Пыль, ч.5
23
Я работаю здесь уже два месяца.
Сижу за компьютером и выдаю полосы.
Мне говорят, какая звезда на этой неделе совершила самую большую глупость. Иногда я замечаю эти глупости первым. Выпиваю чашку кофе и начинаю писать. Мне бы хотелось, чтобы все знаменитости дрожали от одного упоминания моего имени, но с этим вышла неувязка.
Имя меня заставили поменять.
Мне сказали, что моя фамилия слишком длинная, люди же пролистывают газету на ходу и могут не успеть при коротких перебежках прочитать, как меня зовут. А это очень важно. Это - эффект узнавания и ощущение родства. Для всех я должен быть как брат, хотя мне хватает и одного брата. Иванов - вот хорошая фамилия. Короткая и ясная. Одна беда - она ничего не говорит, а фамилия должна говорить. Как у революционеров. Сталин. Значит, твердый, как сталь. Вот и мне надо так.
Меня попросили составить список моих возможных фамилий. Важно, чтобы она была русской. Это читателям нравится особо, от этого я им буду казаться еще роднее. У нас тут есть Базиев, сказали мне. Он про собак пишет. Вот и стал Борзовым. А про экономику пишет Кошельков. Думай теперь, кто может писать про звезд.
24
Вчера я составлял список подходящих фамилий, устроив настоящий мозговой штурм.
Вот что у меня получилось:
- Звездочетов,
- Звездунов,
- Дискотеков,
- Тусовшиков,
- Сценников,
- Закулисный,
- Фонограмов,
- Лицедеев.
Больше всего мне нравилась моя фамилия. Не знаю, как кто, а я ее читаю меньше чем за секунду. Хотя, конечно, она и правда ничего и никому не говорит.
25
Начальник забраковал все мои варианты. Ему кажется, что нужно что-то более общее. Ты пишешь про светскую жизнь, заметил он. Значит, будешь Светловым. Так и напишем наверху твоей полосы: ведущий Светлов. А рядом - твоя фотография.
- Мои знакомые будут в шоке, - сказал я.
- От радости, что увидят твой портрет в моей газете? - с гордостью в голосе спросил он.
- Они знаю, что у меня совсем другая фамилия. Могут испугаться, решат, что тут нечисто, что я попал в нехорошую историю.
- Они еще будут тобой гордиться. Всем расскажут, что знают Светлова. А под твоей фамилией я тебя увольнять буду.
26
Я рассказал Юле о своей новой фамилии.
Юля - моя вторая жена. Мы с ней уже несколько лет. Она тоже пишет, и хочет стать серьезным автором. Недавно вернувшись из очередной горячей точки, она насмотрелась всякого. Ну и наслушалась. Мне казалось, что ее уже ничем не удивить.
Юля, конечно, посмеялась. Потом спросила, в порядке ли у меня с головой. Потом вспомнила, что с людьми случаются вещи и пострашнее. Я поверил. Про страшные вещи жена знает все. Если записать все рассказанные ею истории, в которых в конце умирают или становятся законченными подонками, можно выпустить толстенную книгу. Но она мечтает написать не про это и под своей фамилией. А я теперь буду писать под другой. Юля считает, что это испортит мою карму, а это серьезно.
Я обещаю подумать над этим.
27
Мне кажется, это газета счастливчиков. На моем старом месте работы сенсации разыскивали днем с огнем, а здесь они сами плывут в руки.
Сегодня вспомнили о том, что завтра состоится игра - наша сборная сыграет с командой какой-то страны, причем прямо в Москве, так что далеко ходить не надо. Но это не для нас! Все прямо встали на уши. Понятное дело: конкуренты наверняка додумаются лишь до того, чтобы отправить корреспондента на матч, а он, бедолага, опросит пару-тройку болельщиков, поговорит с милицией, поинтересуется тем, как ей охраняется, а после напишет скучнейший текст, на который будет стыдно смотреть всему прогрессивному человечеству. В наш век информационных технологий кому нужны все эти устаревшие подробности! Интересующиеся посмотрят на болельщиков и милиционеров в интернете, это уж как пить дать, и счет узнают в прямом эфире. Писать про все такое - полное фуфло, сказал Арам, и непрофессионализм.
А мы мегапрофесионалы. Мы пойдем другим путем.
Мы на матч вообще никого посылать не будем. Корреспондент и фотограф отправятся куда подальше - в Орел, к маме тренера нашей сборной. Старушка наверняка окажется эмоциональной. Старушки все эмоциональные, это знает каждый, кто ходил в поликлинику, и Вера Филипповна, которая мама, не исключение. Главное, ее сильнее растормошить. Приехать к ней за час до начала игры, усесться рядышком и начать задавать вопросы, мол, как она воспитала такого сына и все такое, а потом фотографировать, как она болеет, и спрашивать уже что-то более откровенное, например, кто был его первой девушкой или били ли его в детстве, потому что все это не могло не повлиять на его дальнейшую судьбу, битые вообще куда талантливее, подытожил главред, потерев зачем-то свой сломанный нос.
Было решено отправлять девушку. К ней старушка скорее проникнется доверием.
Велели ей купить конфеты и цветы.
28
Старушка не прониклась, хотя по телефону на встречу согласилась. На следующий день девушка-журналист позвонила в редакцию с рассказом о том, как она стояла на крыльце дома, где когда-то, возможно, пороли будущего тренера, с цветами и конфетами, и долго стучала в дверь.
Старушка чем-то шуршала и негромко топала, однако не открывала и вообще делала вид, что ее нет дома.
- Ты должна быть актрисой, - кричал журналистке в трубку Арам так, что слышала вся редакция. - Стой на крыльце и громко реви. Причитай срывающимся голосом, что, если ты не сделаешь этот материал, тебя уволят! Если она откроет, тут же кидайся ей в ноги.
Но ничего не помогло. Возможно, старушка перенервничала и теперь хотела поболеть за команду сына в одиночестве, однако какому читателю это интересно. Где тут, спрашивается, сенсация?!
Но сенсация все же обнаружилась. Мы обнаружили ее все вместе. Мозговой штурм собравшихся вокруг стола начальника взволнованных мужчин и женщин выдал на гора сразу несколько возможных заголовков, способных вызвать эмоцию даже у паталогоанатома.
- Мама тренера приняла обет молчания,
- Тренер спрятал свою мать,
- Разбитое сердце матери (если команда проиграет),
- Поющее сердце матери (если команда выиграет. В конце концов, может быть сердце старенькой Веры Филипповны от радости так громко пело, что не дало возможности своей хозяйке услышать настойчивый стук в дверь и рыдания журналистки)
Обсуждала даже версия того, что накануне матча мать тренера могли выкрасть представители команды противника, однако тут выяснилось, что наша сборная победила с приличным перевесом, и нужно радоваться, а негативу совсем не место, как и молчанию с разбитыми сердцами.
«Поющее сердце матери» - первая полоса стала именно такой.
Мы славно поработали.
Журналистке, кстати, было решено объявить выговор.
Я работаю здесь уже два месяца.
Сижу за компьютером и выдаю полосы.
Мне говорят, какая звезда на этой неделе совершила самую большую глупость. Иногда я замечаю эти глупости первым. Выпиваю чашку кофе и начинаю писать. Мне бы хотелось, чтобы все знаменитости дрожали от одного упоминания моего имени, но с этим вышла неувязка.
Имя меня заставили поменять.
Мне сказали, что моя фамилия слишком длинная, люди же пролистывают газету на ходу и могут не успеть при коротких перебежках прочитать, как меня зовут. А это очень важно. Это - эффект узнавания и ощущение родства. Для всех я должен быть как брат, хотя мне хватает и одного брата. Иванов - вот хорошая фамилия. Короткая и ясная. Одна беда - она ничего не говорит, а фамилия должна говорить. Как у революционеров. Сталин. Значит, твердый, как сталь. Вот и мне надо так.
Меня попросили составить список моих возможных фамилий. Важно, чтобы она была русской. Это читателям нравится особо, от этого я им буду казаться еще роднее. У нас тут есть Базиев, сказали мне. Он про собак пишет. Вот и стал Борзовым. А про экономику пишет Кошельков. Думай теперь, кто может писать про звезд.
24
Вчера я составлял список подходящих фамилий, устроив настоящий мозговой штурм.
Вот что у меня получилось:
- Звездочетов,
- Звездунов,
- Дискотеков,
- Тусовшиков,
- Сценников,
- Закулисный,
- Фонограмов,
- Лицедеев.
Больше всего мне нравилась моя фамилия. Не знаю, как кто, а я ее читаю меньше чем за секунду. Хотя, конечно, она и правда ничего и никому не говорит.
25
Начальник забраковал все мои варианты. Ему кажется, что нужно что-то более общее. Ты пишешь про светскую жизнь, заметил он. Значит, будешь Светловым. Так и напишем наверху твоей полосы: ведущий Светлов. А рядом - твоя фотография.
- Мои знакомые будут в шоке, - сказал я.
- От радости, что увидят твой портрет в моей газете? - с гордостью в голосе спросил он.
- Они знаю, что у меня совсем другая фамилия. Могут испугаться, решат, что тут нечисто, что я попал в нехорошую историю.
- Они еще будут тобой гордиться. Всем расскажут, что знают Светлова. А под твоей фамилией я тебя увольнять буду.
26
Я рассказал Юле о своей новой фамилии.
Юля - моя вторая жена. Мы с ней уже несколько лет. Она тоже пишет, и хочет стать серьезным автором. Недавно вернувшись из очередной горячей точки, она насмотрелась всякого. Ну и наслушалась. Мне казалось, что ее уже ничем не удивить.
Юля, конечно, посмеялась. Потом спросила, в порядке ли у меня с головой. Потом вспомнила, что с людьми случаются вещи и пострашнее. Я поверил. Про страшные вещи жена знает все. Если записать все рассказанные ею истории, в которых в конце умирают или становятся законченными подонками, можно выпустить толстенную книгу. Но она мечтает написать не про это и под своей фамилией. А я теперь буду писать под другой. Юля считает, что это испортит мою карму, а это серьезно.
Я обещаю подумать над этим.
27
Мне кажется, это газета счастливчиков. На моем старом месте работы сенсации разыскивали днем с огнем, а здесь они сами плывут в руки.
Сегодня вспомнили о том, что завтра состоится игра - наша сборная сыграет с командой какой-то страны, причем прямо в Москве, так что далеко ходить не надо. Но это не для нас! Все прямо встали на уши. Понятное дело: конкуренты наверняка додумаются лишь до того, чтобы отправить корреспондента на матч, а он, бедолага, опросит пару-тройку болельщиков, поговорит с милицией, поинтересуется тем, как ей охраняется, а после напишет скучнейший текст, на который будет стыдно смотреть всему прогрессивному человечеству. В наш век информационных технологий кому нужны все эти устаревшие подробности! Интересующиеся посмотрят на болельщиков и милиционеров в интернете, это уж как пить дать, и счет узнают в прямом эфире. Писать про все такое - полное фуфло, сказал Арам, и непрофессионализм.
А мы мегапрофесионалы. Мы пойдем другим путем.
Мы на матч вообще никого посылать не будем. Корреспондент и фотограф отправятся куда подальше - в Орел, к маме тренера нашей сборной. Старушка наверняка окажется эмоциональной. Старушки все эмоциональные, это знает каждый, кто ходил в поликлинику, и Вера Филипповна, которая мама, не исключение. Главное, ее сильнее растормошить. Приехать к ней за час до начала игры, усесться рядышком и начать задавать вопросы, мол, как она воспитала такого сына и все такое, а потом фотографировать, как она болеет, и спрашивать уже что-то более откровенное, например, кто был его первой девушкой или били ли его в детстве, потому что все это не могло не повлиять на его дальнейшую судьбу, битые вообще куда талантливее, подытожил главред, потерев зачем-то свой сломанный нос.
Было решено отправлять девушку. К ней старушка скорее проникнется доверием.
Велели ей купить конфеты и цветы.
28
Старушка не прониклась, хотя по телефону на встречу согласилась. На следующий день девушка-журналист позвонила в редакцию с рассказом о том, как она стояла на крыльце дома, где когда-то, возможно, пороли будущего тренера, с цветами и конфетами, и долго стучала в дверь.
Старушка чем-то шуршала и негромко топала, однако не открывала и вообще делала вид, что ее нет дома.
- Ты должна быть актрисой, - кричал журналистке в трубку Арам так, что слышала вся редакция. - Стой на крыльце и громко реви. Причитай срывающимся голосом, что, если ты не сделаешь этот материал, тебя уволят! Если она откроет, тут же кидайся ей в ноги.
Но ничего не помогло. Возможно, старушка перенервничала и теперь хотела поболеть за команду сына в одиночестве, однако какому читателю это интересно. Где тут, спрашивается, сенсация?!
Но сенсация все же обнаружилась. Мы обнаружили ее все вместе. Мозговой штурм собравшихся вокруг стола начальника взволнованных мужчин и женщин выдал на гора сразу несколько возможных заголовков, способных вызвать эмоцию даже у паталогоанатома.
- Мама тренера приняла обет молчания,
- Тренер спрятал свою мать,
- Разбитое сердце матери (если команда проиграет),
- Поющее сердце матери (если команда выиграет. В конце концов, может быть сердце старенькой Веры Филипповны от радости так громко пело, что не дало возможности своей хозяйке услышать настойчивый стук в дверь и рыдания журналистки)
Обсуждала даже версия того, что накануне матча мать тренера могли выкрасть представители команды противника, однако тут выяснилось, что наша сборная победила с приличным перевесом, и нужно радоваться, а негативу совсем не место, как и молчанию с разбитыми сердцами.
«Поющее сердце матери» - первая полоса стала именно такой.
Мы славно поработали.
Журналистке, кстати, было решено объявить выговор.