Символы хлеба и неба: решето и ночва в русской ритуальной традиции и обрядах тайного знания
Л.А. Тульцева
Символы хлеба и неба: решето и ночва в русской ритуальной традиции и обрядах тайного знания
Решето (праслав. *rešeto) - жизненно важный предмет традиционной хозяйственной утвари [i]. Его необходимость связана с просеиванием/ проветриванием/ провеиванием ржаной муки. Решето появляется вместе с возникновением земледелия и культуры обработки зерна. Мучное решето восточных славян состоит из сетчатого дна, изготовленного из лыковой рогожки, гибкой обечайки и широкого обруча, который крепит рогожку к обечайке. Ещё недавно составные части решета - сетчатая рогожка и круглые обечайка с обручем - в нужных обстоятельствах использовались в разных обрядово-ритуальных целях.
Разновидность решета - сито с мелким сетчатым дном. Соответственно и названия хлебов: решóтный - хлеб из ржаной муки, просеянной через решето, и ситный - хлеб из муки, просеянной через частое сито. В жизни крестьянина-землепашца хлебная мука и ржаной хлеб на столе - это символы возрожденной жизни, плодородия, семейного благополучия и достатка. Благодаря основной функции решета просеивать/ провеивать один из главных продуктов пашенного хозяйства - хлебную муку и постоянному его с мукой соприкосновению, решето в земледельческих традициях было сакрализовано в качестве предмета жизненной силы, символа даров земли, продовольственного изобилия и богатства. Именно в этот пропитанный хлебным духом предмет, имеющий к тому же в своей основе оберегающую защиту - круг, принимали бабушки-повитушки новорождённого «в отвращение напастей в его жизни» [ii]. Использование хлебного решета во время родов принадлежит к типологическому ряду образно-ассоциативных представлений о чреве женщины как деже, полной теста для воспроизводства. Оттого дежа «периодически наполняется и опорожняется» [iii].
Закономерным продолжением этих представлений и сопутствовавшим им обычаям стала своя традиция первого купания новорожденного. Сразу отметим, что первому купанию придавалось очень большое значение. Верили, что первое купание может способствовать жизни счастливой и в достатке для новорождённого. И в этом случае опять обращались к предмету, который принадлежал миру хлеба. Речь идет о нóчве (псковское: ночёвка, ночовка, начёвочка [iv]). Так называется мелкое деревянное корытце для просеивания муки, а после замешивания в квашне - для «выкатывания» хлеба. Нóчва (праслав.: *nьktjy, *nьktva) [v] - понятие, общее для славянского мира. В ночве не только купали новорожденных, могли и крестить. Устюжский протоиерей Алексей Попов в воспоминаниях 1913 г. писал, что, по рассказам его родителей, он был крещен не в купели, таковой в приходской церкви не было, а «в мучной сеяльнице новенькой» [vi].
Владимирский священник А.Соболев о первом купании записал: « Большое значение придавалось первому купанию. Тот будет жить счастливо и в изобилии, если искупали в корыте, наполненном пробежной, т.е. речной водой, в которой плавают зёрна ржи, овса, гречи или на дне несколько серебряных или золотых монет, которые, как правило, повитухе, которая обыкновенно купает младенца» [vii].
Ночва служила для купания младенца до тех пор, пока тот в нее «вмещался» (примерно, до полугодовалого возраста). При купании больных детей в воду клали двуколосковый стебель ржи (Калужская губ.).
Универсальный способ лечения больного младенца уложить его под перевернутый сакральный предмет и дальше лечить в соответствии с этноритуальной традицией [viii]. В нашем случае, младенца укладывали под ночву, затем знахарка с соответствующими приговорами стегала ночву прутом, изгоняя болезнь. При перепекании ребёнка, цель которого наделить ребёнка жизненной силой и исцелить, перед тем, как выпекать хлеб, ребёнка в ночве, на лопате или заслонке засовывали в устье печи, воспроизводя диалог: «Чего пекёшь? - Младость, оставляю собачью старость» (жители реки Устье) [ix].
Решето и ночва использовались и в иных обрядово-ритуальных целях. С благословением для благополучной жизни посыпали из решета молодоженов хмелем и зерном. С молитвой брались за ночву, когда готовились делать кутью поминальную или для крещенского сочельника [x].
Решето широко использовалось в календарной обрядности. Продолжая тему детства, отметим календарные умывания/ обливания детей с решета. Из таких более известных, подготавливавших детей к осенне-зимнему сезону назовем умывания/ обливания с решета на пороге дома в Покров Богородицы (1/14 окт.), умывания/ обливания во время новогодних обходов, обязательные умывания крещенской водой с приговором «тёмное совлекается, а светлое навлекается», а также водой Сретения Господня. В с. Лешуконское Архангельской обл. «купали детей с решета от призору» на пороге дома «на Григория» (30 сент./13 окт.). [xi]
Решето - один из важных сакральных предметов в ранних весенних обрядах, прогнозировавших дождь на первые всходы. В таких обрядах также главными действующими лицами были дети. Обливанием детей через решето или сито, а также перевернутую корзину или кузов для сена, сопровождалась традиция «кресты кричать» во время средокрестного обхода деревень на огромной территории Верхне-Волжско - Ветлужского региона. Наши рассказчики объясняли средокрестные обливания, исходя из реального состояния природы. Средокрестный день Великого поста - это середина «говенья», его перелом. Календарь приближает первые дожди, столь необходимые весенней пашне и возрождению природы. «Близко к дождю», - так пояснила строфу Середокрестьё-крестьё, / На головку плесни… наша рассказчица из с. Илешево Кологривского р-на Костромской обл. Во многих местах названного региона символически с помощью решета как раз воссоздавалась картина льющегося с небес дождя. Например, в Пыщугском р-не некоторые из членов семьи заранее забирались на понёб (род полатей на мосту) и, словно бы с небес, опрокидывали воду на тех, кто пришел «кресты кричать». Не случайно здесь одно из средокрестных окликаний начинается строфами Середа, середа, крéстья, / Сито, сито, решето половинное! Сито и решето - крестьянские изделия, несущие память о хлебных полях, дарах земли, ситной муке и ситных калачах, но и дожде, который моросит, как из сита. В тоже время в данном календарно-обрядовом действе семантика перевёрнутых вверх дном решета или корзины - это небесный свод, опрокинутый над землёй. Именно этот архетипический смысл названных изделий сохраняла средокрестная крестьянская обрядность огромной территории междуречья Костромы, Унжи, Ветлуги еще во второй половине ХХ века.
Символические образы сита и решета воспроизводились в день весеннего равноденствия (!) в Каргополье. Речь идет об обрядовой выпечке тетёрки, один из узорных вариантов которой назывался сетчатка-решетчатка или сетчата-решетчата. В связи с этим печеньем религиевед Р.В. Багдасаров напоминает о русских загадках из сборника В.В. Митрофановой: «Сито вито, решетом покрыто», «Сито свито, золотом покрыто». В обоих случаях разгадка: «Небо и Земля», где Земля - это сито, а Небо раскрывается через сакральные понятия решета и золота [xii]. Во второй загадке золото - это и небо, и солнце, как в белорусской загадке: «Вiсiць сiта круглавiта, залатое, павiтое» [xiii]. Архетип солнца в рогожном кузове как знак светила, направившим свой путь в сторону мира усопших, куда свет проникает сквозь погребальную рогожку, использует Николай Клюев в стихах, посвященных матери: «И в рогожном кузове, словно поп за ругою, // В сторону то-светную солнце правит путь» [xiv].
Цитированные загадки, как и символика каргопольского печенья сетчата-решетчата, выпекавшегося в дни обновленного, целебно сильного Света весеннего равноденствия, дают основание вспомнить известный фольклорный сюжет, повествующий о том, что в некие времена, когда жилища не имели окон, женщины решетом Свет домой носили. К сюжету обращаются для характеристики бесполезного дела. Не исключено, что на самом деле произошла перекодировка сакрального смысла календарно приуроченного обычая (возможно, к весеннему равноденствию или другому «меженному» дню), отголоски которого сохранились в насмешливом присловье «Решетом свет носить». Не исключено также, что на самом деле в ритуале был какой-то завершающий сакрально важный жест с решетом, которым как будто «зачерпывался» свет для очищения решета после ритуала. Наше предположение строится на этнографической информации разных народов о сакральной специфике решета как предмете, использовавшегося в обрядности «пограничного» типа. Во время тех же родов и роженица, и новорожденный находятся между жизнью и смертью. Между пространством жизни и пространством смерти находится исполнитель ритуала тайного знания с целью вызывания покойника для предсказания судьбы. В этом случае наличие решета обязательно. У русских еще недавно (конец ХХ века) исполнительницей подобного ритуала была самая старая хозяйка дома. В Поочье она на заре Иванова дня рвала в решето зверобой продырявленный, плела из него венок и с решетом и венком выходила во двор. Два сакрально значимых предмета - решето и зверобой - в ритуале дополняют друг друга, взаимодействуя в едином сакральном направлении, поскольку и решето, и зверобой принадлежат единому коду свято-солнечного пространства. И растение, и решето «продырявлены», т.е., с одной стороны, пропускают свет зари, защищающий от то-светного (Н. Клюев) пространства, с другой стороны, это - «иная дырявость». Венок из желто-солнечных цветков зверобоя защищает жизненную силу исполнительницы ритуала как хозяйки дома и двора. Он защитит ее и потому, что она давно живет с верой в предание, которое было передано ей вместе со многими сакральными знаниями, в том числе и знанием ритуала с решетом и зверобоем. Это предание о том, почему зверобой, как и решето, продырявленный?
Сакральный нарратив повествует: Когда Христос родился, то Божья Мать попросила хлеба, чтобы накормить Младенца. Но хлеба не было. Тогда ангелы продырявили листочки зверобоя, чтобы просеять муку и испечь хлеб (устный пересказ А.Н. Гаврилова; р.п. Шилово).
В народной поэтике зверобой, как и решето, (наряду с другими полезными для человека функциями) принадлежит миру детства: его советуют класть к ребенку для спокойного сна и оберега.
[i] Разнообразные сведения о решете и сите в славянской обрядности, народной медицине и магии см.: Топорков А.Л. Сито // СМ. М., 2002. С. 433-435; Он же. Решето // СД. Т. 4. М., 2009. С. 432-437. Угро-финские материалы см.: Хоппал М. Следы шаманизма в венгерских народных верованиях // Шаманизм и ранние религиозные представления / М., 1995. Т.1. С. 258-265; Сурво А. К вопросу о теме смерти в колыбельных песнях (на материале финнов-савакотов Ингерманландии) // Финно-угры и их соседи: проблемы этнокультурного взаимодействия в балтийском и баренцовом регионах. СПб., 2002. С.155; и др.
[ii] Зеленин Д.К. Описание рукописей РГО. Вып. 1. Пг., 1914. С. 64, № 22 (Енотаевский уезд Астраханской губ.). В Холм-Жирковском р-не Смоленской обл. новорожденного принимали или в решето, или в мужскую рубаху (Науменко Г.М. Этнография детства. М., 1998. С. 68).
Для «отвращения напастей» или конкретно, чтобы уберечь ребенка во время грозы, советовали разламывать над его головой две спекшиеся буханки хлеба (Даниловский р-н Ярославской обл.) (Архив ИЭА. Д. 8846. Полевые тетради Л.А. Тульцевой. 1988 г., № 1. Л. 50).
[iii] Кабакова Г.И. Полесская народная антропология: женский текст // Восточнославянский этнолингвистический сборник. М., 2001. С. 70.
[iv] По материалам Т.А. Ворониной, на Вологодчине ночву называли лоток, полотуха, сельница, ночва; на Кубани - мочва (Воронина Т.А. Зерновые в повседневной, праздничной и обрядовой жизни русских // Хлеб в народной культуре. Этнографические очерки. М., 2004. С.109).
[v] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. III. М., 1987. С. 86.
[vi] Попов Алексей, протоиерей. Воспоминания причетническаго сына. Из жизни духовенства Вологодской епархии. Вологда, 1913. С. 3.
[vii] Соболев А. Сведения по этнографии Владимирской губернии. Владимир, 1912. С.47-48.
[viii] Сурво А. Указ. раб. С. 158.
[ix] Мазалова Н.Е. Народная медицина локальных групп Русского Севера // Русский Север. К проблеме локальных групп. СПб,. 1995. С.67. (с.63-109.)
[x] Когда готовились делать кутью или в иных случаях, то прежде следовало отшелушить зерно. Смоченное зерно сначала толкли в деревянной ступе: «опелюшечка вся очистится от ядрышка, посушат на столе, потом на начёвочках рассыпешь и полешь, и вся опелюшечка высыпается и останется чистое зерно» (Н.А. Парфенова, 1910 г.р., дер. Сиверсты Великолукского р-на Псковской обл. Запись Л.А. Тульцевой, 1991 г.). В этой же деревне вспоминали: «Ночёвки деревянные, как корытце, для того, чтобы прополоть зерно. В нем и детей новорожденных купали» (записано от Е.В. Песецкой. Там же).
[xi] Науменко Г.М. Указ. соч. С.192.
[xii] Р.В. Багдасаров обращает внимание на сакрально-православный смысл этих загадок: «Решетка “#” - символ плодородия, золото - символ святости, божественной благодати. “Сито” (Земля) - “вито” (или свито), т.е. собирает (свивает) исходящую от Зиждителя (Неба) благодать, материализуя, воплощая ее в себе, и таким образом приносит плод. Образу сита соответствует тетёра “сетчата-решетчата”» (Багдасаров Р.В. Свастика: священный символ. Этнорелигиеведческие очерки. М., 2002. С.232).
[xiii] Белорусская загадка цитируется по: Топорков А.Л. Решето. С. 433.
[xiv] Клюев Н.А. Стихотворения и поэмы. Архангельск, 1986. С. 93.
Традиционное хозяйство в системе культуры этноса. Материалы Девятых Санкт- Петербургских этнографических чтений. СПб., 2010. С. 167-172.
Символы хлеба и неба: решето и ночва в русской ритуальной традиции и обрядах тайного знания
Решето (праслав. *rešeto) - жизненно важный предмет традиционной хозяйственной утвари [i]. Его необходимость связана с просеиванием/ проветриванием/ провеиванием ржаной муки. Решето появляется вместе с возникновением земледелия и культуры обработки зерна. Мучное решето восточных славян состоит из сетчатого дна, изготовленного из лыковой рогожки, гибкой обечайки и широкого обруча, который крепит рогожку к обечайке. Ещё недавно составные части решета - сетчатая рогожка и круглые обечайка с обручем - в нужных обстоятельствах использовались в разных обрядово-ритуальных целях.
Разновидность решета - сито с мелким сетчатым дном. Соответственно и названия хлебов: решóтный - хлеб из ржаной муки, просеянной через решето, и ситный - хлеб из муки, просеянной через частое сито. В жизни крестьянина-землепашца хлебная мука и ржаной хлеб на столе - это символы возрожденной жизни, плодородия, семейного благополучия и достатка. Благодаря основной функции решета просеивать/ провеивать один из главных продуктов пашенного хозяйства - хлебную муку и постоянному его с мукой соприкосновению, решето в земледельческих традициях было сакрализовано в качестве предмета жизненной силы, символа даров земли, продовольственного изобилия и богатства. Именно в этот пропитанный хлебным духом предмет, имеющий к тому же в своей основе оберегающую защиту - круг, принимали бабушки-повитушки новорождённого «в отвращение напастей в его жизни» [ii]. Использование хлебного решета во время родов принадлежит к типологическому ряду образно-ассоциативных представлений о чреве женщины как деже, полной теста для воспроизводства. Оттого дежа «периодически наполняется и опорожняется» [iii].
Закономерным продолжением этих представлений и сопутствовавшим им обычаям стала своя традиция первого купания новорожденного. Сразу отметим, что первому купанию придавалось очень большое значение. Верили, что первое купание может способствовать жизни счастливой и в достатке для новорождённого. И в этом случае опять обращались к предмету, который принадлежал миру хлеба. Речь идет о нóчве (псковское: ночёвка, ночовка, начёвочка [iv]). Так называется мелкое деревянное корытце для просеивания муки, а после замешивания в квашне - для «выкатывания» хлеба. Нóчва (праслав.: *nьktjy, *nьktva) [v] - понятие, общее для славянского мира. В ночве не только купали новорожденных, могли и крестить. Устюжский протоиерей Алексей Попов в воспоминаниях 1913 г. писал, что, по рассказам его родителей, он был крещен не в купели, таковой в приходской церкви не было, а «в мучной сеяльнице новенькой» [vi].
Владимирский священник А.Соболев о первом купании записал: « Большое значение придавалось первому купанию. Тот будет жить счастливо и в изобилии, если искупали в корыте, наполненном пробежной, т.е. речной водой, в которой плавают зёрна ржи, овса, гречи или на дне несколько серебряных или золотых монет, которые, как правило, повитухе, которая обыкновенно купает младенца» [vii].
Ночва служила для купания младенца до тех пор, пока тот в нее «вмещался» (примерно, до полугодовалого возраста). При купании больных детей в воду клали двуколосковый стебель ржи (Калужская губ.).
Универсальный способ лечения больного младенца уложить его под перевернутый сакральный предмет и дальше лечить в соответствии с этноритуальной традицией [viii]. В нашем случае, младенца укладывали под ночву, затем знахарка с соответствующими приговорами стегала ночву прутом, изгоняя болезнь. При перепекании ребёнка, цель которого наделить ребёнка жизненной силой и исцелить, перед тем, как выпекать хлеб, ребёнка в ночве, на лопате или заслонке засовывали в устье печи, воспроизводя диалог: «Чего пекёшь? - Младость, оставляю собачью старость» (жители реки Устье) [ix].
Решето и ночва использовались и в иных обрядово-ритуальных целях. С благословением для благополучной жизни посыпали из решета молодоженов хмелем и зерном. С молитвой брались за ночву, когда готовились делать кутью поминальную или для крещенского сочельника [x].
Решето широко использовалось в календарной обрядности. Продолжая тему детства, отметим календарные умывания/ обливания детей с решета. Из таких более известных, подготавливавших детей к осенне-зимнему сезону назовем умывания/ обливания с решета на пороге дома в Покров Богородицы (1/14 окт.), умывания/ обливания во время новогодних обходов, обязательные умывания крещенской водой с приговором «тёмное совлекается, а светлое навлекается», а также водой Сретения Господня. В с. Лешуконское Архангельской обл. «купали детей с решета от призору» на пороге дома «на Григория» (30 сент./13 окт.). [xi]
Решето - один из важных сакральных предметов в ранних весенних обрядах, прогнозировавших дождь на первые всходы. В таких обрядах также главными действующими лицами были дети. Обливанием детей через решето или сито, а также перевернутую корзину или кузов для сена, сопровождалась традиция «кресты кричать» во время средокрестного обхода деревень на огромной территории Верхне-Волжско - Ветлужского региона. Наши рассказчики объясняли средокрестные обливания, исходя из реального состояния природы. Средокрестный день Великого поста - это середина «говенья», его перелом. Календарь приближает первые дожди, столь необходимые весенней пашне и возрождению природы. «Близко к дождю», - так пояснила строфу Середокрестьё-крестьё, / На головку плесни… наша рассказчица из с. Илешево Кологривского р-на Костромской обл. Во многих местах названного региона символически с помощью решета как раз воссоздавалась картина льющегося с небес дождя. Например, в Пыщугском р-не некоторые из членов семьи заранее забирались на понёб (род полатей на мосту) и, словно бы с небес, опрокидывали воду на тех, кто пришел «кресты кричать». Не случайно здесь одно из средокрестных окликаний начинается строфами Середа, середа, крéстья, / Сито, сито, решето половинное! Сито и решето - крестьянские изделия, несущие память о хлебных полях, дарах земли, ситной муке и ситных калачах, но и дожде, который моросит, как из сита. В тоже время в данном календарно-обрядовом действе семантика перевёрнутых вверх дном решета или корзины - это небесный свод, опрокинутый над землёй. Именно этот архетипический смысл названных изделий сохраняла средокрестная крестьянская обрядность огромной территории междуречья Костромы, Унжи, Ветлуги еще во второй половине ХХ века.
Символические образы сита и решета воспроизводились в день весеннего равноденствия (!) в Каргополье. Речь идет об обрядовой выпечке тетёрки, один из узорных вариантов которой назывался сетчатка-решетчатка или сетчата-решетчата. В связи с этим печеньем религиевед Р.В. Багдасаров напоминает о русских загадках из сборника В.В. Митрофановой: «Сито вито, решетом покрыто», «Сито свито, золотом покрыто». В обоих случаях разгадка: «Небо и Земля», где Земля - это сито, а Небо раскрывается через сакральные понятия решета и золота [xii]. Во второй загадке золото - это и небо, и солнце, как в белорусской загадке: «Вiсiць сiта круглавiта, залатое, павiтое» [xiii]. Архетип солнца в рогожном кузове как знак светила, направившим свой путь в сторону мира усопших, куда свет проникает сквозь погребальную рогожку, использует Николай Клюев в стихах, посвященных матери: «И в рогожном кузове, словно поп за ругою, // В сторону то-светную солнце правит путь» [xiv].
Цитированные загадки, как и символика каргопольского печенья сетчата-решетчата, выпекавшегося в дни обновленного, целебно сильного Света весеннего равноденствия, дают основание вспомнить известный фольклорный сюжет, повествующий о том, что в некие времена, когда жилища не имели окон, женщины решетом Свет домой носили. К сюжету обращаются для характеристики бесполезного дела. Не исключено, что на самом деле произошла перекодировка сакрального смысла календарно приуроченного обычая (возможно, к весеннему равноденствию или другому «меженному» дню), отголоски которого сохранились в насмешливом присловье «Решетом свет носить». Не исключено также, что на самом деле в ритуале был какой-то завершающий сакрально важный жест с решетом, которым как будто «зачерпывался» свет для очищения решета после ритуала. Наше предположение строится на этнографической информации разных народов о сакральной специфике решета как предмете, использовавшегося в обрядности «пограничного» типа. Во время тех же родов и роженица, и новорожденный находятся между жизнью и смертью. Между пространством жизни и пространством смерти находится исполнитель ритуала тайного знания с целью вызывания покойника для предсказания судьбы. В этом случае наличие решета обязательно. У русских еще недавно (конец ХХ века) исполнительницей подобного ритуала была самая старая хозяйка дома. В Поочье она на заре Иванова дня рвала в решето зверобой продырявленный, плела из него венок и с решетом и венком выходила во двор. Два сакрально значимых предмета - решето и зверобой - в ритуале дополняют друг друга, взаимодействуя в едином сакральном направлении, поскольку и решето, и зверобой принадлежат единому коду свято-солнечного пространства. И растение, и решето «продырявлены», т.е., с одной стороны, пропускают свет зари, защищающий от то-светного (Н. Клюев) пространства, с другой стороны, это - «иная дырявость». Венок из желто-солнечных цветков зверобоя защищает жизненную силу исполнительницы ритуала как хозяйки дома и двора. Он защитит ее и потому, что она давно живет с верой в предание, которое было передано ей вместе со многими сакральными знаниями, в том числе и знанием ритуала с решетом и зверобоем. Это предание о том, почему зверобой, как и решето, продырявленный?
Сакральный нарратив повествует: Когда Христос родился, то Божья Мать попросила хлеба, чтобы накормить Младенца. Но хлеба не было. Тогда ангелы продырявили листочки зверобоя, чтобы просеять муку и испечь хлеб (устный пересказ А.Н. Гаврилова; р.п. Шилово).
В народной поэтике зверобой, как и решето, (наряду с другими полезными для человека функциями) принадлежит миру детства: его советуют класть к ребенку для спокойного сна и оберега.
[i] Разнообразные сведения о решете и сите в славянской обрядности, народной медицине и магии см.: Топорков А.Л. Сито // СМ. М., 2002. С. 433-435; Он же. Решето // СД. Т. 4. М., 2009. С. 432-437. Угро-финские материалы см.: Хоппал М. Следы шаманизма в венгерских народных верованиях // Шаманизм и ранние религиозные представления / М., 1995. Т.1. С. 258-265; Сурво А. К вопросу о теме смерти в колыбельных песнях (на материале финнов-савакотов Ингерманландии) // Финно-угры и их соседи: проблемы этнокультурного взаимодействия в балтийском и баренцовом регионах. СПб., 2002. С.155; и др.
[ii] Зеленин Д.К. Описание рукописей РГО. Вып. 1. Пг., 1914. С. 64, № 22 (Енотаевский уезд Астраханской губ.). В Холм-Жирковском р-не Смоленской обл. новорожденного принимали или в решето, или в мужскую рубаху (Науменко Г.М. Этнография детства. М., 1998. С. 68).
Для «отвращения напастей» или конкретно, чтобы уберечь ребенка во время грозы, советовали разламывать над его головой две спекшиеся буханки хлеба (Даниловский р-н Ярославской обл.) (Архив ИЭА. Д. 8846. Полевые тетради Л.А. Тульцевой. 1988 г., № 1. Л. 50).
[iii] Кабакова Г.И. Полесская народная антропология: женский текст // Восточнославянский этнолингвистический сборник. М., 2001. С. 70.
[iv] По материалам Т.А. Ворониной, на Вологодчине ночву называли лоток, полотуха, сельница, ночва; на Кубани - мочва (Воронина Т.А. Зерновые в повседневной, праздничной и обрядовой жизни русских // Хлеб в народной культуре. Этнографические очерки. М., 2004. С.109).
[v] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. III. М., 1987. С. 86.
[vi] Попов Алексей, протоиерей. Воспоминания причетническаго сына. Из жизни духовенства Вологодской епархии. Вологда, 1913. С. 3.
[vii] Соболев А. Сведения по этнографии Владимирской губернии. Владимир, 1912. С.47-48.
[viii] Сурво А. Указ. раб. С. 158.
[ix] Мазалова Н.Е. Народная медицина локальных групп Русского Севера // Русский Север. К проблеме локальных групп. СПб,. 1995. С.67. (с.63-109.)
[x] Когда готовились делать кутью или в иных случаях, то прежде следовало отшелушить зерно. Смоченное зерно сначала толкли в деревянной ступе: «опелюшечка вся очистится от ядрышка, посушат на столе, потом на начёвочках рассыпешь и полешь, и вся опелюшечка высыпается и останется чистое зерно» (Н.А. Парфенова, 1910 г.р., дер. Сиверсты Великолукского р-на Псковской обл. Запись Л.А. Тульцевой, 1991 г.). В этой же деревне вспоминали: «Ночёвки деревянные, как корытце, для того, чтобы прополоть зерно. В нем и детей новорожденных купали» (записано от Е.В. Песецкой. Там же).
[xi] Науменко Г.М. Указ. соч. С.192.
[xii] Р.В. Багдасаров обращает внимание на сакрально-православный смысл этих загадок: «Решетка “#” - символ плодородия, золото - символ святости, божественной благодати. “Сито” (Земля) - “вито” (или свито), т.е. собирает (свивает) исходящую от Зиждителя (Неба) благодать, материализуя, воплощая ее в себе, и таким образом приносит плод. Образу сита соответствует тетёра “сетчата-решетчата”» (Багдасаров Р.В. Свастика: священный символ. Этнорелигиеведческие очерки. М., 2002. С.232).
[xiii] Белорусская загадка цитируется по: Топорков А.Л. Решето. С. 433.
[xiv] Клюев Н.А. Стихотворения и поэмы. Архангельск, 1986. С. 93.
Традиционное хозяйство в системе культуры этноса. Материалы Девятых Санкт- Петербургских этнографических чтений. СПб., 2010. С. 167-172.