Дыбру склад
Сегодня проснулась от великолепной оратории за окном. "Ооооооооуууууаааа!" - пел роскошный тенор, временами переходящий то в фальцет, то в бас. - "Ооооаааааээээээооооо!"
Джессика уселась перед окном слушать невидимых певцов. - "Охххххх! Оооооааа!" - партию перенял второй тенор. - "Аааааааааа! Ууууоооо!"
"О, да!" - согласился тенор первый - "Спасибо, брат! Оооооооо! Ааааоооооууу!" "Ээээээээ" - выводили певцы на два голоса. - "Ааааауууааааа!" - а капелла, на два четких тона, переливались голоса, перемежаясь и соревнуясь, напоминая то камлающих командой шаманов, то состязающихся в пении пьяных андалузских рыбаков.
Джессика, затаясь и растопырив уши, внимала персональному, для нас обеих, концерту.
Когда он закончился, я окончательно проснулась.
А два дня назад мы с Деткой Тардиса побывали футбольным мечом. В мерно двигающейся пробке мы оказались зажатыми между двумя фурами, явно следующими напергонки, и та фура, которая сзади, решила подпиннуть мелкое, синее и круглое, оказавшееся у нее на пути. Я, в роли Водителя Тардиса, крайне удивилась, услышав стук со стороны заднего бампера и почувствовав внезапный толчок. А потом еще один. Дорогу уступила - пинайтесь, братки, на здоровье, но давайте кем-нибудь другим.
Гулливер в стране великанов, вот ей-богу.
А вчера мне пришел по почте шарфик. Обыкновенный зимний шарфик, слишком теплый для наших плюс пятнадцать и такой, как надо, для наших плюс пятнадцать, когда они не только на улице, но и в квартире. Шарфик одела и не захотела снимать, так в нем спать и улеглась. Потому что он длинный, пушистый и полосатый, и вообще явная помесь шарфа Четвертого Доктора и одновременно гриффиндорского Гаррипоттера. Хоть я никогда и не увлекалась косплеем поттерианы, но все равно приятно, потому что, раз прислали предмет униформы, значит, наверное, приняли.
А мантия у меня и так есть, где-то в пуримском мешке на антресолях валяется.
Джессика уселась перед окном слушать невидимых певцов. - "Охххххх! Оооооааа!" - партию перенял второй тенор. - "Аааааааааа! Ууууоооо!"
"О, да!" - согласился тенор первый - "Спасибо, брат! Оооооооо! Ааааоооооууу!" "Ээээээээ" - выводили певцы на два голоса. - "Ааааауууааааа!" - а капелла, на два четких тона, переливались голоса, перемежаясь и соревнуясь, напоминая то камлающих командой шаманов, то состязающихся в пении пьяных андалузских рыбаков.
Джессика, затаясь и растопырив уши, внимала персональному, для нас обеих, концерту.
Когда он закончился, я окончательно проснулась.
А два дня назад мы с Деткой Тардиса побывали футбольным мечом. В мерно двигающейся пробке мы оказались зажатыми между двумя фурами, явно следующими напергонки, и та фура, которая сзади, решила подпиннуть мелкое, синее и круглое, оказавшееся у нее на пути. Я, в роли Водителя Тардиса, крайне удивилась, услышав стук со стороны заднего бампера и почувствовав внезапный толчок. А потом еще один. Дорогу уступила - пинайтесь, братки, на здоровье, но давайте кем-нибудь другим.
Гулливер в стране великанов, вот ей-богу.
А вчера мне пришел по почте шарфик. Обыкновенный зимний шарфик, слишком теплый для наших плюс пятнадцать и такой, как надо, для наших плюс пятнадцать, когда они не только на улице, но и в квартире. Шарфик одела и не захотела снимать, так в нем спать и улеглась. Потому что он длинный, пушистый и полосатый, и вообще явная помесь шарфа Четвертого Доктора и одновременно гриффиндорского Гаррипоттера. Хоть я никогда и не увлекалась косплеем поттерианы, но все равно приятно, потому что, раз прислали предмет униформы, значит, наверное, приняли.
А мантия у меня и так есть, где-то в пуримском мешке на антресолях валяется.