Из воспоминаний Давида Ортенберга «Июнь-декабрь сорок первого» (1984 г.):
«Должен сказать, что в тот день, когда готовился номер газеты, датированный 27 ноября, глаз мой как-то не зацепился за эту заметку <имеется в виду очерк Василия Коротеева>, помещенную на третьей полосе под скромным заголовком… Днем поехал в ГлавПУР <это сокращение аббревиатуры ГлавПУРККА - Главное Политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии>. Как обычно, просматривая там последние донесения политорганов, вычитал в одном из них такой эпизод:
«16 ноября у разъезда Дубосеково двадцать девять бойцов во главе с политруком Диевым отражали атаку танков противника, наступавших в два эшелона - двадцать и тридцать машин. Один боец струсил, поднял руки и был без команды расстрелян своими товарищами. Двадцать восемь бойцов погибли как герои, задержали на четыре часа танки противника, из которых подбили восемнадцать»
Сразу же вспомнилась корреспонденция Коротеева. Ясно было, что в политдонесении речь идет о том же бое панфиловцев с танками. Здесь меньше подробностей, но зато указан район боев. И вот эта суровая правда о двадцать девятом бойце, струсившем в беспощадном бою…
Уйти от этих двух сообщений, которые как бы скрестились и в моем уме, и в моем сердце, я уже не мог. Когда вернулся в редакцию, у меня уже созрело определенное решение. Вызвал Кривицкого, протянул ему выписку из политдонесения…
- Надо писать передовую, - сказал я. - Это пример и завещание всем живущим и продолжающим борьбу.
Обсудили, как быть с двадцать девятым. В те дни сказать истинную правду о нем было гораздо труднее, чем умолчать о его существовании. Вероятно, по этой причине и в корреспонденции Коротеева ни слова не было о двадцать девятом. Но на этот раз нам хотелось быть точными и объяснить все, что там происходило…К полуночи она <т.е. передовая> лежала у меня на столе. Над ней заголовок - «Завещание 28 павших героев». Пример панфиловцев был назван завещанием, то есть святой волей умершего, какую принято исполнять безоговорочно».