Поход на Кавказ (Лаго-Наки). Часть 2: 30 июня - 13 июля 2000 г.
Продолжение рассказа про поход на Кавказ.
Часть 1 здесь: http://jarvi-railfan.livejournal.com/7799.html
30 июня 2000.
Сегодня, как это обычно бывает в таких случаях, мы встали рано, но вышли поздно. Это понятно: за 4 дня мы отвыкли от распорядка дня.
Поднявшись на перевал, мы попали в туман или, скорее, в облако. Это мало кому понравилось, а особенно Нине. Не прошло и получаса, как мы сбились с пути, и к тому же пропал Юрий - по своей медлительности и безрассудству. Напрасно мы кричали - в тумане это бесполезно. Тогда мы попытались кое-как ориентироваться по смутным очертаниям скал, но безуспешно. Тут кто-то заметил невдалеке столбик. Это оказался указатель. Вскоре сюда подошел и Юрий.
Нина наконец не выдержала. В жестких выражениях она изложила Юрию опасность того положения, в которое он ставит группу. Теперь Нина пошла на крайние меры. Она перераспределила еду и снаряжение так, чтобы мы наименее зависели от Юрия. Отныне он не входит в нашу группу, а идёт с нами на правах спутника. Мы назначили встречу в деревне Бабук-аул - на выходе из заповедника и фактически распрощались.
Пройдя некоторое расстояние, мы подошли к тропе, спускавшейся по очень крутому склону серпантином. Впервые мы смогли оценить, насколько трудно спускаться. Вывод: подъём легче, чем спуск, а не иначе!
Теперь наш путь лежал на ручей Водопадистый - к самому высокому в Европу водопаду, 25 метров. Но вечером мы сбились с пути в тумане и были вынуждены остановиться в каком-то сыром месте.
Вечером, когда мы кинули жребий, кто в какой палатке будет спать, получилось, что все «зоки» в одной палатке, а это очень опасно. Так и вышло: чуть только мы залезли в спальники, как из палатки «зоков» послышался чей-то противный голос: «Хотите спать? Сейчас споём колыбельную! Ляляля-ляляляля-ляляля!!! Спокойной ночи!!!» Послышался ритм, отбиваемый ложкой по кружке. Нина напрасно пыталась их успокоить. В конце концов они и сами замолчали, и все погрузились в сон.
1 июля 2000.
Наконец-то мы дошли до того места, где должен быть водопад. Но никакого водопада мы там не увидели.
Мы: А где водопад?!!
Нина: А вот там, приглядитесь (показывает на какую-то трещинку в скале на другом берегу реки).
Мы: Это и есть самый высокий в Европе водопад???
Нина: Да. 25 метров высотой. А эта речка - ручей Водопадистый.
http://s43.radikal.ru/i102/1101/c3/a8f9e5937b67.jpg
Мы сделали большой привал. Куня попытался искупаться, но вода была слишком холодная, и ему пришлось отступить. Мы развели «Zuko» и выпили. Потом ещё развели и выпили - уходить не хотелось. Но пришлось всё-таки двигаться: сегодня нужно много пройти. Конечной точкой нашего сегодняшнего пути мы предполагали сделать Бабук-аул, пост при выходе из заповедника. Но поскольку срок нашего законного пребывания в заповеднике успел истечь, мы решили там не отсвечивать, а заныкаться где-нибудь поблизости и постараться обойти пост.
А пока что мы собирались переходить Главный Кавказский хребет через перевал Черкесский (1836 м).
На перевале мы догнали группу из четырёх или пяти человек. Естественно, разговорились. Рассказали им нашу историю о незаконном пребывании в заповеднике. Они сказали, что они из Дагомыса (город под Сочи) и предложили идти вместе, как будто мы одна группа. Мы с радостью согласились, пошли с ними. Они были намного старше и сильнее нас, шли очень быстро, не останавливаясь на привалы, поэтому и нам пришлось идти так же, чтобы не отставать. Но они заметили, что нам тяжело идти так быстро, и назначили встречу на поляне Холодный родник, в 1 километре от Бабук-аула. Они ушли вперёд, а мы пошли своим темпом. Но, дойдя до поляны, мы не нашли там никого. Навстречу нам попался какой-то человек, который сказал, что эти ребята прошли уже полчаса назад и очень торопились. А ещё он сказал, что нам в любом случае придётся ночевать в Бабук-ауле, потому что больше негде: костры разводить нельзя, засекут и отштрафуют.
Он пошёл дальше, а мы стали думать. И тут Нина придумала подделать дату в пропуске: будто нас тормознули не 23-го, а 28-го. У Ани твёрдая рука, она и подправила цифру на бумажке.
Бабук-аул, по сути дела, был не деревней, а чем-то средним между пасекой и тюрьмой, точнее, какой-нибудь исправительной колонией, разве что без принудительного труда. В нём только два-три дома. Палатки туристов помещались за забором, который, собственно, и наводил на мысли о зоне. Для нас сделали исключение: за забором места совершенно не было. Поэтому мы поместились на поляне по другую сторону дороги. Нас только предупредили, что сюда забредают свиньи.
2 июля 2000.
Ночь была очень тёплой, а в палатке душно. Я никак не мог заснуть. Я посмотрел на часы, но не разглядел стрелок. Вроде бы 1 час 10 минут, а может, уже 2 часа. Я решил выбраться наружу, что и сделал, осторожно, чтобы никого не разбудить. Я прошёлся немного, дошёл до конца посёлка, а потом попытался вернуться. Но везде были какие-то деревья, а иногда я натыкался на забор. Палатки как сквозь землю провалились. Около часа, как мне показалось, я искал их, пока не нашёл одну, споткнувшись об оттяжку. Выругавшись про себя, я оглянулся и различил в темноте остальные палатки. На ощупь я нашёл свой рюкзак, достал полиэтиленовый плащ, накрылся им и преспокойно заснул.
Наутро я проснулся раньше всех и констатировал тот факт, что обещанные свиньи уже пришли, и одна, особо наглая, уже начинала обнюхивать оттяжки палатки. Я почему-то вспомнил, как в детстве мы были у знакомых в деревне, у них была свинья, и нас, малышей, пугали, что свинья может проглотить человека.
Но тут появился мужик и посоветовал прогнать свиней: «Палкой их, палкой!» Я послушался, взял палку, но свиньи попятились от первого же моего шага, так что палка не понадобилась. Из палатки вылезла Оля и стала кормить свиней сухарями. Свиньи были не домашней породы, а смесь диких и домашних свиней. Некоторые были почти чёрные, другие с чёрными полосками.
После завтрака мы стали обсуждать маршрут.
Нина (показывает на карте): Сегодня мы дойдём до Солох-аула, там купим еды, а потом спросим, куда идти дальше. Вот эти тропы (показывает), наверное, заросли, значит, надо искать другие. Я ещё даже не знаю, куда мы будем выходить. Вероятней всего, в Красную Поляну.
И вот мы вышли. Дорога шла вниз, поэтому мы решили делать привал не каждые 40 минут, а каждые 50. Вскоре мы дошли до реки Шахе, вдоль которой надо идти. Мы перешли приток Шахе по навесному мосту - неприятная, но забавная штука, всё время качается, болтается, а под ногами 5 метров до воды.
Далее шла вырубленная в скале дорога. Вода, стекающая по скалам, проделала в них лабиринт, и получился своего рода рисунок.
Мы прошли мимо развалин, которые на карте назывались почему-то «турбазой». Нина сказала, что в прошлом году эта база ещё существовала.
Навстречу нам попался человек. Он предупредил, что на реке Бзыч (приток Шахе) ещё один кордон. Нина страшно удивилась, всю дорогу повторяла: «С ума сойти! Откуда там кордон?»
Часа в 2 мы дошли до этого кордона. Нина пошла внутрь и стала разговаривать с двумя мужиками. Они что-то наперебой рассказывали, горячились и ссорились между собой. Разговаривали около часа. Потом Нина сказала, что они просто спорили, чей путь лучше, по какому из них нам лучше идти. Нина сказала, что мы не пойдём до Солох-аула, а встанем на реке Малый Бзыч, а потом пойдём вверх по ней. А в Солох-аул пошлём несколько человек. И днёвки не будет, только полуднёвка. Завтра мы пройдём только 5 км.
До Бзыча мы дошли в 4 часа. А магазины в Солох-ауле работают, скорей всего, до шести. Поэтому часть народа осталась ставить лагерь, а тем временем отправить гонцов в деревню. Туда пойду я как казначей, Нина как руководитель, Оля как завхоз и Лёша Л. как самый сильный из оставшихся. Юрия мы решили не брать - по горькому опыту.
Прямо рядом с нашим лагерем был ещё один навесной мост, но на этот раз длиной метров 20 и раздолбанный. В одном месте кто-то наступил, и доска сломалась, поэтому было довольно страшно.
Вскоре мы дошли до деревни Бзогу. Тут стоит подробнее остановиться на топонимических опросах. Топонимика - наука о происхождении географических названий. Опрашивающие ловят какую-нибудь бабусю и задают ей вопросы, записывая ответы на диктофон и в блокнот. Этим занимались шесть или семь человек из нашей группы (я не из их числа). Опросы пока что проводились только в Гузерипле. Следующий объект - Бзогу. Но сегодня мы не стали там задерживаться дольше, чем нужно для того, чтобы узнать, в какую сторону идти.
В Солох-ауле мы сразу нашли маленький киоск, где торговал пацан-адыг лет 15. Он сказал, что всё что есть - на витрине. Это не устраивало Нину, так как нам нужно было больше. Но тем не менее, купив все запасы крупы, которые были у него и восполнив недостаток макаронами и консервами, мы по крайней мере знали, что голодная смерть нам пока что не грозит. А когда нашли ещё один магазин, то смогли купить всё, что нужно. Ещё мы купили молока и решили вечером сделать какао.
Ещё мы обещали послать телеграмму в Москву маме Инны, а она передаст остальным родителям, что у нас всё в порядке. Но оказалось, что почта находится на дальнем конце деревни, и мы не успеем туда дойти до её закрытия. Поэтому надежды послать телеграмму о том, что мы ещё живы, не осталось.
На обратном пути мы нашли кафе и побаловали себя чашечкой кофе с пирожками. Просто благодать, так мы соскучились по нормальной еде.
Рюкзак мы взяли только один, поэтому несли его по очереди. А он был очень тяжёлый и неудобный, и человек, несущий его, шатался как пьяный.
По пути нам встретился небольшой подъём высотой 3 метра, но крутизной почти 30. Поднимать было поручено Лёше Л. Он шёл, а мы страховали его на тот случай, если рюкзак перевесит. Поднявшись наверх, Лёша был настолько уставшим, что немедленно передал рюкзак другому.
3 июля 2000.
Нине всё-таки удалось уговорить Юрия переложить вещи, но они не влезли в старый Нинин рюкзак, поэтому он поменялся с Лёхой Д., у которого было не очень много вещей, но один из самых больших рюкзаков.
Сегодня на протяжении этих 5 км мы будем много раз переходить реку вброд. Поэтому я надел не турботинки («туры»), а кеды. Они считаются непромокаемыми: промокнув один раз, они больше не промокают, дальше некуда. В отличие от «туров», которые промокнув один раз, больше не высыхают до конца похода.
Мы должны были дойти до пасеки, где живёт пасечник Анатолий. Чтобы попасть на эту пасеку, нужно свернуть в определённом месте. Но мы, конечно, свернули не там, и соответственно, попали не туда. Там тоже был домик, но не пасека, и это нас смутило. По совпадению, человека, который там жил, тоже звали Анатолий, поэтому мы с ним разговорились. Он сказал, что как раз собирался идти в Сочи и по пути почтить память своего друга, трагически погибшего на реке Агва. Поэтому он пойдёт с нами и покажет дорогу.
Вечером мы всё же сходили на ту пасеку, к другому Анатолию. Тот Анатолий оказался довольно пожилым человеком. Он был немножко пьяный, а потому весёлый и словоохотливый. Он сказал, что мёд у него кончился, дал нам по ложке из остатков. Потом он попросил сфотографировать его с Аней. Он сказал, что она ему очень понравилась, всё время повторял: «Совратила девушка старика!»
4 июля 2000.
Анатолий: Сегодня мы пойдём по густому лесу с травой в человеческий рост, где все деревья опутаны лианами и нет тропы.
Но мы ни на минуту не сомневались, что Анатолий знает дорогу. И на проверку лес оказался не таким уж страшным, и шли мы всё время по тропе.
Нина: А мне кажется, Анатолий очень хорошо идёт!
Кто-то (возражает): С таким-то лёгким рюкзачком?
К вечеру мы дошли до заброшенной пасеки на урочище Амуко-аул (вершина 727 м). Домик был в неплохом состоянии. По крайней мере, снаружи. Первым туда вошёл Куня, пробыл там с минуту и сразу вышел, захлёбываясь от смеха. Все по очереди стали заходить внутрь и выяснять, что там такое. Оказалось, что внутри был большой муравейник. Разумеется, всякая охота ночевать внутри у нас отпала, за исключением Анатолия.
После ужина Анатолий взял гитару и спел много весёлых и смешных песен. Закончился концерт песней «Ваше благородие…», но он забыл слова, перепутал куплеты, и вообще надоело. Но тем не менее мы легли спать далеко за полночь.
5 июля 2000.
Сегодня мы дошли до реки Агва, а около 15 часов дошли до того места, где погиб друг Анатолия. Мы все помогли Анатолию натащить плоских камней, и он сложил пирамидку. Потом он взял ещё один камень и маркером написал имя и фамилию друга. Потом все встали и почтили его память минутой молчания.
После этого мы пошли дальше. Миновали деревеньку Верхнеорехово, а через часок дошли до развилки троп. Тут Анатолий распрощался с нами и пошёл по направлению к Сочи. А мы пошли в посёлок Ажек.
Я очень устал за сегодняшний день, и у меня оторвалась лямка рюкзака. Это явилось предлогом продлить отдых. Я постарался - и в результате чинил её около 20 минут. Но это не сильно помогло. Поэтому когда через 20 минут мы нашли кучу яблок и стали собирать их, я не стал дожидаться всех и пошёл потихоньку вперёд, думая, что они меня и так догонят. Тропа была маркирована. В одном месте я обратил внимание, что одна метка стоит на камне где-то на обрыве, в стороне от тропы. Но я не придал этому большого значения. И только когда я заметил, что меток что-то долго не видно, я призадумался и решил подождать всех. Рукой я нащупал в кармане рюкзака ключ от дома, подумал, что у меня в рюкзаке запас халвы на месяц.
Слышу шаги: идёт Саша Д. Мы пошли вместе, но меток всё равно так и не было видно. Мы сели на бревно и стали ждать остальных. Но они не появлялись.
Саша: Когда я уходил, они ещё не собирались идти.
Я: Идут!
Нина (подходит): А вы что здесь сидите?
Мы: Ждём вас.
Нина: А вы что, не видели, что меток здесь нету?!! (Нина была явно не в духе.) Ещё хорошо, что мы тоже сюда пошли!.. А представляете, если б мы не ошиблись так же, как вы?.. Ну-ка вставайте, обратно идём.
Мы поплелись обратно. Ну что ж поделаешь? С каждым случаются ляпы. Но этот наш ляп мог обернуться трагедией.
Уже к вечеру мы подошли к Ажеку. Первым делом мы купили две банки мёда, и одну слопали на месте, а вторую решили съесть потом.
Мост через реку Сочи был смыт паводком, поэтому пришлось переходить реку вброд. Вода в реке холодная, глубина по пояс, течение тоже очень сильное. Лагерь мы поставили на самом берегу.
6 июля 2000.
Нина: Можно сегодня устроить днёвку, а можно послезавтра, но зато пойти в пещеру.
Лично я хотел больше сегодня днёвку, но большинство было за пещеры, поэтому пришлось уступить.
Прямо над рекой возвышался хребет Алек. Несмотря на то, что крутизна склона была под 45, вершина хорошо проглядывалась сквозь деревья и казалась такой близкой.
Для тех, кто не был в горах и наивно полагает, что 45 это не круто, говорю: на склоне всегда крутизна кажется больше, чем на самом деле. Представьте себе, что вы лезете вверх по склону 60-70! Только у нас под ногами был толстый слой листвы и каштанов, которые скатывались под ногами.
Но впереди мы видели вершину! и стремились к ней.
Час прошёл, другой, а вершина всё впереди. Тропа, наверное, была проложена мазохистами: идёт прямо в гору. Ещё час прошёл, а конца пути всё нет. Вероятно, это был самый трудный участок нашего похода. В общей сложности мы лезли четыре с половиной часа. А спускались мы по такому же склону. Мы выбрали самый лёгкий способ: как со снежной горки, только по листьям, оставляя за собой огромную борозду.
Спустившись вниз, мы попали на лесовозную дорогу и пошли по ней. Но, как обычно бывает, где-то свернули не туда и попали на какую-то из многочисленных пасек, относящихся к посёлку Пластунка. Дорога кончилась, и мы вышли к речке, но не знали, что это за речка. Мы перешли её и попали в вообще неизвестное место, где не было ни малейшего намёка не только на тропу, но вообще на жизнь человека.
Поплутав с полчаса, мы поняли, что окончательно сбились с пути. Решили ставить лагерь, а Нина, Аня и Лёха Д. пошли на разведку.
А мне сообщили, что сегодня моя очередь дежурить! Я поворчал, но добросовестно принялся варить макароны. Миша подбодрял меня: «Зато когда другие будут дежурить, можешь ехидничать!»
Уже затемно вернулись разведчики и сообщили, что мы, оказывается, на реке Мацеста, в 100 метров от деревни Семёновка, то есть под боком цивилизации!
7 июля 2000.
Нина: Сегодня мы едем на автобусе! (Радостные крики) Доезжаем до Калиновки, идём в Калиново Озеро, там на почту - послать телеграмму в Москву. А потом в деревню Воронцовку - там пещеры.
Дойдя до Калинова Озера мы обнаружили, что телеграф не работает. Бедные наши мамы, о чём они сейчас думают?..
Искупавшись в озере, мы пошли дальше, дошли до реки Хоста и поставили лагерь в самшитовой роще на берегу реки.
8 июля 2000.
Сегодня утром на дереве у костра появилось:
Меню:
1. Манная каша (может быть, без комков).
2. Порция сухарей (маленькая).
3. Конфеты (3 шт.)
4. Чай (с сахаром по вкусу).
5. Всё.
Подделка меню преследуется по закону ХРЯПЫ,
Я не знал, что такое Хряпа. Оказалось, что это:
1. (научное определение) Хряпа - это нематериальная внутричеловеческая сущность, отвечающая за потребность в питательных веществах.
2. (сказочное определение) Хряпа - это существо, живущее в человеке, просыпающееся по мере надобности и засыпающее после еды.
3. (перевод с русского) Хряпа - appetite!
Сегодня - днёвка, поэтому я был предоставлен самому себе,
чем и воспользовался, чтобы сходить в деревню Воронцовку. Там в магазине я купил «Твикс» и банку «Пепси» и с большим удовольствием полакомился.
Вернувшись обратно в лагерь, я обнаружил, что наши собираются идти в Калиново Озеро узнать насчёт междугородного телефона, а также на топ’опросы. Я пошёл с ними.
Мы вышли на дорогу, ведущую из Калинова Озера в Воронцовку с надеждой поймать попутку. Скоро мы тормознули пустой «КамАЗ». Нас было девять человек, а кабина рассчитана на троих. Поэтому пришлось садиться друг к другу на колени. Шофёр всё время посмеивался, а когда машину тряхнуло на ухабе, он сказал: «Ну что, утрамбовались? Ещё трое влезут!»
В посёлке мы узнали, что телефон будет работать только послезавтра, а это нас не устроило по понятной причине: завтра мы уже уходим - последний ходовой день!
Топонимики пошли обрабатывать старичков, а мне ничего не оставалось, кроме как идти в лагерь, что я и сделал.
Вечером Оля В. устроила тотальный переучёт еды и обнаружила нехватку сухарей в три (!) пачки. А сухари нёс я, и всё почему-то свалили на меня. Мне всё же удалось как-то выкрутиться. Я сказал, что у нас и так осталось слишком много сухарей, а поход уже, можно сказать, закончился. Поэтому потеря 3-х пакета не сильно скажется на порции. Дело замяли. А сам я недоумевал, сухари же не иголка, как я мог потерять три пакета сухарей?
Перед ужином «зоки» что-то разбушевались, залезли в палатку, начали там драться, кричать. Когда ужин (макароны с тушенкой) был готов, мы позвали их есть. Но они не шли. Тогда мы решили разделить их порции на добавки, в результате наелись доотвала. Пожалуй, это был единственный день похода, когда я наелся по-настоящему. А «зоки» остались голодными - сами виноваты!
9 июля 2000.
Вот и последний ходовой день. Мы идём по реке Хоста, а потом доходим до деревни Галицыно, а там на автобус - и в Сочи! Но ведь ещё дойти нужно, хотя совершенно ясно чувствовался расслабон.
Пока мы шли вдоль Хосты, Куня и Миша начали критиковать всех подряд. Начали с завхоза Оли за просчёты в количестве колбасы, сахара и просто «за всё хорошее». Потом перешли к нашему снаряженцу-мазохисту Лёхе Д. за его безответственность. Досталось и мне за состояние «казны» - кошелька с общественными деньгами и чеками, которые с каждым днём становились всё более грязными и мятыми; также за то, что я не вёл приходно-расходный учёт и не знал, сколько у нас осталось денег.
Вскоре мы свернули с дороги, ведущей вдоль реки. Дальше мы упёрлись в забор с колючей проволокой. Припёрся толстопузый мужик, оказавшийся к тому же тугоухим. Через пять минут в него, наконец, проникло, что мы спрашиваем его, как пройти к посёлку. Он показал нам, но мы, как всегда, пошли не туда, в результате около часа искали этот несчастный посёлок со странным названием Красная Речь (вероятно, что-то советское).
Найдя, наконец, посёлок («потерялся посёлок»), мы первым делом остановились у магазина, несмотря на уговоры Нины. Здесь я впервые попробовал такую вещь, как развесные ириски. Это очень вкусно, особенно шоколадные.
С великим трудом Нине удалось оттащить нас от магазина, и мы продолжили путь.
За нами уже целый день бегает какой-то щенок. Мы уже давно назвали его своим, как вдруг нас обгоняет машина, и сидящие в ней люди говорят, что это, оказывается, их собачка. Мы было запротестовали но щенок уже узнал хозяев.
Они не поверили, что мы идём из Каменномостского. Тем более они бы не поверили, что мы сделали кольцо вокруг плато Лаго-наки. Но мы-то знали, что прошли поход (почти).
Пройдя ещё немного, мы увидели сливы. Обрадовавшись, мы устроили большой привал и принялись пожирать их. Наевшись, мы отправились дальше. Но деревья всё попадались, а мы всё ели сливы, и наконец наелись просто до тошноты, так, что потом просто видеть их не могли.
Сегодня мы планировали дойти до деревни Галицыно, но предпочли остановиться не доходя 5 км, на реке Псаха, у каньонов. Эти каньоны, хоть и небольшие, но создают сильное впечатление.
Место для лагеря мы нашли в роще неподалёку, где деревья росли на камнях и всё было настолько обросшее мхом, что создавалось впечатление чего-то древнего и загадочного, но между тем солнечный свет легко проникал внутрь.
Оля: У кого-нибудь что-нибудь болит?.. Андрей, у тебя что-нибудь болит?
Я: Да. Голова.
Оля (даёт таблетку): На, съешь. Это лекарство от головной боли.
Я наивно взял и попытался съесть, но Оля и Миша вдруг рассмеялись.
Миша: Это же «синоде», сильнейшее слабительное!!! Мы просто пошутили.
А Оля разразилась своим знаменитым хохотом. Она вообще очень часто и много смеётся, по всяким разным причинам, очень громко, так, что все вокруг тоже невольно начинают смеяться.
10 июля 2000.
Утром, собирая рюкзак, я обнаружил в нём ещё три порции сухарей.
Я: Ну вот, у меня теперь осталась куча сухарей, мы их в результате не съели! Ну где тут справедливость!..
Оля: Заткнись и неси, потом разберёмся…
Дотащившись до автобусной остановки, мы пошли в магазин и стали покупать всё, что вкусное.
Наконец, приехал автобус, и мы уехали в Адлер, там выяснили расписание электричек. Наши билеты на поезд были от Сочи, но отправлялись мы завтра вечером, поэтому надо было найти, где переночевать. Кто-то нам посоветовал остановиться на станции Мацеста.
Мы приехали туда, сначала хотели поставить палатки прямо на пляже, так как железная дорога проходила в пяти метрах от берега моря. Но вскоре мы нашли несколько недостроенных и брошенных коттеджей и устроились там.
11 июля 2000.
Ночью мы неоднократно просыпались от шума проносящегося поезда. Но в целом здесь было хорошо, тем более, что мы пошли купаться после завтрака.
А потом мы сели на автобус и поехали в Сочи.
Нина: Сейчас попробуем найти ту самую прекрасную столовку, где мы были в 1999 г.! Там светомузыка, стоят уже накрытые столы, можно сесть и поесть.
Мы спрашивали у прохожих, где её найти, но нам сказали, что её больше нет. Нина очень огорчилась. Но мы нашли другую столовку, где довольно вкусно удовлетворили своих хряп.
Мне и Оле было поручено сходить на рынок и купить еды в поезд. С нами пошёл Куня. Дело было просто, и мы не напрягались. Первый же прохожий нам показал, куда идти. Мы пошли туда, но никаким рынком там и не пахло. Мы спросили другого прохожего, как пройти на рынок. Он показал рукой: «Вон там до угла дойдите, там спросите». Мы дошли, но следующая тётенька, у которой мы спросили, показала в совершенно противоположную сторону. С полчаса мы искали рынок таким образом, а потом плюнули на прохожих, пошли наугад и вышли как раз к рынку.
После обеда все разбрелись по городу. Несколько человек пошли в какой-то экзотариум, некоторые пошли в кино. Время было предостаточно: наш поезд отходил в 2:30 ночи.
Я бесцельно слонялся по городу. Делать было нечего, я припёрся на вокзал и обнаружил, что там есть телефон. Я немедля купил карточку и позвонил родителям, рассказал, почему мы не смогли послать телеграмму.
Дело было уже к восьми часам, и я подумал, что не знаю, когда здесь закрываются магазины. А мне поручили купить 8 буханок хлебы.
Я пошёл по магазинам, накупил хлеба разных сортов и только потом сообразил, что с 8 кг хлеба неудобно будет гулять по городу. Поэтому я пошёл на вокзал, зашел в кафе, и там поел. А когда мне надоело есть, я стал думать, что делать дальше. Понятно, что гулять не судьба: с 8 кг хлеба, да ещё и в пакетах далеко не утопаешь. Оставалось сидеть и ждать поезда.
Я вспомнил слова из песни Макаревича: «Гораздо трудней не свихнуться со скуки и выдержать полный штиль». Сейчас я находился именно в таком положении.
Прошёл час, а я всё сидел. И тут мне пришла в голову мысля. «Хорошая мысля приходит опосля», - подумал я и решил поспать. Я пристроил пакеты так, чтобы их не спёрли, свернул подушку из куртки и прилёг на стол.
Заснуть я никак не мог. Принялся считать слонов - не помогло. Попробовал овец - всё равно. И тут, сквозь полудрёму, я почувствовал, что кто-то тащит мой пакет с хлебом. Машинально я потянул его к себе и окончательно проснулся. Было 22 часа, рядом стоял дедок и дёргал меня за рукав.
Дед: Не спи на вокзале: обкрадут.
Я догадался, что он прав. Тогда я собрал свои пакеты и переместился в здание вокзала, сел на скамейку прямо под часами, чтобы отслеживать время. Ожидание было невыносимо. Я слушал разговоры других ожидающих, услышал, кто куда едет, как кого зовут, кто чей родственник. Но интереса к этому не было. Была только гнетущая тоска.
К полуночи остальные наши тоже не выдержали. Все были в сборе, кроме тех, кто поехали в гости к каким-то знакомым Юрия на другой конец города.
Нина начинала нервничать: у отсутствующих были все жетоны от камеры хранения, где были наши рюкзаки. Уже было 00:30, а они ещё не приехали. Я полностью разделял страхи Нины: страшно не люблю опаздывать, бежать, всё делать впопыхах. Только вот не все это понимают, и тормозят, и тормозят.
Наконец-то в час ночи они приехали. Но мы не пошли сразу за рюкзаками. Вместо этого мы все пошли куда-то в город, я так и не понял, куда. Словно в полусне я помню, что мы шагали по какому-то торговому центру по пустым рядам с вывесками по обе стороны, освещённому ночными лампами. Мы поднялись на пятый этаж, постучались в какое-то помещение, там какая-то тётенька продала нам персиков. Не знаю, почему мы в такой час пошли за персиками…
Мы потом вышли в какой-то парк, смотрели на фонтан с цветной подсветкой, но мне было не до фонтана Я всё время боялся, как бы нам не опоздать, всё нервничал, упрашивал пойти обратно. Это моя черта характера, я ничего не могу с этим поделать…
И вот в результате мы бежим по платформе вокзала вдоль нашего поезда со всех ног, потому что у нас оказался первый вагон.
13 июля 2000.
Обычное чувство для поездов дальнего следования - нетерпение в последний час пути, когда кажется, что поезд тащится, как черепаха, что мы отстаём от расписания, никак не доедем до Москвы.
Вот мы с Лёхой Д. Сидим у окна и считаем станции. «Вот следующая уже точно Москва!» - но мы проезжаем всё новые и новые станции.
И вот наконец-то наше нетерпение вознаграждено. Вот мы выходим, а нас уже встречают родители. Мои мама и папа тоже здесь, уже обмениваемся первыми впечатлениями, они…
Часть 1 здесь: http://jarvi-railfan.livejournal.com/7799.html
30 июня 2000.
Сегодня, как это обычно бывает в таких случаях, мы встали рано, но вышли поздно. Это понятно: за 4 дня мы отвыкли от распорядка дня.
Поднявшись на перевал, мы попали в туман или, скорее, в облако. Это мало кому понравилось, а особенно Нине. Не прошло и получаса, как мы сбились с пути, и к тому же пропал Юрий - по своей медлительности и безрассудству. Напрасно мы кричали - в тумане это бесполезно. Тогда мы попытались кое-как ориентироваться по смутным очертаниям скал, но безуспешно. Тут кто-то заметил невдалеке столбик. Это оказался указатель. Вскоре сюда подошел и Юрий.
Нина наконец не выдержала. В жестких выражениях она изложила Юрию опасность того положения, в которое он ставит группу. Теперь Нина пошла на крайние меры. Она перераспределила еду и снаряжение так, чтобы мы наименее зависели от Юрия. Отныне он не входит в нашу группу, а идёт с нами на правах спутника. Мы назначили встречу в деревне Бабук-аул - на выходе из заповедника и фактически распрощались.
Пройдя некоторое расстояние, мы подошли к тропе, спускавшейся по очень крутому склону серпантином. Впервые мы смогли оценить, насколько трудно спускаться. Вывод: подъём легче, чем спуск, а не иначе!
Теперь наш путь лежал на ручей Водопадистый - к самому высокому в Европу водопаду, 25 метров. Но вечером мы сбились с пути в тумане и были вынуждены остановиться в каком-то сыром месте.
Вечером, когда мы кинули жребий, кто в какой палатке будет спать, получилось, что все «зоки» в одной палатке, а это очень опасно. Так и вышло: чуть только мы залезли в спальники, как из палатки «зоков» послышался чей-то противный голос: «Хотите спать? Сейчас споём колыбельную! Ляляля-ляляляля-ляляля!!! Спокойной ночи!!!» Послышался ритм, отбиваемый ложкой по кружке. Нина напрасно пыталась их успокоить. В конце концов они и сами замолчали, и все погрузились в сон.
1 июля 2000.
Наконец-то мы дошли до того места, где должен быть водопад. Но никакого водопада мы там не увидели.
Мы: А где водопад?!!
Нина: А вот там, приглядитесь (показывает на какую-то трещинку в скале на другом берегу реки).
Мы: Это и есть самый высокий в Европе водопад???
Нина: Да. 25 метров высотой. А эта речка - ручей Водопадистый.
http://s43.radikal.ru/i102/1101/c3/a8f9e5937b67.jpg
Мы сделали большой привал. Куня попытался искупаться, но вода была слишком холодная, и ему пришлось отступить. Мы развели «Zuko» и выпили. Потом ещё развели и выпили - уходить не хотелось. Но пришлось всё-таки двигаться: сегодня нужно много пройти. Конечной точкой нашего сегодняшнего пути мы предполагали сделать Бабук-аул, пост при выходе из заповедника. Но поскольку срок нашего законного пребывания в заповеднике успел истечь, мы решили там не отсвечивать, а заныкаться где-нибудь поблизости и постараться обойти пост.
А пока что мы собирались переходить Главный Кавказский хребет через перевал Черкесский (1836 м).
На перевале мы догнали группу из четырёх или пяти человек. Естественно, разговорились. Рассказали им нашу историю о незаконном пребывании в заповеднике. Они сказали, что они из Дагомыса (город под Сочи) и предложили идти вместе, как будто мы одна группа. Мы с радостью согласились, пошли с ними. Они были намного старше и сильнее нас, шли очень быстро, не останавливаясь на привалы, поэтому и нам пришлось идти так же, чтобы не отставать. Но они заметили, что нам тяжело идти так быстро, и назначили встречу на поляне Холодный родник, в 1 километре от Бабук-аула. Они ушли вперёд, а мы пошли своим темпом. Но, дойдя до поляны, мы не нашли там никого. Навстречу нам попался какой-то человек, который сказал, что эти ребята прошли уже полчаса назад и очень торопились. А ещё он сказал, что нам в любом случае придётся ночевать в Бабук-ауле, потому что больше негде: костры разводить нельзя, засекут и отштрафуют.
Он пошёл дальше, а мы стали думать. И тут Нина придумала подделать дату в пропуске: будто нас тормознули не 23-го, а 28-го. У Ани твёрдая рука, она и подправила цифру на бумажке.
Бабук-аул, по сути дела, был не деревней, а чем-то средним между пасекой и тюрьмой, точнее, какой-нибудь исправительной колонией, разве что без принудительного труда. В нём только два-три дома. Палатки туристов помещались за забором, который, собственно, и наводил на мысли о зоне. Для нас сделали исключение: за забором места совершенно не было. Поэтому мы поместились на поляне по другую сторону дороги. Нас только предупредили, что сюда забредают свиньи.
2 июля 2000.
Ночь была очень тёплой, а в палатке душно. Я никак не мог заснуть. Я посмотрел на часы, но не разглядел стрелок. Вроде бы 1 час 10 минут, а может, уже 2 часа. Я решил выбраться наружу, что и сделал, осторожно, чтобы никого не разбудить. Я прошёлся немного, дошёл до конца посёлка, а потом попытался вернуться. Но везде были какие-то деревья, а иногда я натыкался на забор. Палатки как сквозь землю провалились. Около часа, как мне показалось, я искал их, пока не нашёл одну, споткнувшись об оттяжку. Выругавшись про себя, я оглянулся и различил в темноте остальные палатки. На ощупь я нашёл свой рюкзак, достал полиэтиленовый плащ, накрылся им и преспокойно заснул.
Наутро я проснулся раньше всех и констатировал тот факт, что обещанные свиньи уже пришли, и одна, особо наглая, уже начинала обнюхивать оттяжки палатки. Я почему-то вспомнил, как в детстве мы были у знакомых в деревне, у них была свинья, и нас, малышей, пугали, что свинья может проглотить человека.
Но тут появился мужик и посоветовал прогнать свиней: «Палкой их, палкой!» Я послушался, взял палку, но свиньи попятились от первого же моего шага, так что палка не понадобилась. Из палатки вылезла Оля и стала кормить свиней сухарями. Свиньи были не домашней породы, а смесь диких и домашних свиней. Некоторые были почти чёрные, другие с чёрными полосками.
После завтрака мы стали обсуждать маршрут.
Нина (показывает на карте): Сегодня мы дойдём до Солох-аула, там купим еды, а потом спросим, куда идти дальше. Вот эти тропы (показывает), наверное, заросли, значит, надо искать другие. Я ещё даже не знаю, куда мы будем выходить. Вероятней всего, в Красную Поляну.
И вот мы вышли. Дорога шла вниз, поэтому мы решили делать привал не каждые 40 минут, а каждые 50. Вскоре мы дошли до реки Шахе, вдоль которой надо идти. Мы перешли приток Шахе по навесному мосту - неприятная, но забавная штука, всё время качается, болтается, а под ногами 5 метров до воды.
Далее шла вырубленная в скале дорога. Вода, стекающая по скалам, проделала в них лабиринт, и получился своего рода рисунок.
Мы прошли мимо развалин, которые на карте назывались почему-то «турбазой». Нина сказала, что в прошлом году эта база ещё существовала.
Навстречу нам попался человек. Он предупредил, что на реке Бзыч (приток Шахе) ещё один кордон. Нина страшно удивилась, всю дорогу повторяла: «С ума сойти! Откуда там кордон?»
Часа в 2 мы дошли до этого кордона. Нина пошла внутрь и стала разговаривать с двумя мужиками. Они что-то наперебой рассказывали, горячились и ссорились между собой. Разговаривали около часа. Потом Нина сказала, что они просто спорили, чей путь лучше, по какому из них нам лучше идти. Нина сказала, что мы не пойдём до Солох-аула, а встанем на реке Малый Бзыч, а потом пойдём вверх по ней. А в Солох-аул пошлём несколько человек. И днёвки не будет, только полуднёвка. Завтра мы пройдём только 5 км.
До Бзыча мы дошли в 4 часа. А магазины в Солох-ауле работают, скорей всего, до шести. Поэтому часть народа осталась ставить лагерь, а тем временем отправить гонцов в деревню. Туда пойду я как казначей, Нина как руководитель, Оля как завхоз и Лёша Л. как самый сильный из оставшихся. Юрия мы решили не брать - по горькому опыту.
Прямо рядом с нашим лагерем был ещё один навесной мост, но на этот раз длиной метров 20 и раздолбанный. В одном месте кто-то наступил, и доска сломалась, поэтому было довольно страшно.
Вскоре мы дошли до деревни Бзогу. Тут стоит подробнее остановиться на топонимических опросах. Топонимика - наука о происхождении географических названий. Опрашивающие ловят какую-нибудь бабусю и задают ей вопросы, записывая ответы на диктофон и в блокнот. Этим занимались шесть или семь человек из нашей группы (я не из их числа). Опросы пока что проводились только в Гузерипле. Следующий объект - Бзогу. Но сегодня мы не стали там задерживаться дольше, чем нужно для того, чтобы узнать, в какую сторону идти.
В Солох-ауле мы сразу нашли маленький киоск, где торговал пацан-адыг лет 15. Он сказал, что всё что есть - на витрине. Это не устраивало Нину, так как нам нужно было больше. Но тем не менее, купив все запасы крупы, которые были у него и восполнив недостаток макаронами и консервами, мы по крайней мере знали, что голодная смерть нам пока что не грозит. А когда нашли ещё один магазин, то смогли купить всё, что нужно. Ещё мы купили молока и решили вечером сделать какао.
Ещё мы обещали послать телеграмму в Москву маме Инны, а она передаст остальным родителям, что у нас всё в порядке. Но оказалось, что почта находится на дальнем конце деревни, и мы не успеем туда дойти до её закрытия. Поэтому надежды послать телеграмму о том, что мы ещё живы, не осталось.
На обратном пути мы нашли кафе и побаловали себя чашечкой кофе с пирожками. Просто благодать, так мы соскучились по нормальной еде.
Рюкзак мы взяли только один, поэтому несли его по очереди. А он был очень тяжёлый и неудобный, и человек, несущий его, шатался как пьяный.
По пути нам встретился небольшой подъём высотой 3 метра, но крутизной почти 30. Поднимать было поручено Лёше Л. Он шёл, а мы страховали его на тот случай, если рюкзак перевесит. Поднявшись наверх, Лёша был настолько уставшим, что немедленно передал рюкзак другому.
3 июля 2000.
Нине всё-таки удалось уговорить Юрия переложить вещи, но они не влезли в старый Нинин рюкзак, поэтому он поменялся с Лёхой Д., у которого было не очень много вещей, но один из самых больших рюкзаков.
Сегодня на протяжении этих 5 км мы будем много раз переходить реку вброд. Поэтому я надел не турботинки («туры»), а кеды. Они считаются непромокаемыми: промокнув один раз, они больше не промокают, дальше некуда. В отличие от «туров», которые промокнув один раз, больше не высыхают до конца похода.
Мы должны были дойти до пасеки, где живёт пасечник Анатолий. Чтобы попасть на эту пасеку, нужно свернуть в определённом месте. Но мы, конечно, свернули не там, и соответственно, попали не туда. Там тоже был домик, но не пасека, и это нас смутило. По совпадению, человека, который там жил, тоже звали Анатолий, поэтому мы с ним разговорились. Он сказал, что как раз собирался идти в Сочи и по пути почтить память своего друга, трагически погибшего на реке Агва. Поэтому он пойдёт с нами и покажет дорогу.
Вечером мы всё же сходили на ту пасеку, к другому Анатолию. Тот Анатолий оказался довольно пожилым человеком. Он был немножко пьяный, а потому весёлый и словоохотливый. Он сказал, что мёд у него кончился, дал нам по ложке из остатков. Потом он попросил сфотографировать его с Аней. Он сказал, что она ему очень понравилась, всё время повторял: «Совратила девушка старика!»
4 июля 2000.
Анатолий: Сегодня мы пойдём по густому лесу с травой в человеческий рост, где все деревья опутаны лианами и нет тропы.
Но мы ни на минуту не сомневались, что Анатолий знает дорогу. И на проверку лес оказался не таким уж страшным, и шли мы всё время по тропе.
Нина: А мне кажется, Анатолий очень хорошо идёт!
Кто-то (возражает): С таким-то лёгким рюкзачком?
К вечеру мы дошли до заброшенной пасеки на урочище Амуко-аул (вершина 727 м). Домик был в неплохом состоянии. По крайней мере, снаружи. Первым туда вошёл Куня, пробыл там с минуту и сразу вышел, захлёбываясь от смеха. Все по очереди стали заходить внутрь и выяснять, что там такое. Оказалось, что внутри был большой муравейник. Разумеется, всякая охота ночевать внутри у нас отпала, за исключением Анатолия.
После ужина Анатолий взял гитару и спел много весёлых и смешных песен. Закончился концерт песней «Ваше благородие…», но он забыл слова, перепутал куплеты, и вообще надоело. Но тем не менее мы легли спать далеко за полночь.
5 июля 2000.
Сегодня мы дошли до реки Агва, а около 15 часов дошли до того места, где погиб друг Анатолия. Мы все помогли Анатолию натащить плоских камней, и он сложил пирамидку. Потом он взял ещё один камень и маркером написал имя и фамилию друга. Потом все встали и почтили его память минутой молчания.
После этого мы пошли дальше. Миновали деревеньку Верхнеорехово, а через часок дошли до развилки троп. Тут Анатолий распрощался с нами и пошёл по направлению к Сочи. А мы пошли в посёлок Ажек.
Я очень устал за сегодняшний день, и у меня оторвалась лямка рюкзака. Это явилось предлогом продлить отдых. Я постарался - и в результате чинил её около 20 минут. Но это не сильно помогло. Поэтому когда через 20 минут мы нашли кучу яблок и стали собирать их, я не стал дожидаться всех и пошёл потихоньку вперёд, думая, что они меня и так догонят. Тропа была маркирована. В одном месте я обратил внимание, что одна метка стоит на камне где-то на обрыве, в стороне от тропы. Но я не придал этому большого значения. И только когда я заметил, что меток что-то долго не видно, я призадумался и решил подождать всех. Рукой я нащупал в кармане рюкзака ключ от дома, подумал, что у меня в рюкзаке запас халвы на месяц.
Слышу шаги: идёт Саша Д. Мы пошли вместе, но меток всё равно так и не было видно. Мы сели на бревно и стали ждать остальных. Но они не появлялись.
Саша: Когда я уходил, они ещё не собирались идти.
Я: Идут!
Нина (подходит): А вы что здесь сидите?
Мы: Ждём вас.
Нина: А вы что, не видели, что меток здесь нету?!! (Нина была явно не в духе.) Ещё хорошо, что мы тоже сюда пошли!.. А представляете, если б мы не ошиблись так же, как вы?.. Ну-ка вставайте, обратно идём.
Мы поплелись обратно. Ну что ж поделаешь? С каждым случаются ляпы. Но этот наш ляп мог обернуться трагедией.
Уже к вечеру мы подошли к Ажеку. Первым делом мы купили две банки мёда, и одну слопали на месте, а вторую решили съесть потом.
Мост через реку Сочи был смыт паводком, поэтому пришлось переходить реку вброд. Вода в реке холодная, глубина по пояс, течение тоже очень сильное. Лагерь мы поставили на самом берегу.
6 июля 2000.
Нина: Можно сегодня устроить днёвку, а можно послезавтра, но зато пойти в пещеру.
Лично я хотел больше сегодня днёвку, но большинство было за пещеры, поэтому пришлось уступить.
Прямо над рекой возвышался хребет Алек. Несмотря на то, что крутизна склона была под 45, вершина хорошо проглядывалась сквозь деревья и казалась такой близкой.
Для тех, кто не был в горах и наивно полагает, что 45 это не круто, говорю: на склоне всегда крутизна кажется больше, чем на самом деле. Представьте себе, что вы лезете вверх по склону 60-70! Только у нас под ногами был толстый слой листвы и каштанов, которые скатывались под ногами.
Но впереди мы видели вершину! и стремились к ней.
Час прошёл, другой, а вершина всё впереди. Тропа, наверное, была проложена мазохистами: идёт прямо в гору. Ещё час прошёл, а конца пути всё нет. Вероятно, это был самый трудный участок нашего похода. В общей сложности мы лезли четыре с половиной часа. А спускались мы по такому же склону. Мы выбрали самый лёгкий способ: как со снежной горки, только по листьям, оставляя за собой огромную борозду.
Спустившись вниз, мы попали на лесовозную дорогу и пошли по ней. Но, как обычно бывает, где-то свернули не туда и попали на какую-то из многочисленных пасек, относящихся к посёлку Пластунка. Дорога кончилась, и мы вышли к речке, но не знали, что это за речка. Мы перешли её и попали в вообще неизвестное место, где не было ни малейшего намёка не только на тропу, но вообще на жизнь человека.
Поплутав с полчаса, мы поняли, что окончательно сбились с пути. Решили ставить лагерь, а Нина, Аня и Лёха Д. пошли на разведку.
А мне сообщили, что сегодня моя очередь дежурить! Я поворчал, но добросовестно принялся варить макароны. Миша подбодрял меня: «Зато когда другие будут дежурить, можешь ехидничать!»
Уже затемно вернулись разведчики и сообщили, что мы, оказывается, на реке Мацеста, в 100 метров от деревни Семёновка, то есть под боком цивилизации!
7 июля 2000.
Нина: Сегодня мы едем на автобусе! (Радостные крики) Доезжаем до Калиновки, идём в Калиново Озеро, там на почту - послать телеграмму в Москву. А потом в деревню Воронцовку - там пещеры.
Дойдя до Калинова Озера мы обнаружили, что телеграф не работает. Бедные наши мамы, о чём они сейчас думают?..
Искупавшись в озере, мы пошли дальше, дошли до реки Хоста и поставили лагерь в самшитовой роще на берегу реки.
8 июля 2000.
Сегодня утром на дереве у костра появилось:
Меню:
1. Манная каша (может быть, без комков).
2. Порция сухарей (маленькая).
3. Конфеты (3 шт.)
4. Чай (с сахаром по вкусу).
5. Всё.
Подделка меню преследуется по закону ХРЯПЫ,
Я не знал, что такое Хряпа. Оказалось, что это:
1. (научное определение) Хряпа - это нематериальная внутричеловеческая сущность, отвечающая за потребность в питательных веществах.
2. (сказочное определение) Хряпа - это существо, живущее в человеке, просыпающееся по мере надобности и засыпающее после еды.
3. (перевод с русского) Хряпа - appetite!
Сегодня - днёвка, поэтому я был предоставлен самому себе,
чем и воспользовался, чтобы сходить в деревню Воронцовку. Там в магазине я купил «Твикс» и банку «Пепси» и с большим удовольствием полакомился.
Вернувшись обратно в лагерь, я обнаружил, что наши собираются идти в Калиново Озеро узнать насчёт междугородного телефона, а также на топ’опросы. Я пошёл с ними.
Мы вышли на дорогу, ведущую из Калинова Озера в Воронцовку с надеждой поймать попутку. Скоро мы тормознули пустой «КамАЗ». Нас было девять человек, а кабина рассчитана на троих. Поэтому пришлось садиться друг к другу на колени. Шофёр всё время посмеивался, а когда машину тряхнуло на ухабе, он сказал: «Ну что, утрамбовались? Ещё трое влезут!»
В посёлке мы узнали, что телефон будет работать только послезавтра, а это нас не устроило по понятной причине: завтра мы уже уходим - последний ходовой день!
Топонимики пошли обрабатывать старичков, а мне ничего не оставалось, кроме как идти в лагерь, что я и сделал.
Вечером Оля В. устроила тотальный переучёт еды и обнаружила нехватку сухарей в три (!) пачки. А сухари нёс я, и всё почему-то свалили на меня. Мне всё же удалось как-то выкрутиться. Я сказал, что у нас и так осталось слишком много сухарей, а поход уже, можно сказать, закончился. Поэтому потеря 3-х пакета не сильно скажется на порции. Дело замяли. А сам я недоумевал, сухари же не иголка, как я мог потерять три пакета сухарей?
Перед ужином «зоки» что-то разбушевались, залезли в палатку, начали там драться, кричать. Когда ужин (макароны с тушенкой) был готов, мы позвали их есть. Но они не шли. Тогда мы решили разделить их порции на добавки, в результате наелись доотвала. Пожалуй, это был единственный день похода, когда я наелся по-настоящему. А «зоки» остались голодными - сами виноваты!
9 июля 2000.
Вот и последний ходовой день. Мы идём по реке Хоста, а потом доходим до деревни Галицыно, а там на автобус - и в Сочи! Но ведь ещё дойти нужно, хотя совершенно ясно чувствовался расслабон.
Пока мы шли вдоль Хосты, Куня и Миша начали критиковать всех подряд. Начали с завхоза Оли за просчёты в количестве колбасы, сахара и просто «за всё хорошее». Потом перешли к нашему снаряженцу-мазохисту Лёхе Д. за его безответственность. Досталось и мне за состояние «казны» - кошелька с общественными деньгами и чеками, которые с каждым днём становились всё более грязными и мятыми; также за то, что я не вёл приходно-расходный учёт и не знал, сколько у нас осталось денег.
Вскоре мы свернули с дороги, ведущей вдоль реки. Дальше мы упёрлись в забор с колючей проволокой. Припёрся толстопузый мужик, оказавшийся к тому же тугоухим. Через пять минут в него, наконец, проникло, что мы спрашиваем его, как пройти к посёлку. Он показал нам, но мы, как всегда, пошли не туда, в результате около часа искали этот несчастный посёлок со странным названием Красная Речь (вероятно, что-то советское).
Найдя, наконец, посёлок («потерялся посёлок»), мы первым делом остановились у магазина, несмотря на уговоры Нины. Здесь я впервые попробовал такую вещь, как развесные ириски. Это очень вкусно, особенно шоколадные.
С великим трудом Нине удалось оттащить нас от магазина, и мы продолжили путь.
За нами уже целый день бегает какой-то щенок. Мы уже давно назвали его своим, как вдруг нас обгоняет машина, и сидящие в ней люди говорят, что это, оказывается, их собачка. Мы было запротестовали но щенок уже узнал хозяев.
Они не поверили, что мы идём из Каменномостского. Тем более они бы не поверили, что мы сделали кольцо вокруг плато Лаго-наки. Но мы-то знали, что прошли поход (почти).
Пройдя ещё немного, мы увидели сливы. Обрадовавшись, мы устроили большой привал и принялись пожирать их. Наевшись, мы отправились дальше. Но деревья всё попадались, а мы всё ели сливы, и наконец наелись просто до тошноты, так, что потом просто видеть их не могли.
Сегодня мы планировали дойти до деревни Галицыно, но предпочли остановиться не доходя 5 км, на реке Псаха, у каньонов. Эти каньоны, хоть и небольшие, но создают сильное впечатление.
Место для лагеря мы нашли в роще неподалёку, где деревья росли на камнях и всё было настолько обросшее мхом, что создавалось впечатление чего-то древнего и загадочного, но между тем солнечный свет легко проникал внутрь.
Оля: У кого-нибудь что-нибудь болит?.. Андрей, у тебя что-нибудь болит?
Я: Да. Голова.
Оля (даёт таблетку): На, съешь. Это лекарство от головной боли.
Я наивно взял и попытался съесть, но Оля и Миша вдруг рассмеялись.
Миша: Это же «синоде», сильнейшее слабительное!!! Мы просто пошутили.
А Оля разразилась своим знаменитым хохотом. Она вообще очень часто и много смеётся, по всяким разным причинам, очень громко, так, что все вокруг тоже невольно начинают смеяться.
10 июля 2000.
Утром, собирая рюкзак, я обнаружил в нём ещё три порции сухарей.
Я: Ну вот, у меня теперь осталась куча сухарей, мы их в результате не съели! Ну где тут справедливость!..
Оля: Заткнись и неси, потом разберёмся…
Дотащившись до автобусной остановки, мы пошли в магазин и стали покупать всё, что вкусное.
Наконец, приехал автобус, и мы уехали в Адлер, там выяснили расписание электричек. Наши билеты на поезд были от Сочи, но отправлялись мы завтра вечером, поэтому надо было найти, где переночевать. Кто-то нам посоветовал остановиться на станции Мацеста.
Мы приехали туда, сначала хотели поставить палатки прямо на пляже, так как железная дорога проходила в пяти метрах от берега моря. Но вскоре мы нашли несколько недостроенных и брошенных коттеджей и устроились там.
11 июля 2000.
Ночью мы неоднократно просыпались от шума проносящегося поезда. Но в целом здесь было хорошо, тем более, что мы пошли купаться после завтрака.
А потом мы сели на автобус и поехали в Сочи.
Нина: Сейчас попробуем найти ту самую прекрасную столовку, где мы были в 1999 г.! Там светомузыка, стоят уже накрытые столы, можно сесть и поесть.
Мы спрашивали у прохожих, где её найти, но нам сказали, что её больше нет. Нина очень огорчилась. Но мы нашли другую столовку, где довольно вкусно удовлетворили своих хряп.
Мне и Оле было поручено сходить на рынок и купить еды в поезд. С нами пошёл Куня. Дело было просто, и мы не напрягались. Первый же прохожий нам показал, куда идти. Мы пошли туда, но никаким рынком там и не пахло. Мы спросили другого прохожего, как пройти на рынок. Он показал рукой: «Вон там до угла дойдите, там спросите». Мы дошли, но следующая тётенька, у которой мы спросили, показала в совершенно противоположную сторону. С полчаса мы искали рынок таким образом, а потом плюнули на прохожих, пошли наугад и вышли как раз к рынку.
После обеда все разбрелись по городу. Несколько человек пошли в какой-то экзотариум, некоторые пошли в кино. Время было предостаточно: наш поезд отходил в 2:30 ночи.
Я бесцельно слонялся по городу. Делать было нечего, я припёрся на вокзал и обнаружил, что там есть телефон. Я немедля купил карточку и позвонил родителям, рассказал, почему мы не смогли послать телеграмму.
Дело было уже к восьми часам, и я подумал, что не знаю, когда здесь закрываются магазины. А мне поручили купить 8 буханок хлебы.
Я пошёл по магазинам, накупил хлеба разных сортов и только потом сообразил, что с 8 кг хлеба неудобно будет гулять по городу. Поэтому я пошёл на вокзал, зашел в кафе, и там поел. А когда мне надоело есть, я стал думать, что делать дальше. Понятно, что гулять не судьба: с 8 кг хлеба, да ещё и в пакетах далеко не утопаешь. Оставалось сидеть и ждать поезда.
Я вспомнил слова из песни Макаревича: «Гораздо трудней не свихнуться со скуки и выдержать полный штиль». Сейчас я находился именно в таком положении.
Прошёл час, а я всё сидел. И тут мне пришла в голову мысля. «Хорошая мысля приходит опосля», - подумал я и решил поспать. Я пристроил пакеты так, чтобы их не спёрли, свернул подушку из куртки и прилёг на стол.
Заснуть я никак не мог. Принялся считать слонов - не помогло. Попробовал овец - всё равно. И тут, сквозь полудрёму, я почувствовал, что кто-то тащит мой пакет с хлебом. Машинально я потянул его к себе и окончательно проснулся. Было 22 часа, рядом стоял дедок и дёргал меня за рукав.
Дед: Не спи на вокзале: обкрадут.
Я догадался, что он прав. Тогда я собрал свои пакеты и переместился в здание вокзала, сел на скамейку прямо под часами, чтобы отслеживать время. Ожидание было невыносимо. Я слушал разговоры других ожидающих, услышал, кто куда едет, как кого зовут, кто чей родственник. Но интереса к этому не было. Была только гнетущая тоска.
К полуночи остальные наши тоже не выдержали. Все были в сборе, кроме тех, кто поехали в гости к каким-то знакомым Юрия на другой конец города.
Нина начинала нервничать: у отсутствующих были все жетоны от камеры хранения, где были наши рюкзаки. Уже было 00:30, а они ещё не приехали. Я полностью разделял страхи Нины: страшно не люблю опаздывать, бежать, всё делать впопыхах. Только вот не все это понимают, и тормозят, и тормозят.
Наконец-то в час ночи они приехали. Но мы не пошли сразу за рюкзаками. Вместо этого мы все пошли куда-то в город, я так и не понял, куда. Словно в полусне я помню, что мы шагали по какому-то торговому центру по пустым рядам с вывесками по обе стороны, освещённому ночными лампами. Мы поднялись на пятый этаж, постучались в какое-то помещение, там какая-то тётенька продала нам персиков. Не знаю, почему мы в такой час пошли за персиками…
Мы потом вышли в какой-то парк, смотрели на фонтан с цветной подсветкой, но мне было не до фонтана Я всё время боялся, как бы нам не опоздать, всё нервничал, упрашивал пойти обратно. Это моя черта характера, я ничего не могу с этим поделать…
И вот в результате мы бежим по платформе вокзала вдоль нашего поезда со всех ног, потому что у нас оказался первый вагон.
13 июля 2000.
Обычное чувство для поездов дальнего следования - нетерпение в последний час пути, когда кажется, что поезд тащится, как черепаха, что мы отстаём от расписания, никак не доедем до Москвы.
Вот мы с Лёхой Д. Сидим у окна и считаем станции. «Вот следующая уже точно Москва!» - но мы проезжаем всё новые и новые станции.
И вот наконец-то наше нетерпение вознаграждено. Вот мы выходим, а нас уже встречают родители. Мои мама и папа тоже здесь, уже обмениваемся первыми впечатлениями, они…