Блог темпорального агента
Выполняю очередное литзадание. На сей раз нужно поехать в прошлое собственной персоной и описать его своими глазами.
Я начала думать над заданием и поняла, что как ни крути, получится полный трындец. Причем чем более далекое прошлое, тем трындец больше и глобальнее. В прошлое нужно посылать хорошо подготовленного мужчину, а не взятую с потолка женщину.
Продолжив думать, я поняла, что если завтра мне на улице встретится человек и предложит стать временным агентом, я сознательно откажусь и буду потом всю жизнь об этом сожалеть. Но все равно откажусь. Потому что работа по уровню риска еще круче, чем служба в "горячей точке". А у меня муж и дети, и неизвестно, кто кому больше нужен, я им или они мне.
Поэтому написался дебильный банальный мряк, в котором некая параллельная я. Без семьи в настоящем времени. А то были бы совсем кранты.
Я научила их варить чай. Точнее, чаем это назвать трудно - дикая мята, дикий чабрец, шалфей и дикая ежевика, состоящая из одних острых и мелких косточек, обтянутых тонкой, сводящей скулы от кислоты, кожицей.
Они вообще не знали, что воду можно варить, представляешь, Джо? Дикари, дикари и есть.
Теперь я пью этот чай литрами и больше не страдаю от обезвоживания. Потому что первый месяц от их жуткой, полной песка и грязи воды меня непрерывно поносило. Они носят воду в вонючих сумках из задубленной от этой же воды кожи и хранят в каменном "ведре" в глубине пещеры. И пьют руками, пригоршнями, после сырого мяса, после туалета, после ковыряния в носу. Немудрено, что уже к вечеру эта вода начинает жутко пахнуть, но они продолжают ее пить и не приносят новой, пока эта не закончится. Набирают же воду из довольно грязного ручья - это единственный источник воды в округе.
Я вспоминаю все, что знала о лекарственных растениях и жалею, что не выучила о них больше. Здесь нет никакой медицины, Джо. Здесь понятия не имеют ни лекарствах, ни о гигиене. Здесь в каждой семье садят за стол глиняных кукол - по числу умерших детей. Мне никогда не приходило в голову, что это и есть изначальное предназначение кукол. Ритуальные божки и вот эти посмертные големы. И не с кем поделиться этим горьким открытием.
Как ты там, Джо, попал ли ты в нацистскую Германию, как и собирался? Сначала они хотели послать меня, но я воспротивилась - хорошенький же выйдет из меня временной агент в гитлеровской Германии с моей еврейской внешностью? Ты у нас, как раз, на лицо истинный ариец, даром что наполовину еврей. А меня как "русскую" послали в ленинскую Россию, тоже небезопасное время, но какое время! Страшное, героическое, решающее, маховик истории, рубящий своих и чужих. Ну, не мне тебе о этом рассказывать. Если ты вернулся, тебе, наверное, уже рассказали о том, как в машине времени случилось короткое замыкание, и меня забросило к чертовой бабушке, в первобытный мир. Моя капсула дематериализовалась по прибытии, не рассчитанная на такой длинный переход, ровно как и рация-смартфон, собственно, все предметное растворилось в потоке времени, и я оказалась здесь в чем мать родила. Человеческое тело, как выяснилось, наименее растворимая штука.
Смешно, на самом деле. Хотя я не была к этому готова. Была бы я двадцатилетней ню-моделью, а то ведь почти сорокапятилетняя женщина на сидячей работе, со всем целлюлитом и прочим. Впрочем, довольно быстро я поняла, что стесняться здесь некого. Главное - перестать стесняться самой себя, а это довольно быстро проходит, когда понимаешь, что основная задача здесь - выжить. В первую очередь - научиться защищаться, потому что для окружающего мира ты, прежде всего, - доступное мясо. А во вторую очередь - найти, что сожрать. Или кого сожрать, что здесь эквивалент.
И не заболеть, и не умереть. Здесь это так просто, цена жизни нулевая.
Я так и не смогла понять, в какое же время я попала. Пятьсот тысяч лет до рождества Христова, двести тысяч лет? Они живут в пещерах и занимаются охотой и собирательством. Здесь довольно много зверья и почти каждый день у нас бывает мясо - какая-нибудь косуля, иногда кролики. Пару раз приносили большого буйвола, и тогда был пир на весь мир, и пара кусков досталось даже мне. Мясо едят сырым, они набрасываются на свежеубитое животное с костяными ножами, как дикие звери. Огонь им нужен больше для обогрева, хотя мясо они иногда тоже жарят.
Еще они собирают коренья, орехи, фрукты, зерна - все, в чем есть хоть немного сахара или крахмала, и едят сырыми. Просто классическая диета сыроедения, даже грязеедения, потому что никто не озабочивается тем, чтоб помыть или почистить корешок. Отряхивают немного, и прямиком в рот. Я заточила себе неплохой каменный скребок и скребу эту доисторическую бледную и тощую морковку, чтобы хотя бы не набирать полный рот песка.
Они не умели варить еду и печь хлеб. Они оставили меня в живых только потому, что я стала для них это делать. Я боюсь, что изменила этим общий ход истории, что слишком рано научила их использовать огонь для готовки, но сейчас уже ничего не поделаешь. Я просто хотела выжить. Племени не нужна слабая физически, слишком немолодая, чтоб рожать, женщина. Лишний рот. Племени нужны крепкие мужчины для охоты и молодые девушки, чтобы продолжать род. Здесь почти нет пожилых и довольно мало моих ровесников - вероятно, не доживают. А может, племя разделилось при кочевье и старшее поколение ушло в другую сторону? Я не знаю и у меня пока не хватает словарного запаса, чтобы спросить.
Язык у них, вообще, довольно любопытный. Гортанный, вскрикивающий, щелкающий, со множеством междометий, непохожий ни на один из современных нам языков. Я называю его "попугайный". Мне кажется, в нем очень маленький запас слов, и для многих элементарных вещей в нем просто нет понятий. Как, например, в нем почти нет временных понятий. Нет минуты и секунды, нет года. Есть "день" и "лунный месяц". Поэтому я даже не могу спросить нашу старейшину, сколько ей лет, ведь у нее не найдется столько пальцев, сколько ей лунных месяцев. Хотя подозреваю, что она младше меня, эта седая беззубая старуха.
Я каждый день тычу пальцами в предметы и прошу ее назвать их. Безуспешно пытаюсь повторить и снова не попадаю в эти попугайные звуки. Хотя, мне кажется, они начали меня понимать. Половина предметов на слух называются одинаково; подозреваю, что для них существуют лишь общие понятия: посуда, одежда, еда, дерево.
Женщины называют меня "Черный зуб", а мужчины "Белый зад". Это я за отсутствием зубной пасты или хотя бы элемениарного мела чищу здесь зубы золой. Зубы от этого становятся черными, и я пугаю ими местных девушек.
Все же они намного смуглее нас. Цветом кожи похожи на современных арабов или индусов. И довольно волосаты. Этим первобытным красавицам, попади они к нам, пришлось бы делать эпиляцию на все тело. И все же я им завидую холодными ночами - эти тонкие и короткие одеяла из шкур совершенно не греют. Днем сейчас тепло, но ночью в пещере зуб на зуб не попадает. Пока я отделалась обычным насморком, но понятия не имею, чем буду лечиться, если подхвачу воспаление легких. Боюсь, мои прививки от дифтерии, коклюша и "испанки" здесь будут совершенно бесполезны. Здесь и микробы первобытные, дикие, некультурные. За пятьсот тысяч лет до изобретения антибиотиков.
Я набираю в каменную миску дикого гороха, дикого незрелого овса, приправляю диким зеленым луком и чабрецом, и ставлю на возвышение в центр очага. Соли у них нет, и мне ее чрезвычайно не хватает. Море, по всей видимости, довольно далеко, иначе я воспользовалась бы морской водой. Скоро моя каменная кастрюля вскипит, и через час, а, может, через два у нас будет вкусная кашка. Я не умею определять время по ощущению, да и тянется оно здесь по-другому, не бежит, как у нас, а идет пешком, неспеша. И я никак не могу к этому привыкнуть. Нет, завтра же вкопаю у входа в пещеру палку - первые в истории цивилизации солнечные часы.
А кашку мою едят дети и беззубые старики. И мне за это оставляют немного мяса, и считают, что я его безнадежно порчу, жаря на огне.
Как вы там, Джо? Уже вернулся? Видишь, я жива-здорова, несмотря ни на что. Сшила себе юбку и жилетку из шкуры дикой козы, сама шила, тупой костяной иглой, а нитками служат толстые сушеные жилы какой-то очередной добычи. Придерживаюсь палеодиеты, говорят, полезно для здоровья. Вот плюну на "эффект бабочки" и рассажу тут огород с селекцией семян, за пятьсот тысяч лет до начала землеводства. И научу их современным песням, вот будет потеха. Языкам научу - русскому, английскому и ивриту. Заложим основы культуры, построим гончарную мастерскую и маленький кирпичный заводик...ладно, ладно, не буду. Скучно мне тут, Джо.
Хотя боюсь, скоро мне скучать не дадут. Сделают восьмой женой одного из этих попугайных мачо. Что же мне делать, Джо, чтобы меня не взяли в расход? Может, заделаться местной шаманшей? Хотя кто меня будет слушать, слабосильную чужачку, безъязыкую, чернозубку и беложопку?
Если бы я только могла определить координаты, Джо. Если бы я, как моряки, умела высчитывать координаты по солнцу. И если бы я, как флагманы времени, умела высчитывать временные координаты. Больше не посылайте в прошлое таких недотеп, как я, прошу вас. Все временные агенты должны обязательно сдать экзамены по курсу "Ориентирование во времени и в пространстве". И пройти трехгодичный курс "Выживание в первобытных временах". Приглашаем на практические занятия, милости просим.
А если без дурацких шуток, то что же мне делать, Джо? Как мне подать нашему времени знак? Черт возьми, а если..
Я беру костяной ножик и отчаянно выскребаю на стенах самые грязные ругательства на всех известных мне языках. Вокруг меня собирается половина племени - одним любопытно, что же я творю, другие смотрят не на стену, а на меня, потому у меня истерика, и я веду себя, как ненормальная. Потом я гордо подписываюсь своим именем. Мне не стыдно - я первобытный хулиган и варвар, во всех самых натуральных смыслах. Пустьм теперь считают возраст наскальных рисунков радиоуглеродным анализом. Пусть не спасусь, так хоть озадачу потомков.
Но какой же здесь все-таки легкий и пьянящий воздух, Джо. Как здесь легко дышится, особенно если отойти подальше от пещеры и от окружающего ее отхожего места. И какие крупные звезды. Весь Млечный Путь, как на ладони, юный, ослепительный, полный исконных молодецких сил. И мир такой нетронутый, такой небезыскусный, как брусок свежей глины на столе у художника.
Бери и лепи.
Так трудно удержаться от искушения.
Я начала думать над заданием и поняла, что как ни крути, получится полный трындец. Причем чем более далекое прошлое, тем трындец больше и глобальнее. В прошлое нужно посылать хорошо подготовленного мужчину, а не взятую с потолка женщину.
Продолжив думать, я поняла, что если завтра мне на улице встретится человек и предложит стать временным агентом, я сознательно откажусь и буду потом всю жизнь об этом сожалеть. Но все равно откажусь. Потому что работа по уровню риска еще круче, чем служба в "горячей точке". А у меня муж и дети, и неизвестно, кто кому больше нужен, я им или они мне.
Поэтому написался дебильный банальный мряк, в котором некая параллельная я. Без семьи в настоящем времени. А то были бы совсем кранты.
Я научила их варить чай. Точнее, чаем это назвать трудно - дикая мята, дикий чабрец, шалфей и дикая ежевика, состоящая из одних острых и мелких косточек, обтянутых тонкой, сводящей скулы от кислоты, кожицей.
Они вообще не знали, что воду можно варить, представляешь, Джо? Дикари, дикари и есть.
Теперь я пью этот чай литрами и больше не страдаю от обезвоживания. Потому что первый месяц от их жуткой, полной песка и грязи воды меня непрерывно поносило. Они носят воду в вонючих сумках из задубленной от этой же воды кожи и хранят в каменном "ведре" в глубине пещеры. И пьют руками, пригоршнями, после сырого мяса, после туалета, после ковыряния в носу. Немудрено, что уже к вечеру эта вода начинает жутко пахнуть, но они продолжают ее пить и не приносят новой, пока эта не закончится. Набирают же воду из довольно грязного ручья - это единственный источник воды в округе.
Я вспоминаю все, что знала о лекарственных растениях и жалею, что не выучила о них больше. Здесь нет никакой медицины, Джо. Здесь понятия не имеют ни лекарствах, ни о гигиене. Здесь в каждой семье садят за стол глиняных кукол - по числу умерших детей. Мне никогда не приходило в голову, что это и есть изначальное предназначение кукол. Ритуальные божки и вот эти посмертные големы. И не с кем поделиться этим горьким открытием.
Как ты там, Джо, попал ли ты в нацистскую Германию, как и собирался? Сначала они хотели послать меня, но я воспротивилась - хорошенький же выйдет из меня временной агент в гитлеровской Германии с моей еврейской внешностью? Ты у нас, как раз, на лицо истинный ариец, даром что наполовину еврей. А меня как "русскую" послали в ленинскую Россию, тоже небезопасное время, но какое время! Страшное, героическое, решающее, маховик истории, рубящий своих и чужих. Ну, не мне тебе о этом рассказывать. Если ты вернулся, тебе, наверное, уже рассказали о том, как в машине времени случилось короткое замыкание, и меня забросило к чертовой бабушке, в первобытный мир. Моя капсула дематериализовалась по прибытии, не рассчитанная на такой длинный переход, ровно как и рация-смартфон, собственно, все предметное растворилось в потоке времени, и я оказалась здесь в чем мать родила. Человеческое тело, как выяснилось, наименее растворимая штука.
Смешно, на самом деле. Хотя я не была к этому готова. Была бы я двадцатилетней ню-моделью, а то ведь почти сорокапятилетняя женщина на сидячей работе, со всем целлюлитом и прочим. Впрочем, довольно быстро я поняла, что стесняться здесь некого. Главное - перестать стесняться самой себя, а это довольно быстро проходит, когда понимаешь, что основная задача здесь - выжить. В первую очередь - научиться защищаться, потому что для окружающего мира ты, прежде всего, - доступное мясо. А во вторую очередь - найти, что сожрать. Или кого сожрать, что здесь эквивалент.
И не заболеть, и не умереть. Здесь это так просто, цена жизни нулевая.
Я так и не смогла понять, в какое же время я попала. Пятьсот тысяч лет до рождества Христова, двести тысяч лет? Они живут в пещерах и занимаются охотой и собирательством. Здесь довольно много зверья и почти каждый день у нас бывает мясо - какая-нибудь косуля, иногда кролики. Пару раз приносили большого буйвола, и тогда был пир на весь мир, и пара кусков досталось даже мне. Мясо едят сырым, они набрасываются на свежеубитое животное с костяными ножами, как дикие звери. Огонь им нужен больше для обогрева, хотя мясо они иногда тоже жарят.
Еще они собирают коренья, орехи, фрукты, зерна - все, в чем есть хоть немного сахара или крахмала, и едят сырыми. Просто классическая диета сыроедения, даже грязеедения, потому что никто не озабочивается тем, чтоб помыть или почистить корешок. Отряхивают немного, и прямиком в рот. Я заточила себе неплохой каменный скребок и скребу эту доисторическую бледную и тощую морковку, чтобы хотя бы не набирать полный рот песка.
Они не умели варить еду и печь хлеб. Они оставили меня в живых только потому, что я стала для них это делать. Я боюсь, что изменила этим общий ход истории, что слишком рано научила их использовать огонь для готовки, но сейчас уже ничего не поделаешь. Я просто хотела выжить. Племени не нужна слабая физически, слишком немолодая, чтоб рожать, женщина. Лишний рот. Племени нужны крепкие мужчины для охоты и молодые девушки, чтобы продолжать род. Здесь почти нет пожилых и довольно мало моих ровесников - вероятно, не доживают. А может, племя разделилось при кочевье и старшее поколение ушло в другую сторону? Я не знаю и у меня пока не хватает словарного запаса, чтобы спросить.
Язык у них, вообще, довольно любопытный. Гортанный, вскрикивающий, щелкающий, со множеством междометий, непохожий ни на один из современных нам языков. Я называю его "попугайный". Мне кажется, в нем очень маленький запас слов, и для многих элементарных вещей в нем просто нет понятий. Как, например, в нем почти нет временных понятий. Нет минуты и секунды, нет года. Есть "день" и "лунный месяц". Поэтому я даже не могу спросить нашу старейшину, сколько ей лет, ведь у нее не найдется столько пальцев, сколько ей лунных месяцев. Хотя подозреваю, что она младше меня, эта седая беззубая старуха.
Я каждый день тычу пальцами в предметы и прошу ее назвать их. Безуспешно пытаюсь повторить и снова не попадаю в эти попугайные звуки. Хотя, мне кажется, они начали меня понимать. Половина предметов на слух называются одинаково; подозреваю, что для них существуют лишь общие понятия: посуда, одежда, еда, дерево.
Женщины называют меня "Черный зуб", а мужчины "Белый зад". Это я за отсутствием зубной пасты или хотя бы элемениарного мела чищу здесь зубы золой. Зубы от этого становятся черными, и я пугаю ими местных девушек.
Все же они намного смуглее нас. Цветом кожи похожи на современных арабов или индусов. И довольно волосаты. Этим первобытным красавицам, попади они к нам, пришлось бы делать эпиляцию на все тело. И все же я им завидую холодными ночами - эти тонкие и короткие одеяла из шкур совершенно не греют. Днем сейчас тепло, но ночью в пещере зуб на зуб не попадает. Пока я отделалась обычным насморком, но понятия не имею, чем буду лечиться, если подхвачу воспаление легких. Боюсь, мои прививки от дифтерии, коклюша и "испанки" здесь будут совершенно бесполезны. Здесь и микробы первобытные, дикие, некультурные. За пятьсот тысяч лет до изобретения антибиотиков.
Я набираю в каменную миску дикого гороха, дикого незрелого овса, приправляю диким зеленым луком и чабрецом, и ставлю на возвышение в центр очага. Соли у них нет, и мне ее чрезвычайно не хватает. Море, по всей видимости, довольно далеко, иначе я воспользовалась бы морской водой. Скоро моя каменная кастрюля вскипит, и через час, а, может, через два у нас будет вкусная кашка. Я не умею определять время по ощущению, да и тянется оно здесь по-другому, не бежит, как у нас, а идет пешком, неспеша. И я никак не могу к этому привыкнуть. Нет, завтра же вкопаю у входа в пещеру палку - первые в истории цивилизации солнечные часы.
А кашку мою едят дети и беззубые старики. И мне за это оставляют немного мяса, и считают, что я его безнадежно порчу, жаря на огне.
Как вы там, Джо? Уже вернулся? Видишь, я жива-здорова, несмотря ни на что. Сшила себе юбку и жилетку из шкуры дикой козы, сама шила, тупой костяной иглой, а нитками служат толстые сушеные жилы какой-то очередной добычи. Придерживаюсь палеодиеты, говорят, полезно для здоровья. Вот плюну на "эффект бабочки" и рассажу тут огород с селекцией семян, за пятьсот тысяч лет до начала землеводства. И научу их современным песням, вот будет потеха. Языкам научу - русскому, английскому и ивриту. Заложим основы культуры, построим гончарную мастерскую и маленький кирпичный заводик...ладно, ладно, не буду. Скучно мне тут, Джо.
Хотя боюсь, скоро мне скучать не дадут. Сделают восьмой женой одного из этих попугайных мачо. Что же мне делать, Джо, чтобы меня не взяли в расход? Может, заделаться местной шаманшей? Хотя кто меня будет слушать, слабосильную чужачку, безъязыкую, чернозубку и беложопку?
Если бы я только могла определить координаты, Джо. Если бы я, как моряки, умела высчитывать координаты по солнцу. И если бы я, как флагманы времени, умела высчитывать временные координаты. Больше не посылайте в прошлое таких недотеп, как я, прошу вас. Все временные агенты должны обязательно сдать экзамены по курсу "Ориентирование во времени и в пространстве". И пройти трехгодичный курс "Выживание в первобытных временах". Приглашаем на практические занятия, милости просим.
А если без дурацких шуток, то что же мне делать, Джо? Как мне подать нашему времени знак? Черт возьми, а если..
Я беру костяной ножик и отчаянно выскребаю на стенах самые грязные ругательства на всех известных мне языках. Вокруг меня собирается половина племени - одним любопытно, что же я творю, другие смотрят не на стену, а на меня, потому у меня истерика, и я веду себя, как ненормальная. Потом я гордо подписываюсь своим именем. Мне не стыдно - я первобытный хулиган и варвар, во всех самых натуральных смыслах. Пустьм теперь считают возраст наскальных рисунков радиоуглеродным анализом. Пусть не спасусь, так хоть озадачу потомков.
Но какой же здесь все-таки легкий и пьянящий воздух, Джо. Как здесь легко дышится, особенно если отойти подальше от пещеры и от окружающего ее отхожего места. И какие крупные звезды. Весь Млечный Путь, как на ладони, юный, ослепительный, полный исконных молодецких сил. И мир такой нетронутый, такой небезыскусный, как брусок свежей глины на столе у художника.
Бери и лепи.
Так трудно удержаться от искушения.