Чингиз-хан в покорённой Бухаре
Отрывок из романа Василия Яна "Чингиз-хан":
"Чингиз-хан, прищурив глаз, смерил взглядом высокую арку мечети и, хлестнув плетью, направил своего коня вверх по каменным ступеням.
- Этот высокий дом правителя города? - спросил каган.
- Нет, это дом Бога, - ответили имамы.
Окруженный телохранителями, Чингиз-хан проехал внутри мечети по драгоценным широким коврам и сошел с коня возле гигантской книги Корана, развернутой на каменной подставке выше человеческого роста. Вместе с младшим сыном, Тули-ханом, каган поднялся на несколько ступенек мембера, откуда имамы обычно читают проповеди. Старики в белых и зеленых чалмах теснились перед ними и расширенными глазами всматривались в неподвижное темное лицо с рыжей жесткой бородой, ожидая от страшного истребителя народов или милости, или великого гнева.
Чингиз-хан поднял палец и направил его на чалму одного старика-имама.
- Почему он наворачивает на голову столько ткани?
Переводчик спросил старика и объяснил кагану:
- Этот имам говорит, что он ходил в Арабистан в Мекку помолиться Богу и поклониться гробу пророка Магомета. Поэтому он и носит такую большую чалму.
- Незачем для этого куда-то ходить, - сказал Чингизхан. - Молиться Богу можно везде.
Пораженные имамы, раскрыв рты, молчали... Чингиз-хан поднялся еще на две ступеньки и крикнул своим воинам, теснившимся в дверях мечети:
- Слушайте, мои непобедимые воины! Хлеб с полей снят, и коням нашим пастись негде. Но амбары здесь полны хлеба и открыты для вас. Набивайте зерном животы ваших коней!
По всей площади пронеслись крики монголов:
- Амбары Бухары для нас открыты! Великий каган приказывает кормить хлебом наших коней.
Сойдя с мембера, Чингиз-хан приказал:
- Пусть к каждому из этих стариков будет приставлен один багатур, и они, ничего не скрывая, укажут все богатые дома, амбары с хлебом и лавки с товарами. Писцы пусть от этих стариков узнают и запишут имена всех богатых торговцев, и они вернут мне все богатства, отнятые у моих купцов, перебитых в Отраре. Пусть богачи привезут сюда еду и питье, чтобы мои воины насыщались, радовались, пели и плясали. Я буду сегодня праздновать захват Бухары в этом доме мусульманского Бога.
Старики с монгольскими воинами удалились и вскоре стали возвращаться с верблюдами, нагруженными медными котлами, мешками риса, бараньими тушами и кувшинами, полными меда, масла и старого вина".
Была ли Бухара исламским государством? Обратимся к следующим эпизодам повести Леонида Соловьёва "Возмутитель спокойствия":
"На обратном пути Ходжа Насреддин увидел около базарной мечети большую толпу. Люди теснились и лезли на плечи друг другу. Приблизившись, Ходжа Насреддин услышал резкий, пронзительный голос:
- Удостоверьтесь своими глазами, правоверные: он разбит параличом и лежит без движения уже десять лет! Члены его холодны и безжизненны. Смотрите, он даже не открывает глаз... Через неделю, в день празднования памяти святейшего и несравненнейшего шейха Богаэддина, он будет положен на ступени гробницы. Слепые, хромые и параличные уже не раз исцелялись таким способом: помолимся же, о правоверные, чтобы святой шейх смилостивился над этим несчастным и ниспослал ему исцеление!..
Наступил праздник памяти святейшего шейха. Святой умер, по преданию, в мае, в ясный полдень, и хотя на небе не было ни одной тучки, но солнце померкло в час его смерти, земля дрогнула, и многие дома, где жили грешники, подверглись разрушению, а сами грешники погибли под развалинами. Так рассказывали муллы в мечетях, призывая мусульман обязательно посетить гробницу шейха и поклониться его праху, дабы не прослыть нечестивцами и не разделить участи упомянутых грешников...
Двери сарайчика были раскрыты настежь. Любопытные заглядывали внутрь и обменивались замечаниями. Муллы, наблюдавшие здесь, держали на руках большие медные подносы для сбора пожертвований. Старший мулла рассказывал:
- …и с тех пор над священной Бухарой и над ее солнцеподобными эмирами вечно и нерушимо пребывает благословение святейшего шейха Богаэддина. И каждый год в этот день святой Богаэддин дает нам, смиренным служителям Бога, силу творить чудеса. Все эти слепые, хромые, бесноватые в параличные ждут исцеления, и мы надеемся с помощью святого Богаэддина сегодня избавить их от страданий...
Ходжа Насреддин заглянул в сарайчик. У самого выхода лежал на своих носилках рябой, толстомордый слуга; за ним в полумраке виднелось еще множество людей с костылями, на носилках, в повязках. И вдруг от гробницы долетел голос самого главного ишана только что закончившего проповедь:
- Слепого! Подведите ко мне слепого!
Муллы, оттолкнув Ходжу Насреддина, нырнули в душный полусумрак сарайчика и через минуту вывели оттуда слепого в жалком нищенском рубище. Он шел, ощупывая руками воздух и спотыкаясь о камни.
Он подошел к главному ишану, упал перед ним и коснулся губами ступеней гробницы; ишан возложил руки на его голову - и он исцелился мгновенно.
- Я вижу! Вижу! - закричал он высоким, дрожащим голосом. - О святейший Богаэддин, я вижу, я вижу! О небывалое исцеление, о великое чудо!..
И тогда в толпу двинулся целый отряд мулл с медными подносами, взывая:
- Правоверные, вы своими глазами видели чудо; пожертвуйте на украшение мечетей!
Эмир первый бросил на поднос горсть золотых монет, за ним бросили по золотой монете все визири и сановники, а потом народ начал щедро сыпать серебро и медь; подносы наполнялись, и муллам трижды пришлось менять их".
По всей видимости, "святой" Богаэддин - это Бахауддин Накшбанд, мавзолей которого действительно находится в Бухаре.
"Чингиз-хан, прищурив глаз, смерил взглядом высокую арку мечети и, хлестнув плетью, направил своего коня вверх по каменным ступеням.
- Этот высокий дом правителя города? - спросил каган.
- Нет, это дом Бога, - ответили имамы.
Окруженный телохранителями, Чингиз-хан проехал внутри мечети по драгоценным широким коврам и сошел с коня возле гигантской книги Корана, развернутой на каменной подставке выше человеческого роста. Вместе с младшим сыном, Тули-ханом, каган поднялся на несколько ступенек мембера, откуда имамы обычно читают проповеди. Старики в белых и зеленых чалмах теснились перед ними и расширенными глазами всматривались в неподвижное темное лицо с рыжей жесткой бородой, ожидая от страшного истребителя народов или милости, или великого гнева.
Чингиз-хан поднял палец и направил его на чалму одного старика-имама.
- Почему он наворачивает на голову столько ткани?
Переводчик спросил старика и объяснил кагану:
- Этот имам говорит, что он ходил в Арабистан в Мекку помолиться Богу и поклониться гробу пророка Магомета. Поэтому он и носит такую большую чалму.
- Незачем для этого куда-то ходить, - сказал Чингизхан. - Молиться Богу можно везде.
Пораженные имамы, раскрыв рты, молчали... Чингиз-хан поднялся еще на две ступеньки и крикнул своим воинам, теснившимся в дверях мечети:
- Слушайте, мои непобедимые воины! Хлеб с полей снят, и коням нашим пастись негде. Но амбары здесь полны хлеба и открыты для вас. Набивайте зерном животы ваших коней!
По всей площади пронеслись крики монголов:
- Амбары Бухары для нас открыты! Великий каган приказывает кормить хлебом наших коней.
Сойдя с мембера, Чингиз-хан приказал:
- Пусть к каждому из этих стариков будет приставлен один багатур, и они, ничего не скрывая, укажут все богатые дома, амбары с хлебом и лавки с товарами. Писцы пусть от этих стариков узнают и запишут имена всех богатых торговцев, и они вернут мне все богатства, отнятые у моих купцов, перебитых в Отраре. Пусть богачи привезут сюда еду и питье, чтобы мои воины насыщались, радовались, пели и плясали. Я буду сегодня праздновать захват Бухары в этом доме мусульманского Бога.
Старики с монгольскими воинами удалились и вскоре стали возвращаться с верблюдами, нагруженными медными котлами, мешками риса, бараньими тушами и кувшинами, полными меда, масла и старого вина".
Была ли Бухара исламским государством? Обратимся к следующим эпизодам повести Леонида Соловьёва "Возмутитель спокойствия":
"На обратном пути Ходжа Насреддин увидел около базарной мечети большую толпу. Люди теснились и лезли на плечи друг другу. Приблизившись, Ходжа Насреддин услышал резкий, пронзительный голос:
- Удостоверьтесь своими глазами, правоверные: он разбит параличом и лежит без движения уже десять лет! Члены его холодны и безжизненны. Смотрите, он даже не открывает глаз... Через неделю, в день празднования памяти святейшего и несравненнейшего шейха Богаэддина, он будет положен на ступени гробницы. Слепые, хромые и параличные уже не раз исцелялись таким способом: помолимся же, о правоверные, чтобы святой шейх смилостивился над этим несчастным и ниспослал ему исцеление!..
Наступил праздник памяти святейшего шейха. Святой умер, по преданию, в мае, в ясный полдень, и хотя на небе не было ни одной тучки, но солнце померкло в час его смерти, земля дрогнула, и многие дома, где жили грешники, подверглись разрушению, а сами грешники погибли под развалинами. Так рассказывали муллы в мечетях, призывая мусульман обязательно посетить гробницу шейха и поклониться его праху, дабы не прослыть нечестивцами и не разделить участи упомянутых грешников...
Двери сарайчика были раскрыты настежь. Любопытные заглядывали внутрь и обменивались замечаниями. Муллы, наблюдавшие здесь, держали на руках большие медные подносы для сбора пожертвований. Старший мулла рассказывал:
- …и с тех пор над священной Бухарой и над ее солнцеподобными эмирами вечно и нерушимо пребывает благословение святейшего шейха Богаэддина. И каждый год в этот день святой Богаэддин дает нам, смиренным служителям Бога, силу творить чудеса. Все эти слепые, хромые, бесноватые в параличные ждут исцеления, и мы надеемся с помощью святого Богаэддина сегодня избавить их от страданий...
Ходжа Насреддин заглянул в сарайчик. У самого выхода лежал на своих носилках рябой, толстомордый слуга; за ним в полумраке виднелось еще множество людей с костылями, на носилках, в повязках. И вдруг от гробницы долетел голос самого главного ишана только что закончившего проповедь:
- Слепого! Подведите ко мне слепого!
Муллы, оттолкнув Ходжу Насреддина, нырнули в душный полусумрак сарайчика и через минуту вывели оттуда слепого в жалком нищенском рубище. Он шел, ощупывая руками воздух и спотыкаясь о камни.
Он подошел к главному ишану, упал перед ним и коснулся губами ступеней гробницы; ишан возложил руки на его голову - и он исцелился мгновенно.
- Я вижу! Вижу! - закричал он высоким, дрожащим голосом. - О святейший Богаэддин, я вижу, я вижу! О небывалое исцеление, о великое чудо!..
И тогда в толпу двинулся целый отряд мулл с медными подносами, взывая:
- Правоверные, вы своими глазами видели чудо; пожертвуйте на украшение мечетей!
Эмир первый бросил на поднос горсть золотых монет, за ним бросили по золотой монете все визири и сановники, а потом народ начал щедро сыпать серебро и медь; подносы наполнялись, и муллам трижды пришлось менять их".
По всей видимости, "святой" Богаэддин - это Бахауддин Накшбанд, мавзолей которого действительно находится в Бухаре.