Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915-1918 годы. Часть V. Приложения.
Янина Свице
Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915-1918 годы. Часть V.
Приложения.
№ 1. К художникам и любителям живописи
Во второй половине октября в г. Уфе уфимское общество народных университетов, по инициативе и силами группы ху-дожников и любителей, устраивает выставку произведений жи-вописи и скульптуры. Излишне, конечно, распространятся здесь о культурно-просветительском значении подобных выставок; не говоря уже о столицах, подобные выставки устраиваются из года в год и во многих губернских городах. В нашей Уфе художественных выставок (кроме ученических) устраивалось до сих пор всего, кажется, только две: одна - лет 15 и другая (художником Лунд) - лет 5 тому назад: выставок же, на которых были бы представлены и работы местных художественных сил, еще не устраивалось совсем.
Устроители выставки настоящим письмом обращаются ко всем, кто занимается живописью, рисованием и скульптурой, с предложением принять участие в выставке присылкой на нее своих работ, как-то: картин, этюдов, эскизов, рисунков, скульптурных произведений и т.п. Тех же, кто имеет в своих частных коллекциях какие либо подлинные произведения мастеров живописи и скульптуры, устроители выставки покорнейше просят не отказать предоставить им эти произведения на время выставки, дабы дать возможность ознакомится с ними широкой публике; ответственность за сохранность этих произведений устроители выставки, конечно, принимают на себя.
О времени и месте приема экспонатов, а так же о времени и месте открытия выставки будет объявлено особо, в ближайшие дни.
Выставка продолжится не менее 2 недель. 50% чистого до-хода от платы за вход будет отчислено в пользу военнопленных.
Иногородние благоволят направлять экспонаты на для вы-ставки по адресу: Уфа, Губернская земская управа, Якову Семеновичу Бородину. Сюда же следует обращатся и за всеми справками по делам выставки.
(Уфимская жизнь. 1916, 5 октября)
№ 2. Из заметки «К открытию художественной вы-ставки»
Устроители художественной выставки в г. Уфе доводят до сведения г.г. художников и любителей живописи и владельцев художественных коллекций, что выставка будет помещаться в здании Губернского музея (Торговая площадь, возле Аксаковского дома, вход со стороны Пушкинской ул.), и откроется 16 октября в 12 часов дня. Прием экспонатов будет производится в помещении выставки 11, 12 и 13 октября с 2 до 5 часов пополудни, на следующих условиях:
1) На выставку принимаются картины, этюды, эскизы, рисунки, скульптуры и проч.
2) Произведения лиц, участвовавших на других выстав-ках, принимаются без жюри, прочиечие же произведения под-вергаются жюри.
3) Примечание: Количество выставляемых каждым ли-цом произведений может быть ограничено, в зависимости от размеров помещения выставки.
(Уфимская жизнь.1916, 8 октября)
№ 3. Из заметки «Художественная хроника»
За исключением ученических выставок из Реального учи-лища, имеющих специальный характер, в трехсотлетней исто-рии Уфы насчитывается всего лишь две выставки. Лет 15-20 тому назад была выставка работ глухонемых. Художественная ценность ее весьма сомнительна. Кажется были выставлены ко-пии с некоторых известных картин. Вторая выставка была уст-роена лет 5 тому назад кочующим по провинции с давних пор художником Лунд.
Ныне и в этой области, по видимому, назревает новая жизнь.
В газетах уже появилось сообщение, что 16 октября открывается первая в Уфе выставка произведений местных художников и любителей.
Наряду с этим организуется общество под названием «Уфимский художественный кружок», имеющее целю объеди-нить разрозненные силы художников и любителей живописи, скульптуры и рисования на почве общих интересов в этой об-ласти.
Организация такого общества и устройство выставок был задуманы группою художников и любителей еще в 1913 году. Обстоятельства военного времени замедлили осуществление на-меченного плана.
Устраиваемая ныне выставка будет представлена не только произведениями местных художников и любителей, но и картинами известных мастеров из частных коллекций. Мы слышали, например, что один из учредителей «кружка» И.Н. Шамов предлагает из своей коллекции оригиналы Айвазовского, Верещагина, Шишкина и др. Вероятно не откажутся экспонировать и другие владельцы художественных произведений в Уфе.
(Уфимская жизнь. 1916, 9 октября)
№ 4. Из заметки М. Котельникова «К статье «Художественная
хроника» в № 431 «Уфимской жизни»
Автор статьи ошибается. Перед выставкой училища глухо-немых в 1905 г. незадолго была выставка картин Мешкова. Как можно видеть из имеющегося у меня каталога выставки училища, в числе экспонатов кроме работ учеников, среди которых могли быть и копии, были оригиналы: Вл. Маковского, Архипова, Борисова, Бродского, Бенькова, Денисова, С. Колес-никова, Протопопова, Фомина и др… По достоинству ценя прекрасный почин кружка, не следовало бы умалять значение попытки училища.
(Уфимская жизнь. 1916, 11 октября)
№ 5. Из заметки «От правления уфимского
художественного кружка»
На состоявшемся сего 8 октября организационном собра-нии кружка, некоторыми членами его было сделано указание на краткость времени, остающегося до дня открытия художественной выставки (16 октября) и невозможности в силу этого подготовится к ней…. В виду этого правление кружка доводит до сведения гг. членов и других экспонентов, что открытие художественной выставки переносится на 21 октября в 12 часов дня.
(Уфимская жизнь». 1916, 11 октября)
№ 6. Из заметки «У художников»
8 октября открылся «Уфимский художественный кружок». Выражаясь словами одного художественного критика, можно сказать: воздвигнута еще одна «часовенка искусства»… Собра-ние открыл один из учредителей кружка И.Н. Шамов. Присутствовали 27 человек. Председательствовал Ю.Ю. Юлюменталь. Заслушана историческая справка о возникновении кружка и устав… Установлен размер членских взносов (вступительный 1 р., и годовой 4 р.
Затем был разрешен ряд организационных вопросов. Из-брано правление (Ю.Ю. Блюменталь, И.Н. Шамов, Я.С. Боро-дин, и кандидаты П.П. Григорьев, и П.М. Лебедев). Поручено правлению разработать и предложить ближайшему собранию соображения о порядке расходования средств, о правилах ведения счетоводства и отчетности, и о ревизии кассы.
…Возник и вызвал бурю прений вопрос о принятии на вы-ставку работ по художественной фотографии. С одной стороны указывалось на тесное соприкосновение фотографии с живопи-сью во многих случаях и отмечалось заслуга фотографии в деле воспроизведения художественных картин, популяризации. С другой, показывалось, что фотография ничего общего с живописью не имеет.
Собрание признало сначала допущение фотографии воз-можным, но затем вследствие категорических заявления П.М. Лебедева об отрицательном отношении к этому и неприемлемо-сти им никаких общений с фотографией, собрание пере-смотрело вопрос и сняло его с очереди. По вопросу о допущении на выставку прикладного искусства собрание высказалось в положительном смысле.
Поручено правлению предоставить свои соображения о плане деятельности кружка, озаботиться подысканием помеще-ния для кружка и предоставить соображения о стоимости его оборудования для постоянных собраний и занятий членов и разработать вопрос об устройстве художественной библиотеки.
(Уфимская жизнь. 1916, 11 октября)
№ 7. Сообщение об открытии выставки
21 октября в помещении губернского музея открылась вы-ставка картин. Выставлено 263 произведения. Из них 34 из коллекций И.Н. Шамова, Д. И. Татаринова, В.Т. Комарова и др. работы профессоров Айвазовского, Шишкина и Плешанова, и известных художников А. Васнецова, П. Верещагина, Е. Волкова, А. Демьянова и др. Остальные 229 вещей составляют работы местных художников и любителей живописи. Из 26 лиц участвовавших в выставке 12 получили специальное художественное образование, в том числе 3 окончили петроградскую академию художеств, 2 краковскую академию, 1 учился в Мюнхине и Париже, остальные обучались в Строгановском художественном училище и казанской художественной школе. Из любителей некоторые участвовали в провинциальных художественных выставках; произведения же Бурлюка, Лебедева, Блюменталя и Васильева экспонировались и в столицах. Художественный уровень выставки в общем для провинции довольно удовлетворителен. По содержанию произведений на выставке господствуют пейзажи… За три дня на выставке перебывало 650 человек. В день открытия выставку посетил начальник губернии.
(Уфимская жизнь. 1916, 26 октября)
№ 8. Зирах А.А. Письмо обывателя
Впечатление от выставки «Художественного кружка» у ме-ня получилось смешанное, неопределенное. На ряду с картинами понятными, и для глаза приятными, встречаются такие, которые вызывают искреннее недоумение и даже изумление. Я говорил по поводу таких картин с несколькими сведущими лицами и мне объяснили, что это новое направление в искусстве. Нынешнее искусство не ставит своей задачей точную передачу изображаемых предметов; современный художник не копирует природу, а рассказывает о ней своими словами и поэтому нынешнее искусство в высшей мере субъективно, и что бы понимать его, необходимо уловить в картине настроение автора.
Но, не смотря на такое пояснение, от многих картин у меня получилось только скверное настроение и потому не могу утверждать - действительно ли я понял их авторов. Я допускаю, что для художника не обязательно копировать природу как она есть в данный момент, что он может допускать различные комбинации, перестановки предметов, изменение цветов и т.п.; все это допустимо для создания известного настроения, но Я не могу допустить, не могу согласиться с тем, что художник вправе посягать на искажение до неузнваемости самих элементов действительности, что наблюдается в некоторых произведениях. Дерево не похоже на дерево, вода - на воду, небо - на небо, изба - на избу и т.д. И это искажение оправдывается такими объяснениями. Оказывается у художника было именно таково впечатление от увиденных им предметов. Впечатление не согласное ни цветом ни формой с действительностью, преображенное и окрашенное собственным его настроением… С субъективностью трудно спорить. Всякий может сказать, что он передал свое впе-чатление. Но все-таки позволительно усомниться доподлинно ли он сумел передать даже собственное свое впечатление или он только оправдывает такой ссылкой свое неудачное произведе-ние.
Там, где художник поста вил своей очевидной задачей изобразить действительность, там эта самая действительность и будет критерием; там же где художник передает впечатление собственными - своими условными знаками, там никакая критика не возможна, ибо у критика отнята точка опоры. И по поводу таких рассказов о природе невольно вырывается восклицание: «Послушай, - ври, да знай же меру!».
Все это касается пейзажей, но на выставке есть изображе-ние и людей, есть портреты. На иных замечается стремление и достижение сходства, уважение и любовь к искусству, и к объ-екту, на других ничего этого не замечено и если допустить на-личность уважения и любви, то, во всяком случае той своеоб-разной любви, которую так метко характеризовал неизвестный автор в известной частушке: «Милую хорошую, по лицу гало-шею».
На портрете можно заметить и синяки и кровоподтеки».
В конце концов, выставка все же отдается на суд публики, и если публика в большинстве отнесется с одобрением и к таким произведениям, то автора можно поздравить с успехом, с тем, что он уловил момент. Но хитрая эта публика; ее не разберешь, не то она одобряет, не то она порицает, не то просто только любопытствует, развлекается…
А. Зирах
(Уфимская жизнь. 1916. 29 октября)
№ 9. С выставки картин. (Мысли и впечатления)
Всякая выставка картин подобна литературному сборнику. Каждая картина - стихотворение, поэма души, запечатленная в линиях и красках.
Пробегающие выставку в 10 мин. - перелистывают сборник не читая.
Все это можно сказать о первой выставке уфимских ху-дожников. О первой выставке можно бы сказать многое, но приходится прежде всего говорить об искусстве вообще. К этому меня обязывает письмо обывателя, и те требования зрителя, которые пришлось слышать на выставке. Можно думать, что довольно численный контингент посетителей выставки имеет весьма слабое представление о задачах живо-писи.
На выставке преобладает реальный пейзаж, да еще писан-ный с натуры в Уфимской губ., а между тем обыватель пишет, что он вынес «скверное настроение», что некоторые картины «вызывают искренне недоумение и даже изумление», что в них нет «ни цвета, ни формы».
Зритель указывает: «небо сине - так не бывает»; «листья желты - неестественно, зелень ярка - ненатурально» и проч. и проч.
Далее зритель находит, что «намазано больно густо» и тре-бует тушевки, прилизанности, покрытия лаком, требует, чтобы в пейзаже была выписана каждая былинка, каждая веточка, в портрете - чтобы можно было сосчитать все ресницы и т. п.
«Искусство для нас», - говорит зритель.
«Выставка отдана на суть публике», - пишет обыватель.
Получается сплошное недоразумение: художники долго учились в школах, в академиях, много работали, много видели и все таки будто не умеют писать картины так, как нужно. А обыватель, совершенно не знакомый с историей искусства, не видавший ну хотя бы картин Левитана, указует краски и формы художнику. Я вовсе не хочу «отнимать у критики точку опоры», как пишет обыватель, но утверждаю, что точка эта должна быть перенесена в другую плоскость.
Обыватель требует «натуральности». Следует заметит, что в красках, употребляемых в живописи, самая светлая краска светлее самой черной в 70 раз. В природе освещенное солнцем облако в 20 000раз светлее тени от леса на черной пашне. Из этих соотношений ясно, что человеческие усилия бессильны пе-редать «натуральность».
Здесь обыватель, вероятно, напомнит мне древнюю легенду о том,
Как птицы слетались клевать виноград, нарисованные ху-дожником.
Нужно ли такое искусство? Для чего оно? Раз исчезает раз-ница между искусством и натуральным, то ценность произведе-ния падает от рыночной цены фруктов.
Задачи живописи передавать не самую природу, а впечат-ление, получаемое от природы, соотношение света и теней.
Когда вы подойдете к картине с этой точки зрения, вы увидите, что художник одним только черным карандашом мо-жет передать и впечатление яркого солнечного света и впечат-ление от бегущих облаков и взволнованного моря и т.п. Значит от картины нужно требовать передачи красоты, поэзии, на-строения, как мы требуем от стихов, необычных для разговор-ной речи, передачи чувств и душевных переживаний, от музыки - настроения.
Но, как в литературе, для того чтобы любить и ценить ее, необходимо некоторое развитие, литературный вкус, так и в живописи необходимо знакомство с этой областью искусства.
С литературой мы освоились с детства и нам в голову не приходит сравнивать насколько натуральны такие поэтические образы как «в багрец и золото одетые леса», «черные как уголь тучи», «жемчужные цепи облаков» и т. п.
Не сравниваем мы с натурой и музыку, претворившую в гармонию и пение птиц и шум моря.
К живописи же мы еще не привыкли и совершенно не зная этого искусства отвергая все, кроме понятного нам.
Неприемлемость мазка, требование что бы была выписана каждая былинка, чтобы обозначена каждая ресница столь же неосновательны, как и требование «натуральности» в окраске.
Художник не протоколист, а поэт; его задача вызывать в зрителе поэтический образ.
Поэтому он обобщает природу, игнорируя детали, выявляя, подчеркивая (утрируя) главное, т.е. общий характер натуры.
В этом состоит отличие живописи от фотографии. Фото-графия берет все, что захватывает объектив, художник берет только характерное, отбрасывая все, что не характерно, что за-темняет основную мысль.
Поэт сказал
«И согнувшись, изба, как старушка стоит»… и этими че-тырьмя словами вызвал в нас определенный образ. Мы как буд-то видим пред собою эту избу, а между тем поэт не считал ни бревен, ни окон, не указал какая крыша, есть ли труба, не определил размеры избы и проч.
В этом - смысл творческих обобщений.
Протоколист, конечно, восполнил бы все, что недосказано поэтом, но нужно ли нам точное описание той избушки, которую Кольцов видел в натуре и именно ее имел ввиду, когда писал свое стихотворение?
Если бы все требования обывателя в области искусства удовлетворялись, то от искусства не осталось бы и следа.
Из литературы пришлось бы вычеркнуть, например, Баль-монта, Городецкого, Блока, Л. Андреева, Метерлинка и всех тех, кого еще на наших глазах обыватель ругал «вульгарными декадентами», хотя теперь некоторые из них вошли даже в детские хрестоматии.
В музыке пришлось бы изгнать Грига, которого обыватель долгое время считал неприемлемым. Скрябина, над которым тот же обыватель глумился в московской консерватории.
В архитектуре, ваянии и живописи пришлось бы начать с Египта и прежде всего забраковать как «не натуральные» растительные колонны храмов, изображающие связки стеблей папируса и пальм, отвергнуть Вавилоно-Ассирийских крылатых быков, античные статуи, орнамент из цветов, людей, животных, ибо все это очень далеко от натуры.
Оказалась бы «не натурной» вся наша церковная живопись, забраковал бы обыватель всякую ярко выраженную стилизацию вроде узорно-сказочных работ Билибина, первобытного пейзажа Богаевского, старинных мотивов Стеллецкого, воскрешающие век Людовика XVI картины Сомова, Екатерининские годы в картинах Борисова-Мусатова, старые города Рериха и многое другое. Отверг бы Левитана, Врубеля, Гогена, Ван-Гога, Сезанна, всех импрессионистов декадентов и проч.
Все должны писать только под Лунда, и под олеографию из «Родины» и «Нивы» на которых воспитывался художест-венный вкус обывателя!
Уместно вспомнить историю.
В 1863 году не рядовой обыватель, а профессора академии художеств исключили за новое направление 13 учеников академии, создавших в последствии целую эпоху в живописи, известную под именем «передвижничества».
Прошло всего 20 лет и те же бунтари против академического канона забраковали Левитана, глумились над его «незаконченной живописью». А ведь Левитан, говоря словами И. Грабаря - это целая полоса в русской живописи, такая же как в литературе был Тургеневский период.
Еще большему отрицанию и большим насмешкам подвер-гался Врубель, большой художник, родственный по духу поэту Лермонтову.
Вернемся, однако, к выставке.
Помните у Алексея Толстого стихотворение о правде? По-ехали братья правду искать, подъехали к правде с семи концов, взглянули на правду с семи сторон и каждый увидел и понял правду по своему. Почувствовали уфимские художники красоту Троицкой церкви, но каждый понял ее рассказал о ней по своему. На выставке, кажется, до десяти изображений этой церкви. Остановимся на более характерных №№ по каталогу 194 и 221 - акварели Литвиненко. В обоих случаях церковь нарисована тщательно, чисто. Да, это уфимская Троицкая церковь.
В той же комнате есть Троицкая церковь Тюлькина (№ 261). Она совсем не похожа на указанные акварели. Но при-смотритесь к ней Каким массивом водрузилась она на диком берегу Белой, как властно взметнулась в синее небо желтая колокольня! Чувствуется, что здесь на границе Азии стеною твердую водрузилась Русь, не выдержанная в стиле, не пропорциональная. На церкви пятиглавие самодержавной Москвы, а колокольня в духе екатерининского барокко. А у подножия каменного обрыва покорно стали лодки и отхлынули прочь, смирившись, волны. Здесь рассказана целая легенда.
По разному взглянули художники и на красоту р. Белой. Литвиненко дал несколько видов с Белой (№№ 195, 197, 218 и 222) точно зарисованных с натуры, виденных нами неоднократно. Тюлькин опоэтизирован берега Белой (см. № 257). Далеко протянулся каменный отвес берега, синеют волны, прильнули к камням первобытные челны, торчат сваи, лепятся к оврагу примитивные жилища и чудится во всем каменный век.
Дальше нас уже не интересует, насколько точно передана натура в «Ивановском монастыре», так ли была расположена беспорядочная толпа, точно ли стоял самовар у торговки. Мы видим живопись движений, восточную пестроту и сутолоку у стен византийских храмов. Да, это та же пестрая Русь, это Ка-зань.
О других картинах до следующего раза.
Б.Р.
(Уфимская жизнь». 1916, 30 октября)
№ 10. Выставка картин
Академический реализм, неоимпрессионизм, футуризм. Открыта ежедневно от 10-ти утра до 5 час. вечера, уг. Пушкин-ской и Телеграфной.
(Великая Россия. 1919. 18 апреля)
№ 11. Объявление о закрытии выставки
Воскресенье, 27 апреля
Закрытие выставки картин
Аукцион картин
С 3 часов дня, угол Пушкинской и Телеграфной
(Великая Россия. 1919. 25 апреля)
№ 12. Картины Давида Бурлюка
30 работ Давида Бурлюка имеет в своем каталоге Уфим-ский художественный музей. Среди них - сельские пейзажи, портреты, работы с обнаженных натур. Картины по своему творческому мастерству разнообразны. Сам Бурлюк себя считает отцом футуризма, поэтому ряд картин, как «Радуга», «Казак Мамай» и другие, - чисто «бурлюковские».
Часть их этих картин привезена в музей из Буздякского района, где в 1915-16 годах проживал Бурлюк. Часть же картин осталась от выставок, организованных в 1916 году кружком уфимских художников, на которых выставлял свои работы и Бурлюк.
Из переписки музея с Бурлюком известно, что он оставил в Буздяке около 150 своих работ. Но всех картин найти не уда-лось. Было найдено только 58, из которых 20 доставлено в му-зей.
(Красная Башкирия. 1940. 23 апреля)
Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915-1918 годы. Часть V.
Приложения.
№ 1. К художникам и любителям живописи
Во второй половине октября в г. Уфе уфимское общество народных университетов, по инициативе и силами группы ху-дожников и любителей, устраивает выставку произведений жи-вописи и скульптуры. Излишне, конечно, распространятся здесь о культурно-просветительском значении подобных выставок; не говоря уже о столицах, подобные выставки устраиваются из года в год и во многих губернских городах. В нашей Уфе художественных выставок (кроме ученических) устраивалось до сих пор всего, кажется, только две: одна - лет 15 и другая (художником Лунд) - лет 5 тому назад: выставок же, на которых были бы представлены и работы местных художественных сил, еще не устраивалось совсем.
Устроители выставки настоящим письмом обращаются ко всем, кто занимается живописью, рисованием и скульптурой, с предложением принять участие в выставке присылкой на нее своих работ, как-то: картин, этюдов, эскизов, рисунков, скульптурных произведений и т.п. Тех же, кто имеет в своих частных коллекциях какие либо подлинные произведения мастеров живописи и скульптуры, устроители выставки покорнейше просят не отказать предоставить им эти произведения на время выставки, дабы дать возможность ознакомится с ними широкой публике; ответственность за сохранность этих произведений устроители выставки, конечно, принимают на себя.
О времени и месте приема экспонатов, а так же о времени и месте открытия выставки будет объявлено особо, в ближайшие дни.
Выставка продолжится не менее 2 недель. 50% чистого до-хода от платы за вход будет отчислено в пользу военнопленных.
Иногородние благоволят направлять экспонаты на для вы-ставки по адресу: Уфа, Губернская земская управа, Якову Семеновичу Бородину. Сюда же следует обращатся и за всеми справками по делам выставки.
(Уфимская жизнь. 1916, 5 октября)
№ 2. Из заметки «К открытию художественной вы-ставки»
Устроители художественной выставки в г. Уфе доводят до сведения г.г. художников и любителей живописи и владельцев художественных коллекций, что выставка будет помещаться в здании Губернского музея (Торговая площадь, возле Аксаковского дома, вход со стороны Пушкинской ул.), и откроется 16 октября в 12 часов дня. Прием экспонатов будет производится в помещении выставки 11, 12 и 13 октября с 2 до 5 часов пополудни, на следующих условиях:
1) На выставку принимаются картины, этюды, эскизы, рисунки, скульптуры и проч.
2) Произведения лиц, участвовавших на других выстав-ках, принимаются без жюри, прочиечие же произведения под-вергаются жюри.
3) Примечание: Количество выставляемых каждым ли-цом произведений может быть ограничено, в зависимости от размеров помещения выставки.
(Уфимская жизнь.1916, 8 октября)
№ 3. Из заметки «Художественная хроника»
За исключением ученических выставок из Реального учи-лища, имеющих специальный характер, в трехсотлетней исто-рии Уфы насчитывается всего лишь две выставки. Лет 15-20 тому назад была выставка работ глухонемых. Художественная ценность ее весьма сомнительна. Кажется были выставлены ко-пии с некоторых известных картин. Вторая выставка была уст-роена лет 5 тому назад кочующим по провинции с давних пор художником Лунд.
Ныне и в этой области, по видимому, назревает новая жизнь.
В газетах уже появилось сообщение, что 16 октября открывается первая в Уфе выставка произведений местных художников и любителей.
Наряду с этим организуется общество под названием «Уфимский художественный кружок», имеющее целю объеди-нить разрозненные силы художников и любителей живописи, скульптуры и рисования на почве общих интересов в этой об-ласти.
Организация такого общества и устройство выставок был задуманы группою художников и любителей еще в 1913 году. Обстоятельства военного времени замедлили осуществление на-меченного плана.
Устраиваемая ныне выставка будет представлена не только произведениями местных художников и любителей, но и картинами известных мастеров из частных коллекций. Мы слышали, например, что один из учредителей «кружка» И.Н. Шамов предлагает из своей коллекции оригиналы Айвазовского, Верещагина, Шишкина и др. Вероятно не откажутся экспонировать и другие владельцы художественных произведений в Уфе.
(Уфимская жизнь. 1916, 9 октября)
№ 4. Из заметки М. Котельникова «К статье «Художественная
хроника» в № 431 «Уфимской жизни»
Автор статьи ошибается. Перед выставкой училища глухо-немых в 1905 г. незадолго была выставка картин Мешкова. Как можно видеть из имеющегося у меня каталога выставки училища, в числе экспонатов кроме работ учеников, среди которых могли быть и копии, были оригиналы: Вл. Маковского, Архипова, Борисова, Бродского, Бенькова, Денисова, С. Колес-никова, Протопопова, Фомина и др… По достоинству ценя прекрасный почин кружка, не следовало бы умалять значение попытки училища.
(Уфимская жизнь. 1916, 11 октября)
№ 5. Из заметки «От правления уфимского
художественного кружка»
На состоявшемся сего 8 октября организационном собра-нии кружка, некоторыми членами его было сделано указание на краткость времени, остающегося до дня открытия художественной выставки (16 октября) и невозможности в силу этого подготовится к ней…. В виду этого правление кружка доводит до сведения гг. членов и других экспонентов, что открытие художественной выставки переносится на 21 октября в 12 часов дня.
(Уфимская жизнь». 1916, 11 октября)
№ 6. Из заметки «У художников»
8 октября открылся «Уфимский художественный кружок». Выражаясь словами одного художественного критика, можно сказать: воздвигнута еще одна «часовенка искусства»… Собра-ние открыл один из учредителей кружка И.Н. Шамов. Присутствовали 27 человек. Председательствовал Ю.Ю. Юлюменталь. Заслушана историческая справка о возникновении кружка и устав… Установлен размер членских взносов (вступительный 1 р., и годовой 4 р.
Затем был разрешен ряд организационных вопросов. Из-брано правление (Ю.Ю. Блюменталь, И.Н. Шамов, Я.С. Боро-дин, и кандидаты П.П. Григорьев, и П.М. Лебедев). Поручено правлению разработать и предложить ближайшему собранию соображения о порядке расходования средств, о правилах ведения счетоводства и отчетности, и о ревизии кассы.
…Возник и вызвал бурю прений вопрос о принятии на вы-ставку работ по художественной фотографии. С одной стороны указывалось на тесное соприкосновение фотографии с живопи-сью во многих случаях и отмечалось заслуга фотографии в деле воспроизведения художественных картин, популяризации. С другой, показывалось, что фотография ничего общего с живописью не имеет.
Собрание признало сначала допущение фотографии воз-можным, но затем вследствие категорических заявления П.М. Лебедева об отрицательном отношении к этому и неприемлемо-сти им никаких общений с фотографией, собрание пере-смотрело вопрос и сняло его с очереди. По вопросу о допущении на выставку прикладного искусства собрание высказалось в положительном смысле.
Поручено правлению предоставить свои соображения о плане деятельности кружка, озаботиться подысканием помеще-ния для кружка и предоставить соображения о стоимости его оборудования для постоянных собраний и занятий членов и разработать вопрос об устройстве художественной библиотеки.
(Уфимская жизнь. 1916, 11 октября)
№ 7. Сообщение об открытии выставки
21 октября в помещении губернского музея открылась вы-ставка картин. Выставлено 263 произведения. Из них 34 из коллекций И.Н. Шамова, Д. И. Татаринова, В.Т. Комарова и др. работы профессоров Айвазовского, Шишкина и Плешанова, и известных художников А. Васнецова, П. Верещагина, Е. Волкова, А. Демьянова и др. Остальные 229 вещей составляют работы местных художников и любителей живописи. Из 26 лиц участвовавших в выставке 12 получили специальное художественное образование, в том числе 3 окончили петроградскую академию художеств, 2 краковскую академию, 1 учился в Мюнхине и Париже, остальные обучались в Строгановском художественном училище и казанской художественной школе. Из любителей некоторые участвовали в провинциальных художественных выставках; произведения же Бурлюка, Лебедева, Блюменталя и Васильева экспонировались и в столицах. Художественный уровень выставки в общем для провинции довольно удовлетворителен. По содержанию произведений на выставке господствуют пейзажи… За три дня на выставке перебывало 650 человек. В день открытия выставку посетил начальник губернии.
(Уфимская жизнь. 1916, 26 октября)
№ 8. Зирах А.А. Письмо обывателя
Впечатление от выставки «Художественного кружка» у ме-ня получилось смешанное, неопределенное. На ряду с картинами понятными, и для глаза приятными, встречаются такие, которые вызывают искреннее недоумение и даже изумление. Я говорил по поводу таких картин с несколькими сведущими лицами и мне объяснили, что это новое направление в искусстве. Нынешнее искусство не ставит своей задачей точную передачу изображаемых предметов; современный художник не копирует природу, а рассказывает о ней своими словами и поэтому нынешнее искусство в высшей мере субъективно, и что бы понимать его, необходимо уловить в картине настроение автора.
Но, не смотря на такое пояснение, от многих картин у меня получилось только скверное настроение и потому не могу утверждать - действительно ли я понял их авторов. Я допускаю, что для художника не обязательно копировать природу как она есть в данный момент, что он может допускать различные комбинации, перестановки предметов, изменение цветов и т.п.; все это допустимо для создания известного настроения, но Я не могу допустить, не могу согласиться с тем, что художник вправе посягать на искажение до неузнваемости самих элементов действительности, что наблюдается в некоторых произведениях. Дерево не похоже на дерево, вода - на воду, небо - на небо, изба - на избу и т.д. И это искажение оправдывается такими объяснениями. Оказывается у художника было именно таково впечатление от увиденных им предметов. Впечатление не согласное ни цветом ни формой с действительностью, преображенное и окрашенное собственным его настроением… С субъективностью трудно спорить. Всякий может сказать, что он передал свое впе-чатление. Но все-таки позволительно усомниться доподлинно ли он сумел передать даже собственное свое впечатление или он только оправдывает такой ссылкой свое неудачное произведе-ние.
Там, где художник поста вил своей очевидной задачей изобразить действительность, там эта самая действительность и будет критерием; там же где художник передает впечатление собственными - своими условными знаками, там никакая критика не возможна, ибо у критика отнята точка опоры. И по поводу таких рассказов о природе невольно вырывается восклицание: «Послушай, - ври, да знай же меру!».
Все это касается пейзажей, но на выставке есть изображе-ние и людей, есть портреты. На иных замечается стремление и достижение сходства, уважение и любовь к искусству, и к объ-екту, на других ничего этого не замечено и если допустить на-личность уважения и любви, то, во всяком случае той своеоб-разной любви, которую так метко характеризовал неизвестный автор в известной частушке: «Милую хорошую, по лицу гало-шею».
На портрете можно заметить и синяки и кровоподтеки».
В конце концов, выставка все же отдается на суд публики, и если публика в большинстве отнесется с одобрением и к таким произведениям, то автора можно поздравить с успехом, с тем, что он уловил момент. Но хитрая эта публика; ее не разберешь, не то она одобряет, не то она порицает, не то просто только любопытствует, развлекается…
А. Зирах
(Уфимская жизнь. 1916. 29 октября)
№ 9. С выставки картин. (Мысли и впечатления)
Всякая выставка картин подобна литературному сборнику. Каждая картина - стихотворение, поэма души, запечатленная в линиях и красках.
Пробегающие выставку в 10 мин. - перелистывают сборник не читая.
Все это можно сказать о первой выставке уфимских ху-дожников. О первой выставке можно бы сказать многое, но приходится прежде всего говорить об искусстве вообще. К этому меня обязывает письмо обывателя, и те требования зрителя, которые пришлось слышать на выставке. Можно думать, что довольно численный контингент посетителей выставки имеет весьма слабое представление о задачах живо-писи.
На выставке преобладает реальный пейзаж, да еще писан-ный с натуры в Уфимской губ., а между тем обыватель пишет, что он вынес «скверное настроение», что некоторые картины «вызывают искренне недоумение и даже изумление», что в них нет «ни цвета, ни формы».
Зритель указывает: «небо сине - так не бывает»; «листья желты - неестественно, зелень ярка - ненатурально» и проч. и проч.
Далее зритель находит, что «намазано больно густо» и тре-бует тушевки, прилизанности, покрытия лаком, требует, чтобы в пейзаже была выписана каждая былинка, каждая веточка, в портрете - чтобы можно было сосчитать все ресницы и т. п.
«Искусство для нас», - говорит зритель.
«Выставка отдана на суть публике», - пишет обыватель.
Получается сплошное недоразумение: художники долго учились в школах, в академиях, много работали, много видели и все таки будто не умеют писать картины так, как нужно. А обыватель, совершенно не знакомый с историей искусства, не видавший ну хотя бы картин Левитана, указует краски и формы художнику. Я вовсе не хочу «отнимать у критики точку опоры», как пишет обыватель, но утверждаю, что точка эта должна быть перенесена в другую плоскость.
Обыватель требует «натуральности». Следует заметит, что в красках, употребляемых в живописи, самая светлая краска светлее самой черной в 70 раз. В природе освещенное солнцем облако в 20 000раз светлее тени от леса на черной пашне. Из этих соотношений ясно, что человеческие усилия бессильны пе-редать «натуральность».
Здесь обыватель, вероятно, напомнит мне древнюю легенду о том,
Как птицы слетались клевать виноград, нарисованные ху-дожником.
Нужно ли такое искусство? Для чего оно? Раз исчезает раз-ница между искусством и натуральным, то ценность произведе-ния падает от рыночной цены фруктов.
Задачи живописи передавать не самую природу, а впечат-ление, получаемое от природы, соотношение света и теней.
Когда вы подойдете к картине с этой точки зрения, вы увидите, что художник одним только черным карандашом мо-жет передать и впечатление яркого солнечного света и впечат-ление от бегущих облаков и взволнованного моря и т.п. Значит от картины нужно требовать передачи красоты, поэзии, на-строения, как мы требуем от стихов, необычных для разговор-ной речи, передачи чувств и душевных переживаний, от музыки - настроения.
Но, как в литературе, для того чтобы любить и ценить ее, необходимо некоторое развитие, литературный вкус, так и в живописи необходимо знакомство с этой областью искусства.
С литературой мы освоились с детства и нам в голову не приходит сравнивать насколько натуральны такие поэтические образы как «в багрец и золото одетые леса», «черные как уголь тучи», «жемчужные цепи облаков» и т. п.
Не сравниваем мы с натурой и музыку, претворившую в гармонию и пение птиц и шум моря.
К живописи же мы еще не привыкли и совершенно не зная этого искусства отвергая все, кроме понятного нам.
Неприемлемость мазка, требование что бы была выписана каждая былинка, чтобы обозначена каждая ресница столь же неосновательны, как и требование «натуральности» в окраске.
Художник не протоколист, а поэт; его задача вызывать в зрителе поэтический образ.
Поэтому он обобщает природу, игнорируя детали, выявляя, подчеркивая (утрируя) главное, т.е. общий характер натуры.
В этом состоит отличие живописи от фотографии. Фото-графия берет все, что захватывает объектив, художник берет только характерное, отбрасывая все, что не характерно, что за-темняет основную мысль.
Поэт сказал
«И согнувшись, изба, как старушка стоит»… и этими че-тырьмя словами вызвал в нас определенный образ. Мы как буд-то видим пред собою эту избу, а между тем поэт не считал ни бревен, ни окон, не указал какая крыша, есть ли труба, не определил размеры избы и проч.
В этом - смысл творческих обобщений.
Протоколист, конечно, восполнил бы все, что недосказано поэтом, но нужно ли нам точное описание той избушки, которую Кольцов видел в натуре и именно ее имел ввиду, когда писал свое стихотворение?
Если бы все требования обывателя в области искусства удовлетворялись, то от искусства не осталось бы и следа.
Из литературы пришлось бы вычеркнуть, например, Баль-монта, Городецкого, Блока, Л. Андреева, Метерлинка и всех тех, кого еще на наших глазах обыватель ругал «вульгарными декадентами», хотя теперь некоторые из них вошли даже в детские хрестоматии.
В музыке пришлось бы изгнать Грига, которого обыватель долгое время считал неприемлемым. Скрябина, над которым тот же обыватель глумился в московской консерватории.
В архитектуре, ваянии и живописи пришлось бы начать с Египта и прежде всего забраковать как «не натуральные» растительные колонны храмов, изображающие связки стеблей папируса и пальм, отвергнуть Вавилоно-Ассирийских крылатых быков, античные статуи, орнамент из цветов, людей, животных, ибо все это очень далеко от натуры.
Оказалась бы «не натурной» вся наша церковная живопись, забраковал бы обыватель всякую ярко выраженную стилизацию вроде узорно-сказочных работ Билибина, первобытного пейзажа Богаевского, старинных мотивов Стеллецкого, воскрешающие век Людовика XVI картины Сомова, Екатерининские годы в картинах Борисова-Мусатова, старые города Рериха и многое другое. Отверг бы Левитана, Врубеля, Гогена, Ван-Гога, Сезанна, всех импрессионистов декадентов и проч.
Все должны писать только под Лунда, и под олеографию из «Родины» и «Нивы» на которых воспитывался художест-венный вкус обывателя!
Уместно вспомнить историю.
В 1863 году не рядовой обыватель, а профессора академии художеств исключили за новое направление 13 учеников академии, создавших в последствии целую эпоху в живописи, известную под именем «передвижничества».
Прошло всего 20 лет и те же бунтари против академического канона забраковали Левитана, глумились над его «незаконченной живописью». А ведь Левитан, говоря словами И. Грабаря - это целая полоса в русской живописи, такая же как в литературе был Тургеневский период.
Еще большему отрицанию и большим насмешкам подвер-гался Врубель, большой художник, родственный по духу поэту Лермонтову.
Вернемся, однако, к выставке.
Помните у Алексея Толстого стихотворение о правде? По-ехали братья правду искать, подъехали к правде с семи концов, взглянули на правду с семи сторон и каждый увидел и понял правду по своему. Почувствовали уфимские художники красоту Троицкой церкви, но каждый понял ее рассказал о ней по своему. На выставке, кажется, до десяти изображений этой церкви. Остановимся на более характерных №№ по каталогу 194 и 221 - акварели Литвиненко. В обоих случаях церковь нарисована тщательно, чисто. Да, это уфимская Троицкая церковь.
В той же комнате есть Троицкая церковь Тюлькина (№ 261). Она совсем не похожа на указанные акварели. Но при-смотритесь к ней Каким массивом водрузилась она на диком берегу Белой, как властно взметнулась в синее небо желтая колокольня! Чувствуется, что здесь на границе Азии стеною твердую водрузилась Русь, не выдержанная в стиле, не пропорциональная. На церкви пятиглавие самодержавной Москвы, а колокольня в духе екатерининского барокко. А у подножия каменного обрыва покорно стали лодки и отхлынули прочь, смирившись, волны. Здесь рассказана целая легенда.
По разному взглянули художники и на красоту р. Белой. Литвиненко дал несколько видов с Белой (№№ 195, 197, 218 и 222) точно зарисованных с натуры, виденных нами неоднократно. Тюлькин опоэтизирован берега Белой (см. № 257). Далеко протянулся каменный отвес берега, синеют волны, прильнули к камням первобытные челны, торчат сваи, лепятся к оврагу примитивные жилища и чудится во всем каменный век.
Дальше нас уже не интересует, насколько точно передана натура в «Ивановском монастыре», так ли была расположена беспорядочная толпа, точно ли стоял самовар у торговки. Мы видим живопись движений, восточную пестроту и сутолоку у стен византийских храмов. Да, это та же пестрая Русь, это Ка-зань.
О других картинах до следующего раза.
Б.Р.
(Уфимская жизнь». 1916, 30 октября)
№ 10. Выставка картин
Академический реализм, неоимпрессионизм, футуризм. Открыта ежедневно от 10-ти утра до 5 час. вечера, уг. Пушкин-ской и Телеграфной.
(Великая Россия. 1919. 18 апреля)
№ 11. Объявление о закрытии выставки
Воскресенье, 27 апреля
Закрытие выставки картин
Аукцион картин
С 3 часов дня, угол Пушкинской и Телеграфной
(Великая Россия. 1919. 25 апреля)
№ 12. Картины Давида Бурлюка
30 работ Давида Бурлюка имеет в своем каталоге Уфим-ский художественный музей. Среди них - сельские пейзажи, портреты, работы с обнаженных натур. Картины по своему творческому мастерству разнообразны. Сам Бурлюк себя считает отцом футуризма, поэтому ряд картин, как «Радуга», «Казак Мамай» и другие, - чисто «бурлюковские».
Часть их этих картин привезена в музей из Буздякского района, где в 1915-16 годах проживал Бурлюк. Часть же картин осталась от выставок, организованных в 1916 году кружком уфимских художников, на которых выставлял свои работы и Бурлюк.
Из переписки музея с Бурлюком известно, что он оставил в Буздяке около 150 своих работ. Но всех картин найти не уда-лось. Было найдено только 58, из которых 20 доставлено в му-зей.
(Красная Башкирия. 1940. 23 апреля)