Мои архивы по Грузии
Reposted from Vaykuneci:
http://vaykuneci.livejournal.com/104587.html
Мои архивы по Грузии
Jan. 28th, 2010 at 5:47 PM
Опубликованная на страницах нашей газеты в номере от 5 ноября 2002 года статья политолога Александра Кананяна “Джавахк. Неисповедимы пути истории” была весьма оперативно, спустя всего две недели переведена на грузинский язык и напечатана в тбилисской газете “Квирис палитра”. В послесловии к ней редакция призывала грузинских ученых дать компетентный ответ притязаниям армян на “исконно” грузинские земли. Это тем более удивительно, что ни о каких претензиях речь в статье не шла, она затрагивала лишь некоторые аспекты исторического прошлого Джавахка и Гугарского региона в целом. Спустя месяц эта же газета поместила сразу три материала, в том числе и беседу с заведующим отделом исторической географии Института истории Грузии, доктором исторических наук Дэви Бердзенишвили, которые и стали, в частности, ответом на статью Кананяна. В них по традиции, превалируют эмоции и лозунги политического характера, а вся полемика сводится к априори: армяне - народ в Джавахети пришлый и обсуждению это не подлежит. Мы попросили Александра Кананяна прокомментировать позицию грузинских историков, по всей видимости, в корне отрицающих любое инакомыслие.
Прежде чем перейти к конкретному рассмотрению ответа грузинских авторов на вашу статью было бы интересно узнать причины, по которым взвешенные публикации на тему об историческом прошлом, как правило, вызывают перманентную неадекватную реакцию.
Нападки на армянскую историографию и на армян в целом в грузинской прессе явление совсем не новое. С литературоведческой точки зрения это один из самых интересных и плодотворных жанров грузинской публицистики. Он отличается бушующими эмоциями и яркой фольклорной сентиментальностью. Возник он к концу XIX века и являлся по сути ответом грузинского общества на возрастающее влияние армянского капитала в Закавказье. Среди множества авторов, заполонивших грузинскую прессу того времени публикациями антиармянского характера, выделяются Илья Чавчавадзе и Акакий Церетели, которые патетичным и красочным языком озвучивали возмущение грузинского общества “посягательствами” армян на грузинскую культуру, историю и территорию. Психологически подобный эмоциональный всплеск был по своему понятен. Веками большинство из армян, искавших прибежища в Грузии, попадали в крепостную зависимость от грузинских феодалов. После присоединения Грузии к России и в особенности после ликвидации крепостничества, получившая свободу огромная масса трудового армянского населения перестала обслуживать интересы грузинского княжеского сословия, в результате чего хозяйства последних начали быстро приходить в упадок. Буквально в считанные годы многие из грузинских землевладельцев оказались в долгу перед бывшими крепостными и были вынуждены продавать новой армянской буржуазии свои родовые владения. Подобный передел собственности не мог не вызывать крайнего раздражения и недовольства у представителей высшего грузинского общества. К тому же соперничество с самого начала из торгово-экономической сферы переместилось в публицистику. Будучи неспособными оказать сколько-нибудь значимое противодействие усилению позиции армянского капитала грузинское общество в лице своей аристократии и интеллигенции переместило удар в ассиметричную плоскость, начав обвинять преуспевших армян в “человеческой” неблагодарности по известной чавчавадзевской формуле: “хорошо нам было или плохо, но мы приняли вас, приютили по-братски, и не становитесь нам врагами в нашем же доме”. Ситуация качественно изменилась в 1917-18 годах. Большевистский бунт и крах Российской империи ознаменовал совершенно новый этап в армяно-грузинских отношениях, который и предопределил в значительной степени все последующее развитие армяно-грузинских отношений. Наивные мечты армянской интеллигенции о военном союзе с христианской Грузией разбились о жестокую реальность. Логика действий грузинской стороны в рамках Закавказского сейма показывала, что грузинская элита считала более целесообразным содействовать осуществлению пантюркисткой идеи за счет Армении для обеспечения собственной политической безопасности. Следя за грузинской прессой этого периода нетрудно заметить воссторженную злорадность по поводу крушения “империалистических” надежд на воссоздание Великой Армении. Нередко цинизм доходил до той степени, что осуждались “злодеяния” , совершенные армянами против мусульманского населения. Используя катастрофическое положение ереванского правительства в связи с турецкой агрессией и наплывом сотен тысяч беженцев из Западной Армении, Грузия без всякого на то стеснения постаралась решить сразу несколько проблем, связанных с армянами. По всей территории Грузии начались массовые аресты и экспрориация армянской собственности, принявшие систематический характер после начала армяно-грузинского конфликта декабря 1918 года. Беженцы из Джавахка, блокированные грузинскими вооруженными формированиями в лесах Боржоми и Бакуриани, подверглись бесчеловечному обращению и открытому грабежу, в результате чего почти половина из них погибла. И таких темных пятен можно перечислить немало. Но в нашем случае важно даже не это. Возрождение грузинской государственности в эпоху советского квазиноминального существования поставило совершенно новую задачу - обосновать правомерность сложившихся в советский период межреспубликанских границ, а также обосновать при необходимости включение тех или иных территорий в состав Грузии.
Большевистская политика насаждения “дружбы народов” сделала невозможным продолжение антиармянскй риторики в прессе.
Полемика с новой силой и методами переместилась в сферу науки, в первую очередь историографии. Научный стиль не отличался фольклорной эмоциональностью и колоритом, но стал более фундаментальным оружием, с помощью которого достигались совершенно определенные цели. Говоря о методах следует признать, что грузинским историкам удалось достигнуть синтеза выдвигаемых ими научных аргументов с политической конъюктурой разных этапов существования советской системы. В условиях господства грузино-азербайджанского большинства в Закавказской Федерации в пользу последних разрешались не только административно - территориальные споры. В то время как в Армении с разительной жестокостью подавлялись все темы, связанные с геноцидом и правомочностью существующего территориального разделения, в Грузии академик Иване Джавахишвили выступает с открыто националистическими тезисами, встречая при этом полное одобрение. С начала тридцатых годов, когда в стране устанавливается жесткая сталинская диктатура ситуация еще более усугубляется. В 1946 году один из видных исследователей армянской архитектуры Н. Токарский в своей книге “Архитектура древней Армении” одну из глав посвящает описанию архитектурных ансамблей древнеармянской области Тайк. Ничего нового об этнополитической концепции истории этого края он не говорит, а всего лишь повторяет установку Н. Марра и других исследователей о том, что в средневековье эта область имела преимущественно армянское население. И что правящая в Тайке ветвь нахарарского рода Багратуни принимает византийское православие и постепенно огрузинивается вместе с частью населения края. Редактировал книгу известный армянский ученый академик И. Орбели. К сожалению книга появляется в крайне неподходящий по политической конъюктуре период. Как известно после окончания Великой отечественной войны Сталин решает параллельно с вопросом о проливах поднять также вопрос о некоторых армянских и грузинских землях, оказавшихся на территории Турции после Московского и Карского договоров 1921 года. В этой связи грузинским историкам было дано указание составить обоснование передачи Грузии определенных территорий. В грузинской, а затем и во всесоюзной прессе появляется статья академиков С. Джанашия и Н. Бердзенишвили “О наших справедливых претензиях к Турции”, в которых грузинские территориальные претензии представлены в крайне абсурдной форме. К Грузии требовали присоединить города Ардвин, Ардаган, Ухтик (Олти), Баберд (Байбурт) и Спер Западной Армении, а общеизвестный деятель “сталинского правосудия” Вышинский умудрился с трибуны ООН назвать принадлежащим Грузии и город Карс. Безусловно академический труд Н. Токарского шел в разрез с утверждениями вышеупомянутых господ. Почти немедленно в свет выходит брошюра академика Джанашия “Об одном примере искажения исторической правды”, которая по недоразумению и ныне считается “достойной отповедью” на “антинаучные измышления Токарского”. В рамках этой статьи не имеет смысла обсуждать все курьезные и занимательные доводы академика о грузинской принадлежности Тайка. Эта брошюра представляет из себя “ценность” иного рода. Главной характеризующей составляющей этого опуса является механизм научной полемики. В первом и последнем абзацах Симон Джанашия с искренним негодованием советского человека осуждает “антиленинские, антисталинские, буржуазно-ликвидаторские” взгляды Токарского и призывает принять соответствующие меры. Вряд ли в то время мог существовать более действенный “научный” аргумент в разрешении спорных исторических вопросов. Следует добавить, что лишь благодаря стараниям Иосифа Орбели Токарский был вывезен из Армении и чудом избежал физической расправы. Всякому понятно, что в подобных условиях армянские ученые не имели возможность заниматься спорными вопросам. Именно поэтому - освещение истории областей Тайк и Гугарк происходило в односторонней тенденциозной форме.
В послесталинский период ситуация стала более терпимой…
Однако о равной свободе высказываний речь идти не могла. Результатом отсутствия на протяжении многих десятилетий фундаментальной критики исторических концепций грузинской историографии как раз и стала неадекватная воспримчивость последней к любому роду критики. Всякое мнение армянских и зарубежных историков, не совпадающее с “догматами” грузинской историографии воспринимается в крайне эмоциональной и враждебной форме. Вместо осмысленной и аргументированной критики происходит немедленная политизация вопроса и проводится мысль о необходимости разрешения ситуации административно-респрессивными методами. На мой взгляд следует отказаться от излишней политизации каждого из спорных вопросов и научиться хотя бы воспринимать противоположное мнение без чрезмерных эмоций и в рамках научной этики. “Научная аргументация” по методу С. Джанашия более не может считаться действенной и прогрессивной.
Вы ожидали такой острой реакции на свою статью?
Наверное ее следовало бы ожидать, поскольку грузинская общественность не оставляет без внимания ни одно выступление на эти темы, хотя я сам, говорю искренне, этого не желал. Можно было предполагать, что в ответной полемике примет участие доктор исторических наук Дэви Бердзенишвили, известный не только своими трудами по исторической географии Джавахка и Восточного Гугарка (по определению автора “Квемо Картли”), но и статьей в седьмом номере журнала “Артануджи”, подготовленной в ответ на буклет “Ахалкалак”, изданный в 1992 году организацией по изучению армянской архитектуры (RAA), членом которой являюсь и я. Рассматривая труды профессора Бердзенишвили в хронологическом порядке приходится к глубокому сожалению констатировать развивающийся регресс в его научном мышлении. Первые две из упомянутых мною монографий, несмотря на тенденциозность концепций и ляпсусов в интерпретации первоисточников, являются серьезными научными трудами, внесшими определенный вклад в науку. Однако время и “невзгоды”, перенесенные автором во время его научных экспедиций в Джавахк, привели к заметной радикализации его отношения к спорным вопросам армяно-грузинских взаимоотношений. В статье “Ахалкалаки Джавахетский” автор не только воспроизводит антинаучную концепцию о принадлежности Джавахка к исключительно грузинскому этнокультурному ареалу, но и не скупится на откровенно армянофобские выражения и призывы. Вызывает сожаление и то обстоятельство, что к претендующей на научный статус публикации приложен отрывок из книги армянского публициста Мамулова, не имеющий к академической науке никакого отношения. Использование высказываний последнего в качестве аргумента об уровне армянской историографии более чем неэтично. Отклик господина Бердзенишвили на мою статью о Джавахке свидетельствует лишь об усугублении этих тенденций. Хотелось бы только пожелать автору комментировать чужие высказывания на основе оригинала. В моей статье было сказано “В 1959 году Лиана Давлианидзе опубликовала в грузинской научной периодике статью, посвященную хачкарам крепости Тмкаберд, или Тмок (груз. Тмогви)… Но даже это не помешало последующим грузинским “исследователям” разрыть основания большинства из этих хачкаров, а затем и сбросить их по почти отвесному склону в Куру”. Дэви Бердзенишвили, игнорируя мой текст, пишет: “Эти хачкары обнаружил грузинский ученый госпожа Лиана Давлианидзе. Теперь представьте себе, как эта госпожа обхватила бы их и сбросила в Куру. Это смешно даже представить”. На мой взгляд смешным является толкование, сделанное Д.Бердзенишвили по факту переселения каринских армян в Джавахк: ”они (армяне А.К.) говорят, что переселение армян в 1830 году является их возвращением с запада на родину (sic).” Как бы это не нравилось господину Бердзенишвили “переселение в 1830 году тысяч армянских семей в Джавахк не является “колонизацией” грузинской территории, а всего лишь внутренней миграцией армянского населения из одного региона исторической Армении в другой”.
Какой смысл в полемике, если одна сторона не желает слышать другую?
В региональной стабильности в равной степени заинтересованы не только мы, но и Грузия, поэтому обществу и интеллигенции этой страны необходимо более критически отнестись к анализу глубинных причин и установившихся стереотипов, оказавших реальное воздействие на формирование в обществе образа “соседа по двери”. Именно это и является основным источником, придающим нездоровый оттенок нашим отношениям. Между тем даже видный грузинский общественный деятель и писатель Илья Чавчавадзе, не отличавшийся особенным армянофильством, признавал, что судьбы армянского и грузинского народов переплетены теснейшим образом. Более того он отмечал, что не будь Армения расположена к югу от Грузии, последней пришлось бы намного тяжелее, так как всякий завоеватель и всякое нашествие перед тем как достигнуть Грузии проходило через Армению. Исторический опыт показывает, что тесное взаимодействие армянского и грузинского народов в борьбе против внешней угрозы всегда приводило к качественному повышению безопасности этих стран и заметному усилению геостратегических позиций близких друг к другу христианских цивилизаций. Та же история показывает, что отсутствие единения между этими странами приводило к ослаблению позиций каждой из них со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Несмотря на достаточно простую логику этого утверждения мы постоянно становимся свидетелями осмысленного отхода от этой казалось бы простой истины. С другой стороны общественность Армении не всегда осознает, что антиармянские настроения в грузинских массах являются плодом укоренившихся ложных представлений об Армении, ее культуре, исторической географии и политике. Для успокоения умов и страстей вовсе не обязательно придти к единому мнению по всем спорным вопросам прошлого и настоящего. Разные подходы и оценки исторических событий всегда оправданы и допустимы. Разногласия способствовали и способствуют развитию и углублению наших знаний. Разумеется речь не идет о предумышленной фальсификации данных и тем более об уничтожении памятников культуры - это всегда и в любой форме должоы осуждаться и пресекаться. Без сомнения историческая наука всегда была политизирована, однако ее излишняя политизация ad absurdum, особенно в дилетантско-митинговой форме ни к чему хорошему для демократического общества не приводит.