Писательские заметки
Продумать сюжетную линию своего произведения можно от начала и до конца ещё на стадии подготовки, но вот детали - это и есть причина, по которой написание порой затягивается на годы. Ты знаешь, что случится с твоими героями в следующей главе, но тебя не должно это интересовать, пока ты доподлинно не опишешь текущую. Следует продумать описание обстановки, места действия, ощущений персонажей, диалоги между ними. При этом важно сразу опустить малозначительные, ненужные моменты, которые для читателя заведомо не будут представлять ни интереса, ни пользы.
Современная художественная литература во многом отличается от произведений классиков. Причин этому немало, и главная из них, конечно же, кроется в целевой аудитории, то есть в читателях. Современные читатели более требовательны в отличие от людей той эпохи, но в то же время более непредсказуемы. Так, они могут беспощадно забраковать качественную книгу, но с восторгом принять халтуру. Они могут держать в памяти имена многих современных писателей, но при этом не прочитать и строчки хоть одного из них; в то же время они могут с запоем на одном дыхании одолеть показавшееся им интересным произведение, однако имени автора после прочтения и не вспомнят. Изменилось и само отношение к чтению. В былые времена читатель целенаправленно шёл в библиотеку, специально выбрав время для этого, и мог провести там полдня, забыв обо всём на свете. Сегодня чтение в основном - это способ скоротать время, чтобы не скучать во время бытовой рутины. Чтение зачастую ведётся параллельно с другим занятием. В этой связи сюжет должен быть захватывающим, чтобы читатель не желал особо отвлекаться от книги, и одновременно простым, чтобы читатель легко мог вернуться к мысли, если параллельное занятие его всё же сильно отвлечёт.
Чтобы учесть эти и многие другие факторы, связанные с целевой аудиторией, чтобы моя повесть была рассчитана на широкий, а не ограниченный, круг лиц, мне приходится обращаться к современной художественной литературе. Чтобы не получилось, как в известном анекдоте, где «чукча не читатель, чукча - писатель». Конечно, тратить время на полное прочтение от корки до корки книги, от которой тебя тошнит, - это безумие. Но и утверждать, что только классика живёт вечно, а современная литература - сплошная графомания, тоже неверно. Тогда, получается, лучше и не браться за написание своей повести, раз всё равно она обречена пополнить груду макулатуры.
Признанная классика мировой литературы - это то мерило, под которое мы можем подстроить любое современное произведение, и тем самым понять, кто из сегодняшних писателей что из себя представляет. С помощью этого мерила мы также без труда определим: шло произведение от сердца автора либо налицо выполнение им коммерческого заказа. С течением времени во многом изменился и русский язык, и в современных произведениях мы часто встречаем слова и речевые обороты, присущие исключительно нашему времени, а может, и чересчур злободневные, которые лет через пять уже никто не поймёт. Поэтому, вооружившись теорией, теперь я могу с уверенностью перечислить те моменты, те приёмы, используемые некоторыми современными писателями, которые, на мой взгляд, неприемлемы для использования их в произведениях, претендующих на сохранение себя для потомков. И эти приёмы лично я постараюсь не применять в своей повести, которая в настоящее время находится в работе. Данные приёмы отторгают, отвращают писателя и сводят на нет интерес (не говоря уже о любви) к произведению.
1. Жаргон. Всё равно, какой: уголовный, молодёжный, профессиональный. Да, русский язык с годами меняется. Люди общаются между собою иначе, чем хотя бы полвека назад. И в этой связи жаргон в современных произведениях допустим, но, подчёркиваю, только в прямой речи! То есть когда автор передаёт диалог между персонажами произведения. В этом случае употребления жаргона сделает произведение даже правдоподобнее, чем если бы герои общались между собою на литературном языке. Однако в повествовательной части произведения жаргон и сленг недопустимы и являются признаком крайне низкосортной книжонки, предназначенной для целевой аудитории, не обременённой интеллектом. Хватает с нас в этой жизни того, что мы и так разучились грамотно излагать свои мысли - без жаргона, сленга и слов-паразитов. Сегодня даже журналисты и дикторы в теленовостях позволяют себе в официальных репортажах употребление таких выражений, как «жесть», «терпила», «по барабану», «фура», «не вопрос» и т.д. Литература - это один из двигателей культурного прогресса общества, но когда её начинают засорять этим мусором, то она, напротив, становится показателем культурного упадка.
2. Матерная ругань. «Ну, об этом вообще речи быть не должно!» - воскликнет иной ревнитель культурных ценностей. Но тогда он просто не читал произведения некоторых современных писателей, которые подчас обильно сдабривают матерщиной своё повествование, причём не только в прямой речи. Для примера несколько цитаток:
«А потом все эти люди вымерли, а город заселили свино-тараканами со всех возможных усть-пи**юйсков, которым это великолепие на х** не нужно»;
«… Ибо даже такие напасти, как пожирающий всё монстр военного бюджета, глупая и аморфная экономическая политика, всеобщее распи**яйство, - НИЧТО по сравнению с гигантскими ресурсами…»;
«Поезд останавливается на станции. В вагон входят новые люди. Мне кажется, что они внимательно рассматривают меня и ждут, что я им скажу какую-то основополагающую истину, способную перевернуть их жизнь. Ну или просто пошлю на х**»;
«Дикторши строили глазки и избегали называть вещи своими именами. Но было ясно: это пи**ец. Нужно не маяться дурью, а возвращаться на историческую родину».
Разумеется, в оригинале произведений, из которых приведены цитаты, никаких звёздочек нет, и эти всем известные с детства слова выставлены во всей своей уродливости. Если говорить о прямой речи, то там, такое ощущение, персонажи вообще без мата даже вздохнуть не могут.
Что такое мат? Эти выражения человек употребляет в двух случаях: либо в состоянии гнева (выйдя за пределы самоконтроля), либо по причине крайне скудного словарного запаса. В последнем случае с помощью этих слов человек пытается строить предложения, рассказывая о чём-либо, и называть ими вещи, официального названия которых он не знает. Например: «Ну и вот, короче, я, блин, это… Присоединил вот эту фигню к той фигне - и оно всё на фиг вообще развалилось». Мат - результат ограниченности лексикона, а она в свою очередь превалирует у человека, который в своей жизни очень мало прочитал книг либо не прочитал ни одной. Доказано, что чтение способствует развитию речи и мышления. Начитанный человек способен свободно построить предложение и сформулировать свою мысль, не прибегая к нецензурной брани. Что в таком случае хотят продемонстрировать писатели, использующие матерщину в книгах? Может, они думают, что если пишут для взрослых, то никаких ограничений не существует? А по-моему, они просто не уважают своих читателей.
Что касается использования мата при передаче прямой речи персонажей, то здесь всё неоднозначно. С одной стороны, читатель сам не поверит, встретив в книге, предположим, диалог двух сельских трактористов наподобие:
«Коллега, послушайте, вы зачем у меня ночью солярку с трактора слили? Вас ударить за это?»
«Послушайте! А не пойти ли вам куда-нибудь? Я состою в интимных отношениях и с вами, и с вашим трактором, и с вашей соляркой, и ничего я ночью не сливал!»
С другой стороны, свободное использование мата даже в диалогах может навести на мысль о том, что автор - человек совершенно «без тормозов» и в жизни сам матерится, как сапожник, никого не стесняясь. Поэтому лично мною найден был следующий компромисс. В моей повести присутствуют сцены из военной жизни главных героев. А кто был в армии, тот знает, что там матом не ругаются: там на нём говорят. Передача армейских диалогов без мата - явная фальшивка. Поэтому в моей повести некоторые слова в прямой речи матросов и офицеров частично закрыты многоточиями. Так в своё время писателей обязывала поступать советская цензура, и в этом я с нею солидарен.
3. Эротика. Подробным описанием интимных сцен персонажей произведения грешат в основном писатели, работающие в жанре «остросюжетный детектив». Мы все помним американские боевики с героем-одиночкой, прыгающей камерой и гнусавым пиратским переводчиком, которыми вся страна засматривалась в девяностые годы. Мы прекрасно помним, что непременным атрибутом любой подобной картины была постельная сцена главного героя с показом крупным планом женской груди. Либо полицейские при распутывании криминального дела обязательно хотя бы раз за весь фильм зайдут в стриптиз-бар, и непременно в кадр на несколько секунд попадёт обнажённая танцовщица. По всей видимости, это делалось для того, чтобы зритель слегка расслабился и отвлёкся от стрельбы, драк и погонь на дозу «клубнички». Эти сцены были призваны слегка разбавить ту чернуху, кровь, трупы, которыми пестрела картина, дабы успокоить напуганного зрителя в середине просмотра, когда до «хэппи энда» ещё полфильма.
Так вот, смею заверить, что авторы книжных боевиков в подробностях описания эротических сцен зачастую дадут фору любому кинорежиссёру. В своих «лирических отступлениях» автор подчас не тратит время на описание чувств, возникающих между персонажами противоположных полов, а сразу переходит к детальному описанию происходящего на фоне этих чувств процесса. Подобный эпизод в книгах выглядит примерно следующим образом: «Он обхватил её за талию, а другой рукой бесцеремонно залез под юбку. Она не возражала и податливо прильнула к нему. Рукой он нащупал под юбкой узкую полоску трусиков и, отогнув её…» Далее автор в деталях повествует, что «он» нашёл у «неё» под трусиками интересного и что за этим последовало, - и так до самой развязки, вплоть до того момента, когда оба героя лежат рядом, «он» задумчиво закуривает прямо в постели, а «она» довольно мурлыкает.
У меня при прочтении такого момента в серьёзной книге возникает только один вопрос: зачем это нужно? Может, автор считает, что читатели не знают анатомии и забыли разницу в устройстве мужчины и женщины, красочно поведав нам о том, что там у «неё» находится под одеждой? Или автор полагает, что читатель - наивный дурачок и всерьёз думает, что когда женщина остаётся у мужчины переночевать или когда приглашает его зайти «на чай» после того, как он отвёз её поздним вечером домой, они и вправду спят либо пьют чай? И если автор не опишет в красках, чем они на самом деле в это время занимаются, читатель никогда не откроет для себя эту страшную тайну? А больше всего я склоняюсь к той версии, что у автора в личной жизни не ладится и ему чего-то не хватает. Старик Фрейд, наверное, подтвердил бы мою догадку. Потому что если ты пишешь в «остросюжетном» жанре, то путь и сюжет твоей книги будет острым, держащим читателя в напряжении и интригуя его с первой до последней страницы. А когда ты пускаешься в подобные «лирические отступления», читатель расслабляется, после чего восстановить интригу уже непросто. Даже если следующим эпизодом книги будет резкий переход от постельной сцены к перестрелке с ворвавшимися в спальню громилами в масках, читатель уже мало обратит на это внимания, поскольку он ещё не отошёл от мысли о том, что кроется под нижним бельём у той красавицы, которую ты ему только что в тонкостях описал. Учитывая, что целевой аудиторией книжных боевиков являются в основном мужчины, не сомневайся, что интимными эпизодами ты надолго притупишь внимание читателя, рискуя вовсе сбить его с сюжетной линии.
На мой взгляд, интимные моменты в книге должны быть понятны читателю, но в то же время завуалированы. Взрослые читатели и так всё прекрасно понимают, а для подробного описания эротических сцен есть и соответствующий литературный жанр. Нужно просто определить, в каком жанре ты пишешь. Если хочешь построить запутанный драматический сюжет и создать грамотную интригу, то не нужно чрезмерно отвлекать читателя резким переходом на эротический (а иногда и порнографический) жанр.
4. Ненужные подробности. В простонародье это называют «лить воду». Некоторые писатели забываются, что пишут не школьное сочинение для того, чтобы большим объёмом отвязаться от учителя, а своё произведение, в котором упор следует делать не на количество страниц, а на качество содержания. Они зачем-то приводят в своих книгах такие бытовые мелочи, на которые даже в реальной жизни люди не обращают внимания, выполняя их чисто автоматически. Например, вместо того, чтобы кратко написать: «Андрей добрался до нужного места автобусом», что является достаточным, автор начинает «лить воду»: «Андрей простоял на остановке минут десять, пока не подошёл нужный ему автобус. Пропустив выходящих пассажиров, он зашёл в него и заплатил за проезд кондуктору. Свободных мест не было, и он ехал стоя три остановки, пока не добрался до нужного места». Эта муть по ходу чтения утомляет, и читатель начинает скучать и перескакивать через строчки. Пропуская ненужные подробности, он в результате может пропустить и что-то важное. Вот если с данными мелочами связаны какие-то ключевые моменты сюжета, тогда - да: в этом случае можно эти мелочи приплести для пущей ясности картины. Например: «Андрей зашёл в автобус и попросил рядом стоящего пассажира передать за проезд. Случайно встретившись с ним взглядом, он обомлел: это был тот самый одноглазый беззубый маньяк с отрубленным носом и шрамом на подбородке, которого полиция разыскивает уже десять лет».
На мой взгляд, по кратким в своём содержании предложениям уже должно быть ясны эти мелочи. Они должны всплывать между строк, а формальное написание их не имеет смысла. Писатель должен сам перечитывать произведение, над которым работает, и в случае выявления ненужных подробностей включать фильтр, вычёркивая их из текста. Примером для писателя могут послужить фильмы, в которых такой монтаж тщательно произведён. В кино обычно не показывают, как герои ходят в туалет, моют руки перед едой, запирают дверь на ключ, одеваются и раздеваются, обуваются и разуваются и т.д., если только с этими мелочными эпизодами непосредственно не связана какая-либо важная деталь сюжета картины. То же самое относится и к книгам.
А иногда читатель, страдающий богатым внутренним миром, выискивает глубинный смысл в этой воде. «Что же хотел сказать автор миру, когда написал, как главный герой выносит из дома мусор на помойку? - думает он. - Наверное, он имел в виду нашу жизнь, которая никчёмна и не имеет смысла: однажды она будет выброшена на свалку истории, и никто не вспомнит о нас…» Да ничего автор не хотел здесь сказать! Он просто забыл вычеркнуть ненужный эпизод о том, как главный герой выносит мусор.
5. Чрезмерно витиеватый стиль изложения. Русский язык, конечно, с годами меняется, но это не значит, что каждый писатель должен пытаться внести в это дело свою лепту, выдумывая по ходу произведения аллегории, не знакомые ни одному толковому словарю. Читатели его в данном случае просто не поймут и заскучают. Если автор любит пафос, то русский язык достаточно богат на синонимы, эпитеты и море заимствованных слов, прочно устоявшихся в нём. Моя повесть, к примеру, тоже пестрит сложноподчинёнными предложениями, но я при этом стараюсь не запутывать потенциального читателя и уж тем более не ошарашивать его фразеологизмами, смысл которых понятен лишь мне одному.
В своё время А.И. Солженицын прославился тем, что явно придумывал неведомые отглагольные существительные, которых не встретишь ни у Даля, ни у Ушакова. Лишь из контекста приходится догадываться, что они означают. Но где был Солженицын и где современные писатели? Последние просто не имеют права вводить в русский язык какие-то новшества и писать примерно такое (цитаты):
«Баррас переживёт почти всех участников этой книги и умрёт в старости в своём имении, пиша мемуары о Великой Французской революции…» Несуществующее деепричастие, образованное от глагола «писать» - «пиша».
«Я явился сюда, дабы отмстять сему народцу!» Ну, тут вообще без комментариев…
«Инда взопрели озимые, рассупонилось красно солнышко, расталдыкнуло лучи свои по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился». Хотя это и саркастическая цитата из «Золотого телёнка», она отлично годится для «троллинга» самиздатовских писателей, выдумывающих несуществующий «народный» фольклор.
К счастью, данный приём встречается в современной литературе достаточно редко. Причиной тому является то, что гадить несусветной матерщиной на бумаге намного проще, чем запустить полёт фантазии в сторону попытки обогащения русского языка.
Но если перечисленных приёмов при максимуме внимательности и осмотрительности избежать не так уж и сложно, то имеется и такой, который может свести на нет весь интерес к прочтению произведения целиком у любого читателя. А это - предсказуемый финал. Иногда бывает так, что книгу вроде бы читаешь впервые в жизни, а сам откуда-то уже знаешь, к чему клонит автор и чем всё закончится. Не допустить этого даже некоторым классикам оказалось не под силу. И универсальный совет на все случаи жизни в таком тонком деле лично я, как любитель, дать не в силах. Но надеюсь, что по ходу написания своей повести я для себя найду ответ на этот вопрос. Творческий процесс - это сугубо индивидуальная мыслительная деятельность (хотя некоторые писатели работают в паре), и каждое произведение уникально по-своему. Не стоит забывать и о том, что читатель тоже разнится по степени своей проницательности. И о том, что иногда непредсказуемый финал разочаровывает читателя больше, чем очевидный.
Читайте также: Табачная зависимость в отражении писателей-классиков
Современная художественная литература во многом отличается от произведений классиков. Причин этому немало, и главная из них, конечно же, кроется в целевой аудитории, то есть в читателях. Современные читатели более требовательны в отличие от людей той эпохи, но в то же время более непредсказуемы. Так, они могут беспощадно забраковать качественную книгу, но с восторгом принять халтуру. Они могут держать в памяти имена многих современных писателей, но при этом не прочитать и строчки хоть одного из них; в то же время они могут с запоем на одном дыхании одолеть показавшееся им интересным произведение, однако имени автора после прочтения и не вспомнят. Изменилось и само отношение к чтению. В былые времена читатель целенаправленно шёл в библиотеку, специально выбрав время для этого, и мог провести там полдня, забыв обо всём на свете. Сегодня чтение в основном - это способ скоротать время, чтобы не скучать во время бытовой рутины. Чтение зачастую ведётся параллельно с другим занятием. В этой связи сюжет должен быть захватывающим, чтобы читатель не желал особо отвлекаться от книги, и одновременно простым, чтобы читатель легко мог вернуться к мысли, если параллельное занятие его всё же сильно отвлечёт.
Чтобы учесть эти и многие другие факторы, связанные с целевой аудиторией, чтобы моя повесть была рассчитана на широкий, а не ограниченный, круг лиц, мне приходится обращаться к современной художественной литературе. Чтобы не получилось, как в известном анекдоте, где «чукча не читатель, чукча - писатель». Конечно, тратить время на полное прочтение от корки до корки книги, от которой тебя тошнит, - это безумие. Но и утверждать, что только классика живёт вечно, а современная литература - сплошная графомания, тоже неверно. Тогда, получается, лучше и не браться за написание своей повести, раз всё равно она обречена пополнить груду макулатуры.
Признанная классика мировой литературы - это то мерило, под которое мы можем подстроить любое современное произведение, и тем самым понять, кто из сегодняшних писателей что из себя представляет. С помощью этого мерила мы также без труда определим: шло произведение от сердца автора либо налицо выполнение им коммерческого заказа. С течением времени во многом изменился и русский язык, и в современных произведениях мы часто встречаем слова и речевые обороты, присущие исключительно нашему времени, а может, и чересчур злободневные, которые лет через пять уже никто не поймёт. Поэтому, вооружившись теорией, теперь я могу с уверенностью перечислить те моменты, те приёмы, используемые некоторыми современными писателями, которые, на мой взгляд, неприемлемы для использования их в произведениях, претендующих на сохранение себя для потомков. И эти приёмы лично я постараюсь не применять в своей повести, которая в настоящее время находится в работе. Данные приёмы отторгают, отвращают писателя и сводят на нет интерес (не говоря уже о любви) к произведению.
1. Жаргон. Всё равно, какой: уголовный, молодёжный, профессиональный. Да, русский язык с годами меняется. Люди общаются между собою иначе, чем хотя бы полвека назад. И в этой связи жаргон в современных произведениях допустим, но, подчёркиваю, только в прямой речи! То есть когда автор передаёт диалог между персонажами произведения. В этом случае употребления жаргона сделает произведение даже правдоподобнее, чем если бы герои общались между собою на литературном языке. Однако в повествовательной части произведения жаргон и сленг недопустимы и являются признаком крайне низкосортной книжонки, предназначенной для целевой аудитории, не обременённой интеллектом. Хватает с нас в этой жизни того, что мы и так разучились грамотно излагать свои мысли - без жаргона, сленга и слов-паразитов. Сегодня даже журналисты и дикторы в теленовостях позволяют себе в официальных репортажах употребление таких выражений, как «жесть», «терпила», «по барабану», «фура», «не вопрос» и т.д. Литература - это один из двигателей культурного прогресса общества, но когда её начинают засорять этим мусором, то она, напротив, становится показателем культурного упадка.
2. Матерная ругань. «Ну, об этом вообще речи быть не должно!» - воскликнет иной ревнитель культурных ценностей. Но тогда он просто не читал произведения некоторых современных писателей, которые подчас обильно сдабривают матерщиной своё повествование, причём не только в прямой речи. Для примера несколько цитаток:
«А потом все эти люди вымерли, а город заселили свино-тараканами со всех возможных усть-пи**юйсков, которым это великолепие на х** не нужно»;
«… Ибо даже такие напасти, как пожирающий всё монстр военного бюджета, глупая и аморфная экономическая политика, всеобщее распи**яйство, - НИЧТО по сравнению с гигантскими ресурсами…»;
«Поезд останавливается на станции. В вагон входят новые люди. Мне кажется, что они внимательно рассматривают меня и ждут, что я им скажу какую-то основополагающую истину, способную перевернуть их жизнь. Ну или просто пошлю на х**»;
«Дикторши строили глазки и избегали называть вещи своими именами. Но было ясно: это пи**ец. Нужно не маяться дурью, а возвращаться на историческую родину».
Разумеется, в оригинале произведений, из которых приведены цитаты, никаких звёздочек нет, и эти всем известные с детства слова выставлены во всей своей уродливости. Если говорить о прямой речи, то там, такое ощущение, персонажи вообще без мата даже вздохнуть не могут.
Что такое мат? Эти выражения человек употребляет в двух случаях: либо в состоянии гнева (выйдя за пределы самоконтроля), либо по причине крайне скудного словарного запаса. В последнем случае с помощью этих слов человек пытается строить предложения, рассказывая о чём-либо, и называть ими вещи, официального названия которых он не знает. Например: «Ну и вот, короче, я, блин, это… Присоединил вот эту фигню к той фигне - и оно всё на фиг вообще развалилось». Мат - результат ограниченности лексикона, а она в свою очередь превалирует у человека, который в своей жизни очень мало прочитал книг либо не прочитал ни одной. Доказано, что чтение способствует развитию речи и мышления. Начитанный человек способен свободно построить предложение и сформулировать свою мысль, не прибегая к нецензурной брани. Что в таком случае хотят продемонстрировать писатели, использующие матерщину в книгах? Может, они думают, что если пишут для взрослых, то никаких ограничений не существует? А по-моему, они просто не уважают своих читателей.
Что касается использования мата при передаче прямой речи персонажей, то здесь всё неоднозначно. С одной стороны, читатель сам не поверит, встретив в книге, предположим, диалог двух сельских трактористов наподобие:
«Коллега, послушайте, вы зачем у меня ночью солярку с трактора слили? Вас ударить за это?»
«Послушайте! А не пойти ли вам куда-нибудь? Я состою в интимных отношениях и с вами, и с вашим трактором, и с вашей соляркой, и ничего я ночью не сливал!»
С другой стороны, свободное использование мата даже в диалогах может навести на мысль о том, что автор - человек совершенно «без тормозов» и в жизни сам матерится, как сапожник, никого не стесняясь. Поэтому лично мною найден был следующий компромисс. В моей повести присутствуют сцены из военной жизни главных героев. А кто был в армии, тот знает, что там матом не ругаются: там на нём говорят. Передача армейских диалогов без мата - явная фальшивка. Поэтому в моей повести некоторые слова в прямой речи матросов и офицеров частично закрыты многоточиями. Так в своё время писателей обязывала поступать советская цензура, и в этом я с нею солидарен.
3. Эротика. Подробным описанием интимных сцен персонажей произведения грешат в основном писатели, работающие в жанре «остросюжетный детектив». Мы все помним американские боевики с героем-одиночкой, прыгающей камерой и гнусавым пиратским переводчиком, которыми вся страна засматривалась в девяностые годы. Мы прекрасно помним, что непременным атрибутом любой подобной картины была постельная сцена главного героя с показом крупным планом женской груди. Либо полицейские при распутывании криминального дела обязательно хотя бы раз за весь фильм зайдут в стриптиз-бар, и непременно в кадр на несколько секунд попадёт обнажённая танцовщица. По всей видимости, это делалось для того, чтобы зритель слегка расслабился и отвлёкся от стрельбы, драк и погонь на дозу «клубнички». Эти сцены были призваны слегка разбавить ту чернуху, кровь, трупы, которыми пестрела картина, дабы успокоить напуганного зрителя в середине просмотра, когда до «хэппи энда» ещё полфильма.
Так вот, смею заверить, что авторы книжных боевиков в подробностях описания эротических сцен зачастую дадут фору любому кинорежиссёру. В своих «лирических отступлениях» автор подчас не тратит время на описание чувств, возникающих между персонажами противоположных полов, а сразу переходит к детальному описанию происходящего на фоне этих чувств процесса. Подобный эпизод в книгах выглядит примерно следующим образом: «Он обхватил её за талию, а другой рукой бесцеремонно залез под юбку. Она не возражала и податливо прильнула к нему. Рукой он нащупал под юбкой узкую полоску трусиков и, отогнув её…» Далее автор в деталях повествует, что «он» нашёл у «неё» под трусиками интересного и что за этим последовало, - и так до самой развязки, вплоть до того момента, когда оба героя лежат рядом, «он» задумчиво закуривает прямо в постели, а «она» довольно мурлыкает.
У меня при прочтении такого момента в серьёзной книге возникает только один вопрос: зачем это нужно? Может, автор считает, что читатели не знают анатомии и забыли разницу в устройстве мужчины и женщины, красочно поведав нам о том, что там у «неё» находится под одеждой? Или автор полагает, что читатель - наивный дурачок и всерьёз думает, что когда женщина остаётся у мужчины переночевать или когда приглашает его зайти «на чай» после того, как он отвёз её поздним вечером домой, они и вправду спят либо пьют чай? И если автор не опишет в красках, чем они на самом деле в это время занимаются, читатель никогда не откроет для себя эту страшную тайну? А больше всего я склоняюсь к той версии, что у автора в личной жизни не ладится и ему чего-то не хватает. Старик Фрейд, наверное, подтвердил бы мою догадку. Потому что если ты пишешь в «остросюжетном» жанре, то путь и сюжет твоей книги будет острым, держащим читателя в напряжении и интригуя его с первой до последней страницы. А когда ты пускаешься в подобные «лирические отступления», читатель расслабляется, после чего восстановить интригу уже непросто. Даже если следующим эпизодом книги будет резкий переход от постельной сцены к перестрелке с ворвавшимися в спальню громилами в масках, читатель уже мало обратит на это внимания, поскольку он ещё не отошёл от мысли о том, что кроется под нижним бельём у той красавицы, которую ты ему только что в тонкостях описал. Учитывая, что целевой аудиторией книжных боевиков являются в основном мужчины, не сомневайся, что интимными эпизодами ты надолго притупишь внимание читателя, рискуя вовсе сбить его с сюжетной линии.
На мой взгляд, интимные моменты в книге должны быть понятны читателю, но в то же время завуалированы. Взрослые читатели и так всё прекрасно понимают, а для подробного описания эротических сцен есть и соответствующий литературный жанр. Нужно просто определить, в каком жанре ты пишешь. Если хочешь построить запутанный драматический сюжет и создать грамотную интригу, то не нужно чрезмерно отвлекать читателя резким переходом на эротический (а иногда и порнографический) жанр.
4. Ненужные подробности. В простонародье это называют «лить воду». Некоторые писатели забываются, что пишут не школьное сочинение для того, чтобы большим объёмом отвязаться от учителя, а своё произведение, в котором упор следует делать не на количество страниц, а на качество содержания. Они зачем-то приводят в своих книгах такие бытовые мелочи, на которые даже в реальной жизни люди не обращают внимания, выполняя их чисто автоматически. Например, вместо того, чтобы кратко написать: «Андрей добрался до нужного места автобусом», что является достаточным, автор начинает «лить воду»: «Андрей простоял на остановке минут десять, пока не подошёл нужный ему автобус. Пропустив выходящих пассажиров, он зашёл в него и заплатил за проезд кондуктору. Свободных мест не было, и он ехал стоя три остановки, пока не добрался до нужного места». Эта муть по ходу чтения утомляет, и читатель начинает скучать и перескакивать через строчки. Пропуская ненужные подробности, он в результате может пропустить и что-то важное. Вот если с данными мелочами связаны какие-то ключевые моменты сюжета, тогда - да: в этом случае можно эти мелочи приплести для пущей ясности картины. Например: «Андрей зашёл в автобус и попросил рядом стоящего пассажира передать за проезд. Случайно встретившись с ним взглядом, он обомлел: это был тот самый одноглазый беззубый маньяк с отрубленным носом и шрамом на подбородке, которого полиция разыскивает уже десять лет».
На мой взгляд, по кратким в своём содержании предложениям уже должно быть ясны эти мелочи. Они должны всплывать между строк, а формальное написание их не имеет смысла. Писатель должен сам перечитывать произведение, над которым работает, и в случае выявления ненужных подробностей включать фильтр, вычёркивая их из текста. Примером для писателя могут послужить фильмы, в которых такой монтаж тщательно произведён. В кино обычно не показывают, как герои ходят в туалет, моют руки перед едой, запирают дверь на ключ, одеваются и раздеваются, обуваются и разуваются и т.д., если только с этими мелочными эпизодами непосредственно не связана какая-либо важная деталь сюжета картины. То же самое относится и к книгам.
А иногда читатель, страдающий богатым внутренним миром, выискивает глубинный смысл в этой воде. «Что же хотел сказать автор миру, когда написал, как главный герой выносит из дома мусор на помойку? - думает он. - Наверное, он имел в виду нашу жизнь, которая никчёмна и не имеет смысла: однажды она будет выброшена на свалку истории, и никто не вспомнит о нас…» Да ничего автор не хотел здесь сказать! Он просто забыл вычеркнуть ненужный эпизод о том, как главный герой выносит мусор.
5. Чрезмерно витиеватый стиль изложения. Русский язык, конечно, с годами меняется, но это не значит, что каждый писатель должен пытаться внести в это дело свою лепту, выдумывая по ходу произведения аллегории, не знакомые ни одному толковому словарю. Читатели его в данном случае просто не поймут и заскучают. Если автор любит пафос, то русский язык достаточно богат на синонимы, эпитеты и море заимствованных слов, прочно устоявшихся в нём. Моя повесть, к примеру, тоже пестрит сложноподчинёнными предложениями, но я при этом стараюсь не запутывать потенциального читателя и уж тем более не ошарашивать его фразеологизмами, смысл которых понятен лишь мне одному.
В своё время А.И. Солженицын прославился тем, что явно придумывал неведомые отглагольные существительные, которых не встретишь ни у Даля, ни у Ушакова. Лишь из контекста приходится догадываться, что они означают. Но где был Солженицын и где современные писатели? Последние просто не имеют права вводить в русский язык какие-то новшества и писать примерно такое (цитаты):
«Баррас переживёт почти всех участников этой книги и умрёт в старости в своём имении, пиша мемуары о Великой Французской революции…» Несуществующее деепричастие, образованное от глагола «писать» - «пиша».
«Я явился сюда, дабы отмстять сему народцу!» Ну, тут вообще без комментариев…
«Инда взопрели озимые, рассупонилось красно солнышко, расталдыкнуло лучи свои по белу светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился». Хотя это и саркастическая цитата из «Золотого телёнка», она отлично годится для «троллинга» самиздатовских писателей, выдумывающих несуществующий «народный» фольклор.
К счастью, данный приём встречается в современной литературе достаточно редко. Причиной тому является то, что гадить несусветной матерщиной на бумаге намного проще, чем запустить полёт фантазии в сторону попытки обогащения русского языка.
Но если перечисленных приёмов при максимуме внимательности и осмотрительности избежать не так уж и сложно, то имеется и такой, который может свести на нет весь интерес к прочтению произведения целиком у любого читателя. А это - предсказуемый финал. Иногда бывает так, что книгу вроде бы читаешь впервые в жизни, а сам откуда-то уже знаешь, к чему клонит автор и чем всё закончится. Не допустить этого даже некоторым классикам оказалось не под силу. И универсальный совет на все случаи жизни в таком тонком деле лично я, как любитель, дать не в силах. Но надеюсь, что по ходу написания своей повести я для себя найду ответ на этот вопрос. Творческий процесс - это сугубо индивидуальная мыслительная деятельность (хотя некоторые писатели работают в паре), и каждое произведение уникально по-своему. Не стоит забывать и о том, что читатель тоже разнится по степени своей проницательности. И о том, что иногда непредсказуемый финал разочаровывает читателя больше, чем очевидный.
Читайте также: Табачная зависимость в отражении писателей-классиков