Политическая подготовка войны
По мотивам диалога с коллегой gaivor, который, право слово, сумел меня удивить, вернемся еще раз к роману Роберта Харриса "Мюнхен" о Чемберлене, Судетском кризисе и мюнхенских договоренностях.
Смысл романа в том, что Чемберлен в Мюнхене сумел обыграть Гитлера и политически подготовить войну против него.
В начале романа кабинет в ходе Судетского кризиса обсуждает собственно военную составляющую и там все, кроме ситуации во флоте, плохо. Войск мало, французы наступать не будут и останутся за линией "Мажино", шансов отстоять чехов на поле боя нет. Плохо будет и в самой Британии. Современных истребителей очень мало, "Спитфайров" всего одна эскадрилья, "Харрикейнов", правда, шесть эскадрилий, но они пока "голуби мира" - пулеметы замерзают. Зениток мало. За два месяца от бомбежек в Лондоне погибнет до шестисот тысяч человек.
Но это не главное, главное - за что воевать, вести полномасштабную неограниченную войну, если требования Гитлера по судетским немцам справедливы с точки зрения мирового общественного мнения?
"... Чемберлен продолжил:
"- Я просил сэра Хораса захватить полковника с собой из Берлина, чтобы тот лично доложил нам обстановку, потому как мне это кажется крайне важным. - Он обвел стол взглядом. - Предположим, что чехи рухнут до конца октября. Как нам тогда убедить британскую общественность в необходимости продолжать войну зимой? Мы потребуем от народа пойти на тяжелейшие жертвы. И ради чего, если быть точным? Ведь мы уже приняли окончательное решение, что судетские немцы никогда не будут жить в возглавляемом чехами государстве.
- Именно такова позиция доминионов, - сказал Галифакс. - Они абсолютно ясно дали понять, что их народы не поддержат войну по столь специфическому поводу. Америка в нее не вступит. Ирландцы будут соблюдать нейтралитет. Возникают сомнения, удастся ли нам найти хоть каких-то союзников."
Какая политико-дипломатическая развязка происходит в Мюнхене?
Помимо урегулирования собственно Судетского вопроса Чемберлен навязывает Гитлеру подписание англо-германской декларации о том, что целями сторон является и мир и миром, консультациями будут решаться все вопросы.
Интерпретация Харриса:
"... Стрэнг прокашлялся:
- Могу ли я просить вас, премьер-министр, толковать любое данное Гитлером заверение с крайней осторожностью? Заключить соглашение по Судетской области - это одно: большинство людей поймут причины этого поступка. Но тот, другой документ…
Он не договорил. Его вытянутое лицо исказилось, как от боли.
Стрэнг сидел сразу за Чемберленом, и тому пришлось обернуться, чтобы ответить. Легат в очередной раз поразился, насколько упрямым выглядит премьер в профиль.
- Мне точка зрения Форин-офис известна, Уильям. Я, к примеру, знаю, что, по мнению Кадогана, к политике умиротворения мы вынуждены прибегать как к прискорбной необходимости. Давайте проясним: при нынешнем положении вещей у нас нет реальной альтернативы, и мы используем ее, исключительно чтобы выиграть время на программу перевооружения. Да, мы и впрямь активно перевооружаемся: в одном только следующем году расходы на оборону съедят половину нашего бюджета.
Теперь Чемберлен обращался ко всем спутникам, а быть может, в первую очередь к Легату, хотя тот и не мог до конца поручиться за это.
- Я не пацифист, - продолжил премьер. - Главный урок, который я усвоил за время общения с Гитлером, прост: нельзя садиться играть с гангстером, не имея козырей. Но если, когда мы приземлимся, я буду выражаться в таком тоне, то тем самым мы только дадим ему повод и дальше проявлять воинственность. Если он сдержит свое слово - а я верю, что сдержит, - нам удастся избежать войны.
- А если он его нарушит? - не сдавался Стрэнг.
- Если нарушит? Что же, тогда весь мир увидит истинное его лицо. Ни у кого не останется никаких сомнений. Это объединит страну и сплотит доминионы, чего нам не хватает сейчас. Кто знает? - Тут он позволил себе слегка улыбнуться. - Вдруг это даже привлечет на нашу сторону американцев? - Чемберлен похлопал по карману. - А посему, как только мы приземлимся в Лондоне, я намерен придать эту декларацию самой широкой огласке."
Читатель знает, что будет потом и осознает, что чемберленовская задумка удалась, сбылось, как по писаному.
В романе то, что Чемберлен обыграл Гитлера подчеркивается тем, что подписание декларации прошло мимо Риббентропа. Когда же Риббентроп читает ее у Гитлера, всем присутствующим становится понятно, что Гитлер допустил ошибку.
Итак, что мы видим в романе? Это однозначный и безусловный ревизионизм. Тут тебе и "верное решение", и дипломатическая мудрость и превосходные личные качества Чемберлена.
То есть Чехословакия так и так была не защитима.
Попытка спасти ее подключением СССР и политически неприемлема, и включает в войну Польшу и(или) Румынию, через территорию которых должны пройти советские войска. Художественно это подкрепляется через сравнение гитлеровских и советских лагерей в диалоге героев: советских больше и они хуже.
Заключением мюнхенских соглашений Чемберлен добился, с одной стороны, шанса, что Гитлер ограничится Судетами.
На случай, если нет, то Великобритания перевооружается. Для совсем непонятливых он еще и в интервью уточнил, что к началу войны “We had the world’s most powerful navy. We had an integrated air force, all of which was bequeathed by the loathed Chamberlain - who was spending 50% of the government’s tax revenue on rearmament.” И не случайно журналист "Гардиан" делает вывод что уклонение Чемберлена от войны в 1938 году было благом для союзников, оно дало Британии время для перевооружения.
Но главное, что артикулирует Харрис - Мюнхен обеспечил как внутриполитическую, так и внешнеполитическую поддержку войны с Гитлером, когда тот проявил вероломство. И именно Чемберлен решил эту задачу в результате дипломатического маневра, ловушки, в которую он поймал Гитлера, вынудив его подписать декларацию.
Интересно, что именно политическую составляющую Харрис ставит на первое место.
Ну, и тут у него самая большая ложь, конечно.
Смысл романа в том, что Чемберлен в Мюнхене сумел обыграть Гитлера и политически подготовить войну против него.
В начале романа кабинет в ходе Судетского кризиса обсуждает собственно военную составляющую и там все, кроме ситуации во флоте, плохо. Войск мало, французы наступать не будут и останутся за линией "Мажино", шансов отстоять чехов на поле боя нет. Плохо будет и в самой Британии. Современных истребителей очень мало, "Спитфайров" всего одна эскадрилья, "Харрикейнов", правда, шесть эскадрилий, но они пока "голуби мира" - пулеметы замерзают. Зениток мало. За два месяца от бомбежек в Лондоне погибнет до шестисот тысяч человек.
Но это не главное, главное - за что воевать, вести полномасштабную неограниченную войну, если требования Гитлера по судетским немцам справедливы с точки зрения мирового общественного мнения?
"... Чемберлен продолжил:
"- Я просил сэра Хораса захватить полковника с собой из Берлина, чтобы тот лично доложил нам обстановку, потому как мне это кажется крайне важным. - Он обвел стол взглядом. - Предположим, что чехи рухнут до конца октября. Как нам тогда убедить британскую общественность в необходимости продолжать войну зимой? Мы потребуем от народа пойти на тяжелейшие жертвы. И ради чего, если быть точным? Ведь мы уже приняли окончательное решение, что судетские немцы никогда не будут жить в возглавляемом чехами государстве.
- Именно такова позиция доминионов, - сказал Галифакс. - Они абсолютно ясно дали понять, что их народы не поддержат войну по столь специфическому поводу. Америка в нее не вступит. Ирландцы будут соблюдать нейтралитет. Возникают сомнения, удастся ли нам найти хоть каких-то союзников."
Какая политико-дипломатическая развязка происходит в Мюнхене?
Помимо урегулирования собственно Судетского вопроса Чемберлен навязывает Гитлеру подписание англо-германской декларации о том, что целями сторон является и мир и миром, консультациями будут решаться все вопросы.
Интерпретация Харриса:
"... Стрэнг прокашлялся:
- Могу ли я просить вас, премьер-министр, толковать любое данное Гитлером заверение с крайней осторожностью? Заключить соглашение по Судетской области - это одно: большинство людей поймут причины этого поступка. Но тот, другой документ…
Он не договорил. Его вытянутое лицо исказилось, как от боли.
Стрэнг сидел сразу за Чемберленом, и тому пришлось обернуться, чтобы ответить. Легат в очередной раз поразился, насколько упрямым выглядит премьер в профиль.
- Мне точка зрения Форин-офис известна, Уильям. Я, к примеру, знаю, что, по мнению Кадогана, к политике умиротворения мы вынуждены прибегать как к прискорбной необходимости. Давайте проясним: при нынешнем положении вещей у нас нет реальной альтернативы, и мы используем ее, исключительно чтобы выиграть время на программу перевооружения. Да, мы и впрямь активно перевооружаемся: в одном только следующем году расходы на оборону съедят половину нашего бюджета.
Теперь Чемберлен обращался ко всем спутникам, а быть может, в первую очередь к Легату, хотя тот и не мог до конца поручиться за это.
- Я не пацифист, - продолжил премьер. - Главный урок, который я усвоил за время общения с Гитлером, прост: нельзя садиться играть с гангстером, не имея козырей. Но если, когда мы приземлимся, я буду выражаться в таком тоне, то тем самым мы только дадим ему повод и дальше проявлять воинственность. Если он сдержит свое слово - а я верю, что сдержит, - нам удастся избежать войны.
- А если он его нарушит? - не сдавался Стрэнг.
- Если нарушит? Что же, тогда весь мир увидит истинное его лицо. Ни у кого не останется никаких сомнений. Это объединит страну и сплотит доминионы, чего нам не хватает сейчас. Кто знает? - Тут он позволил себе слегка улыбнуться. - Вдруг это даже привлечет на нашу сторону американцев? - Чемберлен похлопал по карману. - А посему, как только мы приземлимся в Лондоне, я намерен придать эту декларацию самой широкой огласке."
Читатель знает, что будет потом и осознает, что чемберленовская задумка удалась, сбылось, как по писаному.
В романе то, что Чемберлен обыграл Гитлера подчеркивается тем, что подписание декларации прошло мимо Риббентропа. Когда же Риббентроп читает ее у Гитлера, всем присутствующим становится понятно, что Гитлер допустил ошибку.
Итак, что мы видим в романе? Это однозначный и безусловный ревизионизм. Тут тебе и "верное решение", и дипломатическая мудрость и превосходные личные качества Чемберлена.
То есть Чехословакия так и так была не защитима.
Попытка спасти ее подключением СССР и политически неприемлема, и включает в войну Польшу и(или) Румынию, через территорию которых должны пройти советские войска. Художественно это подкрепляется через сравнение гитлеровских и советских лагерей в диалоге героев: советских больше и они хуже.
Заключением мюнхенских соглашений Чемберлен добился, с одной стороны, шанса, что Гитлер ограничится Судетами.
На случай, если нет, то Великобритания перевооружается. Для совсем непонятливых он еще и в интервью уточнил, что к началу войны “We had the world’s most powerful navy. We had an integrated air force, all of which was bequeathed by the loathed Chamberlain - who was spending 50% of the government’s tax revenue on rearmament.” И не случайно журналист "Гардиан" делает вывод что уклонение Чемберлена от войны в 1938 году было благом для союзников, оно дало Британии время для перевооружения.
Но главное, что артикулирует Харрис - Мюнхен обеспечил как внутриполитическую, так и внешнеполитическую поддержку войны с Гитлером, когда тот проявил вероломство. И именно Чемберлен решил эту задачу в результате дипломатического маневра, ловушки, в которую он поймал Гитлера, вынудив его подписать декларацию.
Интересно, что именно политическую составляющую Харрис ставит на первое место.
Ну, и тут у него самая большая ложь, конечно.