Рождество
Эдуардо Галеано, из книги «Уста времени»:
Испания, ночь с 24 на 25 декабря 1939 года:
- Рождество. Подарят что-нибудь, - говорил Хавьер и смеялся в одиночку.
Хавьер и Антон, арестованные франкистами, ехали куда-то со связанными за спиной руками. На выбоинах их бросало друг на друга, порой солдаты кололи их штыками.
Хавьер болтал не переставая, Антон молчал.
- Куда нас везут? - спрашивал Хавьер, который на самом деле хотел знать, почему же меня, меня зачем, я никакой не красный, никогда в жизни ни во что не мешался, никогда не лез в политику, ни разу, я никогда, я ничего такого.
На одном ухабе их столкнуло лицом к лицу, глаза в глаза, тогда Хавьер опустил веки и пробормотал:
- Слушай, Антон. Это я.
Ничего не было слышно. Всё заглушал рев грузовика. Почти крича, Хавьер повторял «это я, это был я»:
- Я их увез. Это был я.
Антон блуждал взглядом по обочине дороги. Луны не было, но леса Астурии светились в ночи. И Хавьер говорил, что его вынудили, что поставили всю его семью на колени, что хотели их убить, и детей, всех, а Антон не отрывал глаз от деревьев, в черноте сияющих собственным светом, бегущих навстречу грузовику.
Хавьер замолчал. Слышны были только кашель мотора и грохот машины на ухабах.
Немного погодя Хавьер повторил:
- Рождество.
И еще:
- Холодно как.
Скоро они были на месте, у стенки, где их и расстреляли.
Испания, ночь с 24 на 25 декабря 1939 года:
- Рождество. Подарят что-нибудь, - говорил Хавьер и смеялся в одиночку.
Хавьер и Антон, арестованные франкистами, ехали куда-то со связанными за спиной руками. На выбоинах их бросало друг на друга, порой солдаты кололи их штыками.
Хавьер болтал не переставая, Антон молчал.
- Куда нас везут? - спрашивал Хавьер, который на самом деле хотел знать, почему же меня, меня зачем, я никакой не красный, никогда в жизни ни во что не мешался, никогда не лез в политику, ни разу, я никогда, я ничего такого.
На одном ухабе их столкнуло лицом к лицу, глаза в глаза, тогда Хавьер опустил веки и пробормотал:
- Слушай, Антон. Это я.
Ничего не было слышно. Всё заглушал рев грузовика. Почти крича, Хавьер повторял «это я, это был я»:
- Я их увез. Это был я.
Антон блуждал взглядом по обочине дороги. Луны не было, но леса Астурии светились в ночи. И Хавьер говорил, что его вынудили, что поставили всю его семью на колени, что хотели их убить, и детей, всех, а Антон не отрывал глаз от деревьев, в черноте сияющих собственным светом, бегущих навстречу грузовику.
Хавьер замолчал. Слышны были только кашель мотора и грохот машины на ухабах.
Немного погодя Хавьер повторил:
- Рождество.
И еще:
- Холодно как.
Скоро они были на месте, у стенки, где их и расстреляли.