Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915-1918 годы. Часть III.
Янина Свице
Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915-1918 годы.
Следы пребывания Д.Д. Бурлюка раскиданы по всей Уфимской губернии, что не удивительно, зная о бурном характере художника и предпринимательской деятельности по заготовке сена для армии: Иглино, Уфа, Байки, Шафеев перевоз, Буздяк и окрестные селения, река Ай.
В 1915-1918 гг. Давид Давидович не только выезжал в Москву, Петербург, Самару, Симбирск, но довольно активно перемещался в пределах Уфимской губернии. По всей видимости, особенно летом, с ним была вся семья - жена Маруся и двое подраставших сыновей.
В собрании БГХМ им. Нестерова находятся две картины с видами Иглино («Осенняя распутица» (Деревня Иглино, около Уфы). 1916; «Весна в деревне Иглино». 1917.). В литературном наследии Д.Д. Бурлюка уфимского периода известны три стихотворения написанных на станции Иглино: «Делец» (1916), «Соотношение между звуками и красками» и «Свисает день, как вязкая смола…» (1915/1916 г.).
В монографии Владимира Полякова «Художник Давид Бурлюк» в качестве приложения приведены письма художника разных лет известному искусствоведу и меценату Андрею Акимовичу Шемшурину (хранятся в РГБ), которые позволяют составить примерную хронологию перемещений художника по Башкирии.
В письме от 21 августа 1915 года Бурлюк сообшает Шем-шурину свой адрес: Ст. Иглино, Самаро-Златоуст. ж.д. Д.Д.Бурлюку.
И пишет: «Милый Андрей Акимович!. Я попал уже в сибир-ские степи - кругом татарва, башкиры, масса ярких красок, бронзовые тела - одно слово «Азия». Решил писать «Русские после битвы при Калке. […] Сюда же (в степи) переслана, моей супругой, которую сюда ожидаю вкупе с сыновьями».
В письмах от 25 августа, 24 ноября и 30 декабря 1915 г., отправленных со станции Иглино, кроме обсуждения художест-венных и литературных событий, Бурлюк упоминает и о житье в Уфимской губернии: «…погода здесь стоит прекрасная (как бы не сглазить), здесь громадные реки, горы и колоссальные просторы. […] Здесь нет футуристических книг, зато сугробы истинно футурны - сажень и более». Давид Давидович просит прислать новые книги, «здесь занялся энергично чтением», а также говорит о своих работах: «сейчас я пишу картину, почти такого же построения, маслом», «я заканчиваю свою картину "Беженка" - рисуночек разорванного человечка с палочками».
Из Иглино были написаны письма за 9 и 24 января 1916 г. (в последнем упоминается поездка в Уфу). А весной-летом 1916 г. Бурлюк отправляет Шемшурину корреспонденцию уже из села Байки Бирского уезда.
4 мая он пишет: «Милый Андрей Акимович! Ездил в Петро-град - обратно не сумел Вас навестить, сообщаю свой новый адрес - старый удалите. Еду на дачу (с дачи) трое суток пароход, но первая была зимняя - сия летняя. Пишите мне, не забывайте. На 400 р. выписал красок! Простите краткость: в пути. Ваш Давид Давидович Бурлюк».
Большое русское село Байки располагалось в красивой лесной местности на севере Уфимской губернии (в современном Караидельском районе) на реке Байкинке, впадающей в судо-ходную реку Уфу (в устье имелась пристань). Это был волостной центр, крупный торговый и хлебозаготовительный пункт. В селе было построено много каменных зданий - жилые дома, лавки, торговые ряды, земская школа, двухэтажная больница. В доме попечительства действовала библиотека, имелся зрительный зал на 150 мест, где местная интеллигенция устраивала вечера, ставила любительские спектакли. Возможно, на лето в 1916 г. Д.Д. Бурлюк снял дачу в Байках, а в Иглино, судя по письму, находилась зимняя дача.
Затем, 21 июля 1916 г. Бурлюк снова пишет: «Милый Анд-рей Акимович! Я по дороге домой - сижу в Уфе, жду парохода. Здесь идут дожди.
Мои здешние друзья очень хотели бы иметь Вашу книгу «Футуризм в стихах Брюсова», поэтому, если это вас не затруд-нит, то прошу выслать её, чем меня много обяжете. Их адрес: г. Уфа. Бекетовская ул., доктору медицины Дмитр. Иванов. Тата-ринову»
Известный уфимский врач Д.И. Татаринов (1877-1956) был не только любителем живописи, но и коллекционером. На Первой Уфимской художественной выставке, прошедшей в октябре 1916 г., были выставлены картины и из его собрания.
В письмах Шемшурину Давид Бурлюк сообщает о творче-ском подъёме, в последствии искусствоведы признают башкир-ский период одним из самых ярких в творчестве художника. Так, в сентябре 1916 г. он сообщал из Буздяка: «Я написал с ½ апреля 100 холстов (с натуры - виды и портреты), а сейчас увлекаюсь синтетической и заумной живописью, каковую Вам буду иметь радость продемонстрировать в ноябре на "Валете", если сей будет… Я сей год уже ничего кроме живописи не делал. Всего написал 250 холстов».
В конце месяца, 29 сентября 1916 г., уже со станции Иглино Давид Давидович добавлял: «Мне никто сюда не пишет. И если бы каждый день я не писал картины, то скучал бы… Стояли последние дни, кои использовать для живописи можно было, поэтому писал - пишу страшно. С утра до вечера уже в тулупе!»
В октябре-ноябре 1916 года Бурлюк принял участие в пер-вой выставке, организованной Уфимским художественным кружком (выставка проходила с 21 октября до 20-х чисел ноября).
Давид Давидович представил 20 работ, написанных в 1915-1916 годах, Людмила Иосифовна Михневич - две карти-ны. В каталоге экспозиции, кроме других сведений указаны и адреса проживания участников. Бурлюк с матерью в это время жили на станции Иглино Самаро-Златоустовской железной дороги.
В переписке Бурлюка можно встретить упоминания о его уфимских знакомых, интересовавшихся футуризмом. В письме от 24 ноября 1916 г. Бурлюк обращает внимание адресата: «До-рогой Андрей Акимович! Простите, что хочу слегка и очень Вас затруднить. Первое: прислать Вашу книгу "Футуризм" - Уфа, Телеграфная, 33. Якову Сем. Бородину».
Яков Семёнович Бородин занимался живописью, был од-ним из самых активных членов уфимского художественного кружка, картины его выставлялись на всех трёх уфимских вы-ставках. Указанный в письме адрес Якова Бородина был до-машним, в 1916-1917 гг. он служил бухгалтером в губернской земской управе, в 1917 г. от губернского земства состоял в по-печительском совете Второй женской гимназии.
6 декабря 1916 г. Давид Бурлюк отправляет А.А. Шемшу-рину открытку, на лицевой стороне которой фотография моста через р. Белую в Уфе. В письме от 28 февраля 1917 г., отправ-ленном со станции Буздяк Волго-Бугульминской железной дороги, среди прочего сообщает: «был в Москве так кратко, что не попал к вам. Очень жалею. Осенью уже прочно приеду со своими необозримыми картинами (300 штук новых)».
Со станции Буздяк в 1917 г. были отправлены ещё два письма. В первом от 13 июня художник уведомлял: «Я уже неделю на Урале - скалы и леса пишу. По приезде домой надеюсь получить от вас открытку, о Ваших делах и прочее. Начал картину "Мария-Антуанетта" дома. […] Осенью буду жить около Симбирска и думаю пописать поехать Каспий».
Поездка в Симбирск в конце лета 1917 г. состоялась. В му-зее имени М.В. Нестерова хранится картина Д. Бурлюка «Цве-тущие яблони» («Симбирские сады»), на обороте холста неразборчивая надпись «Симбир. 5 (?) 1917 (?)». О жизни в Симбирске в мае 1917 г. Д. Бурлюк упоминает в воспоминаниях «Мое пребывание в Казанской художественной школе»: «Позже в 1917 году мае месяце я писал Симбирские цветущие сады: жил у сапожника, вблизи станции (внизу у Волги)».
Как уже было сказано выше, отсутствие Бурлюка в семье Еленевских летом 1917 г. может объяснятся поездками худож-ника на реку Ай в предгорья Урала или в Симбирск. Возможно, художника в этих поездках сопровождала жена Мария Никифоровна с детьми.
Последнее письмо из Буздяка Шемшурину Бурлюк отпра-вил 12 октября 1917 г., «Славный Андрей Акимович! Очень прошу узнать у секретаря "Бубнового валета" - будет ли он в сем году? Я приеду дней на 10 в Москву 1-го сего ноября. Много работаю. Жму Вашу руку. Давид. Б.».
В 1938 г. в воспоминаниях Д.Д. Бурлюк напишет об этой поездке, совпавшей с октябрьским переворотом 1917 г. «В Мо-скве меня давно уже ждали Вася Каменский, Дм. Петровский, Н. Асеев, С. Спасский, В. Хлебников, А. Лентулов и другие ми-лые "бубновалеты", а из Петрограда получались редкие, всегда скупого на слова, письма Володи Маяковского, угрожавшего не приехать в Москву, пока туда не заявлюсь я». […]
Гуси протухли.
Лето провел я в степях башкирских у станции Буздяк Вол-го-Бугульминской железной дороги. […] В башкирских степях осень богата, обильна гусями. Четырех (самых жирных) взял в мешке с расчётом, пользуясь морозцем, довести птицу до Москвы и запить их мясо с друзьями стаканами крымского виноградного. Вез с собой так же пачки картин и надежды опять "зашибить в Москве за зиму деньжат", что бы вернувшись к семье молодой, жене и сынам, в степи, опять отдаться любимой живописи. […] В поезде - своя жизнь. Но, подходя к Рязани, (по новому стилю это уже было начало ноября) в поезде начались охи и вздохи.
Из Москвы не было газет.
Из Москвы шли слухи.
Никто ничего толком не знал…
А когда попался по пути поезд из Москвы, то заявились за-кружились панические россказни.
"В Москве - бои; стреляют пушки; трещат пулемёты. Боль-шевики выступили. Юнкера и белые осаждены в разных рай-онах города, включая Кремль. В Москве - страшнее чем на фронте".
Я со своими гусями и картинами высадился в Рязани, и устроившись в номерке провинциальной гостиницы, стал ждать прихода из Москвы газет. Ждать прошлось 5 суток.
Дни стояли на диво теплые, никаких заморозков даже по утрам. И… гуси мои протухли. Пришлось выбросить с моста в речку Трубеж.
Так гуси на сей раз до Москвы не доехали. Никакого сим-волизма в этом не было».
Судя по этим воспоминаниям Бурлюк не планировал пока-дать с семьей полюбившуюся ему Уфимскую губернию. В Баш-кирии Бурлюк необыкновенно интенсивно работал как худож-ник, много путешествовал, писал стихи, постоянно ездил в Мо-скву и Петроград, участвуя там во всех творческих проектах соратников, но не забывая культурные события Уфы.
В воспоминаниях «Лестница лет моих» Давид Бурлюк пребыванию в Уфимской губернии посвятил небольшую главу «Поставка сена», изложив следующую хронологию:
«В 1915 году поселился на станции Иглино около Уфы.
1916, 1917 годы там: много писал красками - более 200 картин. Поставлял сено в армию. Был «образцовым» поставщи-ком.
В Уфе: купец Шамов, Я.С. Бородин, А.А. Кипков, Т. Цюру-па, В.И. Ищерский, Н. Попов, Чердынцев.
Все картины написанные в Башкирии сейчас находятся в музеях Уфы, Сатки, Миасса и села Буздяк.
В 1917 году устроил выставку, (кроме Уфы) - в Самаре (купили две картины для музея).
В 1918 году (январь) последнее участие на выставке «Буб-нового валета» в Москве «Опоздавший ангел мира». Н.В. Яровов доктор Давыдов.
2 апреля 1918 года выехал из Москвы к жене Марусе и де-тям своим Додику и Никише; в Башкирии летом «остался» за чешским фронтом».
Приведённый в воспоминаниях список фамилий показывает окружение художника во время уфимской жизни. Бурлюк упоминает революционеров, социал-демократов будущего наркома «товарища» А.Д. Цюрупу и А.А. Кийкова (1873-1931), известного уфимского адвоката, автора нескольких работ о революционном движении на Урале. Цюрупа, скорее всего, оказался в списке не случайно. Во время Первой мировой войны он был одним из руководителей заготовительного аппарата в губернии и Бурлюк, видимо, именно ему поставлял заготовленное (прессованное) сено, получая от него деньги.
Цюрупа был знаком и с уфимскими художниками. Именно по его инициативе Порфирий Маркович Лебедев в 1920-е гг. был приглашён в Москву для преподавания в Кремлёвской школе для детей работников ВЦИК, а также читал лекции в институте красной профессуры.
А.Д. Цюрупа был заметным представителем уфимского об-разованного общества, крупным предпринимателем. На 1917 г. он состоял членом попечительского совета Коммерческого учи-лища и торговой школы вместе с В.И. Ишерским, А.Н. Полидо-ровым и др.
Список оппозиционных знакомых Бурлюка продолжал уфимский врач Владимир Иванович Ишерский (1873-1942), также активный политический деятель. Кроме того, он был зна-током и любителем искусства, покупал произведения Давида Бурлюка, а также картины молодых уфимских художников П.М. Лебедева и А.Э. Тюлькина. Во время приездов в Уфу Бурлюк останавливался у Ишерского в доме № 16 по улице Александровской (ныне ул. К. Маркса).
Во время Гражданской войны Ишерский эвакуировался в Сибирь. После установления советской власти работал в различных медицинских учреждениях, умер в Саратове. Жена В.И. Ишерского была дочерью известного омского архитектора Э.И. Эзета. В 1919 г. в Омске Давид Бурлюк с семьёй жил у тёщи В.И. Ишерского - А.М. Эзет. Дочь Ишерского - Елизавета Владимировна Ишерская (1906-1982) подарила БГХМ картину Бурлюка, написанную в Омске, а также написала воспоминания об «омском» периоде жизни художника.
Не случайно присутствие в списке Бурлюка уфимского купца Ивана Никитича Шамова (1859 г. р.). Наверняка, это один из покупателей картин Давида Давидовича. По свидетель-ству уфимского историка П.В. Егорова, бывший деревянный дом И.Н. Шамова, выходивший фасадом на улицу Большую Ка-занскую (ныне № 49), мало похож на жилой дом, а представ-ляет собой несколько больших залов с великолепной лепниной на потолке. Есть предположение, что он был построен как галерея для художественного собрания хозяина. Известно, что в 1919 г. в создаваемый художественный музей заведующий А.А. Черданцев забрал остатки коллекции («галлереи») Шамова - свыше 30 картин, фотографии, гравюры, (в том числе Рубенса и Ван Дейка), а также шесть ящиков с образцами мрамора.
И в списке присутствует фамилия А.А. Черданцева (1871-1943), который в годы революции занимался сохранением му-зейного наследия, а в 1922-1925 гг. заведовал Уфимским худо-жественным музеем.
По всей видимости Д.Д. Бурлюк познакомился с А.А. Чер-данцевым во время первых трёх уфимских художественных выставок, которые проводились в здании губернского музея на улице Пушкинской. В 1919 г., возможно при участии Черданцева, более 30 картин Бурлюка поступили в Художественный музей из Уфимской художественной студии. И в 1923 г., когда Черданцев был директором Художественного музея, из Буздяка были перевезены работы Давида Бурлюка.
Кем был Н. Попов, упомянутый Д.Д. Бурлюком в «Лестнице лет моих», пока определить не удалось.
Когда в 1915 г. модный художник и литератор Давид Да-видович Бурлюк приехал в Уфу, он окунулся в бурную культур-ную жизнь провинции, в городе выходили три больших газеты: либеральный, прокадетский «Уфимский вестник» (в 1915 г. из-датель П.М. Сокуров, редактор А.Ф. Ница, с 1 апреля сам Соку-ров, с 9 мая И.А. Трубников), консервативный «Уфимский край» (редактор М.Н. Вилькен), а либеральный граф и помещик П.П. Толстой в 1915 г. начинает выпускать новую газету «Уфимская жизнь» (редактор В.С. Елизаровский).
Несмотря на нараставшие тяготы войны, культурная жизнь Уфы удивляет богатством. Гастролировали театральные труппы и музыкальные коллективы. В январе 1915 г. в зале дворянского собрания концертирует М.А. Каринская, после А. Вяльцевой «наиболее любимая публикой исполнительница русских песен и цыганских романсов». Собирают публику народные чтения в аудитории на Верхне-Торговой площади, проводятся литературные и музыкальные вечера, а в ноябре Уфа бегала на знаменитого поэта-декадента Бальмонта. Константин Дмитриевич выступил с лекциями «Океания» и «Поэзия, как волшебство», читал отрывки из своей новой книги «Ясень. Видение древа». Пресса балует уфимского читателя разнообразными художественными сочинениями местных авторов, создаются творческие кружки и сообщества.
Футурист Д.Д. Бурлюк встречает единомышленников среди членов недавно образованного (в 1914 г.) «Уфимского художественного кружка».
А в октябре 1916 г. в Уфе открывается первая художест-венная выставка, в которой участвует Давид Давидович Бур-люк. Она начала работу 21 октября в здании Губернского музея, располагавшемся на улице Пушкинской (ныне ул. Пушкина дом № 85/1) и должна была проходить до 20-х чисел ноября.
Среди организаторов выставки встречаем упомянутого в воспоминаниях Бурлюка Я.С. Бородина. В специальном обра-щении заранее сообщалось: «Иногородние благоволят направлять экспонаты для выставки по адресу: Уфа, Губернская земская управа, Якову Семеновичу Бородину. Сюда же следует обращаться и за всеми справками по делам выставки». Видимо, именно на Бородине лежала административно-организационная работа по выставке.
По всей видимости, осенью 1916 г. Д.Д. Бурлюк тоже на-правлял свои картины Якову Семёновичу Бородину по этому адресу, и, вероятно, в дальнейшем общался с ним.
В первой уфимской художественной выставке принял уча-стие купец Иван Никитич Шамов, также упомянутый в списке Бурлюка. Он был серьёзным коллекционером живописи, в его собрании, сообщала пресса, находились картины Айвазовского, Верещагина, Шишкина и других известных художников, кото-рые он выставлял на Уфимских художественных выставках. Кроме того, Шамов являлся одним из учредителей и активным членом Уфимского художественного кружка. Можно предполо-жить, что именно этот богатый купец обеспечивал финансовую поддержку первого объединения местных живописцев.
Заметки из «Уфимского края» за 1916 г., а также некоторые другие материалы из уфимской периодики о событиях в художественной жизни приведены в приложениях.
Был издан каталог первой выставки 1916 г. А в следующем, роковом семнадцатом, уфимские художники проводят ещё две выставки. В фондах БГХМ им. М.В. Нестерова сохранились каталоги всех трёх уфимских художественных выставок: 1) Каталог Первой выставки картин. Уфа, октябрь-ноябрь 1916; 2) Каталог Второй выставки картин. Уфа, март-апрель 1917; 3) Каталог Третьей выставки картин. Уфа, 1917.
В каталоге третьей выставки дата проведения не была указана. Но пресса извещала 21 октября 1917 г., что «Третья выставка картин Уфимского художественного кружка открыта ежедневно в Губ. музее».
Полотна Давида Бурлюка присутствовали на всех трёх вы-ставках Уфимского художественного кружка, осенью 1917 г. на третьей выставке были также представлены картины Л.И. Михневич (матери Бурлюка), которая в 1916-1917 гг. также жила в Уфимской губернии.
Сохранилось письмо Николая Давидовича Бурлюка матери - Людмиле Иосифовне и брату Давиду, отправленное в Уфим-скую губернию 18 марта 1917 г. «Я думаю съездить в Москву[…], хотел бы к Вам, но далеко. По производству я тоже буду иметь отпуски, тогда, мамуся, мы увидимся с тобой в Кунцево. Во всяком случае это не будет позже 15 июля. Как Вы живете? Боюсь что у вас скверно с сеном и тогда должны в Кунцево уехать. Спасибо большое за деньги, Додичка[…] Целую моих мамочку и Додичку, Мусю и деток. Ваш всегда Коля».
Поиск материалов о жизни и творчестве Д.Д. Бурлюка в Уфимской губернии в бурные годы революции и Гражданской войны ещё более сложен. Отрывочную информация можно най-ти в мемуарах. Так, племянник известного уфимского адвоката А.Н. Полидорова Александр Александрович Алексеев (1901-1982) в эмиграции стал известным художником и аниматором. А.А. Алексеев написал интересные воспоминания, которые в 2002 г. были опубликованы в журнале «Киноведческие запис-ки».
По воспоминаниям Алексеева, дядя - Анатолий Полидоров и его гражданская супруга - тётя Катя, дочь уфимского купца Михаила Мироновича Гирбасова, покупали современную живо-писью. В столовой их особняка, принадлежавшего наследникам Гирбасова, который находился на торговой площади на углу Пушкинской и Соборной улиц «на стенах висели современные картины, писанные маслом». В своих записках Алексеев вспо-минает о визите в Уфу Давида Бурлюка и его участии в одной из художественных выставок.
«В разгар лета 1917 г. жители Уфы, неподалеку от город-ского вокзала увидели крестьянскую повозку, груженную огромным сундуком. На нем спиной к вознице невозмутимо восседал мужчина и читал газету. Его звали Давид Давидович Бурлюк. Этот художник-живописец - опекун и друг Маяковского - был футурист, известный в обеих столицах. […]
Господин Бурлюк был гением рекламы: после постановки своего прибытия в город, очень откомментированного в прессе, он председательствовал на вернисаже с лицом, раскрашенным в зеленый цвет. Его левый глаз был закрыт нарисованным фингалом, а в бутоньерке торчала кофейная ложечка. "Гвоздем" выставки был трупик настоящей мыши, приколотый в центре маленького натюрморта, написанного маслом. Все полотна были распроданы за один день: тетя Катя купила пять.
После отъезда Бурлюка был организован Женский комитет для пропаганды изящных искусств в Уфе. Среди зимы в Уфе были расклеены объявления: СКОРО в Уфе - открытие Школы изящных искусств под попечительством знаменитого художника Давида Давидовича Бурлюка. Начало занятий в ближайшее время в новых помещениях школы. Плата за весенние занятия 300 рублей. За справками обращаться к такому-то петроградскому академику, по такому-то адресу».
Алексеев записался в школу Бурлюка, о которой вспоминал: «Член Академии, молодой человек с белой бородкой, одетый в красивый комплект цвета синего горизонта, проявил неожиданную почтительность. Он проводил меня в ателье художника. Разговаривал со мной как со взрослым. Обольщенный, я переживал своего рода метаморфозу: из младшего я становился равным. "Здание еще не достроено - говорил он мне, школа откроется не раньше чем через шесть недель, но приемная открыта после обеда". Будучи в списках будущих учеников, я мог уже рисовать здесь гипсовые слепки и пользоваться библиотекой. Нет, для этого не надо было вносить задаток. Я проводил там все вечера. Попечительство Бурлюка было простеньким предлогом для рекрутирования учеников, но весь набор состоял лишь из трех студентов. Свое посредственное образование я получил в компании трогательной молодой особы с темно-синими глазами и некоего поручика, отважно мазавшего повсюду фиолетовые тени».
Возможно именно в этой школе или студии остались рабо-ты Давида Бурлюка после переезда его с семьёй осенью 1918 г. в Златоуст. Значительная часть современного собрания художника в БГХМ им. Нестерова - это картины поступившие в 1919 г. из Уфимской художественной студии.
Картины Бурлюка, приобретённые Екатериной Гирба-совой в 1917 г., по всей видимости, были утрачены во время Гражданской войны. Её супруга А.Н. Полидорова расстреляли красные в 1918 г. в качестве заложника.
Тихая Уфа оказалась в эпицентре Гражданской войны и Бурлюк решает найти более спокойное место для жизни. В сен-тябре 1918 г. Давид Давидович Бурлюк с женой и детьми, родители Маруси, а также Марианна Давидовна Бурлюк и Лидия Никифоровна Еленевская переехали в город Златоуст, где они жили с октября 1918 по июнь 1919 г. Осенью 1918 г. красные начали наступление на Уфу и значительная часть жителей была эвакуирована в соседний Златоуст и горные заводы.
Затем началось «Большое Сибирское турне», которое за-вершилось в июне 1919 г. во Владивостоке. Это не было просто бегством. Во всех сибирских городах Бурлюк неустанно рабо-тал: писал картины, выступал с лекциями о новом искусстве, устраивал творческие вечера и выставки, при любой возможно-сти издавал сборники произведений своих друзей-поэтов. В 1920 г. Давид Бурлюк с семьёй уезжает в Японию, в 1922 г. он в США.
О том, сколько работ осталось в Башкирии, Д. Бурлюк на-писал в воспоминаниях в 1931 г.: «необходимо […] собрать и сохранить картины оставшиеся: 107 шт. в кладовых Художест-венного музея Уфы; 34 в заводах Сатки и Миасса; 54 в народ-ном доме села Буздяк».
Уфимское окружение Давида Бурлюка: 1915-1918 годы.
Следы пребывания Д.Д. Бурлюка раскиданы по всей Уфимской губернии, что не удивительно, зная о бурном характере художника и предпринимательской деятельности по заготовке сена для армии: Иглино, Уфа, Байки, Шафеев перевоз, Буздяк и окрестные селения, река Ай.
В 1915-1918 гг. Давид Давидович не только выезжал в Москву, Петербург, Самару, Симбирск, но довольно активно перемещался в пределах Уфимской губернии. По всей видимости, особенно летом, с ним была вся семья - жена Маруся и двое подраставших сыновей.
В собрании БГХМ им. Нестерова находятся две картины с видами Иглино («Осенняя распутица» (Деревня Иглино, около Уфы). 1916; «Весна в деревне Иглино». 1917.). В литературном наследии Д.Д. Бурлюка уфимского периода известны три стихотворения написанных на станции Иглино: «Делец» (1916), «Соотношение между звуками и красками» и «Свисает день, как вязкая смола…» (1915/1916 г.).
В монографии Владимира Полякова «Художник Давид Бурлюк» в качестве приложения приведены письма художника разных лет известному искусствоведу и меценату Андрею Акимовичу Шемшурину (хранятся в РГБ), которые позволяют составить примерную хронологию перемещений художника по Башкирии.
В письме от 21 августа 1915 года Бурлюк сообшает Шем-шурину свой адрес: Ст. Иглино, Самаро-Златоуст. ж.д. Д.Д.Бурлюку.
И пишет: «Милый Андрей Акимович!. Я попал уже в сибир-ские степи - кругом татарва, башкиры, масса ярких красок, бронзовые тела - одно слово «Азия». Решил писать «Русские после битвы при Калке. […] Сюда же (в степи) переслана, моей супругой, которую сюда ожидаю вкупе с сыновьями».
В письмах от 25 августа, 24 ноября и 30 декабря 1915 г., отправленных со станции Иглино, кроме обсуждения художест-венных и литературных событий, Бурлюк упоминает и о житье в Уфимской губернии: «…погода здесь стоит прекрасная (как бы не сглазить), здесь громадные реки, горы и колоссальные просторы. […] Здесь нет футуристических книг, зато сугробы истинно футурны - сажень и более». Давид Давидович просит прислать новые книги, «здесь занялся энергично чтением», а также говорит о своих работах: «сейчас я пишу картину, почти такого же построения, маслом», «я заканчиваю свою картину "Беженка" - рисуночек разорванного человечка с палочками».
Из Иглино были написаны письма за 9 и 24 января 1916 г. (в последнем упоминается поездка в Уфу). А весной-летом 1916 г. Бурлюк отправляет Шемшурину корреспонденцию уже из села Байки Бирского уезда.
4 мая он пишет: «Милый Андрей Акимович! Ездил в Петро-град - обратно не сумел Вас навестить, сообщаю свой новый адрес - старый удалите. Еду на дачу (с дачи) трое суток пароход, но первая была зимняя - сия летняя. Пишите мне, не забывайте. На 400 р. выписал красок! Простите краткость: в пути. Ваш Давид Давидович Бурлюк».
Большое русское село Байки располагалось в красивой лесной местности на севере Уфимской губернии (в современном Караидельском районе) на реке Байкинке, впадающей в судо-ходную реку Уфу (в устье имелась пристань). Это был волостной центр, крупный торговый и хлебозаготовительный пункт. В селе было построено много каменных зданий - жилые дома, лавки, торговые ряды, земская школа, двухэтажная больница. В доме попечительства действовала библиотека, имелся зрительный зал на 150 мест, где местная интеллигенция устраивала вечера, ставила любительские спектакли. Возможно, на лето в 1916 г. Д.Д. Бурлюк снял дачу в Байках, а в Иглино, судя по письму, находилась зимняя дача.
Затем, 21 июля 1916 г. Бурлюк снова пишет: «Милый Анд-рей Акимович! Я по дороге домой - сижу в Уфе, жду парохода. Здесь идут дожди.
Мои здешние друзья очень хотели бы иметь Вашу книгу «Футуризм в стихах Брюсова», поэтому, если это вас не затруд-нит, то прошу выслать её, чем меня много обяжете. Их адрес: г. Уфа. Бекетовская ул., доктору медицины Дмитр. Иванов. Тата-ринову»
Известный уфимский врач Д.И. Татаринов (1877-1956) был не только любителем живописи, но и коллекционером. На Первой Уфимской художественной выставке, прошедшей в октябре 1916 г., были выставлены картины и из его собрания.
В письмах Шемшурину Давид Бурлюк сообщает о творче-ском подъёме, в последствии искусствоведы признают башкир-ский период одним из самых ярких в творчестве художника. Так, в сентябре 1916 г. он сообщал из Буздяка: «Я написал с ½ апреля 100 холстов (с натуры - виды и портреты), а сейчас увлекаюсь синтетической и заумной живописью, каковую Вам буду иметь радость продемонстрировать в ноябре на "Валете", если сей будет… Я сей год уже ничего кроме живописи не делал. Всего написал 250 холстов».
В конце месяца, 29 сентября 1916 г., уже со станции Иглино Давид Давидович добавлял: «Мне никто сюда не пишет. И если бы каждый день я не писал картины, то скучал бы… Стояли последние дни, кои использовать для живописи можно было, поэтому писал - пишу страшно. С утра до вечера уже в тулупе!»
В октябре-ноябре 1916 года Бурлюк принял участие в пер-вой выставке, организованной Уфимским художественным кружком (выставка проходила с 21 октября до 20-х чисел ноября).
Давид Давидович представил 20 работ, написанных в 1915-1916 годах, Людмила Иосифовна Михневич - две карти-ны. В каталоге экспозиции, кроме других сведений указаны и адреса проживания участников. Бурлюк с матерью в это время жили на станции Иглино Самаро-Златоустовской железной дороги.
В переписке Бурлюка можно встретить упоминания о его уфимских знакомых, интересовавшихся футуризмом. В письме от 24 ноября 1916 г. Бурлюк обращает внимание адресата: «До-рогой Андрей Акимович! Простите, что хочу слегка и очень Вас затруднить. Первое: прислать Вашу книгу "Футуризм" - Уфа, Телеграфная, 33. Якову Сем. Бородину».
Яков Семёнович Бородин занимался живописью, был од-ним из самых активных членов уфимского художественного кружка, картины его выставлялись на всех трёх уфимских вы-ставках. Указанный в письме адрес Якова Бородина был до-машним, в 1916-1917 гг. он служил бухгалтером в губернской земской управе, в 1917 г. от губернского земства состоял в по-печительском совете Второй женской гимназии.
6 декабря 1916 г. Давид Бурлюк отправляет А.А. Шемшу-рину открытку, на лицевой стороне которой фотография моста через р. Белую в Уфе. В письме от 28 февраля 1917 г., отправ-ленном со станции Буздяк Волго-Бугульминской железной дороги, среди прочего сообщает: «был в Москве так кратко, что не попал к вам. Очень жалею. Осенью уже прочно приеду со своими необозримыми картинами (300 штук новых)».
Со станции Буздяк в 1917 г. были отправлены ещё два письма. В первом от 13 июня художник уведомлял: «Я уже неделю на Урале - скалы и леса пишу. По приезде домой надеюсь получить от вас открытку, о Ваших делах и прочее. Начал картину "Мария-Антуанетта" дома. […] Осенью буду жить около Симбирска и думаю пописать поехать Каспий».
Поездка в Симбирск в конце лета 1917 г. состоялась. В му-зее имени М.В. Нестерова хранится картина Д. Бурлюка «Цве-тущие яблони» («Симбирские сады»), на обороте холста неразборчивая надпись «Симбир. 5 (?) 1917 (?)». О жизни в Симбирске в мае 1917 г. Д. Бурлюк упоминает в воспоминаниях «Мое пребывание в Казанской художественной школе»: «Позже в 1917 году мае месяце я писал Симбирские цветущие сады: жил у сапожника, вблизи станции (внизу у Волги)».
Как уже было сказано выше, отсутствие Бурлюка в семье Еленевских летом 1917 г. может объяснятся поездками худож-ника на реку Ай в предгорья Урала или в Симбирск. Возможно, художника в этих поездках сопровождала жена Мария Никифоровна с детьми.
Последнее письмо из Буздяка Шемшурину Бурлюк отпра-вил 12 октября 1917 г., «Славный Андрей Акимович! Очень прошу узнать у секретаря "Бубнового валета" - будет ли он в сем году? Я приеду дней на 10 в Москву 1-го сего ноября. Много работаю. Жму Вашу руку. Давид. Б.».
В 1938 г. в воспоминаниях Д.Д. Бурлюк напишет об этой поездке, совпавшей с октябрьским переворотом 1917 г. «В Мо-скве меня давно уже ждали Вася Каменский, Дм. Петровский, Н. Асеев, С. Спасский, В. Хлебников, А. Лентулов и другие ми-лые "бубновалеты", а из Петрограда получались редкие, всегда скупого на слова, письма Володи Маяковского, угрожавшего не приехать в Москву, пока туда не заявлюсь я». […]
Гуси протухли.
Лето провел я в степях башкирских у станции Буздяк Вол-го-Бугульминской железной дороги. […] В башкирских степях осень богата, обильна гусями. Четырех (самых жирных) взял в мешке с расчётом, пользуясь морозцем, довести птицу до Москвы и запить их мясо с друзьями стаканами крымского виноградного. Вез с собой так же пачки картин и надежды опять "зашибить в Москве за зиму деньжат", что бы вернувшись к семье молодой, жене и сынам, в степи, опять отдаться любимой живописи. […] В поезде - своя жизнь. Но, подходя к Рязани, (по новому стилю это уже было начало ноября) в поезде начались охи и вздохи.
Из Москвы не было газет.
Из Москвы шли слухи.
Никто ничего толком не знал…
А когда попался по пути поезд из Москвы, то заявились за-кружились панические россказни.
"В Москве - бои; стреляют пушки; трещат пулемёты. Боль-шевики выступили. Юнкера и белые осаждены в разных рай-онах города, включая Кремль. В Москве - страшнее чем на фронте".
Я со своими гусями и картинами высадился в Рязани, и устроившись в номерке провинциальной гостиницы, стал ждать прихода из Москвы газет. Ждать прошлось 5 суток.
Дни стояли на диво теплые, никаких заморозков даже по утрам. И… гуси мои протухли. Пришлось выбросить с моста в речку Трубеж.
Так гуси на сей раз до Москвы не доехали. Никакого сим-волизма в этом не было».
Судя по этим воспоминаниям Бурлюк не планировал пока-дать с семьей полюбившуюся ему Уфимскую губернию. В Баш-кирии Бурлюк необыкновенно интенсивно работал как худож-ник, много путешествовал, писал стихи, постоянно ездил в Мо-скву и Петроград, участвуя там во всех творческих проектах соратников, но не забывая культурные события Уфы.
В воспоминаниях «Лестница лет моих» Давид Бурлюк пребыванию в Уфимской губернии посвятил небольшую главу «Поставка сена», изложив следующую хронологию:
«В 1915 году поселился на станции Иглино около Уфы.
1916, 1917 годы там: много писал красками - более 200 картин. Поставлял сено в армию. Был «образцовым» поставщи-ком.
В Уфе: купец Шамов, Я.С. Бородин, А.А. Кипков, Т. Цюру-па, В.И. Ищерский, Н. Попов, Чердынцев.
Все картины написанные в Башкирии сейчас находятся в музеях Уфы, Сатки, Миасса и села Буздяк.
В 1917 году устроил выставку, (кроме Уфы) - в Самаре (купили две картины для музея).
В 1918 году (январь) последнее участие на выставке «Буб-нового валета» в Москве «Опоздавший ангел мира». Н.В. Яровов доктор Давыдов.
2 апреля 1918 года выехал из Москвы к жене Марусе и де-тям своим Додику и Никише; в Башкирии летом «остался» за чешским фронтом».
Приведённый в воспоминаниях список фамилий показывает окружение художника во время уфимской жизни. Бурлюк упоминает революционеров, социал-демократов будущего наркома «товарища» А.Д. Цюрупу и А.А. Кийкова (1873-1931), известного уфимского адвоката, автора нескольких работ о революционном движении на Урале. Цюрупа, скорее всего, оказался в списке не случайно. Во время Первой мировой войны он был одним из руководителей заготовительного аппарата в губернии и Бурлюк, видимо, именно ему поставлял заготовленное (прессованное) сено, получая от него деньги.
Цюрупа был знаком и с уфимскими художниками. Именно по его инициативе Порфирий Маркович Лебедев в 1920-е гг. был приглашён в Москву для преподавания в Кремлёвской школе для детей работников ВЦИК, а также читал лекции в институте красной профессуры.
А.Д. Цюрупа был заметным представителем уфимского об-разованного общества, крупным предпринимателем. На 1917 г. он состоял членом попечительского совета Коммерческого учи-лища и торговой школы вместе с В.И. Ишерским, А.Н. Полидо-ровым и др.
Список оппозиционных знакомых Бурлюка продолжал уфимский врач Владимир Иванович Ишерский (1873-1942), также активный политический деятель. Кроме того, он был зна-током и любителем искусства, покупал произведения Давида Бурлюка, а также картины молодых уфимских художников П.М. Лебедева и А.Э. Тюлькина. Во время приездов в Уфу Бурлюк останавливался у Ишерского в доме № 16 по улице Александровской (ныне ул. К. Маркса).
Во время Гражданской войны Ишерский эвакуировался в Сибирь. После установления советской власти работал в различных медицинских учреждениях, умер в Саратове. Жена В.И. Ишерского была дочерью известного омского архитектора Э.И. Эзета. В 1919 г. в Омске Давид Бурлюк с семьёй жил у тёщи В.И. Ишерского - А.М. Эзет. Дочь Ишерского - Елизавета Владимировна Ишерская (1906-1982) подарила БГХМ картину Бурлюка, написанную в Омске, а также написала воспоминания об «омском» периоде жизни художника.
Не случайно присутствие в списке Бурлюка уфимского купца Ивана Никитича Шамова (1859 г. р.). Наверняка, это один из покупателей картин Давида Давидовича. По свидетель-ству уфимского историка П.В. Егорова, бывший деревянный дом И.Н. Шамова, выходивший фасадом на улицу Большую Ка-занскую (ныне № 49), мало похож на жилой дом, а представ-ляет собой несколько больших залов с великолепной лепниной на потолке. Есть предположение, что он был построен как галерея для художественного собрания хозяина. Известно, что в 1919 г. в создаваемый художественный музей заведующий А.А. Черданцев забрал остатки коллекции («галлереи») Шамова - свыше 30 картин, фотографии, гравюры, (в том числе Рубенса и Ван Дейка), а также шесть ящиков с образцами мрамора.
И в списке присутствует фамилия А.А. Черданцева (1871-1943), который в годы революции занимался сохранением му-зейного наследия, а в 1922-1925 гг. заведовал Уфимским худо-жественным музеем.
По всей видимости Д.Д. Бурлюк познакомился с А.А. Чер-данцевым во время первых трёх уфимских художественных выставок, которые проводились в здании губернского музея на улице Пушкинской. В 1919 г., возможно при участии Черданцева, более 30 картин Бурлюка поступили в Художественный музей из Уфимской художественной студии. И в 1923 г., когда Черданцев был директором Художественного музея, из Буздяка были перевезены работы Давида Бурлюка.
Кем был Н. Попов, упомянутый Д.Д. Бурлюком в «Лестнице лет моих», пока определить не удалось.
Когда в 1915 г. модный художник и литератор Давид Да-видович Бурлюк приехал в Уфу, он окунулся в бурную культур-ную жизнь провинции, в городе выходили три больших газеты: либеральный, прокадетский «Уфимский вестник» (в 1915 г. из-датель П.М. Сокуров, редактор А.Ф. Ница, с 1 апреля сам Соку-ров, с 9 мая И.А. Трубников), консервативный «Уфимский край» (редактор М.Н. Вилькен), а либеральный граф и помещик П.П. Толстой в 1915 г. начинает выпускать новую газету «Уфимская жизнь» (редактор В.С. Елизаровский).
Несмотря на нараставшие тяготы войны, культурная жизнь Уфы удивляет богатством. Гастролировали театральные труппы и музыкальные коллективы. В январе 1915 г. в зале дворянского собрания концертирует М.А. Каринская, после А. Вяльцевой «наиболее любимая публикой исполнительница русских песен и цыганских романсов». Собирают публику народные чтения в аудитории на Верхне-Торговой площади, проводятся литературные и музыкальные вечера, а в ноябре Уфа бегала на знаменитого поэта-декадента Бальмонта. Константин Дмитриевич выступил с лекциями «Океания» и «Поэзия, как волшебство», читал отрывки из своей новой книги «Ясень. Видение древа». Пресса балует уфимского читателя разнообразными художественными сочинениями местных авторов, создаются творческие кружки и сообщества.
Футурист Д.Д. Бурлюк встречает единомышленников среди членов недавно образованного (в 1914 г.) «Уфимского художественного кружка».
А в октябре 1916 г. в Уфе открывается первая художест-венная выставка, в которой участвует Давид Давидович Бур-люк. Она начала работу 21 октября в здании Губернского музея, располагавшемся на улице Пушкинской (ныне ул. Пушкина дом № 85/1) и должна была проходить до 20-х чисел ноября.
Среди организаторов выставки встречаем упомянутого в воспоминаниях Бурлюка Я.С. Бородина. В специальном обра-щении заранее сообщалось: «Иногородние благоволят направлять экспонаты для выставки по адресу: Уфа, Губернская земская управа, Якову Семеновичу Бородину. Сюда же следует обращаться и за всеми справками по делам выставки». Видимо, именно на Бородине лежала административно-организационная работа по выставке.
По всей видимости, осенью 1916 г. Д.Д. Бурлюк тоже на-правлял свои картины Якову Семёновичу Бородину по этому адресу, и, вероятно, в дальнейшем общался с ним.
В первой уфимской художественной выставке принял уча-стие купец Иван Никитич Шамов, также упомянутый в списке Бурлюка. Он был серьёзным коллекционером живописи, в его собрании, сообщала пресса, находились картины Айвазовского, Верещагина, Шишкина и других известных художников, кото-рые он выставлял на Уфимских художественных выставках. Кроме того, Шамов являлся одним из учредителей и активным членом Уфимского художественного кружка. Можно предполо-жить, что именно этот богатый купец обеспечивал финансовую поддержку первого объединения местных живописцев.
Заметки из «Уфимского края» за 1916 г., а также некоторые другие материалы из уфимской периодики о событиях в художественной жизни приведены в приложениях.
Был издан каталог первой выставки 1916 г. А в следующем, роковом семнадцатом, уфимские художники проводят ещё две выставки. В фондах БГХМ им. М.В. Нестерова сохранились каталоги всех трёх уфимских художественных выставок: 1) Каталог Первой выставки картин. Уфа, октябрь-ноябрь 1916; 2) Каталог Второй выставки картин. Уфа, март-апрель 1917; 3) Каталог Третьей выставки картин. Уфа, 1917.
В каталоге третьей выставки дата проведения не была указана. Но пресса извещала 21 октября 1917 г., что «Третья выставка картин Уфимского художественного кружка открыта ежедневно в Губ. музее».
Полотна Давида Бурлюка присутствовали на всех трёх вы-ставках Уфимского художественного кружка, осенью 1917 г. на третьей выставке были также представлены картины Л.И. Михневич (матери Бурлюка), которая в 1916-1917 гг. также жила в Уфимской губернии.
Сохранилось письмо Николая Давидовича Бурлюка матери - Людмиле Иосифовне и брату Давиду, отправленное в Уфим-скую губернию 18 марта 1917 г. «Я думаю съездить в Москву[…], хотел бы к Вам, но далеко. По производству я тоже буду иметь отпуски, тогда, мамуся, мы увидимся с тобой в Кунцево. Во всяком случае это не будет позже 15 июля. Как Вы живете? Боюсь что у вас скверно с сеном и тогда должны в Кунцево уехать. Спасибо большое за деньги, Додичка[…] Целую моих мамочку и Додичку, Мусю и деток. Ваш всегда Коля».
Поиск материалов о жизни и творчестве Д.Д. Бурлюка в Уфимской губернии в бурные годы революции и Гражданской войны ещё более сложен. Отрывочную информация можно най-ти в мемуарах. Так, племянник известного уфимского адвоката А.Н. Полидорова Александр Александрович Алексеев (1901-1982) в эмиграции стал известным художником и аниматором. А.А. Алексеев написал интересные воспоминания, которые в 2002 г. были опубликованы в журнале «Киноведческие запис-ки».
По воспоминаниям Алексеева, дядя - Анатолий Полидоров и его гражданская супруга - тётя Катя, дочь уфимского купца Михаила Мироновича Гирбасова, покупали современную живо-писью. В столовой их особняка, принадлежавшего наследникам Гирбасова, который находился на торговой площади на углу Пушкинской и Соборной улиц «на стенах висели современные картины, писанные маслом». В своих записках Алексеев вспо-минает о визите в Уфу Давида Бурлюка и его участии в одной из художественных выставок.
«В разгар лета 1917 г. жители Уфы, неподалеку от город-ского вокзала увидели крестьянскую повозку, груженную огромным сундуком. На нем спиной к вознице невозмутимо восседал мужчина и читал газету. Его звали Давид Давидович Бурлюк. Этот художник-живописец - опекун и друг Маяковского - был футурист, известный в обеих столицах. […]
Господин Бурлюк был гением рекламы: после постановки своего прибытия в город, очень откомментированного в прессе, он председательствовал на вернисаже с лицом, раскрашенным в зеленый цвет. Его левый глаз был закрыт нарисованным фингалом, а в бутоньерке торчала кофейная ложечка. "Гвоздем" выставки был трупик настоящей мыши, приколотый в центре маленького натюрморта, написанного маслом. Все полотна были распроданы за один день: тетя Катя купила пять.
После отъезда Бурлюка был организован Женский комитет для пропаганды изящных искусств в Уфе. Среди зимы в Уфе были расклеены объявления: СКОРО в Уфе - открытие Школы изящных искусств под попечительством знаменитого художника Давида Давидовича Бурлюка. Начало занятий в ближайшее время в новых помещениях школы. Плата за весенние занятия 300 рублей. За справками обращаться к такому-то петроградскому академику, по такому-то адресу».
Алексеев записался в школу Бурлюка, о которой вспоминал: «Член Академии, молодой человек с белой бородкой, одетый в красивый комплект цвета синего горизонта, проявил неожиданную почтительность. Он проводил меня в ателье художника. Разговаривал со мной как со взрослым. Обольщенный, я переживал своего рода метаморфозу: из младшего я становился равным. "Здание еще не достроено - говорил он мне, школа откроется не раньше чем через шесть недель, но приемная открыта после обеда". Будучи в списках будущих учеников, я мог уже рисовать здесь гипсовые слепки и пользоваться библиотекой. Нет, для этого не надо было вносить задаток. Я проводил там все вечера. Попечительство Бурлюка было простеньким предлогом для рекрутирования учеников, но весь набор состоял лишь из трех студентов. Свое посредственное образование я получил в компании трогательной молодой особы с темно-синими глазами и некоего поручика, отважно мазавшего повсюду фиолетовые тени».
Возможно именно в этой школе или студии остались рабо-ты Давида Бурлюка после переезда его с семьёй осенью 1918 г. в Златоуст. Значительная часть современного собрания художника в БГХМ им. Нестерова - это картины поступившие в 1919 г. из Уфимской художественной студии.
Картины Бурлюка, приобретённые Екатериной Гирба-совой в 1917 г., по всей видимости, были утрачены во время Гражданской войны. Её супруга А.Н. Полидорова расстреляли красные в 1918 г. в качестве заложника.
Тихая Уфа оказалась в эпицентре Гражданской войны и Бурлюк решает найти более спокойное место для жизни. В сен-тябре 1918 г. Давид Давидович Бурлюк с женой и детьми, родители Маруси, а также Марианна Давидовна Бурлюк и Лидия Никифоровна Еленевская переехали в город Златоуст, где они жили с октября 1918 по июнь 1919 г. Осенью 1918 г. красные начали наступление на Уфу и значительная часть жителей была эвакуирована в соседний Златоуст и горные заводы.
Затем началось «Большое Сибирское турне», которое за-вершилось в июне 1919 г. во Владивостоке. Это не было просто бегством. Во всех сибирских городах Бурлюк неустанно рабо-тал: писал картины, выступал с лекциями о новом искусстве, устраивал творческие вечера и выставки, при любой возможно-сти издавал сборники произведений своих друзей-поэтов. В 1920 г. Давид Бурлюк с семьёй уезжает в Японию, в 1922 г. он в США.
О том, сколько работ осталось в Башкирии, Д. Бурлюк на-писал в воспоминаниях в 1931 г.: «необходимо […] собрать и сохранить картины оставшиеся: 107 шт. в кладовых Художест-венного музея Уфы; 34 в заводах Сатки и Миасса; 54 в народ-ном доме села Буздяк».