
http://sbelan.ru/index.php/ru/intervyu/134-intervyu-s-direktorom-magazina-frukty-ovoshchi-1986-god/index.html
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ИНТЕРВЬЮ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ
http://www.sbelan.ru/proizvodstvennie-interview.html