"Москва - Петушки" во Франкфурте
(моноспектакль с ангелами)
Мне рассказывали... Я это увидел! Я это услышал! Я был в этом поезде! И это, как все, что делает Е.Вишневский со товарищи (от Винни-Пуха до Колымских рассказов, от Хармса до Роллана и Кортасара), было здорово!
Сказать, что это была совсем другая Москва и совсем другие Петушки, чем когда-то вожделенные, найденные, прочитанные, шокировавшие, обильно цитированные и почти забытые, было бы непростительной банальностью. Конечно, другие, и их не пересказать, не описать... их можно только пережить, находясь в нескольких шагах от человека, с которым разговаривают ангелы.
Написанное о нем превысило написанное им, наверное, уже стократно.
- цитата из спектакля, содержащего кроме монологов В.Е., великолепно сыгранных Е.В., небольшое послесловие и монологи других поэтов... ведь вместе с нашим героем ехали его современники, насовсем уезжая, кто из СССР, кто еще дальше.
Это был смех сквозь слезы. Но слезы были кровавыми. Но это был смех. Ангелы не только разговаривали с Веничкой, они пели под гитару и без, а потом за щемяще грустными песнями на слова Шпаликова и Чикиной следовали щемящие и ернические стихотворения Бродского, Коркии, Иртеньева.
Выхожу один я на дорогу
В старомодном ветхом шушуне,
Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
Впрочем, речь пойдет не обо мне.
На другом конце родного края,
Где по сопкам прыгают сурки,
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.
Три ложноклассических японца -
Хокусай, Басё и Як-Цидрак
Сговорились до восхода солнца
Наших отметелить только так.
Хорошо, что в юбочке из плюша,
Всем известна зренья остротой,
Вышла своевременно Катюша
На высокий на берег крутой.
И направив прямо в сумрак ночи
Тысячу биноклей на оси,
Рявкнула Катюша, что есть мочи:
- Ну-ка брысь отседа, иваси!
И вдогон добавила весомо
Слово, что не сходу вставишь в стих,
Это слово каждому знакомо,
С ним везде находим мы родных.
Я другой страны такой не знаю,
Где оно так распространено.
И упали наземь самураи,
На груди рванувши кимоно.
Поделом поганым самураям,
Не дождется их япона мать.
Вот как мы, примерно, поступаем,
Если враг захочет нас сломать.
И. Иртеньев, 1996
* * *
Мир не умер, потому что смеялся. Веничка тоже смеялся, но умер. А если бы нет, то наверняка посчитал бы, что это - повод, чтобы ...
Мне рассказывали... Я это увидел! Я это услышал! Я был в этом поезде! И это, как все, что делает Е.Вишневский со товарищи (от Винни-Пуха до Колымских рассказов, от Хармса до Роллана и Кортасара), было здорово!
Сказать, что это была совсем другая Москва и совсем другие Петушки, чем когда-то вожделенные, найденные, прочитанные, шокировавшие, обильно цитированные и почти забытые, было бы непростительной банальностью. Конечно, другие, и их не пересказать, не описать... их можно только пережить, находясь в нескольких шагах от человека, с которым разговаривают ангелы.
Написанное о нем превысило написанное им, наверное, уже стократно.
- цитата из спектакля, содержащего кроме монологов В.Е., великолепно сыгранных Е.В., небольшое послесловие и монологи других поэтов... ведь вместе с нашим героем ехали его современники, насовсем уезжая, кто из СССР, кто еще дальше.
Это был смех сквозь слезы. Но слезы были кровавыми. Но это был смех. Ангелы не только разговаривали с Веничкой, они пели под гитару и без, а потом за щемяще грустными песнями на слова Шпаликова и Чикиной следовали щемящие и ернические стихотворения Бродского, Коркии, Иртеньева.
Выхожу один я на дорогу
В старомодном ветхом шушуне,
Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
Впрочем, речь пойдет не обо мне.
На другом конце родного края,
Где по сопкам прыгают сурки,
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.
Три ложноклассических японца -
Хокусай, Басё и Як-Цидрак
Сговорились до восхода солнца
Наших отметелить только так.
Хорошо, что в юбочке из плюша,
Всем известна зренья остротой,
Вышла своевременно Катюша
На высокий на берег крутой.
И направив прямо в сумрак ночи
Тысячу биноклей на оси,
Рявкнула Катюша, что есть мочи:
- Ну-ка брысь отседа, иваси!
И вдогон добавила весомо
Слово, что не сходу вставишь в стих,
Это слово каждому знакомо,
С ним везде находим мы родных.
Я другой страны такой не знаю,
Где оно так распространено.
И упали наземь самураи,
На груди рванувши кимоно.
Поделом поганым самураям,
Не дождется их япона мать.
Вот как мы, примерно, поступаем,
Если враг захочет нас сломать.
И. Иртеньев, 1996
* * *
Мир не умер, потому что смеялся. Веничка тоже смеялся, но умер. А если бы нет, то наверняка посчитал бы, что это - повод, чтобы ...