Немного об общественном производстве и частном присвоении
Действующая экономическая модель пришла в тупик. Новой модели никто не знает. Нас ждут годы и десятилетия экономического упадка…
А что, собственно, происходит по сути? В чём состоят те свойства действующей модели, что завели её в тупик? Какими свойствами должна обладать минимально достаточная экономическая модель? На эти вопросы нет ответов - та уйма материалов, которую на нас вываливают СМИ скорее всё запутывает, чем что-либо проясняет. Всякого рода академические труды поражают своим объёмом и усидчивостью их создателей, но, опять же, совершенно не предназначены для того, чтобы транслировать читателю понимание.
Попробуем же ухватить суть. Экономическая система есть совокупность актов обмена одной произведённой стоимости на другую. Есть технологические цепочки, есть проблемы установления эквивалентности этого обмена, есть, в конце концов, производители, которые производят много больше, чем получают взамен и наоборот, есть те, кто из неё получает отдавая в систему много меньше. Марксисты на этом основании любят говорить об «эксплуатации», как причине всех несчастий. Но всё это ни разу не суть, суть в чём-то другом.
Почему именно «обмена», а не «производства»? Потому, что в натуральном хозяйстве (которое «экономической системой» назвать можно только по аналогии) тоже есть производство, которое без всякого взаимного обмена со всеми его выше названными проблемами, тут же и уничтожается потреблением произведённого. Кстати, и «эксплуатации человека человеком» не происходит. Поэтому, видимо, причины проблем экономической системы нужно искать именно в области обмена, а не производства как такового, каким бы оно ни было. Что нам известно из этой области?
Как это известно со школы, а то и более раннего опыта, основным родовым свойством товара является его стоимость. Что это такое академической наукой до конца не выяснено, существующих теорий стоимости потому и больше одной, что каждая из них хорошо объясняет одни свойства и не объясняют других, в реальности всё же наблюдаемых. Однако, как это известно из опыта, в товаре который предъявляется к обмену эта стоимость каким-то образом не то уже содержится, не то появляется в самый момент обмена и её количественное измерение является основанием для признания обмена эквивалентным.
При этом то, что обмен производится не напрямую, а через деньги на исчисление стоимостей не влияет. Деньги в обмене это просто специальный посредник, вводимый для удобства, всё свойство которого только «носитель стоимости». Опять же, вопрос благодаря каким физическим свойствам денег в них заводится стоимость выносится за рамки рассмотрения. В деньгах изначально есть стоимость. Это аксиома. А так ли это?
Я выскажу гипотезу, которую в последующих текстах попробую развить - может быть, в «порче системы» это обстоятельство является ключевым и оно же будет ключевым для построения более совершенной системы?
Попробуем помыслить. Вот есть Иван и Пётр, которые хотят сменять добытые собственным трудом шило на мыло или варежки на валенки. Они договариваются об обменном курсе и встречно передают друг другу во владение соответствующие вещи в оговорённом количестве. Из каких соображений они устанавливают этот курс?
Здесь появляется первая мысль - стоимость, это какое-то количество пота, пролитого изготовителем вещи. Чем больше пота - тем больше стоимость. Если пота (усилий по добыванию) нет совсем, то и вещь ничего не стоит - яблоко, свалившееся с дерева прямо в рот не имеет стоимости, так же, как её не имеют дождь или ветер.
С другой стороны, существует меновая теория стоимости, которая, если примитивно пересказывать её суть, постулирует происхождение стоимости из фрустрации сторон обмена - чем больше фрустрация одной стороны совершить обмен, тем большую цену может заломить противоположная сторона. А уж если речь идёт о выживании стороны (фрустрация предельная по величине), то цену вообще можно ломить любую.
В реальности предельных значений ни пота, ни фрустраций никогда не достигается, существует конкуренция и прочие обстоятельства (не может солдат в день два мешка брюквы съесть), в результате чего образуется представление «справедливой цены» и происходит сделка. Т.е «цена» (которая по умолчанию полагается сущностно эквивалентной «стоимости») - это свойство не товара, но только сделки с этим товаром. А «стоимость» - это свойство самого товара. Которая, как это известно со школы, бывает «потребительной» и «меновой». Потребительная - это объём блага которое получает потребитель от использования вещи, а меновая - какой объём благ может получить сторона обмена от совершения сделки с вещью. По умолчанию предполагается, что обмен выгоден, если каждая сторона обмена получит от обмена больше благ, чем если бы производила предмет своего вожделения самостоятельно и на этом основании потребительная стоимость не только сопоставляется с таковой же меновой, но и вообще выводится глубокая благотворность товарно-денежных отношений для процветания общества.
Видит ли читатель здесь противоречие? А оно в том, что потребительная стоимость существует вне экономической системы, она сама по себе. Если человек сам вырастил или нашёл себе еду, то её потребительная стоимость будет точно такой же, как если бы эту еду купить по любой цене. Но вот меновая стоимость в первом случае будет отсутствовать совсем. Что наводит на мысль, что сущности этих стоимостей - разные. Если говорить аллегориями то одна из них - вес, а другая - объём и один литр совпадёт с одним килограммом только в том случае, когда предмет измерения - вода определённого изотопного состава при определённых давлении и температуре.
В «обычных условиях» рыночного обмена это выполняется и никто и не задумывается, что «цена сделки» имеет обязательственную природу - стороны так договорились (договор это свёртка взаимных обязательств сторон сделать что-то в будущем), в то время, как «стоимость» имеет природу вещную. Если критик вспомнит такой товар, как «услуга», то по Марксу «стоимость - это прошлый овеществлённый труд». Даже, если этот труд овеществлён в таком предмете как причёска на голове. Так что здесь - всё точно.
Ещё раз: договор это о будущем, которое ещё не наступило, т. е. «цена» это условие будущего обмена «стоимостями», которые либо уже в прошлом, если это вещи, либо станут в прошлом, когда договор исполнится, если это услуги. А «стоимость» - это изначально прошлое, т. е. измерение нечто уже израсходованного. Даже, если мы заранее знаем, сколько придётся израсходовать, но ещё ничего не потратили. Стоимость и возникнет тогда, когда потратим, т. е. договор будет исполнен.
Если это понимать, то исчезает и противоречие между «трудовой» и «меновой» стоимостями, противоречия на самом деле нет, оно только кажется, как мираж в пустыне - в будущем мы видим оазис, а когда добираемся до места в котором он виделся издали понимаем, что его и не было никогда.
И вот, собственно, и вопрос, которым хочется задаться - а «деньги» это что? Это вещи или это обязательства? И почему точная классификация этого явления объясняет природу того, что сейчас имеем в экономической системе? Я попробую это развернуть в следующих текстах.
А что, собственно, происходит по сути? В чём состоят те свойства действующей модели, что завели её в тупик? Какими свойствами должна обладать минимально достаточная экономическая модель? На эти вопросы нет ответов - та уйма материалов, которую на нас вываливают СМИ скорее всё запутывает, чем что-либо проясняет. Всякого рода академические труды поражают своим объёмом и усидчивостью их создателей, но, опять же, совершенно не предназначены для того, чтобы транслировать читателю понимание.
Попробуем же ухватить суть. Экономическая система есть совокупность актов обмена одной произведённой стоимости на другую. Есть технологические цепочки, есть проблемы установления эквивалентности этого обмена, есть, в конце концов, производители, которые производят много больше, чем получают взамен и наоборот, есть те, кто из неё получает отдавая в систему много меньше. Марксисты на этом основании любят говорить об «эксплуатации», как причине всех несчастий. Но всё это ни разу не суть, суть в чём-то другом.
Почему именно «обмена», а не «производства»? Потому, что в натуральном хозяйстве (которое «экономической системой» назвать можно только по аналогии) тоже есть производство, которое без всякого взаимного обмена со всеми его выше названными проблемами, тут же и уничтожается потреблением произведённого. Кстати, и «эксплуатации человека человеком» не происходит. Поэтому, видимо, причины проблем экономической системы нужно искать именно в области обмена, а не производства как такового, каким бы оно ни было. Что нам известно из этой области?
Как это известно со школы, а то и более раннего опыта, основным родовым свойством товара является его стоимость. Что это такое академической наукой до конца не выяснено, существующих теорий стоимости потому и больше одной, что каждая из них хорошо объясняет одни свойства и не объясняют других, в реальности всё же наблюдаемых. Однако, как это известно из опыта, в товаре который предъявляется к обмену эта стоимость каким-то образом не то уже содержится, не то появляется в самый момент обмена и её количественное измерение является основанием для признания обмена эквивалентным.
При этом то, что обмен производится не напрямую, а через деньги на исчисление стоимостей не влияет. Деньги в обмене это просто специальный посредник, вводимый для удобства, всё свойство которого только «носитель стоимости». Опять же, вопрос благодаря каким физическим свойствам денег в них заводится стоимость выносится за рамки рассмотрения. В деньгах изначально есть стоимость. Это аксиома. А так ли это?
Я выскажу гипотезу, которую в последующих текстах попробую развить - может быть, в «порче системы» это обстоятельство является ключевым и оно же будет ключевым для построения более совершенной системы?
Попробуем помыслить. Вот есть Иван и Пётр, которые хотят сменять добытые собственным трудом шило на мыло или варежки на валенки. Они договариваются об обменном курсе и встречно передают друг другу во владение соответствующие вещи в оговорённом количестве. Из каких соображений они устанавливают этот курс?
Здесь появляется первая мысль - стоимость, это какое-то количество пота, пролитого изготовителем вещи. Чем больше пота - тем больше стоимость. Если пота (усилий по добыванию) нет совсем, то и вещь ничего не стоит - яблоко, свалившееся с дерева прямо в рот не имеет стоимости, так же, как её не имеют дождь или ветер.
С другой стороны, существует меновая теория стоимости, которая, если примитивно пересказывать её суть, постулирует происхождение стоимости из фрустрации сторон обмена - чем больше фрустрация одной стороны совершить обмен, тем большую цену может заломить противоположная сторона. А уж если речь идёт о выживании стороны (фрустрация предельная по величине), то цену вообще можно ломить любую.
В реальности предельных значений ни пота, ни фрустраций никогда не достигается, существует конкуренция и прочие обстоятельства (не может солдат в день два мешка брюквы съесть), в результате чего образуется представление «справедливой цены» и происходит сделка. Т.е «цена» (которая по умолчанию полагается сущностно эквивалентной «стоимости») - это свойство не товара, но только сделки с этим товаром. А «стоимость» - это свойство самого товара. Которая, как это известно со школы, бывает «потребительной» и «меновой». Потребительная - это объём блага которое получает потребитель от использования вещи, а меновая - какой объём благ может получить сторона обмена от совершения сделки с вещью. По умолчанию предполагается, что обмен выгоден, если каждая сторона обмена получит от обмена больше благ, чем если бы производила предмет своего вожделения самостоятельно и на этом основании потребительная стоимость не только сопоставляется с таковой же меновой, но и вообще выводится глубокая благотворность товарно-денежных отношений для процветания общества.
Видит ли читатель здесь противоречие? А оно в том, что потребительная стоимость существует вне экономической системы, она сама по себе. Если человек сам вырастил или нашёл себе еду, то её потребительная стоимость будет точно такой же, как если бы эту еду купить по любой цене. Но вот меновая стоимость в первом случае будет отсутствовать совсем. Что наводит на мысль, что сущности этих стоимостей - разные. Если говорить аллегориями то одна из них - вес, а другая - объём и один литр совпадёт с одним килограммом только в том случае, когда предмет измерения - вода определённого изотопного состава при определённых давлении и температуре.
В «обычных условиях» рыночного обмена это выполняется и никто и не задумывается, что «цена сделки» имеет обязательственную природу - стороны так договорились (договор это свёртка взаимных обязательств сторон сделать что-то в будущем), в то время, как «стоимость» имеет природу вещную. Если критик вспомнит такой товар, как «услуга», то по Марксу «стоимость - это прошлый овеществлённый труд». Даже, если этот труд овеществлён в таком предмете как причёска на голове. Так что здесь - всё точно.
Ещё раз: договор это о будущем, которое ещё не наступило, т. е. «цена» это условие будущего обмена «стоимостями», которые либо уже в прошлом, если это вещи, либо станут в прошлом, когда договор исполнится, если это услуги. А «стоимость» - это изначально прошлое, т. е. измерение нечто уже израсходованного. Даже, если мы заранее знаем, сколько придётся израсходовать, но ещё ничего не потратили. Стоимость и возникнет тогда, когда потратим, т. е. договор будет исполнен.
Если это понимать, то исчезает и противоречие между «трудовой» и «меновой» стоимостями, противоречия на самом деле нет, оно только кажется, как мираж в пустыне - в будущем мы видим оазис, а когда добираемся до места в котором он виделся издали понимаем, что его и не было никогда.
И вот, собственно, и вопрос, которым хочется задаться - а «деньги» это что? Это вещи или это обязательства? И почему точная классификация этого явления объясняет природу того, что сейчас имеем в экономической системе? Я попробую это развернуть в следующих текстах.